Я не нашлась, что ответить на такое. На Хэйве войн и потрясений не было уже очень давно, а сами люди просто не стремились менять привычный уклад жизни. Жажда знаний укладывалась большей частью, в магическое русло, а это отменяло необходимость что-то слишком сильно менять в повседневном быте. Тайные же знания оставались тайными, не предназначенными для обычной жизни и обычных дел.

При виде здешних лошадей я искренне удивилась. Хрупкие очень, тонконогие, но красивые. Я бы не рискнула на таких ездить — неровен час, загонишь ненароком, и что потом? Нет, выносливые грельвы привычнее.

В полдень за мной явился лично Разэнтьер. Чем дальше, тем сильнее казалось, что меня взялись опекать не больше не меньше — ближайшие соратники Волка, не доверяя этого никому другому. Делать им больше нечего! Но не лезть же в чужой дом со своим уставом... мне оставалось только следовать за провожатым, про себя гадая, что же может сулить разговор с Эль-Тару.

Личный кабинет Владыки располагался в его покоях на третьем этаже, куда не было ходу ни назойливым придворным, ни обычным гвардейцам, ни даже Кланмастерам без особого на то дозволения. Ваэрден отвел огромный лабиринт залов, будуаров и комнат для себя и своей Эль-Тари. Там же скрывалась его личная библиотека, собрание книг в которой по словам Разэнтьера превосходило древностью саму столицу раза в три.

Личную обитель Волка охраняли только крылатые Воладариан высшего ранга. Проходя мимо караулов, я всей кожей чувствовала их силу, от которой хотелось ежиться. Такие умрут на месте, но врага к Эль-Тару не допустят.

Мне здесь понравилось. Аромат старинного темного дерева смешивался с едва уловимым металлическим запахом кованых светильников по стенам, тонким пыльным налетом бархата драпировок и старинной мебели. Орудуй здесь хоть рота горничных — запах пыли и книг из таких мест не выветривается никогда и только придает еще большее очарование старым жилищам. Толстые ковры полностью глушили шаги, тишина была почти осязаемой. Казалось, еще чуть — и она сгустится во что-то зримое.

— Мы пришли, — тихо сказал Разэнтьер, остановившись перед высокой двустворчатой дверью с вырезанным на ней личным гербом Ваэрдена — не то стилизованным крылатым человеком, не то... нетопырем? Причудливые изгибы рисунка сливались перед глазами во что-то непонятное.

Замершие возле дверей гвардейцы еще больше подобрались при виде нас. Они почтительно толкнули створки дверей, распахивая их, и Разэнтьер поманил меня за собой.

— Идемте, госпожа моя, Эль-Тару уже ждет вас.

Оговорку я заметила, но промолчала. Я не его госпожа и уж точно не скоро ею стану, но то, что для него мое царствование — дело решенное, дорогого стоило. Я молча кивнула и прошла за ним в небольшую, но уютно обставленную приемную. В глаза бросилось диковинное, причудливо изогнутое дерево, росшее в кадке у окна. Узкие синеватые листья были изузорены серебристыми прожилками и трепетали даже в спокойном воздухе приемной, источая сладковатый приятный запах. Оно здесь росло, чтобы просители не так маялись ожиданием, что ли?..

Я прислушалась. От двери справа веяло сосредоточенностью и работой, там клубились густые мысли. От дальней слева веяло покоем и уединением. И запретом приближаться.

— Прошу вас, — Разэнтьер с поклоном отворил передо мной резную створку, подтолкнул вперед и оставил наедине с Волком.

Я даже оглядеться не успела — всколыхнулся от прыжка пахнущий бумагами и воском воздух, крепкие руки сгребли меня в охапку, и Ваэрден радостно рявкнул в самое ухо:

— Ну наконец-то! К хильденовой праматери условности, я безумно рад тебя видеть!

Меня оторвали от пола и закружили, вынуждая с визгом вцепиться в плечи. Он улыбался во всю пасть, полную острых звериных зубов и довольно, по-волчьи рычал.

— Поставь меня на место! — смеясь, потребовала я.

— Зачем? — проурчал он.

— А разговаривать мы так и будем?

