Реальность третьего рода

Идеальный образ короны красовался на экране, то расплываясь, то снова обретая очертания в зависимости от степерни совпадения образа и оригинала. Идея была в том, чтобы получить два изображения короны: одно идеальное, сформированное компьютером на основе измерений, а другое реальное, полученное в результате фиксации излучений различного диапазона, снятых приборами.

Идеальное изображение в компьютере всё время дополнялось деталями, взятыми из реальной короны, становилось всё более совершенным и всё более похожим на оригинал. В какой-то момент они должны стать почти одинаковыми. За одним мелким исключением: оригинал ещё может содержать информацию, которую не зафиксировали ни приборы, ни органы чувств Винского. Информацию о призраках.

Именно она, разница между двумя изображениями, выводилась сейчас на экран, и именно на неё так пристально смотрел Винский. Он медленно крутил ручку настройки частоты излучателя, наблюдая, как корона на экране расплывается, превращаясь в радужное облако.

Ему показалось, что внутри облака присутствует какая-то жесткая трёхмерная структура. Фигура превышала размерами корону, заполняя пространство внутри неё и продолжаясь ниже. Скорее, Винский бы сформулировал, что корона была надета на эту фигуру. "Интересно бы посмотреть её в пространстве, потрогать, осмотреть со всех сторон, — подумал он. — Пора подцепить эту модель в 3-д реальность и осмотреть хорошенько со всех сторон."

Винский еще немного повысил частоту генератора. Движок далеко в овраге застучал еще чуть быстрее. Фигура внутри короны напоминала кубок или вазу на ажурной ножке. Облако стало прозрачнее, и он различил позади вазы каменную лестницу.

По оврагу прокатился замогильный стон, сверкнула желтая искра, и холм погрузился во тьму. Винский еще какое-то время тупо смотрел в погасший экран. Потом отвёл от него взгляд, впрочем, разницы не было никакой: во всех направлениях темнота была одинаково непроницаема. Впрочем... вскоре глаза его различили слабый свет звёзд в проёме входной двери. Он вспомнил, что когда включил установку, было около полудня. По меркам жизнепробов — раннее утро. А сейчас стояла глубокая ночь. Он встал, сделал несколько шагов до входной двери, споткнулся о какой-то провод, и, наконец, вышел на освещенный лишь звёздным светом склон холма. Глюк и Стелла давно спали в вагончике. Далеко отсюда, в городе на верхнем этаже корпуса медиков, спали Шу и Мишель. Сопел Пильдис. Беззвучно спал летаргическим сном сосед за шкафом. Далеко отсюда сталкивались галактики и вспыхивали сверхновые.

Индре стоял на склоне холма, подняв голову и смотрел на всё это.

Белые лилии спят на темной воде

Спят лунные кратеры, космоса черные дыры

И ты плывешь сквозь них в темноте

К берегам совершенного мира

Прячет в ладони лицо

Юный месяц — печальный и кроткий

Он ведь знает о том, что твой сон —

Самый сладкий и самый короткий*

Мотоцикл завелся не сразу. Сырость и гвоздь в карбюраторе — ясное дело. Дождь почти перестал, но воздух был наполнен мелкой водяной пылью, от которой одежда покрывалась круглыми каплями, которые не торопились скатываться, и постепенно начинали пропитывать даже водооталкивающий слой ведьминого мотоциклетного комбинезона.

Она взяла руль из его рук, а Слон сел позади. Как-то даже не подумали, что можно иначе, ведь это был ее мотоцикл, и это она гоняла по ночному городу. Мотоцикл заревел и рванулся под ними, Слон вцепился в ведьму и вокруг понеслись серые дома и улицы.

Дома исчезли, а улица быстро превратилась в грязную дорогу, по которой ездили грузовики. Мотоцикл сбавил скорость, и они въехали в серо-зеленую массу кустов. Это была уже не дорога, скорее тропинка, довольно ровная, колеса проскальзывали по мокрой траве, но тяжелая и теплая туша мотоцикла уверенно и быстро двигалась вперед.

