Некуда бежать, негде спрятаться (Домик...- 3)

Нет их, Ефимка, пропали! Так то!! Жили-были, теперь исчезли навсегда, будто и не были, и не жили. Как в страшной сказке: грешников черти унесли, и духа от них на земле не осталось. Всё по справедливости: пошли по шерсть — вернулись стриженными, хе-хе!

Этот самый момент и выбрала Санни "Много-Кофе-И-Капелька-Молока", чтобы эффектно ворваться в зал. В форме морской пехоты, с нашивками сержанта и знаком отличия "За участие в абордаже" над правым карманом кителя андроид смотрелась сногсшибательно. Даже я залюбовался, а Ефим в момент забыл о казнённых подельниках, оцепенел, — покраснел! — и уставился на Санни, широко открыв рот. От изумления, наверно.

— Сэр! Взвод ЛБР по вашему приказу прибыл. Здание оцеплено, контрольные посты установлены. Сержант Санни Барнс, майор, сэр!

Последняя фраза со звонким именем и "фамилией" явно рассчитана на одного единственного зрителя. Ефима. Воинское приветствие, чёткий рапорт. За это время Санни успела скосить взгляд зелёных глаз на Губова, чтобы убедиться в своей неотразимости. Убедилась?

Ты поразила беднягу наповал, девочка!

Последние недели — то есть, почти всю свою жизнь — она коллекционировала свои вот такие победы над мужчинами. Над самцами. Мстила за зло, за всю боль, что десятилетиями те причиняли её сестрицам-андроидам. Но меня Санни обожала. Я, видимо, прохожу в её мозгах по какой-то иной категории, хм... по категории "хозяин", может быть?

— Вольно, сержант. Выдели четверых из личного состава взвода для сортировки трофеев. Вызови пару "мамонтов" с базы, в "хантеры" груз не поместится.

Специально отдал этот приказ вслух для "постороннего". Другой, правильный, Санни получило втихую, через паланто. Хотел, чтобы Ефим успел прийти в себя, успокоиться и слегка поразмыслить о своей судьбе. Он, что мне очевидно, не смирился. Наверняка решил сбежать из плена и вдобавок умыкнуть с собой девицу-красавицу.

Андроида, факеншит! Лёгкого боевого робота!!

Вот будет ему, мерзавцу, сюрприз. Кажется, поганец так и не понял, с кем столкнулся. Ему невдомёк, что я — ключник. А ещё я чую любую фальшь не хуже пале, иначе Ефим бился бы в истерике, молил бы о пощаде.

4

Ефим вёл нас в подвал с какой-то затаённой надеждой и очевидным злорадством. Нас — это меня, Элле и Санни с звеном чернушек. Когда поганец думал, что мы не видим, он поглядывал на Санни с таким предвкушением, как матёрый маньяк глядел бы на школьницу, встреченную в безлюдном месте. Очевидно, Элле и я были для маньяка пустышками, которые недостойны его внимания. С чего бы? Наверное, в своих мечтах он нас списал и не сомневался, что справится с андроидами.

А я всерьёз задумывался над тем, чтобы его пощадить! Что ж, каждый сам выбирает свою судьбу, хотя об этом обычно и не подозревает...

Внизу нас поджидали десятка два коробок и аж пять "гробиков". Четыре из них внешне не отличались от того, что наверху. Пятый по всем измерениям был раза в полтора больше и производил странный эффект чего-то чуждого, нечеловеческого. Чужого. Коробка как коробка, но, если оценивать тщательность упаковки, в неё уложили что-то большое и очень ценное. Возможно, опасное.

Ядерную бомбу, быть может?!

Пока думал да гадал, золотоглазая подошла к коробке и безжалостно сорвала упаковку. По моим чувствам ударила волна разных запахов. Цветы, пыль, гарь, чуть-чуть кладбищенский тлен?

"Милость Менфе!" — магию артефакта, спрятанного в ящик, Элле узнала мгновенно, и её глаза засверкали яростным золотом. Что-то личное?

