Мое проклятие

Я так и не рассмотрела толком ни изящного легкого платья, ни плетения замысловатой прически. Как зачарованная все вглядывалась и вглядывалась не отрываясь в чужое лицо, которое не успела до конца ощутить своим, пока Мори наконец не задернула шторку, решительно выдохнув:

— Пора идти, госпожа.

* * *

В гостиной мы наткнулись на Альфиису, и я обрела сомнительное счастье лицезреть старшую дочь рода во всем блеске ее отшлифованной красоты. Великолепное мятного цвета платье из струящейся ткани мягко подчеркивало изгибы роскошного тела, выгодно оттеняя прекрасные зеленые глаза и уложенные в элегантную прическу темно-рыжие волосы. Глубина декольте была, несомненно, тщательно выверена, чтобы и мужскому глазу было за что зацепиться, и простор для нетерпеливой фантазии оставался.

Фиса, полностью одетая, причесанная, готовая к грядущему триумфу, стояла посередине комнаты и что-то раздраженно выговаривала суетящейся вокруг нее худенькой русоволосой девушке.

Мое появление родственница 'не заметила', а на пожелание доброго дня не соизволила отреагировать. Ее служанка, бросив быстрый взгляд исподлобья, тут же вернулась к своим делам, промолчав, как и хозяйка. Пожав плечами, спокойно прошла мимо. На данный момент Фисины тараканы были наименьшей из моих проблем.

Я почти дошла до выхода из гостиной, когда голос сзади надменно приказал:

— Кора, Мори, подождите за дверью!

Посторонилась, пропуская выбегающих служанок, и вопросительно посмотрела на Альфиису.

— Кэти, уверена, ты не станешь нарушать правила в надежде на мою былую доброту, — продолжая стоять спиной, холодно отчеканила родственница. — Ты, как отлученная от рода, не имеешь права ни с кем заговаривать первой. Тем более со мной. Что бы ни связывало нас в прошлом, сейчас я — невеста сиятельного саэра, а ты — утратившая чистоту безродная и должна знать свое место. Теперь ступай.

Молча развернулась и вышла в коридор к нетерпеливо поджидающей меня верной няне.

— Мы можем пройти коридорами для прислуги, Мори?

— Но как же, госпожа, вы ведь сирра! — растерянное недоумение на лице женщины в другой ситуации позабавило бы, но сейчас на веселье не было ни времени, ни сил.

— Очень хочется как можно дольше оставаться незаметной для всех, оглядеться, понять, что к чему, — неожиданно для самой себя поделилась сокровенным. — Тяготят чужие липкие взгляды, презрение и осуждение в глазах.

— Понимаю, — сникла Мори. — Идемте, провожу к нашему входу. Он незаметный совсем, занавешен да за колонной спрятан.

Редкие слуги, встреченные в узком полутемном коридоре, почти не обращали на нас внимания, стараясь как можно быстрее прошмыгнуть мимо, и я лишний раз порадовалась собственной предусмотрительности и доброте кормилицы.

Мори довела меня до неприметной дверцы, крепко обняла, прослезилась, быстро клюнула в щеку, шепнула: 'Лиос не оставит вас своей милостью, госпожа' и убежала. А я на минутку задержалась, собирая волю в кулак, приоткрыла дверь и шагнула внутрь. Глубоко вдохнула, медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Казалось, сердце стучит так громко, что звук этот слышен всем присутствующим. Вот сейчас сюда сбегутся люди, непременно обнаружат меня и, злобно торжествуя, выволокут на посмешище и поругание. Прошло несколько минут, но никто в уединенный уголок врываться не собирался. Осмелев, чуть отодвинула тяжелую портьеру, отделяющую закуток от основного помещения, легко ступая, добралась до колонны и осторожно выглянула.

Огромная комната была полна народу. Гости раскланивались, приветствуя друг друга, неторопливо прохаживались, собирались небольшими группами, чтобы побеседовать. Затеряться в такой толпе проще простого. Бесшумно скользнула вдоль колонны в маленькую нишу и остановилась, с независимым видом разглядывая окружающих.

