Беги, Василич, беги

— Не бывать тому! — закричал князь и стукнул посохом об пол. — Много на себя берете, волхвы! Идите к себе и ожидайте моего вызова.

Когда мы выходили из княжеского терема, то все сторонились нас как прокажённых.

— Да, заварил ты кашу, — сказал Гудыма, — не к добру всё это.

Глава 29

День шел за днём в тишине и покое, если не считать ежедневного прибытия соглядатая, проверявшего, на месте мы или нет, и ждем ли княжьего вызова на совет.

Нашим радио и телевидением была Светлолика, приносившая нам новости в виде женских сплетен и на которую было приятно посмотреть, не то что на наши телевизионные виды.

Женские разговоры кое-кто презрительно называет ОБС — одна баба сказала, но женщинам всегда бывает известно много чего такого, чего мужчины даже под большим секретом не говорят свои коллегам. Однако, ночная кукушка больше слушает, чем кукует, а потом так трудно не поделиться этим со своими товарками, а уж умные женщины сделают соответствующие выводы из всего слышанного и отбросят всё то, что является дезинформацией или информационным шумом. И самые лучшие разведчики или разведчицы — это женщины

Светлолика рассказала нам, что оба епископа объединились против меня и Гудымы, причём самым опасным считается Гудыма как тот человек, кто очень много знает и очень мало говорит, предоставляя это делать другим. И оба мы представляем огромную опасность для князя и его государства в целом. Князь пока колеблется, а умные бояре говорят о том, что нельзя делить княжество на уделы, чтобы не вызвать новую смуту. Но, похоже, что верх возьмет греческий епископ, который рассказывает сказки о загробной жизни в раю, в который князь попадет, минуя чистилище и Страшный суд, так как у православных есть блат перед Богом, потому что они православные.

Информация серьезная и нам нужно будет быть настороже. У Гудымы осталось всего десять патронов. Одна полная обойма, вернее, даже не обойма в том понимании, что мы представляем, а такая железка, которая держит патроны вместе за выемку в донце гильзы. Зато у нас всегда наготове два лука со стрелами, рогатина и ножи. Бережёного Бог бережёт.

Втроём мы обследовали все прилегающие лески, но я никак не мог найти тот лесок, в котором располагалось озеро, выходящее к моему дому.

Светлолика всем своим поведением показывала, что нам лучше разделиться в поисках. Она будет искать со мной, а Гудыма будет ходить один. Как деликатный человек, старичок согласился с данным предложением, и мы стали ходить вдвоём с девушкой.

Мы ходили с ней по окрестным околкам и опушкам и никак не могли того заветного озера. Зато девушка была отменной собеседницей, вернее, слушательницей, при которой у мужиков развязываются языки и начинают соловеть глаза.

Я рассказывал ей, как мы живём, что у нас есть в домах, как смотрим по телевизору различные истории и слушаем выступления гусляров и дудочников со скоморохами, поющими песни, как варим суп при помощи электричества и жарим картофель при помощи газа. Пришлось объяснять, что такое картофель и откуда он появился у нас. Рассказал ей, что когда и у них появится картофель, то в пищу они должны потреблять клубни, растущие в земле, но ни в коем случае не кушать ядовитые маленькие зелёные помидорчики, растущие сверху. Рассказал, что скоро будут выращивать солнечные зерна кукурузы и делать из них разную пищу. Рассказал о паровозах, которые тянут вагоны, полные пассажиров.

— Ой, врёшь, — смеялась Светлолика, — да быть такого не может, чтобы вагоны подъезжали к нашим домам, мы садились в них и ехали на базар в Чернигов.

— Поедете и в Чернигов, в Константинополь, — убеждал я её, — не всё сразу появится, должно пройти какое-то время, пока не появятся умные люди, которые воплотят в жизнь то, что им рассказывали в детстве бабушки. А ведь бабушки откуда-то это узнали. А откуда? Правильно, от своих бабушек, а те тоже от бабушек, а они все узнают об этом от тебя, а ты всё узнала от меня. Вот так и приходит прогресс в нашу жизнь.

