Твое... величество-2!

Темной ночью на морском берегу холодно и ветрено. Сыро и мокро.

Ветер дует с моря, срывает пенные хлопья, несет их на берег

Трое чернозубых не жаловались. Им нужно было судно, они готовились его спустить на воду. Им повезло — в поселке были не только рыбачьи баркасы, большие и неповоротливые, рассчитанные на большое количество человек, на сети, на улов... с таким они бы втроем не справились. Но им повезло. В поселке оказались еще и несколько яликов.*

*— правильно — ял, гребно-парусное судно длиной 3-6 метров. Встречала, что ял и ялик — синонимы. Прим. авт.

Для чего?

Так иногда скорость важнее улова. К примеру, передать весточку, кому надо. Тут же все между собой связаны, где рыбаки, там и контрабанда, а может, и пираты!

Узел поддался быстро, и три тени оттолкнули ялик от берега.

По звездам они ориентировались отлично. Теперь надо отплыть на достаточное расстояние, причалить к берегу, запастись хоть какой провизией и водой — и плыть в Эрланд.

Приказ Императора должен быть исполнен!

* * *

— Поздравляю! — Бустон был искренне рад за адмирала. Спокойное море — хорошие торговые пути — высокие доходы, а заодно и налоги, и торговля... да много чего следует из сильного флота!

Рикардо откинулся в кресле.

— Спасибо. Но если б не королева...

— Да, его величество сильно разгневался, — поежился Димас. — И ведь ни одного упрека, ни единого грубого слова — как бабам это удается?

— Не знаю. Я такое впервые видел, — честно сознался Марен.

Как-то раньше он на королеву и внимания не обращал, тень — и тень, и стоит себе за королевским плечом. А сейчас вдруг...

Тень обрела цвет, и звук, и улыбка у нее очаровательная, и вообще... красивая женщина. Яркая и умная. Королю повезло, а он, кажется... Рикардо вспомнил рыжую девушку, которая сидела рядом с Иоанном и поморщился.

— В королевской семье все настолько плохо?

— Даже чуточку хуже, — вздохнул Димас. — То король хотел развода, а теперь и королева. Плохо это все. Я надеялся, они помирятся, так куда там, только пуще прежнего расходятся!

— Поделом королю, — отмахнулся Марен. — Слушай, как бы мне королеве обратно все эти побрякушки послать? Наверное, просто так нельзя?

— Ты уже совсем в море одичал! — возмутился канцлер. — Вот что, с утра прикажи купить большой букет цветов, и к нему приложи украшения, да извинения написать не забудь. Что-то такое: ценю, навсегда запомню, вы — великая королева... понял?

Рикардо кивнул.

— Понял. Сколько там... часа два пополуночи? Три? Можно уже, пожалуй, и пройтись.

Димас кивнул.

Лавки-то ночью не работают, все верно. А вот большой Столичный рынок, на котором можно купить все и еще немножко больше, как раз в это время и начинает шевелиться. Первые торговцы приезжают, начинают выкладывать товар, чтобы к четырем часам утра все было на прилавках... к полудню рынок уже закроется. Жарко, не поторгуешь!

Так что Рикардо потихоньку и собрался. Пока письмо написал, тут уже и четыре утра. Пока прогулялся по столичным улицам в свое удовольствие, дошел до рынка, не слугам же поручать такое важное дело... и задумался.

А какие цветы любит королева?

Вот он... баран! Не догадался даже такое узнать! А если ей розы не нравятся — или наоборот? Если она какие-то цвета не любит?

Впрочем, адмиралу была свойственна решительность. Да и откуда-то потянуло таким знакомым запахом... Рикардо больше и не думал, и свернул в один из переулков.

Теперь он точно знал, что надо отправить королеве!

* * *

Надо сказать, Мария оценила.

А вот что подумали придворные дамы, когда ее величеству принесли громадную корзину вкусных копченых морепродуктов... рыбка, кальмар, осьминог, моллюски, что-то вовсе ей не знакомое, но вкусное... Мария едва не урчала от удовольствия!

