Дневник эльфийки

На улице было уже совсем темно, когда я, наконец, добралась до дома. Подъезжая к подземному паркингу, я вдруг почувствовала сильное нервное напряжение, во мне проснулось чувство опасности. Припарковав машину, я огляделась, но ничего подозрительного не заметила и постаралась сама себя успокоить. Подземный гараж под нашим домом был достаточно спокойным местом. Чужие здесь не ездят и не ходят. Но сердце все равно было не на месте.

Я вышла из машины, открыла дверь бокса. Потом загнала машину и еще раз огляделась. Ряды машин за решетчатыми дверями, и ни одного человека. Заперев дверь бокса, я раскрыла сумочку, намереваясь положить туда ключи от машины и бокса и достать ключи от квартиры, чтобы переложить в карман. Так как делала всегда. И в этот момент зацепилась каблуком о бетонный выступ в полу. Чтобы не упасть, я схватилась за решетчатую дверь и выронила сумочку. Две связки ключей тут же вывалились и залетели в проем решетки двери. Раздраженно хмыкнув, я подобрала сумочку и низко склонилась, пытаясь в неярком свете подземного гаража разглядеть, куда отлетели ключи. Разглядеть мне их удалось не сразу. Тускло поблескивая, они лежали под моей машиной у переднего колеса, так, что дотянуться до них рукой я не могла.

Возвращаться домой, поднимать с кровати Виктора Алексеевича, звоня в дверь, и просить его искать запасной ключ от бокса мне не хотелось. Поэтому я, вспомнив про себя все нехорошие слова, что знала, не пошла к лифту в соседнем коридоре паркинга, ведущему непосредственно в дом, а пошла к охраннику, просить какую-нибудь палку, чтобы достать ключи.

Охранника на месте почему-то не оказалось, хотя я была уверена, что видела его, когда заезжала в гараж. У входа стояла машина скорой помощи. Может, охраннику стало плохо, подумала я и, припомнив, что видела в одном из коридоров гаража пожарный щит с багром и лопатой, отправилась туда.

Проходя мимо коридора, где был лифт, я увидела двух мужчин, стоящих у его дверей. Чувство опасности, будоражащее мою кровь, полыхнуло с новой силой. Я не знала, кто они и зачем здесь стоят, но выяснять это мне не хотелось. Я с детства привыкла, что если есть возможность удрать, то неприятности лучше обойти стороной, поэтому стремительно развернулась, и... И уперлась в грудь еще одного мужчины с внешностью явно не располагающей к общению.

— Куда это Вы так торопитесь? — недобро усмехнулся он, пытаясь схватить меня за плечо.

Я ловко вывернулась и отскочила. Только бежать теперь было некуда. Путь к выходу перекрывал малоприятный тип, пытавшийся меня схватить, коридоры паркинга заканчивались тупиками, а у лифта стояли двое замеченных мною мужчин... вернее уже бежали к нам... "Против троих мне не выстоять", — пронеслось в мозгу, и я незамедлительно бросилась в атаку на того, кто перекрывал мне дорогу к выходу.

"Маэ-гери" мне всегда удавался хорошо на тренировках, поэтому я без труда ударом ноги в солнечное сплетение, нейтрализовала противника и помчалась к выходу.

Но оказалось, что мои преследователи бегают не хуже. Один из них догнал меня и, схватив за плечо, рванул на себя. Почувствовав рывок, я продолжила его движение и, перегруппировавшись на этом движении противника и используя его же силу движения, перебросила преследователя через бедро, при этом локтем ударив его в спину. Возблагодарив мысленно тренера, многократно отработавшего со мной все эти приемы, я нырнула под руку подбегающему третьему мужчине и толкнула его на медленно поднимающегося с пола напарника, после чего опрометью бросилась прочь.

Подбегая к машине скорой помощи, я считала, что уже в безопасности, когда резко распахнувшаяся дверка отбросила меня на асфальт.