"Саркофаг, — на всякий случай пояснила Апсара, — небольшой, транспортная модель. Для перевозки живых и полуживых разумных".

Кинул быстрый взгляд на сканер... ого! Его зашкаливало так, будто в помещении присутствовала открытая дверь. Или, быть может, дверь тут открывали настолько часто, что поле перехода плотно въелось в каменные стены. Надёжно запечатлелось.

Пока мы отвлеклись на саркофаг, Ефим незаметно для нас преображался. Вроде как стал выше ростом. В глазах засверкала лютая злоба. Нечеловеческая, звериная. Сейчас он уже ничем не напоминал сломленного пленника, а выглядел воином, собравшимся вызвать огонь на себя. Иваном Сусаниным, заведшим польских панов в болото. Охотником, заманившим глупую дичь в ловушку. Ефим — или тот, кто играл его роль — не боялся, он упивался своей победой, наслаждался этим мгновением жизни. Я ничего не успел предпринять, только громко крикнул.

— Ефим! — но пленник и не подумал отозваться.

С него слово шелухой осыпалась старое обличье. Миг, ещё один, и бандит со всех ног рванул от входа к дальней стене помещения и одновременно вытянул правую руку вперёд так, будто собрался то ли оттолкнуть стену, то ли опереться на неё.

Теперь я отчётливо видел, что передо мной не Губов. Не тот Ефим, что я месяц назад встречал. Кто-то иной, чужой, надел личину мерзавца и выдавал себя за него. Я даже не мог с уверенностью утверждать, что передо мной человек, однако неизвестное существо долго и ловко выдавало себя за определённого человека. За Ефима Губова.

Успешно, надо признаться, маскировалось. Но зачем? Зачем?!

Сколько там было до стены, метров шесть или семь? Поддельный "Ефим" пролетел это расстояние за пару мгновений. Кто из людей смог бы среагировать за столь короткое время? Верно, никто.

Элле смогла. Успела! Она бросила паралич и даже попала, но это не предотвратило побег. Одеревеневшее тело, возможно уже мёртвое или умирающее, продолжило движение по инерции. Вытянутая ладонь "Ефима" упёрлась в каменную стену и провалилась в неё. За ладонью последовала вся рука. Мгновением позже стена втянула и всё тело беглеца.

Машинально сверился с показаниями сканера. Прибор зашкаливало. Пленник нырнул в переход? Да, несомненно. Странная дверь, визуально её не отличить от каменной стены. Никаких спецэффектов. Раз — и всё!

Одна из чернушек, — её имя я не помнил, но знал в лицо, — осторожно подошла к месту, где пропал пленник, и потрогала стенку сначала стволом укорота, потом пальчиком и под конец даже приложила к стене свою ладошку. Точно так, как это сделал фальшивый Губов. Ничего. Никакой реакции.

Вполне ожидаемо, да.

— Сэр! Это обычный камень, сэр! — подвела очевидный итог отважная чернушка.

Всё-таки, не совсем обычный камень. Сканер у меня в руке буквально сходил с ума, показывая откровенную чушь. Если ему поверить, то весь подвал стоило бы признать другим местом. Ага, вроде того, где я нашёл камешек. Вдобавок все четыре якобы "стены" — на самом деле порталы бес знает куда. И эти порталы открывались автоматически, если встроенные в них детекторы распознавали знакомую сигнатуру. Скажем, разумное существо с заранее определённым набором генов.

На чернушку они, ясное дело, не среагировали. И не могли среагировать, поскольку не распознали в ней живое разумное существо, да и генов в обычном понимании в её теле не имелось.

Нет, с генами слишком сложно и ненадёжно. Проще допустить, что в руке у поддельного Губова был некий ключ. Имплант, быть может? Хм, сойдёт за гипотезу.

Теперь её надо бы подтвердить. Или опровергнуть.

— Не пущу! — взвилась Элле, — Одного не пущу!!

То ли золотоглазая непрерывно отслеживала изменения моего эмоционального состояния, то ли по наглому прочитала мысли, — какая разница?

— Даже не думал, дорогая! — я поспешил отмести подозрения жены.