Там же, в корзине, находились янтарные украшения, безнадежно пропахшие рыбкой, и письмо, котором адмирал благодарил королеву за помощь и заверял в своей вечной преданности.

Украшения отправились в лохань с водой, отмокать от восхитительного запаха, а письмо — увы — сберечь не удалось. На восхитительный запах прибежали штук шесть дворцовых котов. Мария честно поделилась рыбкой и с Анной, и с кошаками, но один из них решил, что пергамент — это тоже рыбка. И слегка подрал письмо когтями. Увлекся котик.

Но так пахло, просто ТАК пахло!

Мария подумала, что адмирал — человек неординарный и явно умный. Цветы дарить каждый козел может, а вот такое придумать — мозги иметь надо! Уммммм, ну как же вкусно! После завтрака из морепродуктов Анна отправилась на уроки, а Мария, откровенно зевая (объелась по уши) направилась в сад, где и устроилась в тени пышного куста сирени.

* * *

— Ваше величество!

Мария с интересом посмотрела на красноглазого эрра. Выглядел он замечательно! Правки — не требуется!

Глаза красные, до сих пор слезятся, под глазами синяки... за добавкой пришел?

— Эрр?

Мария абсолютно не помнила, как его зовут.

Эрр Расмус Вейнард даже обиделся. Это ж ОН!

Самый очаровательный и обаятельный кавалер двора! И его так демонстративно не помнить?

Мария не играла, она действительно его не помнила в упор. Ну, красавчик. И что? Много их тут бегает, на всякий вкус и цвет. Надо бы прекращать ту практику с выходом в сад, а то тут ее в покое не оставят! С другой стороны, в начале лета сидеть в своих покоях? Это жестоко! Там сыро, и темновато, как ни топи, и плесенью пахнет... на кой было травить всех этих графьев-королев, пожив в таких шикарных условиях, они отлично помирали сами! Сырость, плесень, а там и туберкулезные палочки себя ждать долго не заставят. Добавки мышьяка не требуется!

— Эрр Расмус Вейнард, ваше величество. Ваше величество, я умоляю о прощении!

Мария подняла брови, глядя, как к ее ногам опускается красиво упакованный сверток.

— Это — что?

— Это мои извинения, и я умоляю вас их принять.

— Вы уверены, что вас простят за убийство эрра Эрсона? — невинно уточнила Мария.

Эрр Расмус так шарахнулся, что чуть в куст ежовника не упал.

— В-ваше величество?!

Мария фыркнула.

— Меньшее я в качестве извинений не приму.

— Ваше величество!!! — отчаянно возопил эрр Расмус.

— Вам еще разъяснения требуются? Или... добавить? — Мария многозначительно шевельнула пальцами. Эрр слегка попятился назад.

То-то же!

Взяли моду, к королевам приставать! Я вас быстро отучу от демократии! Только феодализм, только хардкор!

Мария отпихнула носком туфельки сверток, в котором, судя по всему, было новое платье, и удалилась. Эрр за ней последовать не решился. И правильно, она бы ему точно добавила, чтобы ходил, моргал и хромал. Гад!

А будь она беззащитна?

Нет-нет, развод, и пошел этот гадюшник куда подальше! Пусть без нее тут друг друга травят!

* * *

Море...

Море — это единственное, что любил Дерек, что позволял себе любить после траты жены и друга. Да-да, Марк хоть и остался жив, но разве это важно? Для Дерека он умер, когда предал их братство, когда потянул в постель единственную любимую женщину Дерека.

Он умер тогда...

А еще в тот день умер Дерек.

Когда-то ему была важна вся эта мишура. Дом, жена, дети... его этого лишили, ну так и пусть! Он ничего больше не желает, ему ничего не интересно. Только месть.

Это единственное, что у него осталось, единственное, что заставляет его дышать, двигаться, разговаривать... казаться живым. Там, глубоко внутри, Дерек уже умер. Умер и похоронен рядом со своей женой. С нерожденным ребенком... Марка!!!

