Имя для планеты

Я кивнул. Не мне было судить, прав ли Тиалас и может ли решать судьбу своих детей и поселян единолично. Ведь цивилизация, помимо благ имеет множество дурного. Столкнувшись с представителями развитых миров, эгладорцы неминуемо потеряют, что имеют, но смогут ли обрести другое — большой вопрос. А так у них здесь своя жизнь, чистая, патриархальная, естественная. Где-то им можно даже позавидовать...

На следующий день, едва забрезжила заря, Патрик и я уже были на берегу. Груз лежал на траве, перенесённый туда загодя. Мы подтянули плот поближе и начали переносить туда всё, что брали с собой — инструменты, оружие и запас пищи. Вроде бы, немного, но места это заняло изрядно. Мы работали, не отвлекаясь, а когда, наконец, весь груз оказался на плоту и я поднял голову, то увидел вдруг, что нас вышла провожать добрая часть жителей Эгладора. Было приятно, что в короткий срок у нас появилось множество друзей. Я отвечал на приветствия, жал руки в ответ, улыбался, но всё время искал глазами Анринэль. Искал и не находил... Вчера вечером, на прощальном ужине её не было, Эйлотен сказала, что ей нездоровится, и я надеялся, что попрощаться девушка всё же придёт.

Все напутствия были получены, слова сказаны и приветствия отзвучали. Мы перебрались на плот, кто-то потянул за конец, узел развязался, мы с Патом взяли шесты и оттолкнули плот от берега изо всех сил. Волна плеснула на низкий настил, берег стал отдаляться.

Я в последний раз поискал глазами Анринэль и вдруг заметил её. Она стояла на берегу, выше толпы, верно, поэтому я не увидел её сразу. Наверно, девушка позвала бы меня, если бы смогла, но дара речи она не имела, а просить кого-то она не захотела. Может, скромность, а может гордость... Стоя высоко на берегу она шептала что-то.

— Анринэль! — крикнул я и замахал руками, прощаясь.

Губы девушки по-прежнему шевелились, я присмотрелся внимательно и вдруг понял. Девушка пыталась сказать мне вечные три слова...

Такой я и запомнил её...

* * *

Первый день путешествия обошёлся без неприятностей. Плот медленно скользил по реке, мы сидели на брёвнах и изредка переговаривались. Съестных припасов было достаточно, поэтому мы не утруждали себя ни охотой, ни рыбалкой. Предыдущие недели прошли напряжённо, и мы радовались выпавшему безделью.

Так прошли два дня. Река текла по широкой равнине, с левого берега расстилалась бескрайняя степь, а справа, как стена возвышались высокие деревья. Ласковое солнце блистало с ясного неба, летний зной пока не тревожил нас. Обстановка была прямо-таки буколическая... Мы лежали на бревенчатом настиле и нехотя переговаривались.

— Вот доберемся мы до бакена, подадим сигнал, прилетят спасатели и отвезут нас к цивилизации, — говорил я. — Чем думаешь тогда заняться?

— Отдохну, наверно, — пожал плечами Патрик. — Отъемся и развлекусь как-нибудь.

— Ну, это понятно... А потом?

— Должок хочу получить с кое-кого, — нахмурился он.

— Это я тоже понимаю, у меня тоже есть подобный должок, — согласился я. — Я про потом, про время, когда такие дела закончатся.

— Да наверно, за старое примусь, — вздохнул О'Доннел. — Контрабанда экзотических животных занятие хоть и опасное, но довольно доходное. Да и не умею я ничего путного...

— Да нет, я про другое, — отмахнулся я. — Ну вот прибудем мы на обитаемые миры и что, вот так и расстанемся? Может, какое-нибудь совместное дело затеем?

— Погоди... — вдруг настороженно пробормотал Пат, поднимаясь.

В окружающей обстановке что-то неуловимо изменилось, я тоже это почувствовал. Я сел и тут обратил внимание, что справа деревья стали перемещаться быстрее — похоже, наше движение ускорилось.

— Пат... Течение стало быстрее, — заметил я.