Парадный зал ошеломлял великолепием. Высокий расписной потолок, роскошные хрустальные многоярусные люстры, множество зеркал в отделанных золотом рамах, ярко-красные портьеры. Орнамент полукруглых пилястр перекликался с рисунком обивки дорогих кресел и диванов. Каминные полки и столики украшали разнообразные канделябры, в нишах прятались изящные статуи. Вместо окон — множество стеклянных дверей, ведущих на просторную отрытую террасу, полностью опоясывающую комнату по кругу. Все двери были сейчас распахнуты, отчего казалось, что зал, насыщенный светом и воздухом, напоенный тонким ароматом цветов, находится прямо посреди необъятного сада.

Ниша, которую я делила с мраморной красавицей, томно протягивающей руки к такой же мраморной, но очень печальной даме наискосок от нас, находилась в самом дальнем конце помещения, как раз напротив высокой арки, в которую входили все новые и новые группы людей. В основном — суровые, неулыбчивые мужчины с замкнутыми высокомерными лицами. За их спинами время от времени мелькали легкие девичьи фигурки. Мужчины чинно проходили внутрь, кого-то высматривали, с кем-то здоровались, разговаривали с серьезными, а порой и недовольными лицами. Их спутницы, невесомо пропархивая мимо сопровождающих, собирались у одной из стен, рассаживаясь на расставленных там диванах.

В этом 'уголке невинности' царило унылое церемонное молчание.

Стройные, грациозные девы поражали своей прелестью, юным очарованием и каким-то неуловимым, странным сходством между собой. 'Как инкубаторские', — пришла на ум детская презрительная присказка. Нет, они не были в одинаковых туалетах — обилие разнообразных драгоценностей, цветов, фасонов нарядов радовало глаз. Темноволосые и златокудрые, светлоокие и те, 'в чьих взорах мрак ночной', по-разному одетые, украшенные, причесанные, они удивляли одними и теми же позами, идентичными выражениями, тщательно натянутыми на обворожительные кукольные личики. Это и делало их, на первый взгляд абсолютно непохожих друг на друга, практически сестрами.

Прямые спины, сложенные на коленях руки, опущенные вниз глаза, стыдливые полуулыбки, преувеличенно кроткий и смиренный вид. Кое-кто из них, несомненно, играл 'в послушание' — из-под ресниц время от времени поблескивали любопытные взгляды, а на лицах мелькали расчетливо-хитрые гримаски. Но большинство девушек, к моему ужасу, были совершенно искренни в своей овечьей покорности. Даже сомневаться не приходилось, их горячо любимыми настольными книгами, тщательно проштудированными и заученными наизусть, являлись уже знакомые мне 'Наставления для благородных дев происхождения высокого' и 'Счастливая звезда наиды'. Застывшее на лицах выражение безропотной готовности ко всему, что уготовила судьба, приводило в ужас. Прежняя Кателлина Эктар, бесспорно, относилась именно к этой группе кандидаток.

Стоявшие возле арки отступили, пропуская в зал еще одну группу людей.

Впереди шел высокий немолодой саэр в богато украшенной темно-синей одежде. Сохраняя на лице надменно-брюзгливую мину, он едва заметно кивал в ответ на приветствия окружающих. Вновь прибывшие прошли почти до середины зала, и тут мужчина наконец остановился, выбрав достойного собеседника и поздоровавшись с ним немного более любезно, чем с остальным. Но прежде чем увлечься разговором, он, почти не поворачивая головы, бросил несколько резких слов стоящему позади него человеку, которого мне пока не было видно. Сопровождающие расступились, из-за их спин выскользнула точеная фигурка и поплыла в сторону 'женских' диванчиков.

На первый взгляд эта красивая черноволосая девушка мало чем отличалась от остальных кандидаток. Так же изящна, так же пленительна, так же тиха и послушна — один только скромно потупленный взгляд чего стоит. Та же ласково-бессмысленная полуулыбка. И все-таки что-то в ней неуловимо настораживало, невольно заставляло подобраться, напрячься.

