Dead Pasts and Dread Futures

— Трещину, которую вы здесь закрыли? Вы видели, как он крутил время вокруг себя: что-то ускорял, что-то замедлял. Скоро таких будет больше, и они будут все дальше и дальше удаляться от Редклиффа. Магия, которую использует Алексиус, крайне нестабильна, и это разрушает мир.

— Что еще ты знаешь об этой магии? — Спросил Солас, и Икшел был рад оставить разговор на время магам.

Ей было так тяжело смотреть Дориану в глаза, видеть, насколько серьезным и оптимистичным он был за этим гордым выражением лица, и осознавать, что он воспользовался разрушающимся миром, чтобы совершить немыслимое. Невозможное.

Икшель недостаточно разбиралась в магии, чтобы понять, как ей удалось встать между двумя мужчинами, которые так сильно повлияли на ее судьбу, чья магия была так тесно вплетена в ее существо — метка Фен'Харела на ее руке и магия Дориана, скреплявшая ее тело души вместе после того, как вытащил ее из пучины смерти. Судя по всему, мир вокруг нее должен был развалиться на части в тот самый момент из-за явного резонанса сил внутри нее.

Но нет. Мир продолжал разваливаться на части в обычном режиме.

Появился Феликс, чтобы рассказать им о культе Венатори и о том, как Алексий был зациклен на метке на ее руке. Она помахала им всем рукой.

— Я польщена, — сказала она с сарказмом. — Кто-то должен сказать ему, что ему не нужно было вовремя проделывать дыру, чтобы привлечь мое внимание. В небе уже образовалась дыра.

Дориан улыбнулся ей с такой необузданной нежностью, что ей захотелось убежать. Или ударить его. Или зарезать себя.

— Ты знаешь, что ты его цель. Ожидание ловушки — первый шаг к тому, чтобы обернуть ее в свою пользу. Алексиус не знает, что я здесь, и я хочу, чтобы пока все оставалось по-прежнему.

— Как только мы сможем добиться аудиенции у него, я хочу, чтобы ты был там, Павус, — сказал Икшел. — Позволь мне посоветоваться с моими людьми и отправить сообщение Алексиусу.

Уходя, Дориан бросил Феликсу через плечо:

— Не дай себя убить, ладно?

— Есть вещи похуже смерти, Дориан, — ответил он.

Как только мужчины ушли, Икшел подбежала к ближайшей урне и опорожнила в нее свой желудок.