Марка, будь он проклят!!!

Шторм утих, и сейчас капитан до боли до резки в глазах всматривался в бездонную морскую гладь. Его корабль сильно потрепало, 'Крылатый' лишился мачты, но это не могло остановить капитана.

И вот его терпение было вознаграждено.

— Парус! Парус!!!

Вахтенный кричал из 'люльки', и Дерек послушно разворачивал корабль, ловя оставшимися парусами ветер, чувствуя, как тело наполняется азартной злой силой.

Марк?

Или кто-то еще?

Сейчас он это узнает.

Два корабля стремительно сближались, Дерек хищно прищурился... не уйдет! Пытался, явно узнал его 'Крылатого', но — не уйдет! Недаром Дерек все деньги в него вложил, при прочих равных, 'Крылатый' был более узким, более быстрым, капитан чувствовал корабль всем телом, как свою руку... вот так!

Налево!

И под ветер, и отсечь его для чужого корабля, так, чтобы паруса повисли, загородить... теперь не сбежит!

Этот корабль Дерек знал.

'Акула' эрра Тамаша. Акула, ха!

Что ж, не Марк, конечно. Но если овца отбилась от стада, пусть пеняет на себя!

Матросы уже суетились, наводили на палубу камнемет.

Выстрел!

Получилось удачно, с первого же выстрела корабль лишили мачты. Та рухнула, погребая под собой кого-то из матросов, послышались крики, а пираты уже подтаскивали следующий камень.

Дерек потер руки.

Вот так, и еще выстрел... чтобы кровь была, чтобы боялись... страх парализует, страх сковывает, испугался — проиграл а корабль подходит ближе и ближе...

Вот они уже почти рядом, взвились в воздух абордажные крючья, посыпались на палубу противника пираты, началась резня...

Дерек только потом узнал, что ему сильно повезло. Во время шторма капитана просто смыло за борт, а второй помощник, который принял командование судном, был... не то, чтобы новичком, но третий рейс — это не так много, а растерянность обходится дорого.

Но это потом, а сейчас на палубе противника кипел бой.

Дереку несколько минут смотрел на схватку, а потом и сам оттолкнулся ногой от палубы.

Пираты не станут уважать того, кто не ходит с ними на абордаж. Только самый сильный хищник может ими править, самый жестокий, самый яростный... понеслась, блистая лезвием, абордажная сабля, в лицо Дереку брызнуло соленое и горячее, и он шалел от запаха крови, едва не облизывался...

Смерть!!!

Я принес вам смерть!!!

Битва закончилась достаточно быстро, не прошло и двух часов, как большая часть матросов была вырезана, а остальные загнаны на кватердек, и ютились там, как птицы на насесте.

Пиратская команда знала, кому и чем следует заниматься.

Кто-то уже спускался в трюм, кто-то шарил по каютам, вылавливая оставшихся матросов и пассажиров... нет, пассажиров не было.

Дерек выборочно ткнул пальцем в нескольких матросов, сейчас ему предстоит допрос. А потом...

Проклятье, почему рядом никого нет! Придется делить команду, оставлять часть на призовом судне... нет, лучше сразу отправить их на острова. Там с кораблем такое сделают, что его корабел не узнает, потом и продать можно спокойно, и себе оставить. Только вот Дереку не корабль был нужен, а человек! А где он сейчас?

Шторм всех разнес, разбросал... Неудачно складывается!

Хотя у него еще есть время. И возможность есть...

Он еще переведается с Марком.

* * *

У Рене Демьена уже вошло в привычку заявляться к казначею, да и разговаривали они уже иначе. Нет, еще не друзья, но союзники. Виталис Эрсон расхаживал по дворцу с видом победителя, и нервировал обоих. Алесио в казначействе уже троих нашел, умников, которые на Эрсона работают. Один — его личный помощник.

Вот болван... надеется, что его на место Алесио поставят!

