Вокруг нас зазвенел купол защитного заклинания, наводя меня на мысль о том, что сказанное дальше не предназначено для охраны. Поэтому когда Маргилу, со странным выражением глаз, наклонился ближе ко мне, я уже была готова услышать то, что он произнес.
— И только в том случае, если он оттуда не вернется.
Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. И слишком тревожен.
— Вилдор настолько недоволен своим сыном? — спросила я, тщательно подбирая слова.
— Недоволен?! — Судя по разлетевшимся вокруг глаз стрелкам, Сэнар был настроен весьма язвительно. — Яланиру было дано все: лучшая школа, наставники, возможность военной карьеры. Ему этого показалось мало и он потребовал жизнь своего брата, таланты которого не давали ему насладиться своим положением. Ялтар хоть и не показывал, что значит для него Закираль, но позволив ему дать Дариане двух своих наследников, фактически признался в том, кто займет его место.
Я хотела задать следующий вопрос, заинтересовавшись вторым сыном Вилдора, но Маргилу мимолетно коснулся моего плеча, и когда я откликнулась, кивнул в сторону арены, о которой я почти забыла.
Они стояли напротив друг друга, опустив лезвия мечей к земле и в их позах не было ничего враждебного. Словно двое замерли непринужденно, ведя между собой неслышный нам разговор. Порывы ветра, проникающие внутрь через арки, трепетали ткань их набиру. Глубокая тишина вокруг, в которой трудно было ощутить даже дыхание зрителей, не сводивших глаз с тех, для кого не существовало больше никого, кроме них самих.
Я не уловила, кто из них кинулся в атаку первым. Их движения были невероятно быстрыми и словно размытыми в воздухе. Клинки встретились пронзив воздух тонким и звенящим гулом, который возникнув все никак не желал прекращаться. И лишь тени, смазанные фигуры в клубящемся мареве...
Черное, звон металла, двое, слившиеся в одно, и замершее сердце, забывшее, что надо биться. Это можно было бы назвать чарующим и красивым, если бы с каждым уходящим мгновением не сгущалось напряжение, становясь вязким и липким.
Эти двое больше не имели для меня имен, потому что единственным, отражающим их сущность, была смерть. И я видела перед собой не то, что происходило сейчас на арене.
Я видела то, что случится в ночь, когда луна не украсит собой звездное небо.
Я видела открывшиеся порталы, сквозь которые воины в черном вступят на землю ставшего моим мира. Ступят не для того, чтобы подарить ему свою красоту, а чтобы посеять в нем боль и отчаяние.
Рука Сэнара, тяжело опустившаяся на мое плечо, вернула меня из страшного забытья. И только осознав, где и зачем я нахожусь, я почувствовала, как бьется моя сила за поднятыми тером и Маргилу щитами. И по тому, как они вздрагивали в ритм моему дыханию, нетрудно было понять, что сдерживали они меня из последних сил.
Пришлось опустить голову, отводя взгляд от арены. Вряд ли бы мне удалось вернуть контроль, продолжая наблюдать за боем.
— Я убью каждого, кто посмеет вас коснуться.
Я вскинула ресницы, не веря тому, что Вилдор, еще мгновение назад ощущаемый мною там, внизу, теперь стоял рядом со мной. Его дыхание было слегка учащенным, и поэтому его слова воспринимались с каким-то внутренним трепетом, заставляя верить в их искренность.
— Я убью каждого, кто посмеет ее коснуться.
Сэнар сделал шаг из-за моего кресла и застыл напротив ялтара. И это было страшнее, чем распластанное на земле тело Яланира, рядом с которым суетились несколько воинов.
— Что с ним? — Сделала я попытку потушить пылающий в их взглядах огонь.
— Всего лишь ранен. Ему еще вести эшелон на Лилею. — Не отводя глаз от моего тера, произнес совершенно спокойно Вилдор, и добавил, уже для него. — Я позволю тебе бросить мне вызов. — И я уже начала надеяться, что все закончится без жертв, потому что ялтар, резко развернувшись, сделал шаг к лестнице, но бросил, даже не оглянувшись. — Последним.
— Зачем?! — Только и смогла вымолвить я, когда под рев заполнивших амфитеатр талтаров их правитель спустился на арену. Не посмотрев в сторону сына, которого уносили с арены.
