Карми. Часть 1

Сава замерла:

— При казни? Чьей?

— А, ты не знаешь? — небрежно спросил Руттул и пояснил: — Я приказал повесить Маву.

Сава молчала, потрясенная. Потом она вскочила на ноги:

— Вы не имеете права! Маву не ваш слуга, а мой!

Это было неучтиво. В Майяре обращение на "вы" считалось вульгарностью и грубостью. Руттул тоже перешел на "вы".

— Нет, я имею на это право, — возразил он. — Вы забыли закон. Муж имеет право распоряжаться имуществом жены. А я ваш муж, если помните.

— Это жестоко, — сказала Сава.

— Это необходимо, — ответил Руттул. — Я доверил ваше воспитание слугам. К сожалению, у меня слишком мало времени, чтобы заниматься этим самому. Но я полагал, люди, которым я поручил заботу вас, хорошо справляются со своими обязанностями. У меня не было повода усомниться в их добросовестности. Теперь же я вижу, что ошибся. А ошибки нужно исправлять. Смерть Маву послужит предупреждением остальным. Конечно, Стенхе более Маву заслужил наказание, но Стенхе слишком опытный человек, чтобы я мог так запросто пожертвовать им. А от этого балбеса Маву проку все равно никакого нет...

— Вы чудовище! — воскликнула Сава. — Я думала, вы полубог, а вы демон!.. Чего вы хотите? Хотите, я буду на коленях вымаливать прощение?.. Плакать?.. Целовать ваши ноги?.. Вы же знаете, я не могу допустить, чтобы Маву убили из-за меня! — Говоря это, Сава выпрямилась, гордо вскинув голову; голос ее окреп, она готова была пойти на унижение, но добиться своего.

— Сядьте, и мы поговорим, — предложил Руттул. Именно этой реакции он добивался.

Сава села.

— Сегодня вы вели себя, как ребенок, — сказал Руттул, — а вам давно пора взрослеть. Правда, в этом виноват и я — создал для вас оранжерейные условия. А ведь вы не просто взрослый человек. Вы — человек, облеченный властью. И настал момент, начиная с которого вы должны понимать, что каждая ваша ошибка может грозить смертью людям. И учтите еще, что ваше поведение влияет и на мое положение.

— Не делает ошибок тот, кто ничего не делает.

— Да, это верно, — согласился Руттул. — И у меня есть очень простой и хороший выход: запереть вас на женской половине, чтобы вы провели там всю жизнь, как это обычно и бывает со знатными майярскими дамами.

— Я согласна, — сказала Сава. — Но если это отменит казнь Маву.

— Вы не поняли меня, — возразил Руттул. — Мне не нужна ваша покорность. Я хочу, чтобы вы четко научились представлять, какие последствия могут иметь ваши необдуманные действия.

— Сегодня уже умер один человек, а на рассвете убьют другого, — сказала Сава. — Это слишком большая цена, не кажется ли вам? Я все осознала, я все поняла... А может, и ничего не поняла! — воскликнула она с гримасой. — Но только знайте, высокий принц, если Маву умрет, я найду способ убить себя. Даже если Стенхе будет не отходить от меня ни на шаг. Это не угроза, высокий принц. Кто я, чтобы вам угрожать? Я не знаю, значу ли я что-нибудь для вас, кроме залога мира с Майяром. Но только я не смогу жить с таким грузом на совести. А теперь оставьте меня. Я не могу больше говорить.

Она встала. Руттул тоже поднялся из кресла.

— Хорошо, — сказал он. — Я отменю казнь. Отдыхайте.

Он ушел.

Сава села на кушетку, легла, закрыла глаза, но сразу же вскочила.

Нет, заснуть не стоило и пытаться. Она отыскала упавшую шаль, накинула на плечи, погасила в канделябре одну свечу, вторую вынула из подсвечника и пошла по темным коридорам.

Половица скрипнула за ее спиной.

— Стенхе? — спросила Сава. Тень молчала. — Стенхе, за мной не ходи. Жди у моей комнаты. — Голос ее был тверд.

Стенхе поколебался и сказал тихо:

— Слушаю, госпожа.

