Ментовский вояж.Рейдеры

Вопреки ожиданиям, мы относительно быстро нашли подъезд к полю, где потерпела крушение 'стальная птица'. Проехались по грунтовке в обратном направлении, и, не доезжая до второго сожжённого дома, обнаружили полузаросшую дорожку, ведущую куда-то в лес. Виллемс вызвался проверить, куда ведёт эта дорожка, и через четверть часа доложил, что 'сарацин' подъехал к берёзовой роще, к противоположному краю которой примыкало поле с обломками.

Мы сразу же двинулись вслед за наёмниками, и спустя какое-то время оказались на месте авиакатастрофы, над которым витала целая смесь различных 'ароматов', обычно сопутствующих подобным трагедиям. Здесь неожиданно выяснилось, что мы оказались не первыми, кто добрался до обломков авиалайнера. Точнее, не до самих обломков, а до тел погибших.

Побродив по опушке леса и полю, и изучив траекторию падения самолёта, мы попытались восстановить примерную картину крушения. По всему получалось, что, потеряв при падении хвост, авиалайнер зацепил крылом землю, после чего фюзеляж закувыркался по полю, разваливаясь на куски. По какой-то причине объёмной детонации топлива не произошло, возникло лишь несколько локальных пожаров, закоптивших некоторые обломки. Впрочем, сочетания скорости и инерции с лихвой хватило, чтобы убить всех, кто оказался на борту.

Проходя мимо обломка крыла, лежавшего чуть в стороне, капитан Барулин обратил внимание на наличие в плоскости строчки относительно небольших отверстий. Подозвав нас, Александр показал свою находку, добавив, что столь характерные пробоины от пуль сложно перепутать со следами иного механическим воздействием. Не сложно было догадаться, что самолёт навернулся не случайно, а был сбит огнём с земли.

А вот дальше и начиналось самое интересное — кто-то постарался извлечь из-под обломков большую часть тел погибших, и уложить их в сторонке двумя рядами. Мы насчитали более семи десятков трупов, до которых почему-то до сих пор не добрались падальщики. Впрочем, если учесть, что всё вокруг пропахло авиационным керосином и прочей химией, а в кластер, похоже, ещё не забредали даже вездесущие динокуры... Это могло объяснить, почему никто до сих пор не позарился на бесхозную мертвечину, но не отвечало на вопрос, кто же разложил тела погибших двумя рядами.

— Голландский 'боинг', судя по билетам его пассажиров, летел из Москвы в Амстердам, — разобравшись с национальной принадлежностью разбившегося самолёта, мы вышли на связь с ван Клейстом. — Повреждён, и, видимо, сбит огнём из крупнокалиберного пулемёта... Погибли все — и экипаж, и пассажиры.

Выслушав наш доклад, бельгиец попросил пошуровать в обломках, и поискать уцелевшие электронные приборы, оборудование, да и вообще, любые ценные вещи. Кроме того, Жерар пообещал вместе с подкреплением прислать экскаватор, чтобы похоронить погибших в одной братской могиле. Забегая вперёд, скажу, что бельгиец сдержал своё обещание, и нам не пришлось заниматься кладбищенскими работами.

Насобирав на скорую руку несколько десятков ноутбуков, планшетов, фотоаппаратов, и прочих электронных девайсов, плюс более сотни мобильных телефонов, мы покинули место крушения авиалайнера. Солнце клонилось к закату, и нам следовало подумать о предстоящем ночлеге, точнее, о месте базирования в данном анклаве. Можно было, конечно, заночевать и в машинах, в тесноте боевого отделения 'амтрэка', например, в салоне джипа, но лично мне не хотелось на следующее утро чувствовать себя полной развалиной. Время позволяло нам до наступления темноты ещё раз изучить местность, проехаться по выходящим на грунтовку полузаросшим просёлкам, заглянуть в дальние уголки вновь открытого кластера.