— А чем плохо? Ты маленькая, вот посажу тебя себе на плечо...

— Поставь! — я вывернулась из объятий и соскользнула на пол, успев наградить его дружеским поцелуем. — Ты же позвал меня для дела.

— Ну и что? — Волк искренне вскинул бровь. — Могу я, в конце концов, встретить старого друга, как хочу?

А глаза медовые, хитрющие. Совсем не дружеское проглядывает в них иногда, но тут же прячется за привычной маской. Он вздохнул и отступил, давая мне оглядеться. М-да...

Кабинет больше походил на старый библиотечный архив — везде громоздились завалы книг и бумаг. Фолианты горками высились на полу, на кушетке в углу, на массивном письменном столе у высокого стрельчатого окна. Со столешницы чуть ли не валились свитки писем и отдельные листы отчетов. На кресле, стоявшем возле стеллажа с книгами — на полках зияли изрядные бреши, а тома, коим надлежало в них стоять, прочно прописались на полу, — цветным покрывалом расстелилась полная карта Десмода со всеми материками. Я бы ничуть не удивилась, обнаружив горку книг даже в Волчьем кресле, но сидеть на знаниях, как видно, было не слишком удобно...

Заметив мой оценивающий взгляд, Ваэрден смутился и поспешно кинулся сворачивать карту — освободить мне кресло, надо думать.

— Понимаешь, неохота каждый раз лазать по полкам в поисках нужного. — пробормотал он, зашвырнув толстый рулон в угол. — А так все нужное под рукой.

— Понимаю, — кивнула я и хрустнула суставами, приподнимаясь на цыпочки в позу "звериных лап". Присмотревшись к корешкам, я принялась на пальцах кружить между книжными завалами и расставлять труды по полкам, ориентируясь по названиям. — Но ходить здесь уже вовсе негде.

— А может, совсем наверх не надо? — обреченно спросил Ваэрден, глядя на мои метания туда-сюда.

— А тебе лень телекинезом дотянуться? — съехидничала я и, приглядевшись к названиям книг на самой верхней полке, отправила еще одну гулену в полет на место.

— Не лень, — возразил он. — Но когда я в работе, я не думаю о том, как бы мне запрыгнуть наверх или дойти до библиотеки!

— А как порыться в неразобранной бумажной куче, значит, думаешь?

— А куча — это мой священный рабочий беспорядок! — возмутился Волк, отобрал у меня "Высшую трехмерную математику", хлопнул ею об стол а меня загнал в собственное кресло. Я плюхнулась в его мягкую глубину и вжалась в спинку — не дай Вещий раздавит своей зеленой тушей. — Ты не помнишь, куда я засунул брачный и союзный договоры?

— Нет, — ответила я, сделав круглые глаза. Он буквально затапливал меня чарами, обаяние подавляло волю и умоляло, упрашивало сдаться. Ага. Так я и поддалась. — Откуда мне знать, куда ты важные бумаги запихиваешь.

— Жаль, — ифенху навис надо мной, склонился ниже, так что меня накрыло волной его запаха — мятного, с легкой примесью горечи. — Видишь, к чему приводит разграбление моего беспорядка?

— Вижу, — кивнула я, сопротивляясь давлению его теплой обволакивающей воли. — К наглости некоторых волков. Мы еще не супруги.

— Это временно, — промурлыкал он, отстраняясь. Я тут же выпорхнула из кресла и почти прыжком очутилась на середине комнаты.

— Временное настолько, насколько я захочу, — улыбнулась я, скрестив руки на груди. — Есть еще некая особа по имени Зиерра.

Я прошлась по кабинету, как бы невзначай остановившись так, чтобы между нами оказалась неразобранная груда книг.

— Задержавшаяся возле трона фаворитка, — скривился Ваэрден, делая шаг в обход. — Устранить ее несложно.

— Скажи это ей, — я на шаг отодвинулась. — И вообще, займись договорами!

Волевой удар. Решившись на такое, я еще на шаг отскочила в сторону. Его разум был тверже и острее стальных лезвий, что выходят из-под молота дядьки Дима, так что от отдачи зазвенело в ушах, но сдаться?! Даже если самой очень этого хочется?! Да хвостом меня по голове, как говорят дрейги!