Я постаралась быстро вскочить, но вышедший из машины человек в белом халате с такой озабоченностью в голосе проговорил: "О, Господи! Простите ради всего святого, я Вас не заметил. С Вами все в порядке? Я не сильно ударил Вас? Давайте я Вам помогу", что я невольно замерла.

— Да, нет... Не волнуйтесь. Я несильно ударилась, — тихо проговорила я, поднимаясь.

— Слава Богу! Давайте я Вам помогу отряхнуться. Вы точно не расшиблись? А то помощь рядом, — он улыбнулся, кивая на машину с красными крестами на бортах.

— Нет, спасибо, — я шагнула в сторону, — не волнуйтесь, все в порядке.

— Вы простите, конечно, но мне как врачу необходимо убедиться, что я не нанес Вам серьезных повреждений. Покажите Ваше колено, по-моему, Вы упали на него, — он осторожно приблизился и тронул меня за плечо.

Попробуй он меня схватить, и я бы уже неслась прочь, но он лишь осторожно коснулся.

— Все в порядке, — я недовольно повела плечом, скидывая его руку. Мне не понравился этот врач. Что-то неприятное было в его слащавой улыбке, да и во всех остальных движениях, и мне хотелось поскорее уйти.

— Вам трудно мне колено показать? — врач шагнул еще ближе и присев на корточки передо мной, что-то вынул из кармана.

— Нет, — я недовольно поморщилась, но все же склонилась, задирая брючину. Коленку и, правда, саднило. Может и лучше будет, если он намажет ее чем-то. Все равно преследователи вряд ли нападут в присутствии врача.

— Ну вот видите, — врач приподнял голову. — Вам надо обработать ногу. Пойдемте в машину, я все сделаю.

— Нет, в машину не пойду, — я отчаянно замотала головой. Чувство опасности вдруг вновь ожило во мне, побуждая срочно покинуть это место.

И в это время врач резко поднялся и прижал мне к лицу мягкую тряпку. Я постаралась оттолкнуть его, потом с силой ударила ногой, но он вцепился в меня словно клещ. Наконец мне удалось вывернуться и отпихнуть от лица его руку с тряпкой, но тут все поплыло перед глазами, и я провалилась в темноту.

Пришла в себя я от легкой тряски и не сразу сообразила, где нахожусь. Перед глазами все плыло и меня немного подташнивало. Попытавшись пошевелиться, я выяснила, что крепко привязана, да и губы у меня не размыкаются.

Заметив, что я пошевелилась, ко мне наклонился уже знакомый врач и с усмешкой произнес:

— Не дергайся, бегунья, на ближайшее время ты отбегалась. Лежи смирно и будь паинькой, а то по приезде вколят тебе, дорогуша, сульфазиновый крест и света белого не взвидишь, и уже поневоле придется быть паинькой.

Ответить ему или что-то спросить я не могла, мой рот был залеплен чем-то вроде скотча. Я не поняла, чем он мне угрожал, но решила на рожон не лезть и порадовалась, что исходя из его слов, убивать меня пока не собирались.

Я замерла, устремив взгляд в потолок машины и пытаясь сообразить, куда же меня везут в "карете скорой помощи".

Ехали мы недолго, я успела досчитать лишь до трехсот, как машина остановилась. Ее задние дверки распахнулись, и я увидела двух типов, которые бежали за мной в подземном гараже. Они, молча, вытащили носилки, к которым я была привязана, затем разогнули какие-то железки внизу, и носилки превратились в каталку.

В это время из машины вылез врач.

— Давайте, ребята, быстренько к служебному входу ее, — скомандовал он.

И двое его подручных тут же покатили меня куда-то вверх по пандусу.

Меня завезли в вестибюль, потом по еще одному пандусу скатили вниз. Здесь один из сопровождающих вставил какую-то карточку в дверь, и она отъехала в сторону. Мы оказались в длинном мрачном коридоре с тускло-горящими лампочками. Меня долго везли по нему, а затем, вместе с догнавшим нас врачом, подняли на лифте и, пройдя сквозь еще одну автоматическую дверь, вновь покатили куда-то.