Оно бы можно, но Мортимер — не стратег. Он тактик, он на один шаг вперед видит, а два или три уже не просчитает. Помощником он незаменим, он надежный, въедливый, кропотливый, очень дотошный, он в каждую мелочь носом влезет, все раскопает и разнюхает. Работу ему дай проверить — справится идеально, доведет все до совершенства.

Но — не орел.

Нет у него чутья, полета... если их сравнивать, то Алесио, скорее, сокол, а Мортимер — голубь. Обе птицы, только вот и крылья не те, и размах не тот, и добыча...

Демьена Эрсон тоже нервировал, посматривал недобро, явно ему не забудут и шуточки в поддержку королевы, и насмешку над Дианой... и наплевать бы, но... нет, не наплевать!

Не только за себя, за весь Эрланд обидно!

— Что случилось, эрр Рене?

— Эрр Алесио, это вы отправили королеве янтарь?

Алесио внимательно посмотрел на шута.

— Я.

Рене расслабился, и кивнул.

— Я не знал, на кого думать, потом принцессу увидел с куклой.

— А-а... это тоже я, да.

— Почему?

— Захотелось поддержать обеих, — Алесио не лгал. Недоговаривал, разве что.

Им не дружеские чувства владели, нет. Ему хотелось, чтобы у королевы сияли глаза, чтобы она улыбалась... зачем?

А вот! Хотелось — и все тут! Но говорить об этом вслух было излишне. Не настолько уж он доверял эрру Рене.

— Поддержать?

— Королева едва не потеряла последнего ребенка. И вместо того, чтобы ее успокоить... король отнесся к ней неподобающе.

— Ах, вот оно что!

Алесио развел руками.

— Так с женщинами нельзя.

— Согласен, — кивнул Рене. — Но королева о вашем поступке не знает.

— Зато знает, что не одна. Что ее кто-то поддерживает.

А еще у нее глаза бывают, как этот янтарь. Когда она смотрит на дочку, и глаза у нее светятся. Или когда она думает о чем-то хорошем... да, он наблюдал, когда она шутит, смеется...

Она красивая.

По-настоящему красивая, сейчас, когда не оглядывается на мужа. Словно свобода что-то поменяла в ней. И улыбка у нее потрясающая... если бы Алесио спросили, что в ней такого: волосы, глаза, может, наряд, руки, фигура — он и не ответил бы. Просто королева была в его глазах прекрасна!

Словно светилась изнутри!

И его так тянуло к этому свету... она сама, словно сгущенный свет. Как янтарь.

Слезы солнца, как их называют далекие варвары с холодных островов.

— Король в гневе. После случившегося, он отправил королеве рубины, но она их не приняла.

Алесио посмотрел с удивлением.

Что в этом странного? Рубины можно подарить Диане, это ее уровень. Но королеве?

Фу!

Просто — фу!

Ей-ей, если бы король лично отправился в сад, нарвал там роз, которые, кстати, королеве тоже не слишком нравятся, и принес их, это было бы лучше. Розы — знак внимания, потраченное время и силы, красивый жест.

Рубины... как девке три золотых за корсаж. Мерзко.

— Одновременно с рубинами ей подарили янтарь. И ветку белой сирени в вазе.

— Сирень — не я.

— Королю все равно хватило.

Алесио пожал плечами.

— Донесете, эрр?

— Вот еще мне не хватало! — обиделся Демьен. — Просто предупреждаю, что о некоторых вещах говорить не стоит. Король не поймет.

— Не буду. А кто преподнес королеве сирень?

Тоже интересный подарочек, кстати говоря. Сирень уже отошла, есть люди, у которых она цветет в любое время года, но стоит это столько...

— Не знаю. Так и не удалось выяснить.

— Это вам-то?

— Мне. Не удалось.

Алесио ощутил укол... неприятно. Почему ему не нравится, когда кто-то что-то дарит королеве?

Потому что ему самому нравится королева. И не хотелось бы соперников.

— Если узнаете?

— Скажу. Янтарь ей, кстати, адмирал вернул.

Алесио ощутил укол ревности.