— Завтра вход в лагерь загородим кольями. А дальше попробуем пощекотать нервы мишке, да так, чтоб дорогу к нашей тропе забыл, — не рисуясь, произношу я.

Аскольд, странно смотрит на меня, и спрашивает: — А ты знаешь, как можно убить медведя?

— Пока об этом не думал, — вздыхаю я.

— Медведя убить непросто, но у него есть несколько уязвимых мест, если туда попасть, то даже стрелой можно завалить такого гиганта. Вот, даю тебе бесплатный совет: Если стрелять сбоку, надо чётко попасть в основание уха или же между ним и глазом, а если бьешь спереди, то прямо в глаз или между ними, если в угон — в соединение затылка с шеей, но чтобы стрела не проскользнула по холке.

— Попробую запомнить, — нервно хохотнул я.

— От этого может зависеть твоя жизнь, князь Никита, — с необычной серьёзностью говорит Аскольд.

— Вновь князь, смотри не привыкни, — без особых претензий произношу я, но в душе мне это слово всё больше и больше нравится.

Назад мы идём скорым шагом, но не забываем собирать куски белуги. Рыба ещё свежая, запечём на костре, деликатес.

Не много не мало, а набрали, каждый, килограммов по тридцать. Ты смотри, столько рыбы не пожалели, настоящие люди, всё сделают ради подлости ближнему своему.

В лагерь возвращаемся на рассвете. Небо посветлело, неугомонные чайки раскричались, перебудив почти всех людей, поэтому, возвращение наше было очень кстати. Сразу принялись запекать белужьи куски. Катя безумно счастлива, её охотничий трофей, почти в полном объёме дошел до назначения.

Утром собираю всех мужчин, женщин на совет сознательно не приглашаю, вопрос должен стоять достаточно деликатно. Мне не нравится ситуация с компанией Вилена Ждановича, они действуют нахрапом, зло и нагло — в стиле бандитских девяностых — забить, запугать и отобрать. Такие отношения достаточно заразны, не прилагая больших усилий, устроиться лучше всех. Придётся эту публику поставить на место, иначе произойдёт всеобщая вакханалия. Мужчин в нашем лагере собралось достаточно, знаю, есть опытные бойцы и их следует направить в нужное русло, чтобы и у них не появились дурные мысли.

Донёс своё решение с предложением обломать эту компанию достаточно жестоко и вернуть то, что те отобрали у бывших пляжников, а это и ножи, туристические топорики, палатки, спички и прочие вещи. Предлагаю, в случае серьёзного сопротивления, бить насмерть, затем даю высказаться народу.

— Я, конечно, не пойду против коллектива, решите дать в морду серьёзным людям, поддержу, — блеет Аскольд, — но это не метод, это бесчеловечно ... лучше устроим обвал, всё решим одним махом, — скребёт он куцую бородёнкую.

Аскольд весьма странный человек. Его с поволокой глаза на неказистом лице придают ему некий шарм, что многие женщины, встретившись с его взглядом, мигом становились влажными и сверху и внизу. Он о себе не любит рассказывать и, когда приятели хвастались, что кто-то из них служил в спецназе или в десанте бил кирпичи, он скромно опускал глаза. А на вопрос, где провёл место службы, краснел, как неопытная девица и под снисходительные улыбки говорил: "писарем при штабе". Но я видел его тело, на нем зияют шрамы, но не от аппендицита, а конкретные пулевые, в этом я хорошо разбираюсь. Я догадываюсь, немало в своей недолгой жизни, он успел завалить людей. Он тонок в кости, но мышцы как притаившиеся удавы, будить не стоит. Но, Аскольд, как-то так прячет их на своём теле, что неискушённому человеку могло показаться, он хил и слаб. Аскольда я знаю как невероятно выносливого человека. Для меня дельное предложение Аскольда, не поддержал никто. Пришлось готовить оружие: копья, дубины, ножи, камни.

