Черный истребитель

Когда она вбежала в помещение, там еще никого не было. Она положила голову на стол, прижалась щекой к холодному металлу. Операция только начиналась, а она уже чувствовала себя усталой и раздавленной. Чувство стыда перед своими людьми, груз подозрений, недоумение — всего этого было слишком. Она чувствовала себя виноватой перед каждым — за то, что осмеливалась их подозревать. Но эти неумолимые данные. Как ни крути — а один из них, тех, кто сейчас вылезает из капсул и натягивает костюмы — предатель. И он заплатит — не столько ей, сколько остальным. За то, что предал их и заставил ее подозревать всех.

— Ну что за нафиг? — вернул ее в реальность обиженный голос Ристэ. — Ну почему опять мы?

Поднимая голову, Кэсс пожала плечами, но где-то внутри неприятно дернуло. В самом деле, почему — мы? Вот Эрг изнывает от скуки, завидует ей. А их уже четыре раза за два дня отправляют в воздух. И где, собственно говоря, полетное задание? Кэсс обменялась сигналами с диспетчерской, прикрыла веки, принимая информацию, и, осознав ее смысл, выругалась про себя. Разведывательный полет, так бы их и эдак! Вместе с тремя машинами десантников! Разведывательный! А спутники на что?!

— Сейчас я тебя еще больше огорчу, — с улыбочкой сказала Кэсс. — Идем в двенадцатый квадрат, с нами — три машины десантников, цель — разведка.

— Чего-о?! — взвыла Эрин.

— Того-о... — хором передразнили ее Эрмиан и Истэ Анки. — Не "чего", а "слушаюсь".

— Да слушаюсь я, слушаюсь. Вся сплошное послушание. Но ведь издеваются же надо мной, такой послушной! — шутливо и манерно ответствовала Эрин.

— Ай, бяки штабные, нехорошие, обижают малышку... — подхватила Ристэ.

— Хватит, распустились... — негромко, но с внятной угрозой сказала Кэсс. Воцарилось несколько удивленное молчание. Нечего, нечего языками молоть и чувствовать себя, как на учениях, подумала она. — Берем по машине десантуры на звено и равняемся по ним. Охранять их, как зеницу ока. Понятно?

— А смысл? — задал Эрмиан вопрос, этого самого смысла лишенный.

Кэсс почувствовала, что сейчас совершенно бессмысленно взвоет. Бессмысленно и неинформативно. Если уж Эрмиан, умница и тихоня Эрмиан, отрада ее души, задает подобные вопросы — значит, или дисциплина в эскадрилье куда-то далеко утопталась мелкими, неслышными шажками, или действительно что-то не так. Кэсс вновь прикрыла глаза.

И с диспетчерской что-то не так, и с ней самой что-то не так. Определенно что-то не так с Полковником. И со всей этой операцией. Или все так, а что-то "не так" с ней самой? Голова кружилась, желудок норовил вывернуться наизнанку, даром что пустой.

Взять вот сейчас самоотвод по самочувствию, перевесить вылет — заведомо бесполезный и безопасный — на Истэ, и ни одна зараза не предъявит претензии. Впрочем, все это мечты. Ну, скажите ему кто-нибудь что-нибудь вразумляющее, взмолилась она про себя. Сами, без меня.

— Приказ, Эрмиан. Вот и весь смысл, — тихо сказала Сэлэйн, и Кэсс сильно удивилась. Вот уж от кого она не ожидала услышать ни звука. Во всех подобных перепалках и дискуссиях Сэлэйн всегда молчала, будто ее и не было. Ее вообще очень часто "как бы не было" — и в баре, и в казарме, и везде, кроме воздуха. В свободное время девушка могла часами сидеть, просто прикрыв глаза, то ли думая о чем-то, то ли просто отдыхая. Ее невозможно было отправить на дискотеку, посещение которой молодежью психологи Корпуса считали обязательным — гипнотические ритмы, резкие движения считались полезными и подходящими для психологической релаксации. Сэлэйн считала иначе, и предпочитала расслабляться, слушая музыку в собственных наушниках и только отбивая пальцами ритм по груди.

