Ненормальная

— Да завтра первая поставка, хотелось бы обсудить детали. — Неожиданно нормальный тон, и отсутствие неприязни выбили Диму из колеи, и он начал мямлить, как школьник у доски.

— А, не переживайте. Вы не первый и не последний наш поставщик. Примем без проблем, у нас эта система налажена. Возможно, в первый раз придется подольше постоять, пока документы заводят, а потом все как по маслу пойдет. Но завтра автомобиль лучше ни на какие другие адреса не планируйте, чтобы не сорвать сроки. Если хотите — позову начальника склада, с ним поподробнее обсудите детали.

Вот с кем не хотелось разговаривать — так с каким-то начальником склада. Еще этого не хватало.

— Да мне достаточно Ваших слов. Почему-то я Вам верю.

— Ну и замечательно. — На этом и стоило бы завершить разговор и уйти восвояси. Но отчего-то вот такая Аня — тихая, усталая, беззлобная, и какая-то беззащитная сейчас — заворожила. Стало интересно — может быть, вот она — настоящая? И какой-то инстинкт защитника проснулся: захотелось пожалеть, накормить, обогреть... Дальше не позволил мыслям зайти.

— Аня, а Вы не хотите со мной поужинать? — спросил без особой надежды, больше для того, чтобы протянуть время до прощания.

Она посмотрела задумчиво, закусила губу, глянула на монитор с откровенной тоской, вздохнула...

— А, черт с ним, с этим отчетом. Все равно уже не успею. Давайте поужинаем.

Вот такой вот сюрприз. Интересно, сколько с ней нужно плотно общаться, чтобы привыкнуть к таким вот неожиданностям?

Глава 9.

Глаза неожиданно распахнулись. Только что крепко спала, сопела еле слышно, то хмурясь, то улыбаясь во сне, и вот уже смотрит на меня, еще немного мутно и непонимающе. А я не успел, не подготовился, не спрятал подальше все то, что на душе, и мог бы, наверное обжечь, затопить нежностью, тоской, радостью, жадным вниманием — что еще она могла увидеть в моих глазах, даже мне неизвестно. Но, похоже, ничего не поняла спросонья. Снова зажмурилась, потерлась головой об подушку и (Господи, дай мне сил) мое плечо. Посмотрела снова в глаза, улыбнулась.

За такую сонную, ласковую улыбку можно отдать все, чем дорожил, за что боролся, чем жил на этом свете. Потому что только сейчас она настоящая, искренняя, без всяких лишних мыслей и вечных ее закидонов. Вот только это ненадолго: мозг у нее включается через несколько секунд после пробуждения. И работает в режиме "нон-стоп". Всегда уважал умных женщин, но тебе, хорошая, не помешало бы иногда становиться поглупее... Тогда, возможно, будет немного легче.

— Привет. — Улыбается. Уже хорошо. Ведь могла и ужаснуться необдуманному поступку.

— Привет. — Не удержался, снова принялся гладить волосы, брови. Не могу оторваться, прости. — Ты как? Выспалась?

— Ага. Есть хочу. И пить. — Молодец. За что всегда уважал, так за отсутствие притворства.

— Ну, пойдем тогда ... Завтракать или обедать? — Счет времени совсем потерял.

Выпуталась из моих рук. Села, подтянув колени, убрала спутанные волосы от лица. Какая же красивая сейчас, так руки и тянутся. И радуют глаз ее плечи и коленки — изящные до невозможности. Нужно отвернуться, иначе о еде придется снова забыть.

— Дим, а где моя одежда? Я искала, пока тебя не было, но нигде ее не нашла.

— Я все в стиралку закинул, ты вся мокрая была, насквозь, после танцев.

— Спасибо за заботу, но в чем я буду ходить, и как домой поеду?

— Дам тебе еще одну рубашку. Платье постираем и высушим. Потом переоденешься. — Про костюм, привезенный от сестры, решил промолчать. Намного приятнее смотреть на нее в своих вещах.

— А тебе не жалко? Одну рубашку и футболку мы уже испортили. Может, хватит?

— Для тебя — ничего не жалко, ты же знаешь.

