| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сандро уже решил, что победа близка, а гибель его врага неминуема, но случилось неожиданное: силы начали быстро покидать его, словно к энергетическому каналу присосался неведомый вампир. Юноша растерялся, потерял концентрацию и разглядел тонкую змейку связующего заклинания слишком поздно, когда Арганус уже выкачал из него большую часть резерва. Оказалось, что лич не просто защищался, а все время поединка сплетал сложную магическую формулу. Старания мертвеца дали результат, и теперь Сандро вместе с энергией потерял весь свой перевес. Он все же сумел разрушить капкан, в который угодил, но вернуть утраченные силы было уже невозможно, и ситуация на поле брани изменилась с точностью до наоборот. Теперь полумертвый отбивался, с трудом сдерживая волшбу Аргануса. Беспрерывно пятился и все чаще поглядывал в сторону Балор Дота, надеясь получить от него поддержку. Но король был занят сражением с Мореной, которая воспользовалась юбер-орбами и уже приготовилась праздновать победу, завидев, что магнитные шары нашли свою цель. Балор Дот неведомым образом сумел справиться с угрозой, но помогать полумертвому все же не спешил, все силы растрачивая на атакующие заклинания.
Над головой Сандро кружил детеныш красного дракона, неожиданно спорхнувший с посоха Аргануса, и поливал чародея огнем. Лич беспрерывно атаковал, и защищаться одновременно от двух противников с каждой секундой становилось все труднее. Щиты не выдерживали натиска и таяли, опасно пульсировали, готовые в любую минуту разрушиться. Отступая, Сандро уперся спиной в стену башни и вдруг подумал, что уже некуда бежать, настало время идти ва-банк.
Максимально уплотнив щиты, юноша шагнул вперед, выставил перед собой змеиный крест и начал чертить в воздухе одну руну за другой. Глаза кобры в оголовье посоха полыхали огнем, оставляя после себя вязь пламенных символов. Чародей погрузился в подобие транса, отстранился от всего, что происходило вокруг, и, искренне надеясь на крепость щитов, продолжал волшбу, пока сигил не был завершен. После его активации на миг все вокруг замерло, будто время погрузилось в глубокую спячку. Заклинания истаяли. Магия умерла. Золотая цепочка, сковавшая Барклая, угасла, но рыцарь смерти все еще возвышался над мостовой, не падая. Не падал и окаменевший детеныш дракона, ставший серым из огненно-красного.
Волшба полумертвого, казалось, заморозила всех, кроме него самого. Сандро выиграл для себя лишь несколько мгновений и постарался использовать их с максимальной пользой. Разжатой пружиной рванувшись с места, он поспешил в сторону замершего Аргануса. И все же двигался слишком медленно. Расстояние почти не сокращалось. А секунды таяли. Время играло против Сандро. Шаг за шагом теряя мгновения, чародей приближался к личу. А заклинание уже начало рассеиваться. Вот Барклай, крича нечто неразборчивое, повалился на мостовую. Вот дракон, не издав ни звука, рухнул на мост и раскололся в мелкое каменное крошево. Вот Морена медленно, будто на ее иллюзорные плечи рухнул тяжкий груз, вскинула руку, но не смогла воспользоваться магией и недоуменно взглянула на своего Хозяина. Вот сам Арганус, клацнув челюстью, попытался что-то сказать, но змеиный крест ударил его по костяной голове. Лич оступился, не удержался на ногах и сорвался с моста, в последний момент уцепившись за посох ученика.
— Некроманту не доступен салютарис... Ты пожертвовал душой? — пытаясь подтянуться, вопросил Арганус.
— Твоя смерть восполнит мою утрату, — отрезал Сандро.
Заклинание полумертвого уже исчерпалось, время вновь вернулось в привычное русло, и магия была доступна колдунам. Но ни Морена, ни Барклай не спешили вступать в схватку, понимая, что одно неверное движение убьет их Хозяина.
— Моя смерть освободит моих рабов. Их слишком много. Вы погибнете, — попытался выторговать свою жизнь Арганус.