Еще больше потемнело, кусты и деревья стали совсем серыми и мрачными. Сверкнула молния, Слон подождал секунд десять, но грохот так и не последовал.

Мотоцикл плавно замедлился и остановился. Слон глянул поверх плеча ведьмы. Поперек дороги лежало огромное поваленное дерево. Она оглянулась на густые кусты по сторонам тропинки и заглушила мотор.

— Подожди, я посмотрю. — Слон обошел большой куст, захрустел ветками в зарослях и скоро вернулся. — Там можно мотоцикл протащить, проще, чем через ствол.

Он взялся за руль и покатил железного коня в кусты.

С той стороны кустов начиналась узкая просека, которая вроде бы шла в нужном направлении. Они прошли по ней еще немного налево и попытались вернуться на тропинку, но тропинки не оказалось.

— Ну и ладно, я и так знаю, куда ведет эта просека, здесь уже недалеко осталось, пойдем по ней. Жалко только, что поехать не получится.

— Давай, — согласилась она.

Только сейчас Слон понял, что не спросил ее имени, и она тоже. Они общались, как будто давно знали друг друга, да так оно и было, ведь с того дня, когда он подарил ей слоника, прошло года три, хотя он не знал точно, потому что время, которое было в том мире... — оно было другое.

— А откуда тут твоя тётя?

Ведьма сказала что-то типа "не знаю" но почти не словами.

— Не думаю, что она приехала с жизнепробами, ведь правда?

— Вроде бы. У меня вообще странное ощущение... как будто мы — герои фантастического романа, которых отправили на неизвестную планету, а перед этим стёрли память о Земле, чтоб не скучали. Я почти ничего не помню. Все вокруг такое, как будто так было всегда...

— Ну, я-то помню, но как-то не особо хочется вспоминать. Я думаю, не только мне. Все не от хорошей жизни сбежали сюда.

— А ты вот помнишь, как город называется? Вот для нас он один, и называется он просто "город". А для большого мира надо же его как-то называть.

— Нет. Не помню.

— И я тоже.

Катить мотоцикл стало сложнее, просека заросла какими-то кустами, травой и папоротником. И вообще различить ее уже было трудно. Зато справа начинался заросший высокой травой луг, за которым поднимался красивый лесистый холм.

— Да, ты права. Иногда, и правда, знаешь что-то, как будто это было всегда. Вот, я, например, знаю, что за этим холмом будет красивая поляна, которая выходит к реке.

— К реке? Тут вроде нет реки, только болото. Я тут много раз ездила.

— Хе! Ну ты городская, все время в городе тусуешься, только вот к тёте ездишь... А тут есть река! Широкая и красивая.

— Ну, раз так, пойдем туда. Все равно заблудились. — И ведьма непонятно зачем весело подмигнула. — Все равно лучше, чем по лесу.

— Ну, по лесу тоже свой кайф есть. Там все не так. Я вот, люблю лес. Даже если это жуткие заросли.

— Заросли — не думаю, а вот, наверное, интересно было бы почувствовать как вот это дерево. Стоишь себе на поляне, птицы на тебя садятся, ветер шелестит, дождь поливает... — Она раскинула руки, изображая дерево.

— А знаешь, где-то глубоко в лесу есть дерево, жизнь которого связана с моей жизнью страшным магическим ритуалом. Если я умру — дерево тоже, и наоборот.

— А если оставить его расти?

— Тогда я проживу тысячу лет.

— А ты не боишься, что кто-нибудь придет и срубит его?

— Не боюсь. Никто не найдет его в лесу, тут же очень много деревьев, и только я знаю какое. Разве что начать рубить все подряд.

— Красиво! Это ты сейчас придумал?

