Вера в сказке про любовь

— Кушайте сами. Вела потолстеет.

— Ну и холосо. И так неприлично идеальная, могла бы хоть немного спуститься к грешникам.

От меня не ускользнул отразившийся в зеркале любопытный взгляд водителя. Уловила я этот взгляд случайно, пока свой недоуменный на Света переводила. Признаться, просто не поняла, как толковать сказанное. С одной стороны: шутливый диалог вели. С другой: слишком серьезно он это произнес и язык уже на детский манер не каверкал.

Я прищурилась и настороженно вгляделась в лицо своего спутника. Если бы он хоть нахмурился, хоть бровью повел, но нет. Преданный, немного затуманенный взор выдал в аполлоноподобном паршивого шутника. А я-то, наивная, думала одна умею людей в тупик ставить.

— Не хочу к грешникам, богине и на Олимпе неплохо.

Свет откинулся на спинку сиденья, глаза прикрыл и сладко улыбнулся.

— А грешник давно надеется, что она все-таки ненадолго слетит к нему.

Мы с таксистом переглянулись не сговариваясь. Наверное, на лице у меня сиял немой глобальный вопрос, потому что пожилой дяденька плечами так выразительно пожал. Мол, сам не понимаю, милочка, клеит тебя твой спутник, шутит или в стельку пьяный.

Что еще сказать я не придумала, так и ехали остаток пути до дома в полном молчании. Молчание нарушил телефонный звонок, когда я все еще под впечатлением и обутая сидела посреди своей прихожей, погрузившись в размышления.

— Что? — вышло не совсем вежливо, но мне было не до норм приличия.

— Хочу восемьдесят девятую страницу из романа про зверя вживую и на себе.

Я растерянно поморгала, затем, скинув туфли, побежала в гостиную, где на книжной полке стояли экземпляры опубликованных романов. Про зверя у меня был только один, так что безошибочно нашла упомянутую сцену. А когда нашла, что называется, в зобу дыханье закончилось.

— Вера? — проверил мое присутствие на линии Свет.

— Вера слушает.

— Слушает и молчит?

— Слушает и офигевает.

Он засмеялся, да так, что у меня мурашки по спине пробежали. Тихо, расслабленно. От такого смеха кровь вскипает. Повезло мне, что сейчас далеко. Ну, или ясному соколу повезло, что я сейчас от него далеко.

— В общем, зачем звоню?

— Зачем? — поддержала я вопросительную интонацию.

— Беру свои слова назад.

— Бери! — что будет дальше, понятия не имею, но оно и неважно. Главное в жизни: вовремя пойманный сюрприз! — Уточнишь какие?

— Я уже не помню. Короче, если исключить вот все эти... — Свет на мгновение задумался, видимо теряясь, каким словом обозначить дальнейшую мысль, — все эти про любовь, то выходит интересная книга.

— Ага, — озадаченно согласилась я.

— Ну, пока.

На этом наш странный диалог закончился так же неожиданно, как и начался.

Воскресенье

— А потом?

— А потом меня укусил Пофиг.

— Мужи-ик, — довольно протянула Каринка. — Ревнует.

— Вообще говоря, есть хотел, но твоя версия звучит красивше.

— Слушай, Вер, сдается мне, нашелся у тебя равный противник...

Я нарисовала очередную бессмысленную каракулю в блокноте, пока ждала продолжения фразы от подруги. К сожалению, на этот раз Кариночка решила поиграть в Далай-ламу.

— Сказала "а", госпожа Великий гуру, говори весь алфавит.

— Будто ты сама не догадалась, к чему веду. Когда в последний раз тебя в тупик ставили? Когда ты последний раз сходу не просекала, что у противника в голове творится и в намерениях. А этот парой фраз тебя в ступор ввел. Не знаю только, хорошо оно или плохо.

— Ни то, ни другое, — быстро нашла я ответ.

— Почему?

— Он, конечно, клевый со всех сторон. Как штрудель в сиропе и под сахарной пудрой. Пару лет назад, проглотила б не пережевывая, а сейчас привлекает, но только моментами. Наплывами такими своеобразными. В остальном равнодушна я к сладкому стала. Малец его меня занимает больше.