Вот сирра подходит... Легко опускается на диван...

Если бы я пристально не следила за нею, то не заметила бы быстрого внимательного взгляда, цепко сканирующего всех в зале, сосредоточенной морщинки на переносице, решительной линии рта. Миг — и девушка застыла. Руки расслабленно опущены, глаза полуприкрыты чуть трепещущими ресницами, на лице — смирение и покорность, на пухлых розовых губах — нежная улыбка. Удивительное преображение. Интересно, кто она?

Ответ нашелся сам собой и достаточно быстро. Видимо, саэр и его подопечная интересовали не только меня.

— Род Арвит можно поздравить с победой, — негромкий голос неподалеку заставил поспешно отступить на шаг, полностью уйдя в тень мраморной соседки.

— Сиятельный Крэаз еще не огласил своего решения, но вы как всегда правы. Никто не сомневается в том, кого он выберет, — с террасы, из ближайшей к нише двери, тихонько переговариваясь, вышли двое мужчин, достаточно увлеченных друг другом, чтобы обращать на меня внимание. — С Эктарами Арвитам, конечно, не тягаться, но из остальных приглашенных родов этот — самый влиятельный. И они очень редко продают наид своей основной ветви. То, что Адан Арвит решил представить на Дне выбора младшую дочь рода, свидетельствует о его крайней заинтересованности в союзе с Крэазом.

— Кто же в нем не заинтересован? — хохотнул собеседник. — Будь у меня сейчас подходящая кандидатура, непременно привез бы сюда. Чем Проклятая не шутит, вдруг Савард Крэаз обратил бы внимание на девушку именно моего рода. Он может позволить себе подобную роскошь — выбрать любую, не следуя соображениям выгоды и целесообразности.

— Даже если и так. С Эонорой Арвит никто не сравнится на этом выборе.

— Девица бесспорно хороша, что и говорить. Ходят слухи, что саэр Адан в нарушение традиций не стал отдавать ее в обитель, а сам следил за воспитанием будущей наиды и теперь возлагает на малышку большие надежды.

Мужчины, не заметив меня, миновали нишу и неторопливо продвигались к центру зала.

— Спешить с поздравлениями, конечно, не стоит, но и в числе последних оказаться не хотелось бы. Адан Арвит не прощает пренебрежения и долго помнит обиды.

Разговор звучал все тише и тише, пока наконец совсем не затерялся в монотонном многоголосом шуме. Но все, что нужно, я уже узнала.

Так вот кто ты, девушка-загадка. Эонора Арвит — единственная реальная соперница в борьбе за главный приз. Приз этот мне совершенно не нужен, с удовольствием бы отдала не глядя. Но жить-то хочется!

Эонора, видимо, почувствовала, что ее разглядывают, вскинула ресницы, и меня обжег острый оценивающий взгляд. Несколько секунд мы пристально изучали друг друга, потом мою визави на миг закрыла широкая мужская спина, а когда преграда исчезла, девушка уже опустила глаза, вновь радуя окружающих выражением притворной кротости на лице. Больше в мою сторону она не смотрела.

Некоторое время ничего интересного не происходило, затем людское море всколыхнулось и отхлынуло к краям, оставив в центре пустое пространство.

— Сиятельный саэр Савард Крэаз, — провозгласил четким, хорошо поставленным голосом некто, мне невидимый. — Саэр Ритан, глава рода Эктар, саэр Теар, наследник рода Эктар, в сопровождении старших женщин рода.

Не отвечая на вежливо-подобострастные поклоны, сиятельный стремительно прошел вглубь зала. Отстраненное жесткое лицо, упрямо вздернутый подбородок, крепко сжатые губы. В каждом жесте и движении — готовность на месте уничтожить всякого, кто посмеет усомниться в его праве на лидерство. Неизменно черный костюм, на этот раз расшитый тонкой серебряной нитью. Из украшений — лишь большой темный медальон на длинной цепочке.