— Не знаю. Есть такие вещи, в которых я уверен, что придумал их. А есть такие, что... как будто я всегда знал их, просто немного забыл. А тут вдруг вспомнил.

Впереди поперек дороги лежало огромное поваленное дерево. Ондион оглянулся по сторонам, на густые кусты по сторонам дороги. Они не могли знать, что кусты для него — это часть леса, часть его самого, что он видит листьями и слышит ветками.

Стараясь не останавливаться, он незаметно взял ее за руку и тихо сказал: "через 3 шага бросаемся направо в кусты". Она ничего не ответила, но Ондион почувствовал, как она сжала его руку...

Сегодня утром все было так, как он думал. У северных ворот его ждал тот же человек в плаще. Он держал за повод лошадь, на которой сидела хрупкая фигура в дорожном капюшоне. За воротами даме пришлось спешиться, потому что через лес следовало идти пешком. Человек удивился его требованиям но уступил в ответ на обещание, что дама не устанет, что они будут останавливаться по первому ее слову, но при том доберутся до островов тайными тропами уже к завтрашнему утру, хотя Ондион не обещает, что она не замочит ног. Но зато к вечеру они остановятся в его замке, где можно будет отдохнуть и обсушиться. Человек в плаще опасливо сверкнул глазами, но, похоже, выбора у него не было. Он передал Ондиону какой-то сверток, который являлся платой за услугу, и который был сразу же положен в заплечный мешок.

Дама не подавала голоса, вероятно, так было условлено. Однако, едва они отошли от города, она откинула капюшон и первой заговорила с ним вполне приветливо.

— Помнишь меня?

Ондион вгляделся в ее лицо. Она была совсем юной, пару лет назад она была девочкой, бегавшей по залам королевского дворца. Конечно же, он не помнил.

— Ну, не важно. Зато я тебя хорошо помню. Ты рассказывал нам сказки на террасе Солнечной гостиной. Про спящую красавицу и про принцессу, которая никогда не смотрела на небо*. А потом тебя долго не было...

Они вошли под своды первых деревьев. Огромные дубы стояли здесь широко. Ондион выбрал эту дорогу, потому что сам любил ее. Впереди она должна выйти к реке.

— Да, конечно, я помню эту сказку. Ты знаешь, что большинство сказок на самом деле правда?

— Я подозревала... У нас никто не рассказывал сказок. Только старая кухарка. Да и то, у нее все сказки про нечисть. И заканчиваются одинаково: они утаскивают непослушных детей в свое царство и заставляют работать. А кто работает плохо — того сразу съедают.

Она говорила что-то еще, и все это было не важно. Важно было то, что она что-то говорила. И именно поэтому идти им было легко.

И вот теперь он совершенно четко увидел опасность впереди и осознал в какую историю ввязался. За дальними кустами притаилось несколько вооруженных людей. Все было расчитано так, что люди оказались бы у них за спиной, когда они подойдут к поваленному дереву. Онидон совершенно четко ощущал этих людей, их напряжение, страх и уверенность, хотя не мог точно сказать сколько их. Лес позволял ему чувствовать это. И не только. Он мог и еще кое-что. Он сдавил их своим сознанием, обволок тяжелым влажным воздухом нижнего леса. Это все, что он мог успеть за три шага, которые отделяли их от большого куста справа от дороги, в котором они собирались скрыться.

Они рванулись к кустам и нырнули в густые ветки. Позади вспыхнули крики ярости. Послышался приближающийся топот и тяжелое дыхание. Преследователям бежать было тяжело, душный воздух сжимал горло, пот заливал глаза. Отряд окружил куст и встал с оружием наготове. Командир раздвинул ветки острием меча и выругался. Внутри никого не было...

Ондион и его спутница раздвинули ветки и вышли на солнечную поляну. Посреди нее росло несколько больших дубов, а позади них сверкала река.

— Мне казалось, что все будет не так. Я думала, ты сразишься с ними.