Аскольд, выбирает из кучи обсидиана, острые куски, балансирует на руке и прячет на своём теле, затем подходит ко мне: — Никита, я, конечно, не хочу вмешиваться в твою работу, учишься быстро, народ начинает тебя уважать. Я не сомневаюсь, морды тем ребятишкам набьём, но, сдаётся мне, перед посещением наших "друзей", стоит провести небольшую разведку, вдруг у них есть ПП-2000, или пару "Кипарисов" из оружия завалялось, тогда шансов у нас не будет. Хотя это маловероятно, не стали бы они медведей к нам подманивать, когда проблема решается намного проще. Но, может они извращенцы, какие? Нравятся заумные методы, и с такими сталкивался. Так что тебе решать. Предлагаю сходить, прогуляться по пляжу, на народ поглядим, себя покажем, а там, видно будет, развлечься всегда успеем.

Да, Аскольд, видно для тебя это занятное проведение своего досуга, а по мне ахи, какая боевая спецоперация, с восхищением думаю я, глядя в его честные глаза и на лёгкий стыдливый румянец на лице. Нравится мне этот парень, чувствую, надёжный он человек.

— У меня такие же мысли, — сознаюсь я, — но думал, не стоит всё усложнять. Но если ты советуешь ... давай сходим.

Аскольд, Семён и я вооружённый ПК "Гюрзой", спустились на пляж. На нём произошли достаточно заметные изменения. Бывшие отдыхающие понастроили из веток и камыша безобразные хижины. Кто-то объединился в небольшие группы,

горят костры, в них запекают устриц, другого я из еды ничего не увидел, сердце сжалось, на таком рационе долго не протянут. Но сейчас люди из группы Вилена Ждановича их не трогают, мне кажется, опасаются со стороны нас ответных действий за ночную провокацию и сдёрнули с берега, а быть может, затаились — что вернее.

Люди копошатся на отмелях, глубже не рискуют заходить. Чуть далее, где начинались глубины и, на подводных камнях растёт великое множество раковин, рассекают гладь моря чёрные плавники акул. Что привлекло хищников в таком количестве, я не понимаю. Может сезонные миграции или банально выискивают жертву среди людей.

Мы идём по берегу, чувствуем на себе неприязненные взгляды, народ понимает, мы устроились лучше их — завидуют. Но, кто виноват, мы предлагали присоединиться к нам, но они предпочли гордое одиночество. Как говорится, останемся без штанов, но назло врагу, или — издохнем, но не отдадим свою независимость и самостоятельность — дурни ... ничего, жизнь всё расставит по своим местам, ещё пару встрясок и толпою побегут к нам.

Не спеша направляемся к лагерю Вилена Ждановича. Взгляд Аскольда рыскает по берегу, по зарослям камыша. Он сосредоточен и насторожен, видно ждёт некий подвох. Семён, с грозным видом, тащит на плече полюбившуюся дубину. Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, показывает его бесстрашие.

По мере продвижения начинаю догадываться, их нет на берегу, они поменяли место. Оказалось я прав, утыкаемся в брошенную стоянку: колышки повалены, вмятины от столов и плетёных кресел осыпались, всюду лежат пустые бутылки, кто-то ночью блювал, а в центре брошенной стоянки распласталась зловонная куча дерьма, как говориться: "уходить, так с музыкой".

— Я был уверен, что они ушли, — бесшумно смеётся Аскольд, — умные люди должны именно так поступить, зачем лезть напролом, всегда можно устроить засаду или обвал и одним махом снести наш лагерь к чёртовой бабушки.

— Над нашей площадкой уступ, обвал не получится, — я напрягаюсь и испытываю нешуточное беспокойство, но Аскольд кивает: — Да, это им сделать сложно ... хотя, если постараться, то с тропы свалить в лагерь пару приличных камней вполне реально, как раз до родника докатятся, а там обычно скопление людей.

— Неужели они на это пойдут? — лязгнул челюстью Семён и взгляд тускнеет.

— Мы этого не допустим ... колья надо вбивать, это и от медведя и от людей хорошо, — теребит пальцами бородку Аскольд, а взгляд рыскает по берегу, цепляя каждое укрытие, где бы мог затаиться потенциальный противник, — их точно нет на берегу, — утвердительно произносит он. — Надо пустую тару собрать, меня просто поражает их расточительность, — с недоумением произносит Аскольд.