Первое что меня поразило: приглушенные крики, неразборчивые ругательства, мольба и стоны, доносящиеся с разных сторон. Повернув голову, я смотрела на выбеленные стены и плотные металлические двери с маленькими зарешеченными окошками на уровне человеческого роста, недоумевая по поводу, куда это я попала.

В это время сопровождающий нас врач распахнул какую-то дверь с надписью "процедурная", и меня завезли в просторное помещение. Щелкнул выключатель, и яркий свет люминесцентных ламп ударил по глазам. Я невольно зажмурилась.

— Переоденьтесь оба и приведите кого-нибудь из второго блока. Девчонке не помешает посмотреть, что бывает с теми, кто нарушает здесь распорядок и не выполняет предписания, — обратился врач к своим двум помощникам.

Те быстро вышли, а врач шагнул ко мне и несильно похлопал по щеке:

— Глазки пошире открывай, дорогуша, и смотри внимательно. От твоего поведения будет зависеть окажешься ты вон на том месте или нет, — он кивнул в сторону стола в дальнем углу, в изголовье которого стоял стенд со множеством проводов и датчиков с ремнями.

Через некоторое время двое доставивших меня сюда мужчин, теперь уже одетые как санитары, вернулись. Они завели в комнату высокого мужчину с заломленными назад руками в полосатых пижамных штанах и такой же рубашке.

— На стол его! — скомандовал врач.

Мужчина тут же стал оседать на пол и со слезами в голосе визгливо запричитал: — За что? Не надо! Не надо! Я ничего не сделал... прошу... Я же ничего... совсем ничего... Не надо!!! не надо!!!

Не слушая его, двое санитаров подняли его и уложили на стол, затем сдернули с него всю одежду и привязали ремнями его руки и ноги к краям стола. После чего ремнем крепко притянули голову к специальному креплению и запихнули в рот кляп с трубкой для дыхания, что он больше уже не мог членораздельно кричать, а лишь мычал. Затем опутали его проводами, идущими от стенда, и отошли к противоположной стене.

Врач шагнул к нему, проверил правильность и прочность крепления ремней и проводов, а потом повернул какой-то тумблер на стенде. Человек на столе дернулся, и его тело изогнулось в судороге, изо рта вырвался нечленораздельный полу-вопль полу-хрип. Затем он резко опустился и распластался на столе, чтобы через несколько секунд вновь выгнуться в судороге. Глаза его выпучились, изо рта текла слюна, он, не переставая, стонал, мычал и хрипел. Тело его то выгибалось, то бессильно падало на стол. А вскоре все помещение наполнилось отвратительным запахом человеческих экскрементов.

Врач подошел ко мне и вновь тихо похлопал по щеке: — Ты ведь не хочешь занять его место, дорогуша?

Я энергично замотала головой.

— Ты будешь паинькой?

Я закивала.

— Ну вот и славно, — он кивнул одному из санитаров: — В смотровую ее, — а другому указал на бьющегося мужчину на столе: — Минут через пять отключишь, и в камеру его.

Один из санитаров шагнул ко мне, второй распахнул дверь и помог ему вывезти меня. Провезя меня вдоль длинного коридора, санитар завез меня в помещение чем-то напоминающее предыдущее, только вместо стола здесь стояло достаточно необычное кресло, кушетка и еще кресло на колесах.

Врач вошел следом и махнул рукой санитару, разрешая уйти.

— Ты не забыла, что обещала быть паинькой? — нагнувшись ко мне, тихо спросил он.

Я замотала головой, забыть увиденное было сложно. Меня до сих пор бил нервный озноб, хотя я изо всех сил старалась успокоиться, внушая себе мысль, что если бы меня хотели подвергнуть такой пытке, уже бы подвергли, а не устраивали подобное представление... Я решила что буду очень послушна, чтобы со мной не делали... потому что сопротивляться в подобной ситуации можно, лишь если есть шанс сбежать. А его пока у меня не было.

Врач рывком сдернул залепляющий мне рот скотч.

Я поморщилась, но не проронила ни звука.

