Любимый враг

— Где... они? — спросил Юджин через паузу. Я поняла. Недаром первый вопрос, который он задал, когда очнулся, был: 'Я — убил?'. Нет, ответила я, подразумевая Кассио. Да, сказала я, подразумевая охранников.

— Двоих похоронили на вашем фамильном кладбище, двоих по просьбе семей отвезли на родину.

— Я... не...

Я положила ладонь на его губы.

— Я знаю. Но ты скажешь это сам — когда сможешь стоять на ногах. Ты придешь и скажешь это им и их родным.

Но легче от этого никому не станет. Ни им. Ни тебе.

Ни мне.

* * *

— И когда ты узнал, что ты... это ты?

— В пятнадцать. Меня представляли ко двору. Отец так волновался... без конца наставлял меня — как говорить, что говорить, когда молчать... Совсем меня запугал. Когда герольд назвал наши имена, подтолкнул меня к императрице. Я еще подумал — чего он так боится? Я его не опозорю. И она... Она просто сидела, смотрела на меня и молчала. У нее были такие странные глаза — красивые, но странные... словно она хотела меня съесть глазами. Потом она протянула руку, чтобы я поцеловал — великая честь. И провела ладонью по моей щеке. Отец выглядел таким растерянным и довольным одновременно.

Потом она удостоила меня аудиенции — для того, чтобы проверить мои успехи в постижении науки и военного ремесла. К тому времени я уже учился в Военной Академии. Я отнес это к уважению императорского дома к роду Джервеков. Я просто отвечал и смотрел на отца и на... Кто плохо его знал, тот не понял бы, что он не в себе. Я видел, но причины не знал.

Уже перед отъездом из столицы они сказали мне. Помню эту комнату — все красное.

— И что?

— Я был... оглушен. А они деловито решали мою судьбу: Академия, военное министерство, дипломатический корпус... И почаще появляться при дворе. Мне нужно так много изучить и понять. Ей сказали, что детей у нее не будет. Думаю, именно тогда она и ввела мой генный код в банк Веймара.

— А что...

— Думаю, во всем виноват Карнавал — и их молодость. Они провели вместе две недели. Она не захотела избавляться от ребенка... меня. Рожала в горном владении Эйджелов. О браке не могло быть и речи, оба понимали это. Через месяц меня передали отцу — с условием, что и духу его не будет в столице. По крайней мере, пока не будет заключен монархический брак. Отец выдержал это условие — она призвала нас сама.

— А через несколько лет родился Кассио...

— Я немедленно покинул Гранд. Дипломатическо-военная миссия... почти пятнадцать лет... редкие наезды. Потом война.

— А кто сказал Кассио?

— Он сам... очень понятливый мальчик. Она пыталась... м-м-м... сдружить нас. Сделать меня кем-то вроде старшего наставника, — он криво усмехнулся. — Рискованная штука, не находишь? Но она никогда не боялась рисковать.

— И что Кассио?

— Был... рад. Сказал, что и так относится ко мне, как к старшему брату.

— А ты?

— Это... сложное чувство, — он посмотрел на меня почти виновато. — Не могу сформулировать. Я еще не настолько... э-э-э...

— ...особачился, — подсказала я, посмеиваясь. — Но ты определенно делаешь успехи. Ты говорил об этом с кем-нибудь, кроме меня?

— С отцом. Он был... расстроен, но принял все, как должное. Сказал, мой долг — помогать будущему императору Гранда.

— И ты так и сделал.

Он посмотрел на меня почти сердито:

— А как бы ты поступила?

Я подумала.

— Не знаю. Я девушка простая. Для начала закатила бы жуткий скандал. Перебила бы всю посуду во дворце и сказала бы все, что я о них думаю.

— Например?

— Например, что не стоит обращаться с детьми, как с куклами: надоело — выкинул, захотелось — наряжаю и играю... Но мне, конечно, не понять ваших высоких политических игр и государственных приоритетов. Не доросла со своим песьим умом, уж извини.