— Хватит языками молоть, — поднимаясь, отрезала Кэсс. — По машинам.

Сама Кэсс уже подзабыла те юные годы, когда дискотека базы давала ей хотя бы иллюзию усталости и расслабления. Те импланты, которыми щедро изобиловало ее тело, давали ощущение избыточной, нервозной бодрости, и она могла бы не спать десяток суток, при этом исполняя тяжелую физическую работу, и не устать. Энергии в теле всегда было слишком много — чего нельзя было сказать о голове. В результате, складывалась странная картина: физически активный, всегда на взводе пилот на отдыхе, способный раскидать голыми руками пару патрульных не за счет умения, за счет отчасти измененных мышц и нервов, но при этом абсолютно равнодушный ко всему происходящему, глубоко погруженный в себя и редко откликающийся на что-то вовне. С годами пропасть между возможностями тела и желаниями психики только возрастала, а способность сбросить физическое напряжение сходила на нет. И тогда начинался период регулярного приема наркотиков, либо временно взбадривавших психику, либо приносивших ощущение расслабленности тела.

В рейдах было чем-то проще. Вместе с имплантами активировались и желания, появлялись хотя бы азарт, жажда боя, победы. В рейдах были вылеты — то, чем и для чего они вообще жили...

Уже в воздухе пришлось зависнуть и ждать, когда с соседнего летного поля поднимутся и присоединятся к ним десантники. Тяжелые пузатые машины были предназначены для выброски десанта, а не для разведывательного полета, пилоты, судя по репликам, тоже не горели желанием идти с экспериментальными истребителями на весьма далекое от их профиля задание. Реплики были в основном нецензурными, и Кэсс пришлось пару раз резко оборвать особо многоэтажные загибы, прежде чем в эфире установилась рабочая обстановка.

— У вас что, аппаратура на борту, что ли? — спросила она своего ведомого.

— Типа того, — ответили ей.

— Типа — это да или нет? — пока еще спокойно спросила Кэсс.

— Да не знаю я! — злобно отвечал молодой хриплый баритон. — Что-то нагрузили, велели машину не трясти по возможности.

— Содержательный инструктаж...

Пилот транспорта грубо выругался и начал изливать Кэсс душу:

— Да я вообще не понимаю, что тут делается! Мы сидим три дня, нам уже два раза намечали цели выброски, машины уже загружали, в последний момент все отменялось. Без объяснений! Вместо этого — две лекции про безопасность, туда-сюда.

— Штаб-капитан? — наугад спросила Кэсс.

— А кто же? — пилот вновь выругался. — Ну какого ж — в операции-то?

Идти приходилось так медленно, что не мешала даже зловредная плата. А транспортникам приходилось не так уж легко — слишком велика была разница между возможностями машин. Кэсс пару раз одергивала своих звеньевых, когда те слишком уж вырывались вперед, заставляя транспортников выжимать из машин последний резерв. С обоюдными страданиями дошли до назначенного квадрата.

— Ну, что делать будете? — спросила Кэсс, любуясь мирным пейзажем пустынного морского побережья внизу. — Прочесывать квадрат?

— Нет инструкций! Нет! — возопил хриплый баритон. — Сказали — пойти в квадрат!

— Это кто же у вас такой умник? — удивилась Кэсс.

— Диспетчерская, так ее и эдак...

— Сейчас разберемся. — Кэсс вызвала базу — прямиком давешнего младшего лейтенанта Арито Онну.

— База слушает Кэсс!

— Задание для десантных транспортов по прибытию в квадрат! — потребовала она.

Секундная пауза.

— Нет задания, — в голосе диспетчера легкой тенью промелькнуло удивление. Кэсс выругалась про себя, попыталась осознать, зачем их отправили на эту прогулку. Ничего складного не получалось.

— Ищите, запрашивайте.

Через несколько минут младший лейтенант прорезался в эфире.