— Вместе пойдём? — недоверчиво переспросила Элле. — Может, ну его?! Оставим засаду, поглядим, подождём, может, кто попадёт в ловушку?

 У Элле ещё слишком ярки впечатления о нашем совместном походе на Землю, в Воронеж, где она неосторожно подцепила вирус Стражей и с превеликим трудом исцелилась. А ведь я мог и не успеть с куар-кодом!

— Подумаем, милая. Вместе подумаем и решим.

Слова, слова! Нужные, даже обязательные — и потому особенно пустые. Но произнести их было необходимо. Тем более, что жена права. Нечего сходу лезть в странный портал. Мы вернёмся и обязательно пройдём на ту сторону. Не сейчас. Позже, когда разберёмся, с чем и с кем встретились, изучим показания приборов, трофеи. В особенности — саркофаг. Первый, что встретился мне. Кстати, есть в нём кто-нибудь?

Элле и я мыслили одинаково, но золотоглазая в обычных для неё ситуациях думала быстрее, а потому идея 'заглянуть в саркофаг' пришла в её голову мгновением раньше. Пока я размышлял да собирался сдвинуться с места, жена просто сделала шаг-другой и открыла саркофаг, нажав на невидимый мне сенсор.

Меня бросил вперёд изумлённый возглас жены. Секундой позже я стоял рядом с ней и в оба глаза смотрел на тело немолодого эльфа, безжизненно лежащее на дне исцеляющей капсулы. Что-то тут было не так!

— Мой отец, — коротко пояснила Элле, кивнув на тело. — Сейчас он должен был бы присутствовать во дворце князя всех пале, владыки Валинора, и вместе с другими дипломатами готовить переговоры.

Вправду есть чему удивиться. Но как и почему князь тане оказался внутри саркофага в подвале дома, расположенного посреди Целесто, столицы человеческого Валинора?!

5

"Этот отец — не настоящий, Лиэлелоо, — Апсара моментально среагировала на нашу находку и обратилась к золотоглазой через её линкер. И ко мне заодно. — Тут только тело. Клон, заранее подготовленный на случай скоропостижной смерти князя. Страховка. Кукла, пребывающая в стазисе между бытием и небытием".

Пусть "кукла", но место ей не здесь, а в самом защищённом месте княжеского замка. Если князь умер бы там, его — скажем, дух — непременно притянуло бы сюда, в эту самую милость Менфе, и во власть бандитов...

Стоп! Ничего бы не случилось! Чтобы воскрешение случилось именно здесь, понадобился бы голокрон князя. Его личный чертог Ному. Одного только саркофага, даже с подходящим телом, для воскрешения недостаточно. В это тело нужно ещё и дух поместить, и душу.

Ещё раз убедился, что мы с Элле мыслим одинаково. Золотоглазая после недолгих колебаний полезла рукой в саркофаг, открыла там какую-то скрытую нишу, пошарила и извлекла на свет крупный феанор в затейливой оправе. А вот и голокрон!

Артефакт напомнил мне древнее пасхальное яйцо работы Фаберже. Очень похож, да. Вопрос только, чей это голокрон? Князя ли? Или кого-то постороннего... потустороннего, кто решил вселиться вместо князя в его тело, чтобы... чтобы... тьфу, тут очень много вариантов, да и мои знания о чертогах Ному да милости Менфе слишком отрывочны, слишком ограничены, чтобы сделать правильные предположения.

— Милая, это же голокрон твоего отца, верно?

Я видел лишь две причины, по которым этот чертог Ному оказался столь далеко от князя и дворца князя, и обе были очень плохими. Но почему так резко среагировала Элле?!

Кто-то, было, рассказывал мне, что у князя чуть ли не три десятка дочек от разных матерей, что он держал их за рабочую скотину, посылал в бой на верную смерть и даже раздавал в подарок другим владыкам эльфов. Даже не князьям тане, а пале. Элле, как мне помнилось, убеждала меня, что отца будто бы ненавидит, а тут такая искренняя скорбь. И шок.