— Вижу, — ответил он. — Меня звук тревожит, слышишь?

Я прислушался, в самом деле, какой-то странный шум доносился издалека... Встав рядом с другом я увидел, что и слева степь исчезла, а вместо неё появились высокие скалы. Сжатая высокими берегами, река ускоряла бег, а шум, доносящийся до нас, был шумом бурлящей воды.

— Держись, Серж! — крикнул Пат, бросаясь к рулевому веслу.

Тугое течение подхватило наш плот и неудержимо повлекло прямо к скалистому берегу. Патрик упирался ногами в бревенчатую палубу, пытаясь отвести плот на середину потока, но мощь реки легко преодолевала его усилия. Ещё секунда и она швырнёт деревянное сооружение на каменную стену, раскрошив его в щепки.

Я схватил шест и приготовился, к удару. В тот миг, когда плот, казалось бы, неминуемо расшибётся о скалу, я упёрся шестом в прибрежный камень и изо всех сил постарался изменить направление удара. Я понимал, что не смогу остановить плот, слишком велико течение, но пытался отклонить неминуемый удар хоть на градус.

Мне это удалось! Плот немного отклонился, но шест, будто былинка изогнулся в моих руках, громко треснул и сломался. Я покатился по настилу и лишь чудом не рухнул в воду. В этот миг плот ударился о скалу, его накрыла прибрежная волна. Стоя на четвереньках в воде, я поднял голову и увидел лишь лысые, неприступные камни. Плот скользнул вдоль края скалы, водоворот закружил его и потащил на середину.

Опасность, кажется, миновала...

— Уфф... — выдохнул я.

— Ты как? — спросил меня Пат, удерживая кормовое весло. — Ушибся?

— Не, ничего, — ответил я, потирая бок, — терпимо.

— Надеюсь, на этой реке больше не будет подобных сюрпризов? — поинтересовался он.

— Откуда мне знать? — усмехнулся я. — Лоции для этих краёв не написаны, а со спутника ни черта не видно.

О'Доннел засмеялся.

В тот же вечер мы прошли место слияния реки, на которой стоял Эгладор с другой, куда большей рекой, пока не имевшей названия. Произошло это спокойно, наш плот просто вынесло на простор. Не посмотрев на геосканер, я сверился со спутниковым снимком, и убедился, что очередной этап странствия позади. Течение мягко и неудержимо тащило нас к цели...

На третий день я проснулся раньше Патрика, привычно бросил взгляд на геосканер и похолодел. Вместо зеленоватого вектора я увидел, что по дисплею змеится извилистая трещина, а сам прибор ничего не показывает. От жестокого разочарования я громко застонал. Патрик пошевелился и вдруг рывком сел.

— Серж? Что случилось, ты болен?

— Хуже Пат! Хуже! — я был готов расплакаться. Вчера вечером я даже не взглянул на прибор, настолько привык, что геосканер работает безотказно.

— Что случилось-то? — не понимал О'Доннел.

Вместо ответа я сорвал геосканер с запястья и бросил ему на колени.

Патрик взял девайс в руки и сразу всё понял.

— Должно быть, это случилось ещё вчера, когда ты упал на брёвна, — вздохнул он. — Удар был очень силён. Я тоже еле удержался...

— Да какая разница, Пат? Главное, что наш геосканер не работает! Теперь мы не сможем найти бакен...

Я схватился за голову:

— Столько пройти, столько испытать и тут, практически в финале путешествия...

Отчаяние охватило меня ледяными объятьями.

— Ну, не время складывать лапки, — сказал Пат. — У нас есть спутниковые снимки, а это почти карта. Мы высадимся на том месте, что ты вычислил... Надеюсь, ты его точно запомнил?

— Конечно, — заверил я.

— Высадимся и будем кружить по тому району хоть до зимы. Потом вернёмся в Эгладор пешком вдоль реки, а на следующий год повторим экспедицию, — решительно произнёс он. — Мы составим карту местности и будем бродить там каждое лето, прочешем всю округу и не то, что астрогационный бакен, кротовая куча не укроется от нас. Никуда ему не деться!