— И, где их теперь искать? — теряюсь я.

— На плато, естественно не пошли, в лес — тем более, значит, как и мы, нашли убежище на склонах и строят круговую оборону, на всякий случай. По крайней мере, я бы так и сделал, — просто говорит Аскольд, с любовью поглаживая тощую бородёнку, — но, найти их надо, — во взгляде вновь появляется, что-то змеиное, и я понял, он считает, нам сделали вызов, — Никита, я пойду в камышах, а вам предлагаю идти друг за другом с дистанцией десять метров.

— Согласен, — я интуитивно чувствую, в вопросе тактики, Аскольд многократно грамотнее меня.

Через некоторое время минуем место, где на мужа Катерины напала акула. В этом месте над морем зависают скалы, и виднеется узкий проход на другой, более дикий пляж.

Аскольд, совершенно не вспотевший, прогулка по камышам его не утомила, лишь взбодрила, присоединяется к нам.

— Они прошли здесь, — в возбуждении говорит Семён, — вон, потеряли бутылку с виски. Ты смотри, это же Макаллан Файн Оак! — как ребёнок радуется он и тянет к ней руку.

— Не газуй! — Аскольд удерживает его за руку. — Хороший подарок, такие виски не на одну сотню долларов потянут, такое не теряют.

— Но потеряли? — не понимает Семён, но к бутылке не лезет, хотя я чувствую, у него, аж зуд в одном месте, так хочется выдернуть её из песка.

Виски сиротливо лежит этикеткой вверх, янтарная жидкость призывно сияет в лучах солнца, как чудесный сердолик, горлышко, словно случайно, воткнуто в рыхлый песок, но выше идёт едва заметный бугор.

Аскольд внимательно осматривает место, удовлетворённо хмыкает: — В их группе есть профи, — заявляет он, и сделанное открытие доставляет ему истинное удовольствие, — это ловушка, к горлышку привязана верёвка, при её натяжении, падает вон тот камень. Мы, естественно, бросаемся в эту щель между камнями, так как больше деваться некуда, и происходит интересная ситуация. Видите, ветка? Мы на неё наступаем, она работает как рычаг, и эта глыба закрывает выход. Просто и со вкусом, ловушка с тройным секретом, — Аскольд, по своему обыкновению беззвучно смеётся, — мне нравятся эти ребята, — делает он неожиданно потрясающее заявление, — но у них нет шансов, — с удовольствием добавляет он.

— Почему с тройным, с двойным, — поправляет его Семён.

— Ты думаешь, они в виски не закачали какую-нибудь ампулку? А вдруг мы обнаружили ловушку, на радостях выпили содержимое и оказались бы в их лапах или на небесах. Поэтому бутылку разобьём, — Аскольд осторожно освобождает её от верёвки и швыряет в камни, она разлетается на множество сверкающих осколков, драгоценная жидкость, пенясь, омывает скалы, стекая янтарными каплями на разноцветную гальку. — Там был яд, — по каким-то признакам определяет Аскольд, а жаль, такой виски испортили.

Семён тягостно вздыхает: — Я в интернете такой виски видел, всё мечтал попробовать Макаллан Файн Оак ... вот так взять и об скалы, это словно родную морду и об кирпичи, всё одно, больно.

— Не жалей, на вкус слишком мягкий, не будоражит. Водка лучше, и закуску проще подобрать, нежёли к этому чуду, — морщится Аскольд.

— Привыкай к родниковой воде, а скоро морсы из ягод будем готовить, — я отчески хлопаю его по широкой спине. — Одно не могу понять, зачем такие сложности? Не проще было напасть на наш лагерь ночью и попробовать всех перебить, — я несколько обескуражен.

— Может они ... то есть он, развлекается, оттачивает своё мастерство, а к тому же, о нашем посте знают, а у нас пистолет. Но вернее, меня знает, спецов как я мало, — не рисуясь, заявляет Аскольд.

— Кто ты, господин Аскольд? — постаравшись сказать иронично, говорю я.