Он повиновался! Сава просмотрела ему вслед и продолжила путь. Стенхе тоже признал ее взрослой? Или он тоже считал, что виноват Маву?

"Теперь я буду по-иному с ним разговаривать", — решила Сава.

У комнаты, где жили хокарэмы, Сава остановилась. Из-за двери не доносилось ни звука. Сава подумала и решительно толкнула дверь.

— Маву! — тихо позвала Савири.

Маву молчал. Сава подошла к постели и осветила его лицо.

— Маву, не притворяйся, у тебя веки дрожат!

Маву открыл глаза и сел.

— С чем пожаловала, дорогая моя госпожа?

— Я только что говорила с Руттулом, — сказала Сава. — Он отменил казнь.

— Спасибо и на этом, госпожа моя, — серьезно ответил Маву.

Сава помолчала.

— Ты сердишься на меня, Маву?

— Да нет, госпожа, чего мне на тебя сердиться? — сказал Маву. — Что ты стоишь? Садись-ка на постель к Стенхе, там чисто.

Сава забралась на кровать, подобрала ноги под подол.

— Укройся одеялом, — посоветовал Маву. — Холодает к ночи.

— У меня шаль теплая.

— Я свет потушу, можно? Мошки летят.

— Конечно, — согласилась Сава.

Маву пальцами загасил фитиль и бросил свечу на стол.

— Я хотел сбежать этой ночью, — сказал Маву в темноте.

— Как же ты?.. — поразилась Сава. — Ведь тебя бы все равно нашли. Ты же говорил...

— А кто искать-то будет? Стенхе? Но его не отпустят далеко от тебя. Остальных я не боюсь, ведь больше в Сургаре хокарэмов нет, а майярские сюда не сунутся.

— Зачем ты это говоришь мне?

— Интересно, — объяснил Маву. — Интересно, как ты к этому отнесешься.

— Маву, — сказала Савири. — Прости меня. Я вела себя как дура.

— Вовсе нет, — возразил Маву. — Задумано было хорошо. Хотя Стенхе бы тебя сразу раскусил.

— Конечно, — согласилась Сава. — Он любую каверзу за лигу чует.

Сава услышала Маву усмехнулся

— Он-то неладное и заподозрил...

— Маву, — сказала Савири. — Ты можешь научить меня драться?

— Что?

— Драться, — повторила Сава. — Ведь ты учил меня прятаться и двигаться бесшумно. А драки что, в перечне запретов?

— Хм...

— Маву, не притворяйся, что ты озадачен. Ведь если б на моем месте была хокарэми, все было бы иначе, правда?

— Ты никогда не станешь хокарэми, — возразил Маву. — Ты упустила возраст. К совершенству ты не приблизишься.

— И не надо, — сказала горячо Сава. — Я просто не хочу больше быть беспомощной.

Маву помолчал, обдумывая, потом сказал неуверенно:

— Руттул не позволит.

— Я попрошу его, — уверенно сказала Сава после нескольких секунд молчания.

Снова повисла пауза. Потом Маву усмехнулся:

— Вот Стенхе-то удивится...

...Руттул сел за обеденный стол и спросил, не обращаясь ни к кому в отдельности:

— Сава сегодня завтракать не будет?

— Я думаю, нет, — поспешно ответила Хаби. — Она уснула от силы два часа назад.

Но оказалось, она ошиблась; Сава стремительно вошла в трапезную и присела перед Руттулом в церемонном поклоне:

— Прошу простить, государь, мое опоздание.

— Можешь сесть, — сказал Руттул сурово.

Сава присела еще раз и заняла свое кресло рядом с принцем.

За столом полагалось вести приятную беседу, а поддерживать и направлять ее должна была, по обычаю хозяйка дома, то есть — Сава. Но сегодня она была задумчива и молчалива. За весь завтрак она только раз сказала слуге: "Достаточно", а когда трапеза подходила к концу, спросила Руттула, не может ли он уделить ей несколько минут для разговора.

— Это невозможно, — ответил Руттул. — Сразу после завтрака я уезжаю в Тавин.

— Это будут действительно несколько минут, — настаивала Сава. — Я не задержу тебя.

— Хорошо, — согласился Руттул, — я выслушаю тебя.