— Умница, все правильно понимаешь, — усмехнулся он.

Затем снял ремни, стягивающие мои щиколотки, потом расстегнул мои джинсы, и рывком стащил их с меня. Я молчала и не пыталась противиться. К тому же руки он мне так и не развязал. Поэтому кофту и все верхние детали туалета разрезал, прокомментировав: "Теперь это тебе все равно не пригодится". Не противилась и когда на пол вслед за джинсами полетела вся моя остальная одежда. И когда он ощупывал и осматривал меня со всех сторон, заставляя, то согнуть ноги, то развести их.

В голове билась только одна мысль: "Я должна выжить... должна... а вот потом... потом я найду способ расплатиться со всеми".

Наконец он отпустил меня и шагнул к столику с медикаментами. Вскрыл какую-то ампулу, распечатал шприц.

— Маленький укольчик, дорогуша, чтоб знать наверняка, что у тебя не будет желания больше бегать, — тихо проговорил он.

— Я и так буду послушна, — едва слышно выдохнула я.

— Не пугайся. Это лишь четверть дозы... чуть-чуть поболит и пройдет.

Я не стала больше просить, и покорно чуть повернулась, давая ему возможность сделать укол.

Боль пронзила такая, что я невольно застонала.

— Ладно, ладно... не канючь, говорю же, это лишь четверть дозы, — врач похлопал меня по бедру, а затем выкинув шприц и расстегнул ремни, стягивающие мне руки: — Поднимайся, дорогуша.

Я попыталась привстать и не смогла. Нога онемела, и ее ломило так, что слезы наворачивались на глаза.

— Ну надо же какая неженка, — врач усмехнулся и, шагнув к одному из шкафов, стоящих вдоль стены, достал оттуда и бросил мне пижаму. — У нас тут нет сестер милосердия, поэтому если не хочешь, чтоб тебя лишний раз лапали санитары постарайся самостоятельно одеться.

Меня бросило в жар. То ли от стыда, то ли от лекарства, которое он мне ввел. Закусив губы и стараясь не опираться на онемевшую ногу, я под его насмешливым взглядом кое-как села и оделась.

Он подвез мне кресло на колесах.

— Перебирайся, дорогуша.

Я, опираясь лишь на одну ногу и активно помогая себе руками, неловко уселась в кресло. От собственного бессилия и боли слезы уже потоком текли у меня по щекам.

— Так больно? — врач удивленно приподнял кончиками пальцев мое лицо.

— Очень, — тихо и подавленно выдохнула я, стараясь придать моему взгляду покорное и заискивающее выражение.

— Если действительно будешь паинькой, больше колоть не буду, — пообещал он и вывез меня в коридор.

В коридоре нас ждал санитар.

— В седьмую палату ее, — кивая на мое кресло, проговорил врач.

— В седьмую? — удивленно переспросил тот.

— Да, — подтвердил врач и, подтолкнув к нему кресло, добавил: — И повышенный режим безопасности, сам же видел девочка боевая. Хотя есть надежда, что сообразительная и нарываться не станет. Однако подстраховка еще никогда и никому не вредила.

Уже около недели меня держали в этой клинике, а может и больше. Я сбилась со счета. В моей палате не было окон. Постоянно горел мертвенно-синий свет, и играла тихая заунывная музыка. Ориентировалась я лишь по посещениям врача и санитаров. Из палаты меня не выпускали, развязывали лишь в присутствии санитаров. Причем если развязывали руки, оставляли связанными ноги и наоборот. Санитаров приходило двое. Один, который меня привез в палату, а второй, тот который первый на меня напал в гараже. Впервые увидев в своей палате его угрюмую физиономию, на которой легко читалось отсутствие интеллекта и склонность к садизму, я испугалась, подозревая, что "маэ-гери" просто так он мне не спустит... и, в общем-то, оказалась права. Он не без удовольствия раздел меня и сильно отшлепал своей огромной ручищей, а потом запеленал как младенца в холодные мокрые простыни и надолго оставил.