— Ну, давай тогда, не голой же мне по квартире разгуливать.

— Насколько помню, раньше ты по этому поводу не парилась? Я только и делал, что глаза отводил...

— Я и сейчас не парюсь. Просто холодно немного. Да и тебя искушать лишний раз не хочется.

Ведет себя, как ни в чем не бывало. Как будто не было этих месяцев разлуки, этого молчания и отсутствия в моей жизни. Вернулась просто, словно домой из отпуска приехала. Но так ли это? Чего ждать, к чему готовиться?

Накормил, налил большую кружку кофе — крепкий, сладкий, со сливками. Бурда невозможная, как такое можно употреблять вообще? А она только такой и пьет. Долго молчала, за полчаса всего парой фраз обменялись. И все глубже куда-то в себя уходит, отдаляется.

— О чем думаешь, Ань? Что притихла? — Страшно услышать в ответ "Жалею о новой ошибке", но пытка неизвестностью уже не выносима.

— Да обо всем понемножку. Ничего конкретного.

— Ань, ты не жалеешь о... -Тяжкий вздох, и как в пропасть, — о том, что произошло?

— Да брось ты, Дим. Почему я должна жалеть? Все было замечательно. Женщинам тоже хороший секс нужен, не только мужчинам. Он нам какие-то там гормоны повышает. Не помню какие, но очень полезные. В общем, что — то вроде СПА — салона на дому...

Да, умеешь ты, Анька, сделать больно. Нежными ножками пройтись по самому чувствительному, ненароком разрушив все надежды, которые и так держались на честном слове. Твой цинизм казался бы отвратительным, если бы не был так честен.

— А что дальше будем делать?

— А я не знаю, Дим, что дальше. Об этом и думаю. — Смотрит серьезно, задумчиво. Грустная почему-то. Не похоже, что специально ужалила. Как всегда, мимоходом — и ранит, и окрыляет. И идет себе дальше, не заметив, как ты корчишься на обочине.

— Может, нужно поменьше думать, а побольше — жить? Почему ты все время бежишь от меня? Почему тогда решила уйти? Что я не так сделал, чем обидел? — Как ни держал в себе, а нарыв прорвался, вылезла старая боль и обида. Некрасиво так, глупо прозвучала претензия. Но по-другому — никак уже. Это тогда гордость не позволила догнать, удержать, сразу во всем разобраться. Решил — и без нее неплохо, слишком много чести уговаривать. На ее место много других, желающих. И не пошел следом. О том, что другие — не она, и место это занять не смогут, как ни старайся, догадался быстро. При первой же попытке забыть, заменить новой подругой. Та была хороша собой, и даже умна, и с чувством юмора. Только не она. Что не так было с той девушкой, и с другими, после нее — так и не понял. А видит Бог, пытался найти причину, чтобы разобраться, понять и прекратить сравнивать. Не нашел, не определил.

— Дима, я не убежала. И проблема в том, что ничем не обидел. Ты слишком хороший, Дим. Ты сильный, умный и добрый. Но ты боец, у тебя каждый день — сражение. И тебе нужен тыл: теплый, надежный, уютный. Нужна нормальная женщина, которая будет тебя ждать и встречать с ужином, и с радостью примет твою защиту, заботу, все, что ты можешь ей дать. И ответит тебе такой же заботой и вниманием. Тебе уже тридцать пять, семья нужна.

А из меня — какой тыл? Ты помнишь, что у меня дома творится? Зачем холодильник стоит — одному Богу известно. Я не то, что для кого-то, для себя готовить не хочу. У меня свои сражения, своя война. Зачем она мне — уже не знаю, но я домой иду, чтобы спрятаться от всех и снова сил набраться, какая из меня поддержка?

— Ань, разве я просил тебя об этом когда-нибудь? Требовал ужины, глаженые рубашки или что-то еще? — Снова курить захотелось.