Глава 30

Утром прибежала взволнованная Светлолика.

— Вам нужно бежать, — сразу сказала девушка, — к обеду сюда приедет князь для того, чтобы сжечь ваше капище и вас вместе с ним, так как вы выступаете за латинскую веру, а ему понравилась вера греческая. Епископ греческий сам будет поджигать языческое гнездо и этим самым положит начало крещению Руси. Любый мой, — обратилась она ко мне, — я знаю, где твоё озеро находится, но ты должен взять меня с собой.

— Милая моя, взял бы я тебя, — заговорил я пришедшими на ум словами старинной песни, — но там, в краю далеком, есть у меня жена.

— Я это чувствовала, — сказала Светлолика, — но я постоянно буду недалеко, чтобы помочь тебе во всём как просто друг и соратник.

— Ты уверена, что между мужчиной женщиной может быть дружба? — спросил я.

— Не знаю, — честно призналась девушка, — мне кажется, что между мужчиной и женщиной может быть только любовь и ласка, а всё другое это мирное сосуществование. И хватит говорить об этом, нужно уходить, а жизнь сама расставит всё по полочкам и по уголкам.

Бедному собраться — только подпоясаться. Я быстро надел мою старую одежду и вышел из дома.

Мы с Гудымой скорым шагом пошли за девушкой в направлении самого отдалённого околка, который хотели осмотреть в последнюю очередь. Как всегда, то, что вы ищете, находится там, где вы хотели искать в последнюю очередь.

Уже на подходе к цели мы услышали крики и увидели, что за нами гонятся дружинники князя. Сам князь был впереди с обнажённым мечом, решил сначала перекрестить нас крестом меча и огнём, а потом уже взяться за остальную Русь.

— Бегите, ребята, — крикнул Гудыма, — я их тут задержу.

— Только не стреляй по кольчуге, — предупредил я, — пистолетная пуля их не пробьет.

— Не учи учёного, — сказал Гудыма, прилаживаясь для стрельбы и используя в качестве укрытия ствол огромного дерева.

Мы со Светлоликой прошли ещё метров пятьдесят, пока сквозь деревья не сверкнула гладь озера.

— Вот оно, Чудово озеро, — прошептала девушка, — только оно страшное, никто ещё живым не переплывал его.

— Мы не поплывём, — успокоил я ее, — крепкая ветка перебросит нас на мосток, который находится посредине озера.

Сзади бы слышны редкие выстрелы. Долго Гудыме не продержаться. Что такое десять патронов? Это ничто, так, попугать только. Вдали были слышны крики и мелькали тени дружинников среди деревьев.

Наконец, я увидел толстую ветку и устремился к ней. Схватив ее, я натянул ее к себе и крикнул Светолике:

— Крепче держись за меня, я могу удержать только ветку.

Девушка вцепилась в меня мёртвой хваткой, и я отдался на волю неведомой силы могучего дерева, склонившегося над озером.

Ветка нас выдержала и даже перебросила на мостик, только нас не поддержала судьба. Выбежавший на берег дружинник почти в упор выпустил в нас стрелу и попал прямо в сердце Светлолике. Она взглянула на меня ещё ничего не понявшими глазами и тихо отпустила меня, упав в воду. Я видел только то, что вода вокруг забурлила и красное пятно, выплывшее наружу.

Убившая Светлолику стрела пронзила её насквозь и ударила меня в грудь в область сердца. Лежавший в кармане смартфон ослабил силу угасающего удара, но и он был пробит насквозь, а стрела в крови Светолики примерно на сантиметр вошла в мою грудь, смешав нашу кровь на вечную любовь. Я выбросил стрелу в воду, почувствовав, как по моей груди потекла кровь.

Вокруг меня летали стрелы, вспарывая в воду и раня находившихся там хищников, призывая сотни других чудовищ пожирать друг друга.

