Сон 10-2

— Вылезай!

Зажмурившись от ударившего по глазам солнечного света, Тихоня выполнил приказ и встал возле машины. Тишина, трава под босыми ногами — не ухоженный газон, а дикое разнотравье. Тихоня открыл глаза, огляделся. Да, достаточно укромное место — придорожный перелесок, доступный въезд-выезд, а с дороги не просматривается. Ну, и что теперь?

Нурган Ремниш оглядывал стоящего перед ним... да, уже не мальчишку и даже не юношу, а мужчину. Да, Дамхар пошёл ему на пользу. И забрал он его вовремя, как раз хватит времени, чтобы переключить его на семью. Но сейчас надо по обычаю, древнему и действенному. Пока по-другому нельзя, не поймёт.

Лёгкая, но ощутимая пощёчина, протянутый бутерброд и слова: "Я твой хозяин".

— Да, хозяин. Спасибо хозяин, — спокойно ответил Тихоня, дожевав бутерброд.

Нурган с чуть-чуть демонстративной брезгливостью оглядел его, достал с заднего сиденья небольшой саквояж и распорядился:

— Снимай это тряпьё. Сейчас вымоешься и переоденешься.

— Да, хозяин, — ответил Тихоня и протянул руку за саквояжем.

— Я сказал: всё снимай! — сорвался на крик Нурган.

Сохраняя равнодушное выражение, Тихоня повиновался. Чего уж тут, это уж как положено. Но вот следующий приказ был неожиданным. Приказ облить снятые порты и рубашку горючкой и поджечь. Зачем?! Но вот бутылка с горючкой, вот зажигалка с эмблемой Храма. Так что, не просто... бесхозяйственность — жечь целую и практически новую одежду, а обряд?! Так этот голозадый знает, что это не просто бельё из грубого полотна, а наговорённая полотнянка, оберег и защита... так... ну, ладно, голозадая сволочь, придёт время — посчитаемся...

Когда от кучки вещей осталась кучка пепла, Нурган кивком показал рабу на саквояж.

— Иди, обмойся и оденься.

Тихоня по-прежнему внешне невозмутимо подчинился.

Когда он скрылся за кустами, отделявшими поляну от ручейка, Нурган перевёл дыхание. Кажется, мальчишка, прожив столько времени среди аборигенов, остался ургором. Отлично!

Спустившись к ручейку, Тихоня встал на колени и окунул лицо в прохладную воду. Пить вот так, по-нашенски, благодаря между глотками Мать-Воду научил его Рыжий в одном из их первых совместных рейсах. Как и тому, что голозадым знать об этом незачем. И обмываться, черпая воду пригоршнями, он тоже не стал, а просто зашёл в ручеёк и лёг вдоль русла, благо глубина как раз по его телу, захлебнуться при всём желании не получится, и опять ... от Рыжего слышал: "Добровольная смерть — помощь врагу". А этот... хозяин — ему враг. Значит "Выживи, но не за счёт других". А зачем ему, "галчонку" и чистокровному с виду, выживать? А затем, что: "Нас и так мало осталось, каждый на счету". Это уже Старшая Мать, её слова. И той — язык не поворачивается назвать её старухой — встреченной как-то на лесной дороге седой зеленоглазой женщины. Да, сразу признала в нём "галчонка", но и "нашенский ты теперь, найдёшь свой род".

Под эти мысли, он вышел из ручейка, вытерся лежавшим в саквояже наверху полотенцем и стал одеваться. Вещи в саквояже были уложены в порядке надевания. Как тогда. И вещи как тогда: старые, явно ношеные и чиненные, но безукоризненно чистые. И по размеру в общем подходят: не в облипку и не болтаются. Одевшись, он бросил полотенце в опустевший саквояж, взял его и вернулся к машине.

Хозяин ждал его, стоя у открытой пассажирской дверцы. Уверенным жестом приказал Тихоне забросить саквояж в багажник, захлопнуть крышку и сесть за руль. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Тихоня подчинился.

Нурган сел рядом и приказал:

— Вперёд.

— Да, хозяин. Вперёд, — ответил Тихоня, мягко без рывка начиная движение.

На шоссе последовал новый приказ повернуть налево. "На выезд из Дамхара", — догадался Тихоня.

Несколько долей ехали молча.

— Как прозываешься? — внезапно спросил Нурган.

— Тихоня, хозяин.

— Так и не сменили? — удивился Нурган и достал полученную от Корранта учётную карточку.