* * *

Ещё два дня течение несло нас вниз по реке, наконец, настал час, когда мы посчитали, что надо высаживаться — бакен рядом. Сначала мы хотели отпустить плот, пусть себе плывёт до местного моря, но потом решили привязать его. Неизвестно, чем закончится наш поход, быть может, придется переправляться на тот берег и топать назад, в Эгладор несолоно хлебавши. Тогда плот нам понадобится для переправы на тот берег.

Путь по равнине был несложен, ровная как стол, она расстилалась перед нами, лишь кое-где встречались густые кусты, да обугленные пни — следы давнего пожара. Идти было легко, но тревожило, что среди кустарника можно не заметить невысокий купол бакена. В таких зарослях не то, что бакен, орбитальный челнок можно спрятать.

Но чем ближе мы подходили к предполагаемому месту нахождения бакена, тем меньше становилось кустов, и больше деревьев. В конце концов, заросли кустарников сменились лиственным лесом, что было всё же лучше, чем те непролазные чащи.

Мы прошли через лес и ничего не нашли, потом вернулись назад, пересекли его поперек и снова безуспешно. Погода нам благоприятствовала, изредка перепадали дожди, но затяжного ненастья не случалось. В такую погоду мы прятались под деревьями, и от нечего делать разговаривали.

— Серж, — спросил меня Патрик как-то, под аккомпанемент дождя, — а как ты познакомился с женой?

— Ты не поверишь, на маскараде, который устраивал её отец, — засмеялся я. — Наши семьи не ладили, но я из озорства вдвоём с приятелем пробрался туда и случайно встретил её. Тогда я ещё не знал, что она из Бойддов, думал, просто симпатичная девушка.

— Ну, прямо, как у Шекспира... — усмехнулся Пат. — Не поверил бы, если бы не знал тебя.

— Да, как у классика — встреча Ромео и Джульетты на маскараде. Но, тем не менее, это правда.

— Хорошая книга всегда правда, — кивнул О'Доннел.

— Я познакомлю вас, когда мы выберемся отсюда, — ответил я. — Нам бы только бакен отыскать...

— А ну-ка дай мне фотки? — попросил Пат. — Хочу ещё раз взглянуть...

— Фото этим четверть века, они уж устарели давно, — вздохнул я, протягивая снимки. — Вон, и кустарников на них вовсе нет, лес один.

— Именно, что нет, — согласился Патрик. — И тут есть два варианта: либо ты ошибся в определении места, либо кустарник появился тут относительно недавно. Например, после того, как выгорел лес.

— Хммм... — я задумался. — А ведь это могло быть. Помнишь, нам горелые пни попадались.

— Помню... Потому и подумал. Вот, смотри, — показал Пат, — здесь цвет немного бледнее. Холм?

— Думаю, да.

— По идее, бакен должен находиться на возвышенности, хоть и небольшой. Установить астрогационный знак на вершине, господствующей над местностью разумно, — произнёс Пат.

— Наверно... — пробормотал я. — Мне плохо известно устройство бакенов, просто мы немного касались их на пилотских курсах.

— Холм, это, во-первых более сильный сигнал, а во-вторых, некоторая гарантия от, например наводнения. Значит, будем исходить из того, что инженеры, проектирующие бакен, были не глупее нас и ввели в программу, выбирающую место посадки, те же соображения. Поэтому, чтобы сузить район наших поисков, будем сначала обыскивать те места, что выделены на снимке бледным цветом, — заключил Пат.

Дождь к тому времени прекратился, звонкие капли продолжали срываться с листьев, но небо разъяснилось.

— Карта у нас ненадёжная, — заметил я, — но логика твоя мне нравится. Надо осмотреть округу с дерева, поискать холмы...