Выскочивший на берег Гудыма последним выстрелом уложил лучника и метался по сторонам, выглядывая толстую ветку, чтобы перепрыгнуть ко мне.

— Беги прямо по воде, — крикнул я ему, — там столько тварей, которые не дадут тебе утонуть.

— Ээх, бля, за Родину, за Троцкого! — Гудыма аки Иисус посуху побежал по озеру, размахивая маузером.

До мостков оставалось примерно три шага, как Гудыма поскользнулся и упал на спины хищников. Это был конец.

— Прощай, товарищ Олег, — закричал чекист, бросил мне маузер и исчез в пучине, утянутый кем-то из хищных тварей.

Я поймал бесполезный маузер и, пригибаясь, побежал по мосткам примерно в ту сторону, откуда я пришел. А в ту ли сторону я бегу? С этой ли стороны озера я пришел. А вдруг я бегу в ту сторону, где живут люди каменного века? Что я буду делать там? Как бы то ни было, но нужно идти вперёд, если даже получится, что ты идёшь назад. Куда бы ты ни шёл, ты всё равно идешь вперёд.

Глава 31

Минут через тридцать ходьбы я увидел вдали мой дом и ту дверь, из которой я вышел сюда.

Когда я выходил сюда, была всего одна дверь, хотя в амбаре было две двери. Всё-таки, странный достался мне дом. Вернее, нам достался странный дом.

Всё произошедшее можно было бы назвать страшным сном, если бы не боль в ране на груди и пятно крови на моей куртке. Возникающие круги на воде говорили о том, что бдительность терять нельзя ни в коем случае. Как в обыкновенной жизни, стоит только расслабиться, почувствовать себя в безопасности и тебя тут же сожрут либо в одиночку, либо стаей.

Метрах в десяти от цели отсутствовало примерно пять-шесть дощечек на мостках. То ли ветер их снес, то ли какой-то злоумышленник разобрал их и устроил здесь капкан: такую дыру легко перепрыгнуть, но при прыжке можно сломать другие дощечки, стоящие здесь неизвестно с какого времени и не известно, какой крепости эти дощечки. А если пробираться по крайним несущим палкам, то можно точно так же упасть в воду, а это поминай как звали.

Да, поминай как звали. В течение нескольких дней я знал Светлолику и Гудыму, и они стали для меня по-настоящему близкими людьми, а вот, поди ж ты, их нет и никогда больше не будет. А если вернуться назад и пройти ещё шага два вперед, то можно попасть в более ранее время и снова встретиться с ними. Но это просто мысль. Попасть туда же, где вы были в первый раз, совершенно невозможно. Как две пули не попадают в одно и то же место, так и человек не может зайти в одну и ту же воду. Я приду туда, и Гудыма ещё не приходил и Светлолика трехлетняя девчонка бегает по солнечному лугу, собирая ромашки.

Возможно, что когда я приду домой и лягу спать, мне ещё будет сниться сон о том, что со мной было, но, проснувшись утром, я увижу, что я у себя дома, в своей постели и не поверю в то, что было. Возможно, что этого никогда и не было, всё только снилось как явь.

Я ухватился за подходящую ветвь, привычным движением натянул её на себя, подпрыгнул и ловко приземлился на берегу. В детстве мы так же прыгали по деревьям, и я так же прыгал, пока подо мной не подломилась ветка и я больно не приложился к матушке сырой землей. А сейчас детские навыки пригодились.

Идти по самому берегу было неудобно, и я вышел на свободное место, поближе к дороге.

Прямо на выходе из кустов я был остановлен двумя мужиками в одинаковой черно-синей форме, в такого же цвета бейсболках, резиновыми дубинами на поясе и с надписью белыми буквами над карманом куртки "яицилиМ". Бред какой-то. Неужели я снова попал в какой-то перевернутый мир? Ладно, на машинах "скорой помощи" пишут перевернутое "есналубмА" но это для того, чтобы водитель в зеркало заднего вида мог легко прочитать, что это "Амбулансе".