Перечитал уже внимательно. Да, Тихоня Рант... Это откуда? А, да, последний слог фамилии владельца на момент регистрации. Ну, это совсем просто. Для восстановления фамилии и присоединения к семье уже несколько схем придумано. Останется выбрать подходящий вариант. От Садовника и Красавицы, номера родителей — прочерки и стандартная фраза мелким шрифтом: "Заполняется со слов опекаемого". Неужели сам придумал? Хотя... это уже неважно. По всем признакам надо дождаться конца войны. Ну и подготовиться заранее. А водит мальчишка вполне уверенно. И это на незнакомой машине. Значит, в карточке правда: водитель, автомеханик, и всё, ничего из "домашней" квалификации не указано. Что тоже неплохо и даже хорошо. "Использование в соответствии с регистрацией", а не как раньше "по усмотрению владельца".

— Ты грамотный?

— Да, хозяин, — спокойный, даже равнодушный ответ.

— Тогда достань карту и определи маршрут.

Нурган назвал адрес загородного дома Норна.

Тихоне пришлось развернуть карту, поскольку дорога предстояла не близкая и не простая. Хорошо, хоть не в сторону фронта.

Нурган, глядя, как достаточно уверенно обращается с картой... и как его называть? Не вслух, там по прозвищу, а про себя, мысленно? Мой раб? Мой брат? Ладно, пускай так пока и будет Тихоней. Пока.

Мысленно поблагодарив Гарда за учебники по географии и прочим школьным предметам, а Рыжего за уроки и тренировки, Тихоня вёл машину, осторожно приспосабливаясь к ней. Не сложно, ну, не сложнее хозяйской легковушки и малого фургона, а на большой его так ни разу и не посадили, хотя послерейсовый и предрейсовый осмотры и уход доверяли. А на малом он уже самостоятельно в рейсы ходил, и даже до центральных складов, и на несколько суток, и в заведениях и посёлках ночевал. Да, всё у него было, а будет... Тихоня до боли, почти до крови прикусил изнутри губу, чтобы не сорваться.

Невозмутимое равнодушие раба начинало раздражать. Ну, не может мальчишка так притворяться. И неужели ему в самом деле настолько всё безразлично?! И надо войти в контакт, наладить отношения, чтобы, когда свершится неминуемое, не возникли ненужные и потому вредные нюансы. Все рабы всегда боятся и ненавидят хозяев. И этот страх, а он помнит, каким был Тихоня той зимой, был тогда даже полезен, а сейчас не нужен и потому вреден. Но начать разговор мешало смутное ощущение, что рядом не мальчишка, а вполне взрослый мужчина, с которым ни просто, ни легко не будет. Да, вот ещё об этом нужно спросить. Если у него кто-то там остался, то... семьи теперь разлучать запрещено, но Коррант ни словом об этом нюансе не обмолвился, что понятно: терять ещё одного работника или всё же работницу из хозяйства не хочется. Тихоне в этом случае грозит одиночество, у Норна в его микро-усадьбе ни одного клеймёного, да и у соседей тоже.

— Тихоня, — начал Нурган.

— Да, хозяин, — сразу откликнулся Тихоня.

— Там... — Нурган замялся, подбирая слово, — у тебя была... семья?

"Ах ты, сволочь! К самому больному подбираешься. Ну нет, хрен тебе, крыса тихушная!" — мысленно взорвался Тихоня. Но ответил тем же спокойным вежливо-равнодушным тоном.

— Нет, хозяин, — и всё-таки не удержался: — Рабу не положено, хозяин.

— Что, общей свалкой обходился? — насмешливо спросил Нурган, сознательно провоцируя, вернее, проверяя реакцию: расплачется или хоть как-то выразит сопротивление?

Тихоня промолчал.

Нурган решил не настаивать на ответе: отсутствие реакции тоже реакция. Да, не мальчишка, раб, но взрослый, владеющий собой мужчина. Это хорошо, так как снимает часть проблем. Но и плохо, потому что затрудняет, а по некоторым темам делает и невозможным контакт. Но пока сложностями можно пренебречь.

Как когда-то — Тихоня невольно вспоминал, как его везли в Дамхар — никуда не заезжали, делая остановки для оправки и лёгкого перекуса прямо на обочине. Кофе из термоса и сдвоенный бутерброд в запаянном целлофановом пакете. Да, новый хозяин, как и Коррант тогда, кормил его и сам ел и пил такое же, но... никакой благодарности Тихоня не чувствовал, а только раздражение. К тому же усталость от практически беспрерывной работы, незнакомой дороги, непривычной машины... И всё чаше его лицо становилось не так сосредоточенным, как злым.