— Задание: пройти весь квадрат на дистанции пятьсот метров. Истребителям — патрулирование. Капитан, мы не виноваты! Нам его не передали! — Онна еще не забыл недавно полученную головомойку и явно не хотел повторной.

— Вас поняла. Конец связи. — Кэсс не любила вступать в дискуссии в эфире. Она перекинула задание на транспортники, переспросила: — Все поняли? Выполняйте!

Истребители поднялись повыше, нарезая круги. Что за аппаратуру транспорты несли на борту, Кэсс волновало мало. Патрулировать — так патрулировать. Если кто-то решит сему процессу помешать — вот тогда и будем реагировать. Но небо было пустым, база и спутник молчали.

— Эрти, что ты делаешь над морем? — спросила Кэсс просто так, для порядка.

— Патрулирую.

— Подводные лодки?

— Ну, мало ли...

Кэсс злилась, чувствуя, что очень хочется сорваться на ком угодно и за что угодно. За нечеткий ответ, за бестолковое болтание над морем, без разницы. Удержать себя в руках стоило большого труда, и Кэсс призадумалась. В полете все они были полуавтоматами: пара-тройка "разрешенных" чувств — азарт, жажда победы, стремление к импровизации, да и все. Для того и создавалась сложная система, контролирующая мозг, чтобы лишние эмоции, размышления, сожаления и опасения не создавали задержек в принятии решения. И по всему получалось, что вот этого бессмысленного раздражения она чувствовать никак не должна была. Но вот — чувствовала же...

— Закончили? — спросила она транспортников.

— Да... Да... Готово... — пришли ответы.

— На базу, построение то же, — скомандовала она.

В том же темпе доползли до базы. Уже темнело. Кэсс вновь разозлилась. Второй день из семи, отпущенных ей на расследование. Ну и когда она будет заниматься всей этой ерундой? Сейчас упасть бы в капсулу, и пусть автомат приводит в норму все ее отрицательные эмоции и снимает постоянное ощущение напряжения. Но закончит он к утру, там, скорее всего — новый вылет. И где найти время для анализа и сопоставления?

Стискивая зубы, чтобы не сделать и не сказать что-нибудь лишнее, Кэсс прямо из кабины обменялась данными с диспетчерской. Нет, третьего вылета им не собирались давать. Послеполетная разгрузка и отдых.

— По капсулам, встречаемся в баре, — перевела это для своих Кэсс.

Сама она поразмыслила и пошла следом, тоже к медикам, но в капсулу не нырнула — выловила ближайшего медика и при виде его поняла, что с ней и впрямь что-то не в порядке. Привычная бледно-голубая накидка вдруг резанула по глазам, словно светилась в мягком дневном свете медкорпуса чем-то враждебным.

— Прогоните-ка мне основные тесты... — стараясь говорить вежливо, попросила Кэсс. Хотелось сдернуть с медика эту слепящую глаза накидку, она щурилась и пыталась перевести взгляд на что-нибудь еще, но все предметы приобрели омерзительные радужные ауры.

Медик облепил ее тело паутиной датчиков, детекторов и контактов, поднес к виску штекер медицинского тестера.

— Я сама... — вырвала она из рук штырь, вставила в висок, морщась от ощущения, что в голову плеснули голубоватого едкого ментола. Не любила она, когда это делает кто-то другой. Медику, впрочем, было все равно — у господ пилотов было множество мелких заскоков, и он уже давно к этому привык, не спорил, предпочитая игнорировать все то, что не мешает ему осуществлять свои обязанности.

Перед глазами прыгали то цветные геометрические фигуры, то какая-то полная невнятица, потом возникали пейзажи, натюрморты, абстрактные композиции, иногда по рукам или ногам пробегали смутные и непонятные ощущения. Все обследование шло полным и вполне привычным ходом. Потом перед глазами закрутилась спираль, гипнотизируя, заставляя заснуть, и Кэсс с удивлением куда-то провалилась, в черное и вертящееся.

— Это что-то новенькое, — сказала она, открывая глаза и чувствуя себя на удивление прилично.

Медик усмехнулся.