Я полез по сучьям наверх. На этой планете мне то и дело приходилось карабкаться на вершины деревьев. К концу путешествия я, наверно, стану настоящим верхолазом. Где-то к середине пути я стал понимать, что взбираться на дерево сразу после дождя — негодная идея. Ветки выскальзывали из рук, ноги съезжали с опоры, причём, чем ближе к вершине, тем становилось хуже. Но не возвращаться же? Я добрался до места, с которого открывался хороший вид на окрестности. Осмотрев их и не заметив ничего, заслуживающего внимания, я захотел увидеть, что находится у меня за спиной. Для этого надо было развернуться. Осторожно я стал перемещаться по суку, на котором стоял, перехватывая ветки мокрыми ладонями, и в какой-то миг сырая кора скользнула у меня под ногами. Я бы неминуемо сорвался, но когда я беспомощно взмахнул руками, мне подвернулось удобное ответвление, за которое я инстинктивно и ухватился. Переведя дух, и уняв колотившееся сердце, я вдруг увидел холм — единственный в округе.

— Пат! — закричал я, надежно держась за ветку. — Здесь всего один холм, вон там.

Я указал рукой.

— Запомни направление! Вон там!

'Слышу, запомнил!' — раздалось у меня в голове.

Я начал осторожно спускаться. Всё обошлось, я благополучно добрался до земли. Пат подал мою дубину, и мы двинулись в сторону холма. День клонился к вечеру, уже смеркалось и нужного места мы достигли только к завтрашнему утру.

Несколько раз мы прошли по той возвышенности, но бакен нам не встречался. Произошло это как-то обыденно.

Мы вышли из кустов после очередного прохода, на поляне я увидел полусферу, почти скрытую в траве и понял, что это бакен... Я остановился.

Патрик спросил:

— Чего ждём?

— Кажется, мы пришли, — ответил я. — Вон, смотри, это он.

Я показал рукой на бакен.

— Никогда бы не подумал... — пробормотал О'Доннел. — Неказисто выглядит.

Да, выглядел бакен не очень эффектно, но это был он, никакой ошибки. Автомат, обнаруживший планету, опустился здесь, уничтожил лес вокруг, сообщил о находке в Центр астрогации, а сам зарылся в землю и стал астрогационным бакеном.

Теперь следовало подумать, как проникнуть внутрь. Я знал устройство бакена, но чисто теоретически: мы проходили их, когда я получал пилотские права. Там внутри гиперпространственный передатчик, любой корабль, проходящий мимо, получает сигналы и может определить свои координаты. Надо изменить сигнал, который он передаёт, тогда у нас есть шансы. Конечно, мало кто слушает эти сигналы, но может повезти...

На следующий день утром Пат отправился на охоту, а я стал думать, как пробиться внутрь бакена. Странно, но на курсе астрогации нам ничего про это не рассказывали. Это должно быть очень просто, вряд ли астрогационный знак обладает высокой степенью защиты.

Я обошёл угрюмую полусферу, пытаясь найти кнопку или рычаг, но ничего похожего не заметил. Голосовая команда? Я подумал и сказал:

— Отворись!

Бакен не отреагировал.

— Сезам, откройся! Симсим, открой дверь! Отопрись! Дура железная, открывайся! Пусти меня внутрь! — орал я на полусферу, но бакен молчал...

Дьявол! Мне очень хотелось проникнуть внутрь к возвращению O'Доннела. Надо же показать ему свою нужность. Во время похода основная тяжесть легла на него. Не люблю быть обузой, но лишь к середине пути я более-менее обвыкся. Всю дорогу я мечтал, как проникну внутрь бакена легко и просто, а потом перепрограммирую передатчик. И тут такой облом...

Я злобно пнул полусферу ботинком, она не отозвалась. Ну должна же она как-то открываться? Как? Как-то просто и только для человека...

Я посмотрел в зеленоватое небо. Местное солнце нещадно палило оттуда, хотелось пить. По счастью поблизости протекал ручеёк, его весёлое журчанье было слышно издалека. Я спустился к нему и пока хлебал воду, в голову мне пришла простая мысль.

Бакен должен открыться только для представителя вида гомо сапиенс, но чем человек разумный отличается от прочих животных? Способностью мыслить.