— Возраст мамочки?

— Нет, дело не в этом, — я со стыдом вспомнила, что про Тёма умолчала подруге. — Знаешь, процессы в голове мелкого своеобразные.

— О! Дорогая, ты в своем репертуаре.

— Я признаю, Свет шикарный, и радиус поражения его обаяния обширный...

— Но?

— Но стоит мне покинуть поле его зрения, и я на свободе. Не замыкает меня.

— Все. Прожженная холостячка, — без колебаний вынесла вердикт Карина. — Придется мужику на уши встать, чтоб тебя в загон заманить.

— Мужики только в романах на уши встают. В жизни это делают женщины.

— Ну, во всяком правиле есть исключения. Маркова уже не помнишь?

Я задумчиво почесала ухо карандашом. Маркова я помнила. Очаровательный владелец двухлетней овчарки, трехкомнатной квартиры в Болгарии и кудрявой черной шевелюры. Марков был старше меня на год, холост и по его словам безоглядно влюблен. Безоглядно, но не взаимно, о чем я ему и сообщила.

— Сколько раз ты ему отказала? Три? Четыре?

— Да не отказывала я ему, и не три-четыре. Сразу правду сказала и все.

— И поэтому он в Питер набеги совершал внеплановые, да? А Удальцова вспомнишь?

— Не вспомню, — нахмурилась я. — Не хочу.

— Молодец! Будешь великой Нехочухой!

— Ты же только недавно подозревала Хуана в моем коварном использовании.

— Мало ли я кого и в чем подозреваю. Да и потом, тобой разве воспользуешься? Где сядешь, там и слезешь, если вообще сядешь. И губу не раскатывай, я весь этот диалог не из матримониальных соображений затеяла, а из соображений констатации факта. Будь готова.

— Как пионер?

— Как Штирлиц! В наше время пионеры не выживают.

— Вот это и пугает.

— Ладно. Обсудили твоего Хуана, а теперь главный вопрос на повестке дня: моя свадьба.

— Ты в белом? — без труда свернула я за Кариной.

— В кремовом, подумываю на персик замахнуться. Замахиваться будем совместно. Заеду через полчаса. Отсчет пошел...

Ну, полчаса — это сильно сказано. Будучи женщиной деловой, а значит по принципу состоящей в почетной гвардии людей-электровеников, Каринка семафорила под окнами уже через двадцать минут.

— Чего так долго?

— Полчаса без пары минут, проверь смску, — в таких случаях я всегда заведомо после фразы "отсчет пошел" отсылаю ей стартовое сообщение. Текст не важен, важно только время отправки. Холодная логика — непревзойденный способ борьбы с шустрым нетерпеливым человеком.

— Хм, — задумчиво произнесла невеста, выезжая из двора. — Тогда погнали.

— В свадебный салон?

— Нет. Чего я там забыла? Атлас, кружева, бутафорию и бантики? — Карину аж передернуло.

— Поехали туда, где подороже. Все чином будет. Зеркала, вежливые девушки, нежный шелк...

— И цены. Нет, дорогая. Не в том я уже духовном состоянии, чтобы прынцессой быть или родне повод для попойки организовывать. Поедем мы с тобой к одной замечательной семье. Мама с дочкой, обе историки, занимаются созданием костюмов на заказ. Что-то там у них уже есть, а ежели не подойдет, они обещались состряпать за пару недель. Будем фантазию развивать.

Я вдруг поняла, что со всеми своими новыми мужчинами так и не удосужилась уточнить у подруги детали бракосочетания.

— А я тоже не в теме, — отмахнулась Кариночка. — Жорик сказал, сидеть в стороне и молчать. Он там что-то романтичное мутит. А когда мужик мутит что-то от души, печени и сердца, истинной женщине остается только молчать и вовремя восхищаться. Даже если оно дарит в порыве искренней любовной страсти лысую гвоздику на поломанном стебле, главное что дарит и что в порыве. Ну а научить, что дамы сердца предпочитают алые розы, можно по-тихому и со временем...