— Вы бы почаще к нам заглядывали. Этому новенькому пятьсот лет завтра в обед. Я снизил вам агрессию и провел базовый антистресс. Но результаты очень неутешительные. Нервное истощение, стресс и все прочее. Не рановато? — спросил медик укоризненно. — Плюс нарушения режима, как водится. Если бы вы не пришли сюда добровольно, я бы подал рапорт.

— И на том спасибо, — усмехнулась Кэсс. — Вы подайте, подайте, я не возражаю. Возьмите данные по тому, как гоняют вторую эскадрилью — и подайте. Мне интересно, что вам ответят.

Медик отошел куда-то в невидимую для лежащей Кэсс часть кабинета, пощелкал там клавишами, хмыкнул.

— И подам, — послышался его недовольный голос.

Кэсс усмехнулась — сколько же служб, и каждая считает себя главной. Техники, медики, эсбэшники, и все считают, что их рапорты, докладные записки и личные жалобы способны что-то изменить. Формально — к претензиям Медслужбы все обязаны прислушиваться со вниманием. Практически же — штаб может отправить все эти претензии в утилизатор. Одеваясь, она размышляла, какая судьба постигнет рапорт этого медика. Хотелось бы узнать. Надо бы не забыть заглянуть сюда через пару дней.

В баре было многолюдно — пилоты, техники, кто-то из медиков, незнакомые лица случайно заглянувших сюда десантников, сгрудившихся за отдельным столиком. Видимо, ошибившись заведением, они чувствовали себя не особенно уютно.

Своих Кэсс увидела сразу — восьмерка оккупировала столик возле самой импровизированной стойки бармена, и на столе уже громоздились бокалы, пустые, полупустые и пока еще полные. Кэсс подсела к ним, взяла ближайший стакан, уставилась в него, рассматривая серый металл стола через отливающую сиреневым и розовым опалесцирующую жидкость. Говорить не хотелось не только ей — почти все молчали, только Ристэ и Эрти по обыкновению перебрасывались шутками. Выпью пару-тройку коктейлей и завалюсь спать, подумала Кэсс. Розово-сиреневое содержимое бокала оказалось слишком слабым и слишком сладким, она выпила его залпом, слегка морщась от отвращения, взяла следующий, на этот раз с чем-то золотистым и пряным. Хотелось надраться и уснуть прямо под столом, но это было нереально. Антистресс, устроенный ей мрачным медиком, помог лишь отчасти — все равно оставалось ощущение, что она бродит по картонной театральной декорации, плоской и пыльной. Очень хотелось распинать эти декорации ногами, повалить и поджечь, чтобы пламя очистило их, выжгло пыль и плесень.

Напряженная тишина заставила ее поднять голову. У стола стоял Эскер с бокалом в руке.

— Вы позволите? — галантно кланяясь, спросил он лично Кэсс, словно бы игнорируя всех остальных.

Кэсс кивнула, хотя хотелось ей не позволять, а послать подальше.

— Чем обязаны, штаб-капитан? — утомленно и без вежливой радости в голосе спросила она.

— Давайте без чинов? — обаятельно улыбнулся он ей и всем остальным. — Просто Эскер.

Пилоты без восторга переглянулись между собой, но промолчали.

Кэсс еще раз кивнула, без чинов — так без чинов. Она подметила, что штаб-капитан предпочитает обращение по имени, а не по фамилии. Должно быть, неловко чувствует себя с фамилией Валль* среди Лальяда — родственников Императора, Эррэсов, Алонна и прочих весьма звонко звучащих аристократических фамилий, злорадно подумала Кэсс. И никакой высший допуск, никакие светские манеры тут не помогут — не вышел родом, да и все тут. А вот не надо было идти служить в СБ! Глядишь, и пожаловали бы титулом за подвиги на поле боя. И гордились бы потомки пращуром, положившим основу новому славному роду военной аристократии.

— Что вы думаете, господа офицеры, об этой операции? — вальяжно, словно на каком-нибудь салонном приеме, спросил Эскер. Но на явную провокацию никто не повелся.