— Зачем убивать этих людей, они не виноваты...

Она удивленно посмотрела на него. Пожалуй, отец был прав, называя его странным. Но он не ошибся, "странный" рыцарь, действительно, надежно защищал ее. Надежнее трудно даже представить. Да, призналась она себе, она чувствовала себя с ним в полной безопасности.

Дождь уже давно кончился, но поняли они это только тогда, когда вышли на поляну. Пробираясь через кусты, они все время задевали ветки, и их окатывало брызгами.

Все было именно так, как Слон представлял себе.

— А знаешь, я, правда, здесь никогда не был. Просто почему-то был уверен, что тут именно так. Поляна и река.

— И часто у тебя так бывает?

— Ну, бывает иногда. Вот, например, сейчас это место кажется мне знакомым, а на реке неподалеку есть скалистый остров. Я прямо как будто вижу как он выглядит, такие большие округлые камни спускаются в воду. Пойдем, посмотрим, видно ли его отсюда.

Они прислонили мотоцикл к дубу и пошли вперед, туда, где сверкала на солнце вода.

Так оно и оказалось. Ниже по течению, действительно был скалистый остров. На камнях, оплетая их толстыми корнями, росли старые липы, как на фламандских картинах. Ведьма посмотрела вниз. Поверхность волновалась, превращая отражение в причудливое чудовище.

— Не люблю отражения. — Сказал Слон. — И вообще боюсь зеркал. Особенно в темноте. Нет, не своего отражения, иногда его вообще нет. Идем мы как-то с Шу мимо зеркала, его отражение есть, а моего — нет. Это не так страшно, жуткий тот мир, понимаешь, зеркало показывает то, чего бывает так просто не разглядеть. Бывает смотришь в него, а за спиной у тебя стоит кто-то. Обернешься — нет никого...

Ондион и его спутница вышли на берег. Холм солнечным пятном просвечивал сквозь листву. Ей хотелось выйти скорее на открытое место, и здесь, на широкой поляне ей стало совсем уютно.

— Почему твой отец доверил мне твою жизнь? Уверен, что не от большого выбора, да? Ондион Ролайский странный, и земли его все покрыты лесом. Ведь так?

— Ну... в общем да. Но точно известно, что Ондион Ролайский не ввязывается во всякие политические истории. Значит, он точно не враг. Неизвестно, друг ли, но не враг — точно. А еще, есть такая интересная сила... называется "заклятие доверием". Я расскажу тебе историю...

У одного короля был советник, который замышлял его убить и сесть на его трон. И вот, однажды король пригласил советника прогуляться с ним по саду. Как полагалось по традициям той страны, король всегда носил с собой меч. И вот, король споткнулся и потерял свою сандалию. Слуг вокруг не было, да и король был не гордый, и он нагнулся завязать ремешок на сандалии. Королевский меч был тяжелый, и мешал, и тогда король отдал его подержать советнику.

Это было испытание. Всего одно движение меча отделяло советника от его цели. Но между ними было то доверие, которое оказал ему король, подставив беззащитную шею и дав в руки меч. Советник выдержал испытаение, отказался от своего коварного плана и с тех пор был самым преданным советником своего короля.

Ондион вдруг подумал, что даже не спросил ее имени. Несмотря на разницу в возрасте, общаться было легко, они были совсем на равных, и временами он даже чувствовал ее силу и уверенность в чем-то, что было непонятно для него.

Она наклонилась к цветку мелкой лесной орхидеи, но Ондион резким жестом остановил ее.

— Эти цветы не для тебя.

Вопросительный взгляд.

— Они растут только на этой поляне, больше нигде. А еще, ты не думала никогда, кто кому-то может быть больно, когда срываешь цветок или рубишь дерево?

Наверное, она должна была обидеться или удивиться... или принять это как странный обычай чужой страны. Но она почему-то не удивилась и не обиделась. Почему-то ей стало хорошо и спокойно.