Первым делом следовало побывать там, где начиналась грунтовая дорога, которая, петляя, тянулась практически через весь анклав. Поэтому мы покатили к тому самому месту, где пересекли границу двух миров, миновали поворот с просёлка, ведущего от лощины, и где-то через полкилометра остановились у очередного обрыва. Этот обрыв, как и предыдущий, возвышался над ландшафтом чужого мира на добрый десяток метров, позволяя любоваться реликтовым лесом, находясь на одном уровне с нижними ветвями огромных деревьев. Но, как и в прошлый раз, наиболее интересное поджидало нас не на верху, а внизу, на крутом склоне обрыва.

— 'Вересовка', и написано латиницей, а не кириллицей, — вслух перечитав надпись на рухнувшем вниз указателе, Александр в задумчивости потёр лоб. — 'Вересовка' перечёркнуто, значит, сам насёлённый пункт остался за чертой, на Земле. Название русское, а надпись латиницей... У кого какие мысли на этот счёт?

— Молдавия, Прибалтика, что ещё? — сходу предположил Всеволод. — Других вариантов нема.

— Млин, куда не ступи, загадки на каждом шагу, — оглядевшись по сторонам, произнёс я. — Что это нам даёт? А по сути — ничего. Поехали, парни, лучше, поищем место, где можно будет нормально заночевать.

— Я предлагаю разбить лагерь на первом холме, там очень хороший обзор практически во все стороны, — высказал своё мнение Виллемс. — Надеюсь, никто не боится соседства с мёртвыми?

— Бояться надо не мёртвых, бояться надо живых, — тотчас отозвался Барулин. — Давайте сначала глянем уцелевший, заброшенный домик, затем прокатимся до третьей высотки, оглядимся, и уже потом будем определяться. Время есть.

— Хорошо, так и сделаем, — кивнул я, глянув на часы, затем на здешнее светило. — У нас есть ещё часа три, пока не сядет солнце, и если ничего путного не найдём, то заночуем на первом холме.

Быстро обнаружив очередную полузаросшую дорожку, ведущую к заброшенному дому, мы потратили минут двадцать на осмотр строений. Быстро выяснилось, что бревенчатый дом достаточно ветхий, с прогнившими полами, протекающей крышей, развалившейся кирпичной печью. Аналогичным оказалось и состояние хозяйственных построек, к примеру, сарай вообще держался на честном слове, готовый рухнуть в любой момент. Изучив заброшенное подворье, мы не обнаружили ничего такого, что бы могло пролить свет на территориальную принадлежность данной местности. Дом был оставлен его обитателями много лет назад, и, судя по всему, постепенно разграблялся мародёрами, которые унесли всё, что вообще было возможно.

Поднявшись на холм с плоской вершиной во второй раз, мы принялись изучать в бинокли подходы к соседнему, который являлся третьим по высоте во всём кластере. Хотя по прямой до него было чуть более километра, быстро выяснилось, что этот километр непреодолим как для нашей техники, так и для нас самих. Оказалось, что кроме небольшой берёзовой рощицы холмы разделяет солидная канава глубиной метра в три, и шириной в пять, густо заросшая деревьями. Теоретически, у нас имелась возможность срубить пару-тройку осин, и перебраться на ту сторону, не замочив ноги, но в этом случае мы бы оказались без прикрытия хиленькой, но 'брони'. Поэтому мы решили не спешить махать топорами, а для начала поискать иной маршрут к выбранной цели.

Разделившись на три группы, и оставив 'сарацин' с группой Виллемса в качестве наблюдателей на холме 'номер раз', мы помотались по округе, проверяя каждый просёлок, ведущий в сторону от грунтовки. Спустя примерно минут сорок Вольфганг сообщил, что экипаж 'амтрэка', кажется, нашёл путь к высотке, и ещё нас ждёт весьма приятный сюрприз. Судя по весёлому тону немца, парни действительно нашли нечто стоящее, и я поинтересовался, куда забрались наши товарищи, и как туда добраться.

Ещё спустя полчаса я остановил свой верный джип во дворе ещё одного, покинутого хозяевами дома, который примыкал к противоположному склону холма 'номер три'. Нас встретил Нидеррайтер-старший, с красивой рыжей кошкой на руках, мурлыкающей и доверчиво прижимавшейся к груди бывшего офицера 'штази'. С крыши сарая нас с подозрением рассматривал другой представитель семейства кошачьих, большой, полосатый, зеленоглазый котяра.