— Короче! — прервала я поток очередных и без того известных мне мудростей.

— Короче, Жорж сказал ехать туда, меряться и ни о чем не думать. Он уже обо всем договорился.

— Ну и правильно, — после короткой паузы сделала вывод я. — А то ты бы после раздумий и подсчетов отправилась бы в ЗАГС в понедельник в обеденный перерыв. Дешево и сердито.

— Зато неделя в Марокко.

— Может, он круче придумал.

— Нисколько не сомневаюсь. Ты понимаешь же, что сейчас ни ты, ни я не представляем, что нас в примерочной ожидает? Может корсетное безобразие с жабо вместо шеи или блестящий панцирь 3РО...

— Мило. Идешь ты, а рядом он, Чубакой наряженный. Идеальная пара.

— Чего доброго! С моей попой только "звезду смерти" изображать.

— Не наговаривай почем зря. Это ж я! Хитрость не прокатит. Хвалить твой зад не буду.

— Черт, — правдоподобно оскалилась Карина. — А я так надеялась. Жорик зовет ее булками. А где же, говорит, мои булочки, сейчас сделаем хот-дог.

На последнем слове я зажмурилась и далеко не женственно захохотала.

— Вот и меня ржать тянет, а на секс — не поверишь! — вообще не тянет. Зато ему эротишно. Мужское чувство прекрасного. Когда-нибудь мы его поймем... Когда-нибудь... Когда на земле останутся одни геи.

— Типун тебе на язык.

— Спасибо, — Карина со скрипом шин тронулась на светофоре, подрезав маршрутку. Суровый кавказский мужчина за рулем смерил нас неодобрительным взглядом.

— Императрица Карина Федоровна, матушка, как вы смотрите на прогулку по парку и уединенное чаепитие в тени берез? — больше сорока минут спустя я крутилась перед зеркалом любуясь собой. Восхитительная штуковина из невероятного количества полупрозрачной, вышитой серебристой нитью и бисером ткани, струилась по мне, аккуратно намекая на все положительные аспекты женской фигуры.

— С превеликим удовольствием, сестрица! — довольное лицо Карины говорило само за себя. Если мое платье было офигенным, то ее — охренительным. Никаких жабо и принцесс. Я ведь неспроста назвала ее императрицей. Она и в самом деле сейчас походила на тот потрясающий портрет Марии Федоровны в одном из залов Александровского дворца в Царском селе.

Только любящий мужчина мог знать, как именно заставить свою прагматичную бесконечную упрямицу стать вдруг женственной и романтичной. А именно такой выглядела моя подруга. Беззащитной, немного потерянной и счастливой.

— Боже храни меня, Вер, я похоже на старости ума лишилась.

— Влюбилась что ли? — поняла я ее смущенную интонацию и непривычно тихий, мягкий тембр.

— Оно самое. Если раньше я хоть недостатки его замечала, то вчера поняла, что гляжу на улице не на высоких мускулистых твердозадых, а на низких лопоухих пузатоватых. Ты только вдумайся! Ну, какая нормальная женщина не считает сексуальными первых, и возбуждается от воспоминаний об одном единственном мужике при виде вторых? Я ж их всех рассматриваю с позиции: а у этого правый верхний зуб кривой, как у Жорика, у того привычка подпрыгивать при ходьбе, как у Жорика, у третьего волосы из уха растут, как у Жорика...

— Во-от давай без подробностей, — заикнувшись, воскликнула я.

— Это не просто твое нервное "во-от"! Это, по идее, нормальная реакция нормальной женщины. А у меня сначала сердце ухает, потом умиляшка накрывает, а потом еще — привет психушка! — возбуждаться начинаю.

— Ну, как вам?

Хозяйка квартиры бесшумно скользнула в комнату.

— Я бы прям так забрала, — без лукавства пробормотала я. — Даже если б одевать некуда было. Это потрясающе!

Пожилая женщина смущенно улыбнулась.

— Ну, мы доделаем и забирайте. Хорошо, когда что-то так сильно нравится. А невеста? Наша главная героиня, как вам?