Конечно, Нурган понимал, что в таком пути без остановок надо подменять друг друга, но не укладывать же мальчишку опять на заднее сиденье под одеяло или, того хуже, запихивать в багажник. Да и слишком тесно ему там будет. Вырос, возмужал. А это всё-таки не просто раб, а... Вот именно. Ну, будем надеяться, что всё пройдёт благополучно. По времени... успевают. Закинет... Мизинчика к Норну... а что? Почему бы и не сменить прозвище? В карточку можно и не вписывать, всё равно она... да, на год, а там... там уже всё будет по-другому, нет, по-настоящему...

Он сам чувствовал, что думает обрывками, не доводя, не додумывая, что засыпает. И решил не спорить с... со своим телом и мозгом. Потому что ему ещё предстоит работать.

Тихоня покосился на сидящего рядом хозяина. Заснул? Ну и пусть дрыхнет, не будет лезть с вопросами. "Такая уж судьба наша", — да, именно так. Судьба-Сестра, Матери Набольшие, Огонь Справедливый — вы мне защита. Спасибо тебе, Рыжий, что научил, как их всех просить, никого не обижая. Спасибо тебе, Садовник в Амроксе, что учил меня, как жить рабом, и отцом тебя я не просто так называю. Да, конечно, ты был мне по-поселковому вотчимом, я тогда этого слова не знал, но чувствовал. Всем, кто меня чему-то учил, всем спасибо. И Гарду, да, хозяйчику, за учебники, за книги, что потихоньку от отца давал, и за гитару. Вот за это самая большая благодарность. И, хозяину, капитану Корранту, за то, что не замечал всех этих послаблений и нарушений. Так что в карте моей написано: Тихоня Рант — это справедливо и не обидно. И вряд ли новый хозяин будет что-то менять...

...Метка (-1,152 км) за меткой ложились под колёса, складываясь в дневной, а потом и в суточный переходы, а вот уже и перегон (— 138,24 км) позади, и границу Дамхара давно миновали, и ещё перегон, и ещё, а скоро уже пригороды Аргата пойдут, а там придётся покрутиться, разбираясь в развилках и развязках...

Нурган заставил себя проснуться вовремя, чтобы подправить маршрут. Ну вот и нужный поворот.

— Теперь прямо.

— Да, хозяин.

Высокий решетчатый забор, прикрытый изнутри разросшимися кустами, кованые ворота гостеприимно раскрыты и короткая подъездная аллея к дому. И на широком крыльце... а ведь этого господина Тихоня тоже помнит. Приходил тогда в ту квартиру с хозяином смотреть. Ну...

Нурган выскочил из машины, не дожидаясь полной остановки, порывисто обнял Норна, что-то прошептал ему на ухо.

Тихоня наблюдал за ними, сидя за рулём в ожидании дальнейших распоряжений. Мучительно хотелось есть, спать и всего остального.

Нурган повелительным жестом вызвал его из машины и поставил перед крыльцом.

— Вот, устрой его как договорились. Мне на работу.

Прыгнул в машину и умчался.

"Это что? — мысленно удивился Тихоня: — Передача новому хозяину?" Но, разумеется ничем и никак не показал ни удивления, ни усталости, ни — тем более — нарастающей злобы. Световой день за рулём, а дни летние, длинные...

— Я Норн, — представился мужчина после недолгого внимательного молчания.

— Да, господин Норн, — ответил Тихоня.

— Ты...

— Тихоня, господин Норн.

— Хорошо, иди за мной.

Задний хозяйственный двор, отдельно стоящий гараж с жилой надстройкой.

— Вот, будешь здесь работать и жить наверху.

— Да, господин Норн.

— Ночью выходить запрещено.

— Да, господин Норн.

Ещё один внимательный взгляд и наконец:

— Всё. Можешь идти отдыхать.

— Спасибо, господин Норн, — на последнем усиди выдохнул Тихоня, открывая дверь гаража.

На каком-то автомате, не вглядываясь и ни о чём не думая, он на половину на ощупь, наполовину на догадках, не включая свет, поднялся наверх по внутренней лестнице, нашёл санузел, содрал с себя одежду и рухнул на койку. Всё завтра, а сейчас — спать.

* * *

Выверять, следить за датами, именами и т.п.

26.01.2024

17.08.2024

1.12.2024