— Если бы не это милое создание, мы бы ни за что не поехали через поле, и не нашли бы сюда дорогу, — почёсывая кошке под подбородком и за ушком, с улыбкой рассказал немец. — Не шучу: она в прямом смысле привела нас сюда, мяукала, словно звала, оглядываясь, когда бежала, проверяя, едем ли мы за нею.

— Людей не боится, видимо, домашняя, — предположил я, легонько погладив мурлыкающую кошатину. — А там, наверху, на сарае, её кавалер, что ли?

— Наверное. Как только увидел нас, сразу же запрыгнул на берёзу, а оттуда перебрался на сарай, — посадив кошку на капот 'мерса', ответил Вольфганг. — Сейчас покормлю, моя хорошая, подожди, Гельмут откроет консервы.

— Володя, представляешь, в этой хате уцелели внешние окна, — пока я беседовал с Нидеррайтером-старшим, Александр заскочил в дом, и бегло осмотрелся внутри. — Три комнаты, полы не прогнили, печка на месте, мебели нет вообще.

— Зато мыши в наличии, — выйдя на крыльцо, заметил Кутейкин. — На окна никто не позарился потому, что все стёкла в трещинах, рамы старые, подгнившие, того и гляди, развалятся, если их вынимать.

— А как крыша, течёт, или нет? — оглядывая хлев и сарай, деловито осведомился Виктор.

— Сейчас спросим Петра, что, там, с крышей, он на чердак полез, — подмигнул нам Всеволод. — Иванов! На чердаке как, сухо?

— Нормально тут, шифер на месте, — послышался приглушённый голос сержанта-полицейского. — Ловите макулатуру!

Послышались звуки падения чего-то не особо тяжёлого, затем громкое чихание, и поминание нечистой силы. В дверях появился лейтенант Григорьев, таща в руках пару связок пожелтевших от времени старых газет. От макулатуры явственно пахнуло ветхостью и мышами, и Константин вновь оглушительно чихнул, роняя одну из связок на землю. Подгнившая верёвочка не выдержала подобного испытания, и газеты рассыпались у наших ног.

— 'Правда', тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, — подобрав первое же попавшееся печатное издание, продекламировал Барулин. — Ага, а вот и 'Известия'...

— Здесь пусто, дров нема, а в хлеву расплодились мыши, — выйдя из ворот сарая, доложил Степан. — Виктор, пошли, глянем баньку и дальний сарай.

— Саня, бросай эту фигню, возьми джип, и привезите с Костей дров от сгоревшего дома, — приказал я. — Вольфганг, скажи сыну, пусть заводит движок — скатаемся на холм, переговорим с Терри, осмотримся по сторонам.

С высоты 'номер три', как мы в дальнейшем стали её величать, открывался отличный вид на окрестности, в основном, на ландшафт чужого мира. Кроме того, с этого холма прекрасно контролировались подходы к найденному нам дому, и даже просматривалась лощина, по которой мы приехали в кластер. А вот тянувшаяся через весь анклав грунтовая дорога постоянно исчезала из виду, прячась то за перелесками, то за другими холмами. Чтобы контролировать грунтовку, следовало 'оседлать' холм 'номер один', а ещё лучше иметь сильные гарнизоны на всех трёх господствующих высотах данного кластера.

— Владимир, взгляни вон туда, — неожиданно потянул меня за рукав Нидеррайтер-старший. — Прямо на север, ориентир — русская баня.

— Ну, вижу, — покрутив окуляры бинокля, я разглядел какой-то непонятный карьер, что ли. — Только не пойму, что там за хрень такая.

— Думаю, это спущенное озеро, или большой пруд, — высказал предположение немец. — Катаклизм рассёк водоём на две части, вся вода, которая оказалась по эту сторону, вылилась в чужой лес, словно из тазика.

— Наверное, так оно и есть, — задумался я. — Надо проверить. Там где есть озеро, может быть и рыба.