— Я что-нибудь придумаю, — безуспешно стараясь скинуть лича, проскрежетал сквозь сомкнутые зубы Сандро.
— Ах, так? Учти, слизняк, если я умру, то королем, а не пешкой!
Арганус собрал все доступные ему силы и попытался атаковать полумертвого, но Сандро оказался проворнее и в упор ударил противника энергетической волной, кроша череп лича на мелкие части. Безголовый скелет разжал костяные пальцы и медленно поплыл в бездну.
— Скатертью дорожка, — сплюнул Сандро, глядя, как сверкающая доспехами точка скрывается в черноте провала. Полюбовавшись, юноша обернулся и остановил взгляд на Морене и Барклае. Спросил: — Каково оно, быть свободными?
Ни некромантка, ни рыцарь смерти не ответили, но нападать уже не спешили, понимая, что шансы на победу равны нулю. Сандро с облегчением вздохнул. Он истратил на заклинание всю энергию, и сейчас даже деревенский маг смог бы без труда справиться с ним. Но силы вернутся. Главное — месть свершена, Арганус уничтожен. Этого всем сердцем желал Сандро и его мечта, наконец, осуществилась.
Но что он чувствовал теперь, отомстив? Частичную пустоту души или полную опустошенность? Мучили ли его угрызения совести? Осознание того, что месть не принесла избавления от боли утрат?
Нет, ничего этого не было. Сандро ощущал небывалый до этого подъем, и с удовольствием еще раз свершил бы свою месть, чтобы вновь увидеть огоньки глаз Аргануса, переполненные страхом и ожиданием скорой гибели. Это были, пожалуй, самые лучшие мгновения в жизни Сандро, и он сожалел, что не может повторить умерщвление своего учителя. Юноша упивался местью и понимал, что теперь для него открыта дорога в будущее, которую прошлое неумолимо скрывало, подкидывая тяжкие, невыносимые воспоминания. Теперь Сандро был открыт для новых свершений, его не сдерживали тяготы давно минувших дней. Он стал свободен. Истинно свободен от всех слабостей и предрассудков. Он стал собой!
— Я дам тебе фору, полумертвый, — сказал Балор Дот, отрывая Сандро от сладостных мыслей. — А после — начну за тобой охоту и затравлю до смерти.
Глава 6. Очищающее пламя
__________________________________________
Следуя учению святого, где он говорил о вредительстве ведьм, некоторые пытались утверждать, что чародейства на свете не существует и что оно живет лишь в воображении людей, приписывающих махинациям ведьм естественные явления, причина которых скрыта. Другие признают существование ведьм, но полагают, что они своим колдовством действуют лишь на воображение и фантазию. Третьи утверждают, что чародейство — вообще фантазия, хотя бы дьявол и помогал ведьме. Эти лжеучения будут в нижеследующем выявлены и опровергнуты.
Яков Шпренгер, Генрих Крамер "Молот ведьм"
__________________________________________
Святые братья пришли за час до рассвета, когда безликая все еще стояла высоко над землей и устало смотрела вниз, окутывая людской лагерь холодным, призрачным светом. Пока колдунья спала, они сковали ее неведомой волшбой, отрезав все магические каналы и сделав Энин совершенно беззащитной, и лишь после этого разбудили ее.
Девушка не понимала, что происходит. Спросонья ее потащили в неведомом направлении, а коренастый, широкоплечий священник, обладающий недюжинной силой, несколько раз приложился к ее лицу крепким кулаком, всего двумя ударами изуродовав привлекательную внешность.
— Во, теперича точно ведьма, — противно скалясь, ухмыльнулся он.
Колдунья хотела превратить негодяя в пепел, но магия не отзывалась.
"Все кончено" — осознав простую истину, Энин вдруг почувствовала близкое избавление от мучительной жизни и даже улыбнулась, отчего с новой силой заболели разбитые губы, а кровь обильнее потекла на подбородок.