— Нет, не просил. Но так нечестно — ты мне все, а я в ответ — ничего. Я не могу брать, ничего не давая взамен. Просто пользоваться чьим-то вниманием не умею. Я же не способна на ласку, нежность, тепло... Помнишь, говорила тебе, что у меня эмоции где-то глубоко зарыты, только мозгом живу? Ты еще сказал, что это преимущество, а не недостаток? Это, охренеть, какая проблема. Я же знаю, что ты хотел что-то получить в ответ, потому и затапливал своей заботой и вниманием. Наверное, ждал, что я, наконец, очнусь и хоть чем-то отвечу.

А для меня все, что ты делал, каждый шаг навстречу — как покушение на мою территорию. Попытка ограничить, забрать свободу, сделать зависимой. А я не хочу быть зависимой. Слишком долга была одна. Ты знаешь, как затягивает свобода? Когда ты сам себе хозяин, и не нужно ни перед кем отчитываться? Когда любой твой шаг — только твой, куда хочу — туда лечу. Это пьянит и вызывает привыкание. А потом вдруг оказывается, что кому-то небезразлично, что ты делаешь, где ты и с кем. И возникает протест — а какого, простите, хрена, вы лезете в мою жизнь? Кто дал вам это право?

— Тебе свобода дороже, чем близкие отношения со мной?

— Нет. Просто я не знаю, способна ли на такие отношения. Я же эмоциональный инвалид.

— Вот сейчас не придумывай. Не способна она на эмоции. Да вокруг тебя вечная толпа народа крутится, как щенки голодные. А ты как мамочка — одного пожалеешь, другого приласкаешь, третьего просто послушаешь внимательно. Они крутятся возле тебя и каждой улыбке радуются. А ты их охапками раздаешь, направо и налево. Только вот мне, почему-то, редко что перепадает. — Неожиданно горько вышло, почти с претензией. А хотел поддержать, переубедить. А получилось — снова обвинил в чем-то...

— Да им-то не жалко. Мне от них ничего не нужно взамен. Не жду ничего в ответ, потому и отдаю легко. В том и дело, что они — вокруг, а не близко.

— Ну, меня ты тоже близко никогда не подпускала...

— А потому что страшно, понимаешь? — и глянула так распахнуто, так открыто... не понять, что в этом взгляде — страх, надежда на понимание, удивление, что еще? Посмотрела пару секунд и снова глаза опустила. — Страшно, что подпущу тебя, отдам все, что есть, а окажется — мало. А больше не смогу. И ты подождешь, понадеешься, а потом окажется — все, этот колодец пересох. И ловить здесь больше нечего. И уйдешь. А мне придется отдирать тебя с кровью, потому что быстро прирастешь — я это знаю.

Проходила уже такое однажды. Больше не хочу. Слишком больно. Ты даже не представляешь — как.

Ну, почему же, малыш, очень даже представляю. Мне сейчас охрененно больно: знать, что пугал тебя своим нахрапом, давил, заставляя убегать все дальше, а потом тебя же и обвинил в глупости и предательстве. Ты же такая сильная всегда была, такая уверенная, такая готовая к любым неожиданностям. Разве мог я догадаться, что там у тебя внутри? Вместо того, чтобы осторожно приоткрыть твои засовы, перся напролом, заставляя строить новые укрепления.

Но в одном ты права: мне всегда будет мало того, что ты даешь. И всегда будет жаль делиться с кем-то даже толикой твоего внимания. Я даже к маме твоей ревновал, когда ты с ней часами болтала, а со мной — нет. Так кто здесь урод, после этого? Но никуда я от тебя не денусь, готов питаться крохами, объедками с чужого стола, только дай мне надежду, что завтра мне снова хоть что-то перепадет.

— Ань, давай договоримся: первое — не стоит за меня решать, сколько и чего мне от тебя нужно. Я тоже думал: ушла — и хрен бы с ней, не сильно-то и хотелось. Только сплю теперь плохо. Снишься мне постоянно. Утром просыпаюсь — тебя ищу и не нахожу. Устал от этого безумно. — Такое признание дорогого стоит. В моих устах это почти равно клятве в любви и бесконечной верности. Но — баш на баш, она откровенно говорит, и нужно пользоваться моментом, чтобы не спугнуть. Фальшь уловит на раз, и все — прости — прощай, открытая и честная Аня. — Я предлагаю встречаться хотя бы иногда. Так часто, как получится.

