Золотой единорог

— Только если ты шпион, — улыбнулся Фаэль.

— Я не шпион.

Финмор повернул его лицом к себе.

— Только потому, что ты мой соплеменник, я даю тебе шанс. Другим так не везло. Я назову имена, а ты скажешь, знаешь ли ты этих эльфов. Меня трудно обмануть, поэтому не юли.

— Обещаю.

Фаэль назвал примерно дюжину эльфийских имен, и ни одно из них ни о чем Луадану не сказало. Кстати, он вообще понятия не имел, что творится в мире эльфов за пределами Ропси. Оказывается, страсти-то кипят нешуточные, все здесь по-взрослому — со смертью и кровью.

Фаэль замолк, еще какое-то время глядя Луадану в глаза, точнее, в левый глаз, так как правый заплыл и закрылся.

— Не знаю. Вроде бы не врешь.

— Конечно, не вру, — сказал сын Эльберта. — Был бы я шпион, бродил бы я по всему городу, тыкаясь во все места и получая по голове? Я, конечно, не специалист в таком деле, но, по-моему, это плохой способ добывать сведения.

Фаэль с неохотой согласился.

— С другой стороны, на что только не пойдет враг, — сообщил он со знанием дела. — Тебя могли отправить сюда, чтобы ты производил отвлекающий маневр, Луадан. А твои дружки тем временем...

— По-моему, это полная чушь! — перебил эльф мафиозника со свойственной молодости наглостью. — Я приплыл сюда вчера из Бобора. Хочу устроиться, заняться каким-нибудь делом... Я ни с кем не связан, никого не знаю! Никому не мешаю, по-моему.

Лицо Фаэля превратилось в маску, ту самую, которую видели его многочисленные жертвы незадолго перед мучительной смертью. Продержалась она там почти минуту, а затем финмор помягчел.

— Зачем тебе были наемники?

— Секрет!

Луадан действовал экспромтом, понимая, что не стоит раскрывать перед этим типом все карты.

— Секрет, значит... Хм, твое нахальство мне нравится. Сам таким был когда-то, — сказал эльф. — Однако извини, я тебе не верю. То, что имен не вспомнил и не соврал — это еще ни о чем не говорит. Может быть, дело в магии.

— Какой еще магии?

— Над тобой мог поработать хороший колдун, — сказал Фаэль. — Он стер твою память, а потом ты отправился в Дансин, выполнять некую миссию.

— Какую? — спросил Луадан, которому и самому до зарезу хотелось это знать.

— Выясним. Возьми эту штучку в руку. — Финмор протянул ему круглый амулет, вырезанный из какого-то камня. — Он выяснит, врешь ты или нет, и если да, то нарочно или бессознательно.

Луадан взял, повертел амулет в руке и вопросительно взглянул на Фаэля.

— Странно, — пробормотал тот, — ни малейшей реакции. По идее, твои руки должны быть сильно обожжены.

— Вот те раз! За что?

— Амулет выбрасывает пламень, оказавшись в руке лжеца.

Луадан вдруг напрочь расхотелось умирать — ни в качестве шпиона, ни в каком-либо другом. Испытав необъяснимый подъем духа, он впервые с момента начала беседы подумал, есть ли шансы улизнуть от бандитов. Охрана Фаэля вела себя спокойно, однако лишь по причине своей полной уверенности, что ситуация у нее под контролем. Луадан засомневался, что сумеет убежать. Квартал, ну два, а там его догонят.

Эльф вернул финмору амулет. "Я соврал насчет цели приезда! Почему меня не обожгло?"

Фаэль спрятал "детектор лжи" и снова принялся перебирать свои четки.

— Знаешь, Луадан, думаю, нам стоит более предметно побеседовать в другом месте. — Снова жесткая и холодная маска вместо лица.

— Где?

— Там уютно, нет посторонних и криком никто не услышит... — оскалился финмор.

— Чьих? — изображая крайнюю наивность, спросил Луадан.

В животе у него все превратилось в лед, в голове зашумело, словно там поднялась песчаная буря. Дракончик в рюкзаке испуганно пискнул, еле-еле слышно, однако от Фаэля этот звук не укрылся.