— Какая разница, Никита, — усмехается он, а в глазах лёд.

— Чтоб, не было разницы, назначаю тебя начальником безопасности нашего государства,— шучу я.

— Спасибо за доверие, я принимаю эту должность, — неожиданно серьёзно говорит Аскольд. Я с удивлением смотрю на него, но он сама невозмутимость и я пока не понимаю, шутит он или нет. Но, где-то мне подсказывает, он не играет. А почему нет? Пусть кто попробует оспорить это решение, я невольно распрямляю плечи.

— Солидно, дух захватывает, — сероглазый увалень покрывается румянцем, — начальник безопасности целого государства, вот, только его у нас нет.

— Государство у нас есть, это мы, — улыбаюсь я. Неожиданно на меня навалился груз ответственности за судьбы людские, даже лёгкие стиснуло.

— А, кто государством будет управлять президент, генеральный секретарь? — не унимается настырный Семён.

— Президенту служить не буду, Великому князю, да, — огорошил нас Аскольд.

— А, где ж его найти, князя, великого, — меня распирает от иронии.

— Ты им будешь, — невозмутимо, произносит Аскольд и совсем добивает меня этим заявлением.

— Нет, это не возможно, чушь какая-то ... это не мне и не нам решать. А, затем, князь, это не слишком?

— Зато, чисто по-русски.

— Надо собрать людей, выдвинуть несколько кандидатур, что бы было демократично, прозрачно. А, то получится диктатура, а не светское государство, — поддерживает меня Семён. Он зачёрпывает ладонью от набежавшей волны и с наслаждением обтирает вспотевшее лицо, дубину швырнул на край сползшего к морю пласта некой субстанции, напоминающей застывшую лаву, поворачивает разгорячённое лицо к солнцу и невпопад произносит: — Как припекает, и ласточки низко летают, к дождю.

— К вашему сведению, — усмехается Аскольд, — демократия, это извращённая, замаскированная во вкусную конфетку, форма диктатуры. Самая прозрачная власть — это самодержавная, но ... в рамках определённых законов, на благо всем и себе. Каждая кухарка не способна мыслить шире своей кухни. Толпа не должна управлять, только, выполнять и будет порядок. Демократия только маскируется под толпу, а в действительности всё решают демократические самодержцы, выдавая, часто, свои гнусные действия под решения толпы — типа, а с нас все взятки гладки. Эту гнусность не мы сделали, а вы, мы просто исполнители решений толпы. Мы демократы, против народной воли пойти не имеем права, даже если это претит человеческому пониманию о нравственности. Видите, как легко можно умыть грязные руки. Во всём виновата толпа, мы с вами, а не они, народные избранники. Поэтому, если слишком зарывался какой-нибудь царь, это было видно всем. Его свергают и сажают на трон другого. В истории такое было и не раз.

— Интересная мысль, — задумываюсь я, — мне приходили аналогичные мысли, но я не когда на это место себя не ставил. — А почему ты решил, что подхожу для этой роли?

— Других нет, а тебя знаю, — невозмутимо и просто отвечает Аскольд и добавляет, — а ещё, у тебя корона на плече.

— Это обычный шрам, — трепыхнулся я, но в моей душе словно происходит взрыв.

— Вы, знаете, а мне нравится эта идея, — неожиданно горячо поддерживает Семён, подбирает свою дубину, его челюсть отважно выдвигается вперёд.

— Там видно будет,— в сердцах буркнул я, но внезапно ощущаю такой взрыв энергии, словно целая электростанция закачала в меня мегаватты электричества. На мгновение мир изменился, стал сверхконтрастным и словно Некто, кто возвышается над всеми нами, поставил на это решение свою печать — я понял, обратной дороги нет, на меня опустился огромный груз власти, как заводской пресс на кусок металла — мозги словно расплющились, но напор выдержали и я принимаю решение: — Так тому и быть, — сурово произношу я и развожу плечи, вдыхаю полной грудью солёный морской воздух, а он пьянит как хорошёё вино — мне стало ясно, что-то в этом мире серьёзно меняется.