— А ещё могут быть местные хищники, — подойдя, произнёс Кутейкин. — Но, ты, командир, прав — надо проверить.

Быстро выяснилось, что к спущенному водоёму невозможно подъехать даже на нашей амфибии, ибо 'амтрэк' не имел шансов проломиться через густой березняк, начинавшийся примерно в полукилометре от дома. Поэтому нам пришлось подождать, пока до нас доберутся парни капрала Виллемса, а затем уже продолжить поход на своих двоих.

Шли осторожно, присматриваясь к незнакомой местности, в готовности открыть огонь в любой момент. Я сразу же обратил внимание, что наёмники отлично ориентируются в 'нашем' лесу, можно сказать, чувствуют себя в нем, как дома. Видимо, у 'солдат удачи' имелся солидный опыт похождений по африканским джунглям, и прочим экзотическим сельвам.

Пройдя что-то около километра, мы неожиданно вышли на берег длинного озера, протянувшегося с юга на север на семь сотен метров. Вероятно, в покинутом нами мире водоём имел куда большую длину, либо перед нами раскинулся бывший залив достаточно крупного озера. В любом случае, мы не имели возможности установить изначальные размеры водоёма, да и не ставили перед собой подобной задачи.

— А это, надо думать, здешние 'чайки' пожаловали, чтобы поживиться халявной рыбёшкой, — опустив бинокль, Всеволод сочно охарактеризовал родословную местных пернатых с помощью богатого и могучего. — Зубки у них солидные...

— Это не местные 'чайки', а какие-то другие летающие хищники, — уточнил я, едва взглянув на представителей пернатой фауны чужого мира. — У 'чаек' другой раскрас, да и размеры поменьше. А это, похоже, что-то типа грифов, хищники-падальщики.

— Сейчас проверим, насколько они сообразительные, — улыбнулся Кутейкин, вскидывая американскую штурмовую винтовку с оптикой, взятую в бою с наркоторговцами. — Нефиг им жрать чужую рыбу...

К нашему удивлению, здешние 'грифы' оказались достаточно тупыми созданиями, либо ранее попросту не сталкивались с очень коварным хищником с погонялом 'человек цивилизованный'. Сева выстрелил трижды, уложив троих пернатых, прежде чем их товарищи включили мозги, и стали озираться по сторонам. Лишь после гибели своего пятого сородича оставшиеся в живых загалдели, запрыгали по земле, хлопая крыльями, совсем, как земные грифы. Кутейкин не пожалел патронов, и показал класс, словно заправский охотник, подстрелив на лету ещё парочку падальщиков. Каждый удачный выстрел Всеволода сопровождался одобрительными возгласами 'диких гусей', сразу же оценившими навыки русского офицера в стрельбе на добрых четыре сотни метров.

— (Цензура), вязкое дно, — выругался Виктор, попытавшись прогуляться по дну осушенного озера к ближайшей яме, где всё ещё оставалась вода. — Глина, едрить её в качель.

— Не суйся дальше, иначе провалишься по самую задницу, — посоветовал товарищу Степан. — Надо пройтись по берегу до вон той отмели, и уже оттуда пробовать добраться до ямы с водой.

— Нет, сначала обследуем границу пересечения ландшафтов, а потом займёмся рыбалкой, — остановил я нашего следопыта. — Разделимся на две четвёрки, чтобы сэкономить время.

Честно говоря, я очень опасался, что дно спущенного водоёма окажется своеобразным плацдармом для вторжения в новооткрытый кластер всевозможных тварей из реликтового леса. Учитывая, что оставшийся у нас за спиной березняк лежал в низине, и, оценив навскидку максимальную глубину озера в пять-шесть метров, можно было предположить, что его дно окажется на одном уровне с поверхностью земли чужого мира. Ну, плюс-минус полметра, что не могло серьёзно воспрепятствовать проникновению даже относительно небольших древесных ящериц.

— Охренеть, — коротко выразил наше общее удивление Виктор, когда мы подошли к обрыву. — Сева, а 'грифы' то твои обожрались тут так, что им стало уже не земной рыбы.