Охрана финмора начала приближаться, замыкая кольцо.

— Ваших, разумеется. Идем, Луадан, мне очень жаль. Я не могу рисковать безопасностью Семьи. Обещаю, больно не будет, быстро умрешь. Отвар из...

— Привет, Фаэль!

Эльф резко обернулся, его охрана напряглась, готовая к драке, и рассредоточилась в пространстве между домами. Сделала она это без единого возгласа. Два эльфа закрыли собой финмора и вытащили изогнутые кинжалы.

Со стороны центра Дансина к ним приближается Шухтер. Старый уродливый гоблин улыбался во весь рот, словно встретил давнего друга. Его латаные одеяния волочились по брусчатке, а в руке была трость, на которую он опирался.

— Привет, — отозвался, наконец, на приветствие Фаэль, и его перекосило. Шухтера он явно видеть не желал. А вот Луадан наоборот — обрадовался, хотя и не думал до сего момента, что это возможно в принципе.

Типы с кинжалами отошли в разные стороны, и гоблин приблизился к эльфам, остановившись шагах в семи. Своим маленьким ростом он уже больно выделялся на их фоне, а дистанцию держал, чтобы не смотреть снизу вверх.

— Я вижу, ты с моим приятелем беседуешь, — сказал Шухтер, кивая на Луадана. Глазки гоблина буравили главу Семьи из глубоких глазниц.

— Твоим приятелем? — Фаэль скривился еще больше. — С каких пор ты водишься с молодыми эльфами?

— Это тебя не касается, — ответил старик. — Парнишка находится под моим присмотром.

Фаэль рассмеялся, но Шухтер не отреагировал. Тогда финмор состроил ту самую рожу кирпичом.

В рюкзаке у Луадана началась радостная возня.

— До меня дошли слухи, что ты обвиняешь его в шпионаже, — произнес старик, разглядывая свои ногти. — Нехорошо. Нет, я понимаю, в жизни полно недоразумений, но нельзя же доверять первому впечатлению. С твоим-то опытом, Фаэль, стыдись.

— Откуда ты его знаешь? — пробурчал финмор.

— И это тоже неважно. Я всего-навсего хочу, чтобы ты и твои ребята оставили его в покое.

— Кто он? Я хочу знать!

— Пусть будет... моим племянником.

— Что?

— Внучатым. — Ухмылка Шухтера пугала, и была, очевидно, хорошо отработана еще в те годы, когда он пиратствовал на Тутуине.

— Не говори ерунды, старик. Это шпион. Я думаю, его послали братья Пракси.

— По-моему, ерунду говоришь ты, — спокойно, но весьма внушительно заметил старик. — Ты разве не знаешь Пракси? Они держать марку, и такого голодранца сюда бы не послали. Что бы парень ни натворил, ты не можешь просто так его порешить. Конкретные обвинения предъявить можешь?

Луадан ждал ответа. Додо ждал ответа. Охранники ждали ответа, хотя им было все равно, что они услышат.

Фаэль нервно перебирал четки, бросая на Луадана горящий злобой взгляды, а потом махнул рукой.

— Ты прав, старик, не могу.

Гоблин кивнул.

— Тогда мы уходим. Не вздумай нас преследовать или предпринимать другие шаги, чтобы добраться до него. Не нарушай равновесия. Помни.

Шухтер подмигнул Фаэлю, чье лицо залила краска — от подбородка до корней волос.

— Идем, племянничек, — позвал гоблин, делая приглашающий жест рукой.

— Йес! — послышалось из рюкзака. Луадан прикусил губу, чтобы не расхохотаться.

Фаэль и его охрана наблюдали за отходом Шухтера и его "племянника" до тех пор, пока те не скрылись за поворотом. Финмор сделал знак, подзывая эльфа в куртке с капюшоном.

— Скажите наблюдателям, чтобы продолжали отслеживать передвижения этого типчика, но пусть будут в два раза осторожнее.

— Понял.

— Это все весьма подозрительно. Я прямо чую, что гоблин и этот шкет что-то замыслили! В чем же тут дело?.. Можешь идти.

Лазутчик кивнул и скользнул тенью в переулок.