— Ты точно не хочешь мне кое-что объяснить? — продолжил я "ковать железо, пока горячо". — Или опять скажешь: "Потом, Майки, ещё рано..." Ну?

Поймал хитрющую золотоглазую! Зажал между своим жестоким любопытством, артефактами фалари и телом "отца". Якобы отца. Если честно, меня до печёнок достала ложь близких.

— Клянусь Древом, Майки, я тебе никогда не лгала! — затравленно отозвалась Элле.

Затравленно? Не лгала? Возможно. Не договаривала, старалась ввести в заблуждение — безусловно. Пыталась мной манипулировать, направлять, управлять. Хм, как раз это-то было абсолютно нормально.

Я продолжал испытующе смотреть Элле в лицо. Супруга застыла возле открытого саркофага с телом отца, а голокрон, как самое дорогое, продолжала сжимать в ладошке. Золотые глаза побледнели, выцвели. Ушки виновато опустились вниз. Эльфийка всячески изображала раскаяние. Изображала! Или была искренна, бог знает. Или чёрт.

Ощущения подсказывали, что Элле не лжёт.

Ни в словах, ни в чувствах.

Вот только мог ли я верить ощущениям? Пале, если бы немного напряглись, смогли бы построить любой мираж, любую иллюзию. Тане выносили мозги не столь изощрённо, но тоже, слегка поднапрягшись, смогли бы ввести в заблуждение любого человека. Тем более, мужа. Особенно "любимого" мужа. Того, кто им изначально доверяет, и не рассматривает как врагов. Вот я, например, с момента нашей первой встречи своей золотоглазой доверял больше, чем самому себе. Реально видел в ней свою вторую половинку. Но потом...

Потом во мне проснулась ревность. За ней — мнительность. Та росла, крепла с каждой новой раскрытой тайной супруги. Мне было обидно. Её секреты царапали мою душу, будто измена. Но, если честно, Элле никогда ни в одном эпизоде не действовала мне во вред.

Или я забыл?!

— Знаешь, милая моя... — хотел было сказать своей золотоглазой что-то очень обидное, но не успел. Забыл!

Забыл, потому что Элле резко сократила дистанцию между нами, крепко меня обняла и прижалась всем телом, будто искренне желала спрятаться в нём.

Меня будто штормовой волной окатили её чувства. Сейчас я отчётливо ощущал, что Элле меня искренне любит. Даже в те моменты, когда я веду себя как придурок. А ещё она абсолютно мне предана. Настолько, насколько способно разумное существо.

— Дома поговорим, Майки. — прошептала Элле. — Сегодня вечером, я обещаю.

Она снова права. Выяснять отношения здесь, практически на линии боевого соприкосновения?! Глупость, Миша. Невероятная дурость.

Что на меня нашло?! Ревность, Миша. Банальная ревность. Я взревновал Элле к телу, что безжизненно лежит в саркофаге. А ведь верно: ни разу до этого я не видел, чтобы моя длинноухая супруга на какого-либо мужчину смотрела такими глазами, да с таким чувством! Сходу не смог, не определил, что это за чувство столь резко ударило по мне. Любовь? Нет, не она.

Разгадка была проста. То, что сейчас чувствовала принцесса Лиэлелоо, эхом доносилось и до меня. Это букет напоминал скорее реакцию хозяйки на появление ценной, безумно дорогой не только по стоимости, но и по массиву воспоминаний, вещи в неподходящем месте. Забота в отношении "отца", что исходила от каждого движения Элле, была заботой о сохранении в целости не родного существа, а хрупкой вещи, и только.

Ни грамма любви!

Увы, утешить золотоглазую я не мог. Если "гробики" ещё можно было как-то вытащить из подвала, скажем, на транспортной платформе с антигравом, то для саркофага подобная операция была невозможна. Габариты не позволяли.

По-хорошему, чтобы вытащить из подвала злополучный саркофаг с телом "тестя", понадобилось бы полностью разобрать весь дом. Даже если бы я решился, у майората просто нет для этого ресурсов. Да и подобную находку следовало держать в тайне, а не трубить о ней на весь божий мир, да-да.