Элегантная в своей лаконичной сдержанности одежда сиятельного откровенно контрастировала с помпезным одеянием его спутника — темно-красным, отделанным золотым шитьем и самоцветами. На спесивом лице Эктара, важно шествующего позади будущего зятя, застыла самодовольная ухмылка.

Его спутник, юноша лет шестнадцати, являл собой почти точную копию главы рода. Тот же цвет волос. Те же черты лица, которое можно было бы назвать привлекательным, если бы не портившее его презрительно-заносчивое выражение. Такое же вычурное одеяние. Сын.

Альфииса и обвешанная многочисленными драгоценными украшениями неизвестная мне бледная темноволосая сирра в платье из золотой парчи семенили следом за своими мужчинами.

— Уважаемые саэры, — окинув собравшихся победоносным взглядом, начал Ритан, едва их группа остановилась, — приветствую всех собравшихся в моем доме. Счастлив объявить, что час назад мы с саэром Крэазом подписали окончательный вариант брачного соглашения, по которому старшая дочь рода Эктар Альфииса объявляется отныне официальной невестой сиятельного саэра Саварда Крэаза. Надеюсь, все вы искренне разделяете нашу радость по этому поводу и согласитесь засвидетельствовать обряд обручения.

Ритан взглянул на дочь, дождался, пока она вложит в его протянутую руку свою ладошку, и развернулся вместе с ней к сиятельному.

— Я, волею небес дваждырожденный Ритан Эктар, неотъемлемым правом отца и главы рола подтверждаю готовность и добровольное согласие рода Эктар отдать дочь свою Альфиису роду Крэаз. Призываю присутствующих удостоверить начало формирования новой магической связи.

Заверяя и закрепляя эти слова, на среднем пальце правой руки Эктара яркой вспышкой отозвалось кольцо с крупным зеленым камнем. Ритан торжествующе выпрямился и отступил в сторону, оставляя Фису и Саварда в круге одних.

— Я, волею небес дваждырожденный Савардр Крэаз, силой, данной от рождения родом Крэаз, и правом, добровольно переданным родом Эктар, нарекаю тебя, Альфииса Эктар, своей невестой. Кольцом этим скрепляю связь нашу, как надлежит по незыблемым законам империи Ирн.

Теперь уже в перстне сиятельного мрачным заревом полыхнул огромный черный самоцвет. Крэаз раскрыл ладонь, и на ней словно из воздуха появился тоненький золотой ободок, который мужчина надел на пальчик Фисе поверх ее родового артефакта. Колечко тут же налилось темнотой и запульсировало в такт с перстнем жениха. Руки Саварда и Альфиисы переплелись на несколько мгновений, потом мужчина разжал пальцы, и оба кольца погасли.

Зал, что до этого, казалось, замер не дыша, разом выдохнул и негромко зашумел.

Фиса отошла к брату, остановилась возле него и скромно потупилась. А к Эктару с Крэазом тоненькой струйкой потянулись мужчины. Они кланялись, что-то говорили, ненадолго задерживались и отходили, чтобы уступить место следующим.

Ритан победно улыбался за двоих, Савард с безразличным видом взирал на происходящее. Альфииса разыгрывала непорочную стыдливость, умудряясь исподтишка бросать злобные взгляды на Эонору Арвит, а я боролась с очередной волной острой боли, к которой теперь добавилась тошнота. На миг пожалела, что не захватила с собой снадобье, оставленное Циольфом. Потом вспомнила о безучастном равнодушии, что время от времени холодом разливалось внутри, и укрепилась в принятом решении. Пусть лучше будет больно.

Наконец поток поздравлений иссяк. Эктар шепнул несколько слов сыну, тот в сопровождении сестры и матери направился к выходу. Сиятельный не соизволил даже взглянуть на отбывающую невесту. Создавалось впечатление, что она вовсе перестала интересовать новоиспеченного жениха.

С уходом женщин рода Эктар обстановка в зале заметно изменилась. Словно закончилось торжественное заседание президиума, плавно перейдя в свойский междусобойчик.