— За мной, — сказал Фаэль и отправился обратной дорогой в сторону своего логовища.

13

На протяжении трех кварталов эльф и гоблин не сказали друг другу ни слова. Помалкивал и Додо, которому рот мешал открыть старый добрый инстинкт самосохранения. Дракончик хорошо знал законы улицы и четко представлял себе, какой опасности избег только что. Эльфийская мафия! Чтобы перебежать ей дорожку и привлечь к себе внимание самого финмора — это надо постараться. Додо пришел к неутешительному выводу, что Луадан, похоже, обладает врожденным талантом привлекать к себе неприятности. И еще этот старый гоблин. Додо не мог понять, какие цели он преследует и почему так поступил с Луаданом, нарочно дав неправильные адреса.

Посчитав, что непосредственная опасность миновала, Додо высунул из рюкзака сначала мордочку, потом всю голову и огляделся. Обычный город с обычными зеваками, болтающимися по улицам. Никаких посторонних эльфов в поле зрения. Додо пристально осмотрел тылы на предмет слежки. Если она и велась, то очень скрытная.

— Видимо, мне нужно извиниться, — сказал гоблин, когда они вышли к берегу небольшого канальца, одетому в камень и добрались до середины мостика. — Я нарочно отправил тебя не туда, куда нужно.

Луадан сел на парапет, в большей степени огорченный синяком. Дракончик вылез и сел рядом, свесив ноги в сторону медленно текущей воды. Шухтер пристроился третьим.

— Я не мог тебе доверять, — сказал старик. — Сам посуди, ты появляешься, прямо с неба падаешь и повествуешь о вещах, которые... В общем, мне нужно было убедиться, что ты — это ты.

— Убедился?

— Да. Будь ты лазутчик, соглядатай, провокатор или еще кто, посланный моими недругами, ты не стал бы, как последний идиот, принимать на веру то, что написано на бумаге, и никуда бы не пошел. Я отправил за тобой своего человечка — он следил и докладывал мне. Признаться, думал я, у тебя хватит мозгов не ходить в Убьюзарежу.

— Это все Додо, — сказал Луадан. — Он даже не стал отговаривать.

Дракончик фыркнул.

— Откуда я знаю? В конце концов, дело есть дело. Сказано идти — пошли.

Гоблин рисовал концом трости в пыли какие-то каракули. Додо принялся собирать с парапета мелкие камешки бросать их в воду.

— Значит, то, что я показал себя наивным болваном, убедило тебя?

— Да. Извини.

— У меня украли кошелек, — заметил мрачный эльф. — Набили морду, вообще едва не прикончили из лучших побуждений.

— Знаю. Держи.

На колени эльфу что-то шлепнулось. Кошелек. Луадан удивленно заморгал.

— Мой человек догнал вора и изъял у него твою собственность. Ничего пропасть не успело.

— Наконец-то, наши деньги! — Додо схватил кошелек, прижимая его к груди, и отскочил подальше от приятеля.

— Осторожно, свалишься в воду!

— Нет уж. Теперь ты будешь носить его, но я возьму на себя все наши финансы.

— Наши?

— Да. Потому что я вижу, ты ничего в них не понимаешь! — Дракончик воинственно прищурился: мол, попробуй, отбери. — Я не могу сидеть голодом, а именно от голода мы чуть не умерли.

— Когда это?

— В будущем. Спасибо господину Шухтеру, доброму господину, что он вернул нам кровно нажитое! — Додо поклонился и в самом деле чуть не слетел в канал.

— Перестань паясничать, — сказал эльф.

Додо показал ему язык и уселся пересчитать капиталы. Гоблин прервал молчание:

— Так что теперь? Будем вместе дела делать?

— Какие?

— Я говорю о Золотом единороге. Тут все по-прежнему, не сомневайся. Мой должок перед твоим отцом еще в силе, к тому же я сам хочу найти его. Единорог... это богатство и слава. Неслыханное счастье. Утопия. Могущество.

Додо навострил уши, ловя каждое слово старого гоблина. Он бы тоже не отказался от всего перечисленного.

— Это и правда волшебный зверь? — спросил Луадан.