— И этот котенок рос у меня на руках, — хмыкнул Волк и двинулся на меня таким же "звериным шагом". Игра становилась опасной, но от этого только быстрее бежала по жилам кровь и жар приливал к щекам.

— Котенок вырос, — ответила я, чуть выпуская когти. Мы кружили по кабинету, шурша одеждой и неотрывно глядя друг другу в глаза и не переходя грани игры, за которой когти могут впиться в плоть а клыки в горло.

Я ударила еще раз, но импульс лишь скользнул по щиту с воображаемым скрежетом металла о металл. Не стоило даже пытаться, Ваэрден опытнее и сильнее меня на тысячелетия.

— Рыси слабее волков, — ухмыльнулся он и выметнул руку мне навстречу, будто метя ударить когтями.

Я успела вскинуть ладонь, перехватить — и ощутила шершавую, загрубевшую кожу натруженной оружием руки. Словно разряд пробежал от пальцев до плеча и по позвоночнику, меня передернуло, и колени подогнулись. Он поймал, упасть не дал, но зажал в тиски рук так, что невозможно оказалось даже пискнуть. Я изо всех сил ощетинила разум этаким ежом со стальными иглами. Злилась на себя за то, что от ласкового касания его пальцев до моей щеки и уха все желание сопротивляться пропадает. От бессилия запищала — рык уже не получался, — но писк был заглушен поцелуем. А потом этот гад укусил меня за ухо.

— В следующий раз я не сдамся так просто! — в отместку я дотянулась и дернула его за изогнутый рог. Эффекта не возымело — что сделается покрытой зеленоватой кожей кости. — Иди ищи договоры!

Ваэрден со смехом разжал руки. Я обиженно мявкнула и забилась в то самое кресло, на котором валялась карта, исподлобья глядя, как он роется в бумагах. И ведь знает, где что лежит! Эль-Тару протянул мне с десяток скрепленных шнурком листов, исписанных четким мелким почерком. Я узнала руку наставника Тиреля — значит, это он составлял бумаги, причем задолго до моего посольства. Просватали заранее, интриганы!

Брачный договор... Формальность, предназначенная большей частью, для смертных. Половину документа составляли взаимовитийствования и титулы — отца, Ваэрдена и мои. Вторую половину...

Оная половина заставила меня непонимающе воззриться на Волка. Он сидел боком на столешнице, сцепив пальцы на колене, и внимательно следил за выражением моего лица.

— Что не так? — спокойно поинтересовался ифенху.

— Вот это, — я помахала листом.

— Ну и что тебя смущает? — Волк чуть подался вперед и вдумчиво прочел вслух: — "Я, Кетар ан'Сир эль Сарадин, милостью Колеса Судьбы Владыка Света, Опора Столпа Равновесия, Эль-Тару хэйвийский... и так далее... отдаю в жены Ваэрдену Трилори, милостью Колеса Судьбы Владыке Тьмы, Опоре Столпа... и так далее, это не интересно... свою дочь, владетельную княжну Илленн эль Сарадин, милостью Колеса Опору Столпа Пламени и наследницу Равновесия Хэйвы и моей волей — Кхаэль-Тариет, Владычицу Света..." Ну и что тебе не нравится?

— Все! — рявкнула я.

— Совсем все? — поник Волк, поджав уши и глядя на меня несчастными глазами побитой собаки. — И... за меня ты не хочешь?

— За тебя хочу, — успокоила я его. — А вот все остальное мне не нравится! Почему я узнаю о своих титулах последней?!

— А ты разве не знала?

— Откуда? — я взвилась на ноги так, что ифенху чуть не подпрыгнул на своем насесте. — Меня выбрал Фирре, ты знаешь! И никогда речи не шло ни о каком Равновесии! И о наследстве тоже! Потому что править должен Рей! И вообще, как это возможно, если я буду здесь?!