Сава почтительно склонила голову. После завтрака она последовала за Руттулом во двор и, когда он сказал сухо: "Слушаю тебя", с трудом удержалась, чтобы не выпалить все то, что она хотела сказать.

— Господин мой, — проговорила она медленно. — Вчерашний день кое-чему научил меня. Выводы, которые я сделала, боюсь, покажутся тебе неприемлемыми.

— Ну-ну, — ободрил ее Руттул. — Что ты там придумала?

— Я прошу твоего разрешения посвятить часть моего обучения некоторым хокарэмским приемам.

Руттул удивился.

— Я не хочу зависеть от слуг, — продолжала Сава, — когда моей жизни или чести будет угрожать опасность. — Саве прискучило говорить длинными тщательно обдуманными фразами, но позволить себе бросить высокопарный стиль она уже не могла.

— А как ваши занятия геральдикой? — спросил Руттул после некоторого молчания. — Я слышал жалобы учителя.

— Он больше не будет жаловаться, — твердо сказала Сава.

— Звучит зловеще, — усмехнулся Руттул. Он оглянулся и поманил к себе Стенхе: — Пусть попробует, — сказал Руттул. — Только осторожно, чтоб с ней не дай бог что-нибудь не случилась.

Стенхе поклонился, а когда Руттул уехал, сказал Саве тихо:

— Госпожа, я не знаю науки боя для благородных дам.

— Значит, придется ее выдумать, — легкомысленно ответила Сава.

Руттул полагал, что Сава, внезапно загоревшись новой идеей, так же быстро и остынет, едва набьет десяток синяков. Но Сава взялась за дело рьяно, и первые несколько уроков, которые преподал ей Стенхе, хотя и вымотали ее до изнеможения, отказаться от затеи заняться мужским делом, не заставили.

Надо сказать, высокие требования, которые сразу предъявил Стенхе к принцессе, и имели целью отвадить Саву от неженского дела; неодобрение Стенхе Сава уловила и поддаваться ему не собиралась. Волей-неволей, но Стенхе до сих пор воспитывал Саву вовсе не как изнеженную барышню; она хорошо плавала и ездила верхом и большую часть дня проводила под открытым небом, лазая по деревьям и карабкаясь на высокие курганы.

Все это сейчас помогало ей, и еще помогал Маву — бесценными советами, на которые скупился теперь рассерженный Стенхе.

— Ну нет, — говорила принцесса Маву. — Он меня не переупрямит.

— Упрямство? — удивился Маву. — Против хокарэма? Ты меня удивляешь, госпожа.

— А что нужно, чтобы победить хокарэма? — с живым интересом спросила Сава.

— Хокарэмы непобедимы, — заявил Маву.

— Так не бывает, — возразила Сава. — И на хокарэмов должна быть управа.

— Что-нибудь сверхъестественное, — ответил Маву. — Вроде Руттуловых фокусов.

Сава удивилась:

— Ни разу не видела, чтобы Руттул делал что-то сверхъестественное.

— Я тоже, — кивнул Маву. — Но зато наслышан о его способностях.

— А, — небрежно произнесла Сава. — Все это сплетни...

Маву не стал вдаваться в подробности.

— Чтоб победить хокарэма, — сказал он глубокомысленно, — надо вызвать его симпатию и заставить его желать тебе победы.

— Хм, — не менее глубокомысленно отозвалась Сава. — По-моему, Стенхе вовсе не питает ко мне неприязни.

— Со Стенхе это не пройдет, — возразил Маву. — Он тебя как облупленную знает. Так что или сдавайся, и более об этой глупости не вспоминай, или терпи, пока терпится, а там, глядишь, легче станет.

Обнадеживающая сентенция хокарэма Савири мало утешила, но что было делать? И Сава, стиснув зубы, как могла выполняла требования Стенхе. Уж и погонял он ее! Сава заметно осунулась, измотанная бесконечными пробежками, заплывами и прочими упражнениями, а до нужных ей приемов драки дело еще не доходило. Спрашивать же у Стенхе, когда дело наконец дойдет до вожделенных приемов, было бесполезно; Сава это отлично понимала. Маву же на ее расспросы только пожимал плечами:

— Где же твоя выдержка, госпожа? Ты же хочешь стать хокарэми...