Юджин уткнулся лицом в мои волосы.

— Ты и так все понимаешь. И всего добиваешься. Слышал, она... императрица беседует с тобой каждое утро.

Я скорчила гримасу.

— Моя сиятельная свекровь интересуется теперь уже здоровьем лорда Джервека. Сегодня она предложила, нет, сообщила, что пришлет мне своего портного. Думает, я явлюсь в столицу на день рождения Кассио в песьей форме... А, кстати, это идея!

Юджин вздохнул. Я продолжала, глядя в потолок:

— В конце концов, я ведь присягала Объединенным Силам... И в то же время я — твоя жена, жена подданного императора. Символично, как считаешь?

Юджин еще раз вздохнул.

— Мне бы хотелось совсем другого...

— Чего?

— Чтобы ты была в платье, как подобает леди Джервек, и уже немного... беременна.

— Бере... Я? — я ошарашено замолчала.

Юджин, не дождавшись продолжения, приподнялся на локте, заглядывая мне в лицо.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против детей? — спросил с тревогой. — Я знаю, мы не обсуждали это, но...

Я резко села.

— Беременна... Надо подумать. Надо подумать, — бормотала я, нашаривая ногами туфли. — Беременная, одна, здесь, на Гранде... С ума сойти!

Джервек следил за мной пристально и настороженно.

— Маргарет!

— А?

— Дело... во мне?

— Нет, совсем нет! Во мне.

— Мне казалось... — медленно начал он, и, оборвав себя, откинулся на подушки. — Впрочем, да. Извини.

Не слушая, я вылетела в коридор и остановилась, переводя дух. Мой ребенок. Мой и Юджина... но мой ребенок — здесь?

* * *

Юджин уже начал вставать, когда нежданно-негаданно нагрянул Мастер.

— Ты едешь с нами? — спросил Мастер.

Я оживленно объяснила молчаливо наблюдавшему за нашей бурной встречей Джервеку:

— Псы снимаются с места. Сначала — в отпуск на Чандлер, потом кто куда... Ох, как я соскучилась по Чандлеру! Когда вы едете?

— Через декаду. Щенки по тебе соскучились. И я тоже. Ты едешь?

— А вам не кажется, Мастер, — произнес Джервек голосом, которого я никогда у него не слышала, — что это должны решать МЫ с моей женой? А не вы... и не ваши сородичи.

— Мэгги, но не ты, — сказал Мастер. — Все мы знаем, как и при каких обстоятельствах она вышла за тебя замуж. Будешь применять те же методы, чтобы ее удержать?

Мастер бил наверняка. Джервек вздохнул — лицо осунулось от усилия — и сказал тем же незнакомым голосом.

— Мэг — моя жена. Этот факт никто не может оспорить.

Мастер положил голову на руки.

— Псы признают союзы, заключенные лишь по доброй воле. Или несколько месяцев на Гранде сделали ее гаятом по твоему образу и подобию? Или ты считаешь, она теперь готова стрелять в своих сородичей?

Я стояла, заложив руки за спину, и поворачивая голову, следила за разговором. Они говорили так, будто меня здесь нет. Они даже друг на друга не смотрели — но воздух между ними кипел и плавился. Глаза Мастера горели. Джервек на мгновение встретился со мной взглядом и вновь уставился в пространство перед собой.

А я замерла.

Опять. Опять я не почувствовала, что происходит рядом... с ним. Боль. Ревность. И кошмарная неуверенность — во мне. В себе. В том, что он мне нужен.

Я заставила обоих мужчин взглянуть на себя.

— Не вздумайте, — сказала я негромко. — Никогда не заставляйте меня выбирать между вами.

— Итак, твое окончательное решение...

— Ты знаешь, Мастер.

— Сергей.

— Что?