Когда ее дотащили до четырех столбов, окруженных вязанками мокрых дров и сухим хворостом, колдунья уже не сопротивлялась. Она полностью смирилась со своей участью и даже не глядела на людей, которые собрались вокруг, чтобы полюбоваться казнью. Энин привязали к одному из столбов, а уже секунду спустя она увидела своих подруг по несчастью — трех девушек, которых ждало аутодафе. Колдунья, обладающая некромантским зрением, хорошо сумела разглядеть их в предрассветных сумерках. Первая из ведьм шла к эшафоту сама, гордо выпрямив спину и надменно вздернув подбородок. Святые братья брели по обе стороны от нее, не прикасаясь к девушке, но и не давая сбежать. Вторая, беловолосая, с простоватым деревенским лицом, усыпанным веснушками, в нелепом чепчике, дрожала в руках церковников, как мышь в кошачьих лапах. Она опасливо озиралась по сторонам, ловила на себе презрительные взгляды и захлебывалась в рыданиях, моля о прощении и тщетно пытаясь убедить святых братьев, что она невиновна и никогда за свою пятнадцатилетнюю жизнь не якшалась с силами тьмы и нечистью. Но ее просьбы и заявления лишь разгорячали толпу, и люди бешено кричали, суля ей пламя. Последняя — коротко стриженая брюнетка со страшно, до неузнаваемости, изуродованным побоями лицом безумно смеялась, билась в руках эстерцев и кричала:
— Глупцы! Пламя не страшит рожденную в огне! Дайте мне пламя, и я покараю вас за насилие! Глупцы! Вы все! — обводя толпу ненавидящим взглядом, вопила она. — Все вы на своих шкурах ощутите мой гнев и гнев огненной королевы!
Энин одарила ее сочувственным взглядом: кто-то так сильно поработал над сознанием несчастной, что она, не обладающая и маленькой толикой магического Дара, вовсю завывала о своём всемогуществе. Только безбожные изверги могли измучить беззащитное создание до умопомрачения, только изверги, называющие себя святыми.
Энин давно считала, что не страшится смерти, ведь жизнь уже не значит ровным счетом ничего, но, оказавшись на эшафоте, в кругу таких же ни в чем неповинных девушек, обреченных на мучительную гибель, она изменила решение. Теперь она жаждала жизни, с которой уже не раз прощалась, боялась огня, не желала умирать именно так, никому не сказав прощальных слов и ничего, кроме горстки пепла, после себя не оставив.
— Суда! — громко потребовала она у эстерца, который с факелом в руках уже подошел к мокрым поленьям.
— На суд вы не имеете права, милейшая, — криво улыбнулся священник, и в его глазах на миг мелькнули бесовские искорки.
Перед порогом неминуемой гибели, Энин вспомнила о всепрощающей Симионе и, вылавливая из памяти давно забытые слова, принялась читать молитву. И непонятно: то ли Богиня, услышав призыв, вмешалась в судьбу Энин, то ли само Провидение защищало ее, но маленький мальчик, которого она спасла во время нападения блуждающих мертвецов, всхлипывая и указывая на рыжеволосую колдунью, взмолился:
— Не убивайте ее! Она защитила меня. Защитите и вы спасительницу!
— Она не ведьма, — заступилась старуха, которую двумя днями ранее приютила в своей повозке Энин.
— Пусть будет суд! — раздался голос из толпы.
— Суда!
— Суда!
Подхватили другие миряне, пришедшие посмотреть на казнь. Но Приторий, не любивший долгих разбирательств, остался верен своему решению.
— Делайте свое дело, брат мой, — сказал он долговязому кату, лицо которого было покрыто уродливыми буграми оспы. — Жгите.
Тихий ропот и просьбы, волнами пробегавшие по толпе, быстро переросли в громкое требовательное гудение. Люди опасно подались вперед и, когда палач, не обращая внимания на вопли мирян, поджег хворост у столба Энин, где-то на краю сборища разыгралась драка — били святых братьев.
— Изверги, хватить карать невинных! — взревел кто-то и замолчал.