Сава перестала спрашивать и его.

Руттул, присматривавшийся к методам обучения с интересом, не выдержал раньше, хотя, конечно, из воспитательных соображений вида Саве не показал.

— Послушай-ка, Стенхе, — заявил он старшему хокарэму четыре месяца спустя, когда увидел, что Сава бегом возвращается с купания под назойливым осенним дождем. — Что это ты вытворяешь, старик? Был у меня в доме сорванец в юбке, а теперь уж и юбки больше не осталось... Ты куда гнешь?

Замечание Руттула относительно юбки было вызвано следующим: в последнее время Сава оценила удобство коротких хокарэмских штанов и стала щеголять в них даже тогда, когда необходимости в них не было.

Руттул пару раз стерпел, пока она разгуливала перед ним в полюбившемся ей наряде, потом сделал замечание и потребовал, чтобы Сава не смела показываться перед ним в этих дурацких куцых штанах и вспомнила о том, что она принцесса.

— Ну почему я должен оплачивать твои расходы на платья, если ты все равно их не носишь?

Расходы на Савины наряды были значительной из статей расходов Руттула. Сава очень любила носить яркие платья, а еще больше любила сочинять немыслимые покрои и цветовые сочетания; каждое ее платье было совершенно фантастическим, ни на что не похожим.

Сургарские дамы и девицы считали Саву в вопросах моды недосягаемым авторитетом, настолько высоким, что даже и не пытались перенять покрой ее платьев, довольствуясь только заимствованиями отдельных деталей, а ланарские купцы, торгующие тканями, заказывали сургарским художникам рисунки с красочных Савиных нарядов.

Последний год "сургарский" стиль начал проникать за границы Сургары, пока только в Ланар, где зажиточные модницы пытались поразить воображение кавалеров самыми невозможными нарядами. Ранее "сургарский" стиль был представлен в Ланаре только в мужской моде; законодателем тут был Малтэр, на которого, в свою очередь, произвели впечатление илартауские наряды.

Петушиная пестрота костюмов Малтэра и вдохновила Саву выдумывать свои платья, не считаясь с традициями; сейчас Сава вела с Малтэром оживленную переписку, посвященную вопросам моды; они соревновались во все более абсурдных затеях: Малтэр, например, предлагал укоротить юбку до колена, как у ирауских крестьянок, но носить ее с бесчисленным множеством пышных нижних юбочек, из которых только одна, самая нижняя и довольно тонкая, должна была спускаться до пяток, защищая врожденную стыдливость прекрасных дам. Сава же предлагала для верховой езды просторную запашную юбку с надеваемыми под нее штанами.

Как ухитрялась Сава совмещать изматывающие тренировки у Стенхе с руководством швеями, непонятно, но в последние времена идеи, которые она пыталась воплотить в ткань, приближались к функциональным. Так, например, она напрочь ликвидировала волочащиеся шлейфы, укоротила подол на четверть локтя, чтобы предотвратить случайное наступание на юбку", и стала задумываться о дальнейшем укорачивании юбки, чтобы не вспоминать о ней, когда бегаешь по лестницам. Взамен тонких туфелек, у которых постоянно протирались подошвы, Савири ввела башмаки и сапоги на плотной кожаной подметке, наподобие мужских, а чтобы довести сходство с мужской обувью до максимума, позаимствовала и каблуки. Но Руттул тут же запретил ей носить высокий каблук, а она, убедившись, что это не очень удобно, покорно с ним согласилась, умерив высоту.

И еще она ввела разрезы на юбках. Пока длина разреза подползала к колену, Руттул помалкивал, однако обнаружив однажды, что разрез открывает почти все Савино бедро, Руттул вскинул брови, ничего не сказав, но через час разрез был зашит.

Глава 7

Место для сургарской заставы было выбрано исключительно удачно: долина, заросшая редким кустарником, просматривалась на несколько лиг вперед; ее невозможно миновать, есть уж вы решились совершить путешествие из Майяра в Сургару по суше. В этой долине становились видны тайные тропы контрабандистов; обойдя майярскую заставу по головокружительным высокогорным тропам, контрабандисты шли к Воротам запретной Сургары вопреки обычаям в открытую.