— Кто такой? — послышался грозный рык.

— Человек, — сказал я.

— Умник? Вася врежь ему палкой по спине, — сказал старший.

Я еле успел увернуться от удара палкой, а ствол маузера больно царапнул меня по одному из полушарий того, во что превращается спина ниже пояса.

Да что это такое? В Америке полиция почём зря стреляет в людей без разбора. В России сразу бьют человека палкой или бутылку от шампанского в задницу вставляют и всё это считается в порядке вещей. Народ — это бессловесное быдло, которое нужно бить дённо и нощно для вбития ему ума. А самый лучший человек для битья — это интеллигент, законопослушный очкарик с докторской или кандидатской диссертацией. Ему можно навешать сто двадцать статей, обвинить в шпионаже, бандитизме и государственном перевороте. А чего? С ленинских времён действует триада, нет триада — это китайская мафия, русская государственная мафия всегда называлась тройкой — выработавшая собственный тройной генотип как бы охранителя: прокуроследователесудья, судоследователепрокурор и прокуроросудоследователь.

Маузер выскочил из-за ремня и ударился металлической коробкой магазина обо что-то каменное, своим звяканьем привлекая к себе внимание обоих яицилимов.

Я поднял маузер, чтобы показать, что он без патронов и его бояться нечего, но потом подумал, что это будет ещё хуже. Помнится, как один пограничник застрелил своего напарника в пограничном наряде и ушел за границу, в Иран. Пришел он на иранский пограничный пост, а иранские жандармы спали после скудного обеда. Увидели вооружённого советского пограничника и руки сразу в гору: началась война и пограничники уже здесь, с автоматами. А пограничник бросает им свой автомат и говорит, что это он сдается. Перепуганные до этого жандармы так отделали перебежчика, что он, вероятно, уже и пожалел, что предал родину и совершил убийство. Жил бы себе спокойно и сейчас бы уже был на заставе и лопал фирменный борщ.

Собственно говоря, я тоже оказался в таком же положении. Отдай я маузер яицилимам, то они бы меня убили и сказали, что вступили со мной в схватку и ещё получили бы за это ордена, а их имена красной краской вписали в историю НКВД.

Круглый знак юбилейного знака, посвящённого пятой годовщине образования ВЧК и пластинка с надписью: "Честному борцу с контрреволюцией тов. Гудыме от Коллегии ВЧК. 20 декабря 1923 года" будили память о моём старом знакомце и заставляли меня принимать меры к восстановлению законности в нашем государстве.

Глядя на меня удивлёнными глазами, яицилим Вася стукнул палкой своего напарника.

— Сволочь ты, Мыкола, — сказал Вася, — разве можно хорошего человека просто так дубиной по спине бить?

— Сам ты сволочь, Васёк, — отвечал Мыкола, стукнув напарника дубиной по голове, — я тебе просто сказал, а ты меня по спине палкой бьёшь.

— Ладно, хватит, мужики, — сказал я, — у кого есть закурить?

Глава 32

После взаимолечения яицилимы оказались вполне нормальными и неагрессивными ребятами.

Мы сели вместе и закурили.

— Вы чего здесь делаете, — спросил я, — никак операция какая?

— Да какая тут операция? — сокрушённо сказал Вася. — Нам нужно начальникам ежедневный сбор платить, а где мы эти деньги возьмём, мы же не торговцев опекаем. Вот мы и пошли, так сказать, позаимствовать у граждан некоторую сумму денег на нужды внутренних органов.

— На грабёж, что ли? — уточнил я.

— На реквизицию, — сказал Мыкола. — Самим противно, а вот делаем. Другой работы нет, а потом втягиваешься в это дело и считаешь, что всё в порядке вещей. А что у вас за надпись на маузере.

Я подал маузер Мыколе, и он прочёл всю надпись, взвесив в руке тяжелый немецкий пистолет. Также подержал в руке маузер и Вася.