— Тихо, — он скользнул мне за спину и положил руки на плечи. — До всего этого еще далеко, не скандаль. Что странного в том, что наследницей назначена кровная дочь, а не одаренный Искрой полудрейг? К тому же, место Рейдана за троном, а не на нем, он там себя лучше чувствует, и лучше способен помочь. Ты с таким риану не пропадешь. Или как это у вас... Амиран, страж?

Я упрямо дернула левым ухом. Да хоть десяток амиранов, не мое это дело и все тут! А уж быть главной Круга Девяти...

— Если я — наследница Равновесия, то... ты знаешь закон.

— И до этого еще далеко, — успокаивающе прошептал Волк. — Ты всерьез думаешь, что Отец Отцов взойдет на погребальный костер? Скорее я поверю в то, что он превратится в божество.

— И это значит, что мы будем видеться раз в полвека, потому что я буду вынуждена остаться на Хэйве, чтобы нести свой долг.

Обойдя письменное чудовище с бумажными завалами, я встала у окна. Светившее с утра солнце затянулось плотной пеленой туч, и все представало перед глазами в жемчужном полусвете. С этой стороны стены замка сливались с утесом, на котором он стоял, а сам дворец служил одновременно и частью внешних укреплений. Здесь кончался Тореадрим и начинались владения диких духов.

Взгляд мой проваливался прямо в зеленую пропасть леса внизу — темные ели перемежались с незнакомыми мне лиственными гигантами. Если глаза меня не обманывали, у некоторых одна ветка могла сравниться толщиной с целым стволом иного старого дерева. Лес простирался до самого горизонта, растворяясь в серой туманной дымке. Где-то там далеко, накатывало на берег холодное северное море. Там у устья реки стоит оживленный порт Скельгарим, куда приходят суда со всех концов Десмода, там ключом бьет торговля и можно встретить кого угодно. Но отсюда не разглядеть — лишь безмолвный простор, над которым кружат стаи мелких ветряных духов.

Стало тоскливо. В памяти всплывали разные мелочи, над которыми я никогда не давала себе труда подумать, считая их само собой разумеющимися. Например, мою способность видеть и слышать всех стихийных духов сразу — тогда как Хранитель-стихийник способен разглядеть и подчинить только духов своей Стихии и никак иначе. Или разномастные видения, сопровождавшие меня всю жизнь — это тоже свойство Хранителя Равновесия.

Кто никогда не был связан с духами мира — не поймет. Чья душа никогда не летела вместе с потоком Силы Колонн от земли до небес и выше, в вечную черноту междумирья — тому не ощутить, не осознать всей полноты жизни. Когда душа становится песчинкой в потоке первородных сил, а разум объемлет все пространство от края до края — ты превращаешься в Огонь тысяч и тысяч звезд что горят на Колесе, согревая сотни больших и малых, молодых и старых, плотных и призрачных миров. Ты становишься тягучим жидким огнем вулканов, что бурлит под каменной кожей твоего родного мира. Ты вспыхиваешь кострами в очагах, что согревают живущих долгими холодными вечерами. Ты пламенеешь — а рядом с тобой еще семеро таких же как ты, познавших всю глубину одной из первородных основ бытия. И девятый, тот, кто ведает все и владеет всем, но и груз несет вдесятеро более тяжкий.

Кто такие Хранители? На Десмоде об этом забыли, на Хэйве мало кто помнил. Говорили, мол, "девять магов, поддерживающих мир и служащих Великим Колоннам". Это воистину так, но это и не вся правда.

Восемь спиц у Колеса Судьбы. Огонь, Вода, Земля, Воздух — основы явного существования. Жизнь. Смерть, Дух и Время олицетворяют бытие неявное. Восемь помощников у того, кто способен, пользуясь мощью белых или черных исполинов, проникнуть в любой одушевленный мир галактики, поговорить с ним, узнать о его обитателях, вмешаться в их жизнь; кто способен, видя одновременно несколько вариантов прошлого и будущего, изменить ход событий. В худшую или лучшую сторону — остается целиком на совести Хранителя. А для собственного мира он ни больше и не меньше, чем залог существования, точно так же, как мир — для него. Нет ничего крепче и полнее этой связи. И если отец решится передать ее мне, то дни его жизни начнут быстро клониться к закату...