Карина, которая казалось вдруг погрузилась в состояние анабиоза, молчала и озадаченно смотрела на свое отражение.

— Главная героиня тоже в восторге. Вы не видели, как она пару минут назад сияла. Она просто пока без дара речи, поскольку только что осознала, что влюблена в будущего мужа. Вы не обижайтесь. Она у нас барышня глубоко прагматичная. У нее это за тридцать лет впервые.

Хозяйка рассмеялась.

— Ну, любовь не такая уж страшная штука. Тут, главное, не паниковать и дышать глубже, — женщина оказалась с юмором. — Раздевайтесь, а уж вашему жениху я сама позвоню.

— И я позвоню. Скажу, что у нас по плану паб, — прошептала моя напуганная суровой действительностью подруга.

Глава 6

Питер — город контрастов. Никогда не устану это повторять и помнить. Вот ты бредешь по набережной канала или Невскому, ощущая дыхание Северной Венеции, а вот ты сворачиваешь на Большую Конюшенную и, кажется, попадаешь на мост, что прямиком ведет тебя в столицу Шотландии, где так процветает культ пива и эля. Каждый подвал так и манит оригинальной вывеской и слегка развязной теплой атмосферой. Здесь вам нальют, здесь вас поймут, развеселят, поддержат. Здесь все друзья, даже незнакомцы. Здесь все болельщики, даже если керлинг. Здесь все азартны, даже если нет.

И любой завсегдатай знает, выходишь из паба — пройдись до конца улочки. Там, за поворотом, сердце любого пьяного русского тихо замирает в умилении. Там... рядом с памятником образцовому городовому. И на ум приходят старые пьесы из школьной программы, и тянет душу легкой тоской.

Впрочем, есть на Конюшенной старый партизан, что неизменно сбивает спесь с европейского лоска города. Та самая советская пышечная. Да, да, она родимая, в которой все советские туристы ели еще ленинградские пончики. Все с теми же нарезными салфеточками из плотной бумаги, все с той же посудой и тем же кофе со сгущенным молоком и все с теми же очередями. Самое поразительное — это наследие постоянной длинной очереди... Но вернемся к пабам. Точнее к Каринкиному горю... или счастью — она пока не определилась.

— Вера! — вещала моя подружка, грызя гренку. — Чего делать?

— Честно?

— Я столько стаута вылакала... Конечно, честно! По трезвому еще жажду услышать то, что хочу услышать, а так — давай правду.

Я подперла щеку кулаком и пристально уставилась на Карину.

Может дело в старой своеобразной дружбе, а может дело в моей врожденной романтичности, которую за тридцать лет жизнь так и не искоренила, но последние годы Карина напоминала мне женщин с портретов начала девятнадцатого столетия. Темные кудри, которые она неизменно старалась выпрямить, шоколадные живые глаза и замечательная в своей припухлости фигура. Наверное, оттого, что когда-то в юности она была грудастой худышкой, нынешняя, принявшая естественную женственность фигура удручала хозяйку. А как по мне, так выглядело изумительно аппетитно. Чего стоят взгляды "мальчиков" за соседним столом.

— Расслабься и плыви. Ты ж давно знала, что любишь.

— Давно, но не так. Ты... Это... Понимаешь, раньше я знала, где кончаюсь я, где начинается он. А сегодня поняла, что уносит!

Вот в этом Карочка не изменилась со студенческой скамьи. Будучи пьяной, она излагала мысли кратко, странно, но понятно.

— Ну и что? Его-то, очевидно, унесло давно и прочно, иначе с чего бы вполне себе прагматичный пузатик начнет заморачиваться по романтике бракосочетаний?

Карина перестала отчаянно хрустеть гренками.

— Я с этой стороны как-то не думала...

— Редкий мужик любит сложности в отношениях с женщиной. Только в отношениях со своими великовозрастными игрушками они запоминательны и внимательны, а супротив — это уже чаще всего не мужики или не совсем мужики. Тебе не кажется, что тебе повезло?

— Э-э-э, — обеспокоено протянула Кариночка. — Мне и так боязно, а ты еще больше пугаешь.