— Если кто и сможет победить ялтара, то только Сэнар.
Спокойно, словно не происходило ничего необычного, заметил Маргилу, вызывая у меня вполне закономерный вопрос. К моему телохранителю.
— А Гадриэль?
Быстрый обмен взглядами и Сэнар отвечает. И в его голосе мне чудится легкая улыбка.
— Лорду нужна была победа, а мне это ничем не грозило. Да и Вилдор не был против такого представления.
Если бы он только мог знать, какие чувства всколыхнул он в моей душе своими словами! Что открыл, словно придав картинк ярких красок. Что позволил осознать с неукротимой неизбежностью.
Я не могла сжаться в комок, спрятать в ладонях вспыхнувшее лицо, взорваться яростью от пронзившего меня ощущения неправильности того, что все они позволяли себе делать со мной. И это ударило таким чувством одиночества, что даже воспоминания об Олейоре, Вэоне, Амалии, Сашке не остановили меня, давая скатиться в бездну отчаяния. Настолько сильного и всепоглощающего, что за ним могло быть только одно — принятие того, что сил на борьбу у меня больше нет.
Следующий бой прошел для меня как в тумане. Я смотрела и... не видела. Я слышала возбужденный гул, когда противник Вилдора упал на землю и остался лежать там, и... не осознавала этого, равнодушно отменив мелькнувшую в голове мысль о том, что милость моего гостеприимного хозяина закончилась на его сыне.
И я не испытала никаких чувств, когда еще дважды услышала троекратное: 'Да', — которое еще продолжало звучать в моих ушах, в то время, как те, кто их произнес, уже отдавали свои души Хаосу.
Мой мир сузился до меня самой и дикой тоски, которая жгучим пламенем превратила мое сердце в пепел.
Я, не сказав ни слова, подала руку поднявшемуся ко мне Вилдору, и спустилась с ним на арену. Не замечая, как скользящий по земле край моего платья окрашивается в цвет пролившейся здесь крови. Я гордо держала голову, пока Маргилу от имени совета поздравлял своего правителя с победами, подтвердившими его право называть меня своей невестой. И я не сопротивлялась, когда он, сжав своей ладонью кинжал в моей руке, четырьмя резкими движениями вычеркнул имена своих противников из вывешенного здесь же списка желающих бросить ему вызов.
Очнулась я лишь в своих покоях, когда Айлас пытался напоить меня резко пахнущим горьковатым настоем.
Очнулась, но... не для того, чтобы жить. Потому что этого слова для меня больше не существовало.
— Я хочу побыть одна. У озера. — Мой голос не дрогнул, а взгляд был лишь чуточку усталым, не выдавая того, что я уже умерла.
— Ялтар Вилдор просил напомнить, что ваша тренировка начнется сразу, как только он вернется с совета. — В глазах Айласа было сочувствие, но... оно больше не ранило.
— Я не заставлю его ждать. — Не улыбнулась, а только наметила я улыбку, скрываясь за дверью спальни.
Ритуальное платье, обагренное кровью посмевших отобрать у Вилдора его добычу, так и осталось лежать на пушистом ковре, когда я, переодевшись в более привычный мне наряд, вернулась в гостиную.
Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.
А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только моей тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.
Сэнар не стал укорачивать наш путь. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное — тоже.
Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор — это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, которая больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.
У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.
Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху, молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.
Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки я ощутила лишь тогда, когда губами почувствовала соленый привкус застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.
Перед глазами мелькнуло воспоминание — наш разговор с Олейором о чести и долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.
— Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.
И теперь я ее понимала. И не винила себя за то, что собиралась сделать.
Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног, и замерла, впитывая в себя царившую вокруг гармонию.
В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.
Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это снова.
Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно... Для меня.
Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.
Я не стала поднимать щиты — это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен — Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.
У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: 'На всякий случай'.
Я вскинула голову, наслаждаясь голубизной неба, теплом ветра, ласкающего мое лицо и играющего с прядями волос. И когда мое тело, казалось, слилось с миром, который был тих и притягателен, даже населенный до внутренней дрожи прекрасными чудовищами, а мои губы почти сплели воедино нити, которые должны были заставить остановиться сердце, вырвав из него мою душу, обжигающе горячая ладонь закрыла мне рот, не позволяя закончить, а холодная пустота мощных артефактов блокировала мою магию. Одновременно с пронзившей меня молнией мыслью, что мое решение не было правильным.