Приторий был удивлен, но, не желая раздувать горн недовольства, тихо приказал святым братьям:
— Отвяжите.
Эстерцы граблями и крюками растащили подожженные поленья и хворост, перерезали веревки. Один церковник подвел колдунью к Приторию.
— Не празднуй победу раньше времени, ведьма, — негромко сказал глава Ордена. — Миряне глупы и не видят твоей истинной сущности. Но завтра тебя будут судить, и мы расправимся с тобой тихо, без лишнего шума.
Энин посмотрела в глаза Приторию надменным, ненавидящим взглядом, от которого даже у церковника похолодело в груди, и, не сказав ни слова, вырвалась из рук конвоира. Ушла в толпу, где ее приветствовали радостными криками.
— Жгите остальных, — приказал Приторий, и святые братья, похватав факелы, принялись за дело.
На этот раз благодарные зрители ликовали, наблюдая за тем, как ленивое пламя, медленно разгораясь, лижет голени трем мученицам, взбирается выше, к бедрам, поднимается к бюстам и под дикие крики, стоны, мольбы о помощи и проклятья с головой охватывает ведьм бушующим огнем.
Когда догорели костры и на светлеющем небе показался край солнечного диска, люди, опьяненные убийствами и муками несчастных, начали неторопливо разбредаться по лагерю — готовиться к скорому отправлению. А уже через час повозки вновь заколесили по тракту и пешие бесконечной вереницей растянулись по дороге.
Сегодня святые братья, довольные утренней казнью, насытившиеся ею, как демоны из Сида, не терроризировали людей, не носились на взмыленных конях вдоль обоза с проповедями и карающей сталью мечей; были ленивы, как старые мерины. И словно под действием церковных чар, чума, наколдованная не иначе как ведьмами, вдруг перестала вспыхивать то в одной, то в другой части колонны. Больных, умерщвленных эстерцами, на обочине стало вдвое меньше, а запах тления, распространяющий опасные миазмы, так и вовсе исчез.
— Беда в людях, не в церкви, — выслушав пламенную речь Энин о том, что эстерцы сами разжигают черную смерть, заметил Бенедикт. — Мирянам нужен враг: будь то чумные, разносящие опасную болезнь, некроманты, снимающие жатву человеческих тел, или ведьмы, отравляющие посевы. Осязаемый враг избавляет от суеверных страхов. Только в спокойном, процветающем обществе народ перестает быть стадом.
— Так займитесь просвещением! — отрубила Энин. — Откройте школы, научите людей грамоте и военному ремеслу, дайте отпор некромантам и живите, процветая.
— Не все так просто, дитя мое. Некроманты не дадут возводить военные школы...
— А церковь не допустит, чтобы люди знали грамоту.
— Да, — легко согласился Бенедикт. — Умный человек не даст собой управлять, а глупый — даже не заметит, что им управляют. Ордену Эстера нужно стадо, и он всячески старается сделать всех людей бездумными, чтобы не потерять свой авторитет. Ты же понимаешь, дитя мое, никто и никогда без веских на то причин не станет делиться властью.
— Прогнившая церковь...
— Прогнившее общество, — уточнил святой отец, и Энин смолчала, не имея ни доводов, ни возражений.
Долгое время ведьма и вампир ехали в молчании, наблюдая за тем, как серпантином бегущая дорога медленно уползает вперед, выбирается из леса на открытые, занесенные снегом поля.
— Меня ждут закрытый суд и казнь, — стальным голосом сказала колдунья, различив вдали, у самого горизонта, высокие башни приграничного форта. — Приторий, жирный боров, уже предупредил меня об этом. Перед смертью я попрошу вас, святой отец, об одной услуге: если повстречаете полуживого некроманта, скажите ему, что одна рыжеволосая колдунья любила его... любила всегда, всей своей темной душой.
Энин отвернулась, пряча выступившие слезы, а Бенедикт, не желая признавать поражения в любовной игре, несколько помялся, но все же согласился:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