Хотя, в идеале, просыпаться хотелось бы с тобой. И каждый день. Но об этом пока рано говорить.

— А дальше — как пойдет. Давить не буду, обещаю. Но без тебя реально хуже, чем с тобой. Я скучал по тебе, очень. Особенно, когда хотелось книгу новую или фильм показать — и вспоминал, что тебе это уже не интересно. Давай хоть в кино вместе ходить.

Рассмеялась в ответ. Похоже, расслабилась.

Глава 10.

Она уселась в джип, почти провалилась в глубокое кресло, и ощутимо расслабилась.

Вздохнула, закинула голову на подголовник, закрыла глаза. Прогревая мотор, Дима краем глаза посмотрел на спутницу, и нервно сглотнул: никогда не чувствовал слабости к женским шейкам, воспринимал их как обычную часть тела. Ноги, грудь и пятая точка всегда привлекали больше внимания. И что вдруг так завелся, глядя на этот беззащитный изгиб? Почувствовал себя грязным извращенцем, стиснул зубы и уставился на дорогу.

— Куда поедем?

— Да мне без разницы. Я не так давно в вашем городе, практически нигде не бывала. Лучше туда, где потише и поменьше народу. Устала от шума сегодня.

— У вас что-то случилось, или это нормальное состояние?

Усмехнулась.

— У нас бесконечное броуновское движение. Постоянно что-то случается. У нормальных людей пятница — это маленькая суббота, а у нас — форменный дурдом. Кроме вас, еще два новых поставщика, нужно определить место для выкладки, ценовую категорию, менеджеров закрепить. В общем, к обычной суете еще и новые проблемы добавились. И что вам приспичило в субботу доставку планировать? У меня вся приемка завтра рехнется.

— Хотите, позвоню и перенесу поставку на понедельник? Вообще не проблема.

— Ага, и заплатите первый штраф за нарушение графика? Оно вам надо?

— Тогда придумайте что-нибудь, чтобы завтра завернуть машину, а мы в понедельник снова приедем.

— В этом случае, штраф платить будем мы. Все по-честному. Да и зачем вы это предлагаете? Чем быстрее товар попадет на полки, тем для вас выгоднее. — Как маленькому разъяснила.

Дима и сам не понимал, откуда такие бредовые идеи появились: столько сил отдано на этот контракт, а теперь вдруг не интересно стало — поедет ли туда товар вообще, или договор останется только на бумаге.

Решил перевести тему:

— А почему Вы так на компьютер сердито смотрели? Казалось, чуть — чуть, и начнете на него орать?

— Да мне отчет прислали с кривыми формулами. Из-за них ни одна цифра не бьется. И не исправить никак, защита не снимается. Я с ним полдня мучилась, потом решила с нуля все сделать. Времени убила массу, и все равно где-то косяк остался.

— Хреновые у вас сотрудники, если из-за них руководитель столько времени тратит.

— Они нормальные. Каждый человек может ошибаться, без ошибок ничему не научишься. — Забавная, как своих защищает...

— А Вы все ошибки привыкли прощать?

— Стараюсь. Из них надо делать выводы, а не искать повод для обид или злости.

— А почему Вы мою ошибку не можете забыть?

— Какую? — вот и ответ на вопрос — похоже, забыла. Или косяков так много, что нужно уточнять?

— Она не совсем моя была, скорее — Серегина и его парней, но я привык отвечать за грехи моей команды.

— А, вот Вы о чем... Дмитрий Евгеньевич, если бы Вы каждый раз мне об этом не напоминали, то забыть оказалось бы проще.

Справедливо. И режет ухо обращение по имени-отчеству.

— А давайте на "ты" перейдем? Когда меня так называет молодая женщина, сразу стариком себя ощущаю.

— Давай. — Легко согласилась. Сегодня с ней было удивительно просто общаться — пропала язвительность, недружелюбие, надменный цинизм... Интересно, с чего бы это? Или усталость дает знать? Может быть, вот в таком состоянии и нужно ее брать, тепленькую?

Откуда закралась мысль "надо брать", да и зачем вообще это ему нужно, Дима не задумался. Просто отметил для себя факт.