— Я не могу потерять тебя во второй раз. — Он отнял ладонь от моих губ, и провел ею по лицу, вытирая скатывающиеся по щекам слезы. — Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом.
И то ли его голос был слишком тихим, то ли гулко билась кровь в жилке на виске, но я скорее догадывалась, чем слышала то, что он говорил.
Слышала, и... не могла поверить. Верила, но... не принимала. И он это понял. По моему мечущемуся взгляду, по тому, как напряглось мое тело, отказывая ему в прикосновении.
И этот миг был еще более страшным, потому что я осознала, что даже моя смерть и та принадлежит только ему. Потому что в его глазах, там, где еще мгновение назад была нежность, теперь расстилалась мертвая пустыня.
— Если мне еще раз придется исполнить за Сэнара его долг, — без каких-либо эмоций начал Вилдор, зная, что мой тер стоит несколькими ступеньками выше, — смерть будет единственным, что спасет его от бесчестья.
И это было приговором. Но не ему...
Мне.
Глава 6
Лера Д'Тар
Следующие два дня были как две капли воды похожи друг на друга.
Несмотря на настои, которыми пытался отпоить меня Айлас, воспоминания, полные ужаса, не давали сомкнуть ночью глаз. То возвращая меня к мысли о том, что иного выхода у меня нет и мне придется рискнуть жизнью Сэнара, давшего мне право ей распоряжаться, то обжигая мои щеки огнем стыда. Потому что путь, которым я едва не пошла, теперь казался мне слабостью и бегством от своей судьбы. И хотя я знала, что если бы не Вилдор, я и сама сумела бы остановиться, прервав заклинание, случившееся тугим обручем сжимало мое сердце, заставляя страдать.
Наступающее утро становилось не только продолжением ночного кошмара, но и борьбой с телом, не желающим мне повиноваться. Но я, собирая остатки воли в кулак вынуждала себя встать и, обрядившись в ритуальное платье, узоры на котором менялись с каждым днем, словно приближая меня к какому-то итогу, выходила к ожидающим Сэнару и Маргилу. И видя обеспокоенность в их взглядах, отвечала им вымученной улыбкой, опасаясь, как бы мой тер не исполнил того, что он практически пообещал Вилдору.
И опять я не была уверенной в правильности своего решения.
Потом была арена, бои, победы ялтара и торжествующие вопли тех, кто и сам был бы не прочь заполучить меня, но не торопился расстаться с жизнью. Возвращение в свои покои и тревожное ожидание того мгновения, когда мне придется, взяв в руки меч, встать в стойку напротив того, кому я желала лишь одного — смерти.
Но Вилдор, словно давая мне возможность самой разобраться в том, что со мной происходит, не торопился встречаться со мной на тренировочной площадке.
На третий день мой распорядок дня оказался нарушенным Ярангиром. Я только успела, сорвав ненавистное платье, переодеться в брюки и рубашку, в надежде, что и сегодня эта одежда не окажется необходимой, как в комнату, дождавшись разрешения войти, заглянул Айлас.
— Моя госпожа, прибыл алтар Ярангир. Он приглашает вас на прогулку.
Будь я в другом состоянии, его визит должен был меня удивить — Маргилу дал мне понять, что правитель Дарианы против появления моих родственников рядом со мной. Исключение он делал лишь для самого талтара. И то лишь потому, что именно тот отвечал за проведение поединков.
Но в моей голове не было вопросов, а в душе... чувств.
— Скажи алтару, что я предпочту остаться здесь, — тихо ответила я, свернувшись в кресле у окна, ставшим моим прибежищем.
— Это приказ ялтара Вилдора, моя госпожа, — с болью в голосе тихо прошептал Айлас, заставив меня вздрогнуть от имени своего господина.
И опять это была скорее неожиданность, чем всколыхнувшиеся чувства.
— Хорошо, я исполню его, — поднимаясь с кресла, без всяких эмоций произнесла я, даже не обращая внимания на то сочувствие, с которым смотрел на меня слуга.