— Сергей. Меня зовут Сергей. Я тебе больше не Мастер. А ты не инструктор. Я просто Пес. Мужчина. Я ждал тебя. Женщину.

Его глаза блестели в темноте. Даже сейчас он был для меня почти так же притягателен... почти... и в этом все дело. В одном коротком слове с огромным и емким для меня смыслом.

Его губы дрогнули — не улыбка — болезненный оскал.

— Я слишком долго ждал. Да, Мэгги?

Я молчала. Замолчал и он — но сумел сказать мне все, о чем думал и мечтал, чего хотел и на что надеялся. О том, что он будет ждать и если когда-нибудь...

Мастер отступил. Оглянулся на посадочную площадку. Молча повернулся и пошел к флайеру — размеренно и неторопливо.

Я сжала горло рукой, чтобы сердце не разорвалось на две половины. Прости. Я устроена странно. Я не могу жить без него и задыхаюсь от расставания с тобой...

Я проскользнула в дверь. Джервек смотрел в открытое окно, сцепив за спиной руки. В ночной темноте разноцветным драконом взлетал флайер. Я стояла неподвижно, лаская взглядом знакомые линии его крепкого напряженного тела.

Джервек смотрел вслед тающему следу флайера, пока тот не превратился в звезду, неразличимую в ночи среди тысяч других. Опустил голову, словно прислушиваясь. И резко обернулся.

— Ты?!.

Вот черт. Он уже проводил меня.

Не спуская с меня глаз, Юджин сделал шаг, другой, и с почти ощутимым усилием остановился.

— Ты... ты вернулась.

— Вообще-то я никуда и не уходила. Что-то имеешь против?

— Н-но... почему?

— Почему вернулась? — я демонстративно передернула плечами. — Да просто холодно стоять там, на улице. Осень наступает. Может, растопим камин?

Краем глаза следя за ним, подошла к камину и начала сосредоточенно выбирать подходящую дровину.

— Я говорила, что обожаю огонь? Самое противное на этих космобазах — нет солнца, ветра и огня... А здесь...

Ладонь, коснувшаяся моего плеча, заставила меня замолчать. Я взглянула на него снизу. Лицо Джервека, подсвеченное неохотно разгоравшимся огнем, непрерывно менялось.

— Почему ты осталась, Маргарет?

Я потерла руки о колени. Сказала задумчиво:

— Я вспомнила, что кое-кто обещал восполнить все ночи, которые мы провели не вместе... Заманчивое предложение, просто не могла устоять.

— Мэг!

Я хмыкнула и прижалась щекой к его руке на моем плече.

— Я просто забываю, что людям всегда нужны слова. Вернулась, потому что люблю вас, лорд-полковник Юджин Джервек. И если ты не начнешь сейчас же выполнять свои обещания, я тебя просто пристрелю!

Юджин выдохнул — очень длинно, словно давно сдерживал дыхание. Присел рядом со мной и протянул руку к корзине с дровами.

— Как скажете, мастер-инструктор Бойцовых Псов! Только давай сначала разожжем этот камин. У тебя ни черта не выходит.

Позже. Много позже. И еще позднее...

Я сонно помаргивала в ответ подмигивающим мне в окошко звездам. Проворчала:

— Вот не думала, что ты собираешься наверстать упущенное в одну ночь... Юджин?

— М-м-м?

— Я хочу тебя попросить...

— Еще? — оживился мой муж.

— Ага. И это тоже. Выполнишь мое желание?

— Что угодно, — убежденно отозвался он.

— Ты тогда говорил про ребенка.

— Но если ты не хочешь...

— Хочу!

— Тогда почему...

— Я просто запаниковала.

— Ты?! Не поверю!

— Но у вас же на всей планете нет ни одного Пса!

— Нет. А... и что?

— Потом, когда у нас должен будет родиться ребенок... Мы выпишем с Чандлера песью пару со щенками? Не хочу, чтобы наши дети росли как беспризорники.