— Легенды так говорят. Грива у него золотистая, яркая, словно пламя, и струится ослепительной рекой. И рог из золота, а сам белый, как снег.

Эльф заерзал на камне. Неожиданно ему захотелось отправиться в путь.

— Куда же он делся? Где его искать?

— Тысячи лет единорог был хранителем королевства Томультар, залогом его процветания и благополучия. И никто не мог победить Бриллиантовых Королей, хотя многие пытались. Злой колдун, его еще называют Черным Лиходеем, прекрасно знал, в чем сила Томультара. Он похитил единорога и спрятал, что само по себе было весьма сложной задачей. Могуч был этот злодей, с большими темными замыслами. Когда не стало единорога, Томультар лишился неуязвимости, и, в конце концов, пал. Злые соседи воспользовались случаем, напали на Иилквир и другие города, захватили их, разграбили. Жителей кого убили, кого угнали в рабство. Богатства вывезли, вот почему мы с Эльбертом увидели лишь голые руины.

Луадан вытащил медальон и посмотрел на встающего на дыбы единорога.

— Откуда же эта вещь?

— Из Иилквира, — сказал гоблин. Убедившись, что рядом никого нет — а место для остановки он выбрал отличное, — Шухтер продолжил рассказ. — Когда мы бродили по развалинам в поисках оставшихся ценностей, твой отец нашел кое-что. Получилось так, что он оторвался от других и на некоторое время вышел из поля зрения пиратов. Никто не обратил внимания, все были заняты собой. Даже я ни разу не задался вопросом, где капитан. Ну вот. Наутро, когда мы готовились отплыть, он вернулся. Странный такой был, задумчивый, потрясенный. Я сначала не заметил за разными хлопотами, что на Эльберте прямо лица нет, но когда мы уже шли вверх по течению, спросил. Мы полностью доверяли друг другу, я же был старпомом на судне. Мы были друзьями. И вот что мне рассказал Кровавый Кинжал.

Бродил он, как все, довольно бесцельно, пока не увидел скрытые зарослями развалины здания, похожего на святилище. Во всяком случае, оно походило на него. Эльберт двинулся туда. Он говорил, что этот дом казался целее других. Или, может, интуиция сработала — кто знает? Короче, капитан вошел внутрь, и вот там-то с ними произошло нечто, из-за чего Эльберт и оказался потрясен до глубины души... Да-а... Надо бы смочить чем-нибудь горло. — Гоблин поглядел по сторонам. — И, кажется, кто-то пытается подобраться к нам поближе. Эх, Фаэль, ты неисправим!

Луадан посмотрел в указанном направлении. В тени стены, где темнел кустарник, старательно корчилась человекообразная тень. Ближе подобраться она не могла — кругом открытое пространство, но очень хотела узнать, о чем идет разговор.

— Что было дальше? Ну что было дальше! — заканючил Додо, повиснув на гоблинском рукаве. — Хочу узнать!

— Цыц! — строго сказал Шухтер. — Уйдем отсюда — продолжу. Двигаем ко мне домой!

Луадан не возражал. Ему хотелось есть и пить, а также узнать, как дальше было дело. Когда Шухтер вел повествование, эльф представлял на месте своего отца себя, а воображение рисовало многочисленные сказочные детали.

— Я голодный! — заявил дракончик, пристраиваясь на плече Луадана и пряча кошелек в рюкзак, где, по его мнению, было его держать куда безопаснее. — И пить! Я еще мне надо теплую маленькую постель! И долю прибыли! Я буду равноправным партнером!

Топающий впереди Шухтер удивленно оглянулся.

— Он всегда такой наглый?

— Да, — пожал плечами Луадан.

— Ох, намучаешься ты с ним... Вернее, мы. Выгони взашей, пока не поздно.

— Не могу. Мы вроде как друзья.

Додо с видом победителя попытался усесться эльфу на голову, но не получилось. Однако язык старику все-таки показал.

— Конечно, — сказал он. — Сытый голодного не разумеет. Я вот всегда готов корочкой поделиться.

— Сомневаюсь, — проворчал гоблин. — А насчет постельки, могу предложить коврик, который от собаки остался. Теплый, правда, весь в шерсти.