Симбиоз

Под конвоем этих двоих, удивительно уверенно ориентирующихся в корабле, я прошла в трюм. Здесь меня ждало сразу несколько открытий, одно из которых было безумно приятным: весь экипаж, включая даже тронувшегося умом учёного, был на жив. Они группой стояли посреди трюма в окружении десятка точно таких же гигантских клякс, с хозяйственной невозмутимостью изучавших хранившиеся здесь немногочисленные контейнеры (всё остальное мы, к счастью, уже успели доставить).

— Дядя! — всхлипнула я, кидаясь к нему. Почему-то нападающие — а назвать их при их поведении как-то иначе не получалось — не препятствовали, и наш капитан крепко обнял меня одной рукой. За вторую нервно цеплялась его жена, и это, пожалуй, единственное выдавало её волнение. В остальном наш бортовой врач выглядела раздражённой, и даже как будто злой.

— Ну, тихо, всё нормально, не плачь, — тихо проговорил он. — Ты не пострадала?

— Нет, я... меня никто не тронул, — проговорила я, слегка отстраняясь и локтем занятой скрипкой руки утирая слёзы, чтобы оглядеться. Рядом со своими страх не покинул меня вовсе, но, определённо, заметно уменьшился. — А вы? Всё в порядке?

— Алечка, эти варвары... ужасно, просто ужасно! — глубоко вздохнув, тётя нервно всплеснула рукой. — Они поломали мне всё оборудование, представляешь? Решительно всё!

— Ада, родная, успокойся. Они вполне могли с той же лёгкостью поломать нас, а ограничились парой воспитательных затрещин, — "успокоил" её муж.

— Затрещин? — всполошилась я, окидывая мужчин более внимательным взглядом. "Отличившиеся" нашлись сразу. Штурман и Ванька сияли "фонарями": у брата на скуле, у Василича — классический, под глазом.

— Силищи этим тварям не занимать, — криво усмехнулся Рыков, пощупал край фингала и слегка поморщился. — Чуть последние мозги старику не выбили.

— Было бы, что выбивать, — вздохнул дядя. — С кулаками бросаться на тварь, которая никак не отреагировала на выстрел из бластера в упор, мягко говоря, глупо.

— Ну, не мог же я не попробовать! — штурман развёл руками с таким видом, будто действительно — не мог. Подозреваю, брат мой получил за то же.

Такой гуманизм нападающих внушал некоторый оптимизм. Если за попытку агрессивного сопротивления они не то что не убили, даже не покалечили, а лишь ответили в той же "валюте", есть шанс, что ничего особенно страшного нас не ждёт. Если, конечно, их матка, к которой нас явно собираются доставить, не предпочитает жрать жертвы живьём.

Не знаю, с чего меня так заклинило на аналогии с насекомыми. Наверное, потому, что нападающие не издавали ни звука, а общались либо жестами, либо короткими прикосновениями. Последнее выглядело особенно гадко и, один раз заметив, я старалась вообще не смотреть на этих существ. Они как будто на мгновение "приклеивались" друг к другу. А когда контакт прекращался, от одного маслянистого сгустка к другому вытягивались тонкие нити, совершенно отвратительные на вид и как будто даже липкие.

— Кто это? И что им от нас надо? — тихо спросила я, не спеша отходить от дяди и по примеру тёти вцепляясь во второй его локоть. Брат с Василичем ненавязчиво прикрыли нас с боков; толку от этого было немного, но всё равно как-то... спокойней. Профессор Кузнецов стоял чуть в стороне, и — вот же счастливый человек! — был всё так же безмятежен, как и прежде. Кстати вспомнилась расхожая фраза о том, что абсолютно счастливы могут быть только безумцы, которым повезло получить удачную трещину в коре, и я на несколько мгновений позавидовала мужчине.

— Хотел бы я знать, — тяжело вздохнул дядя. — Если бы не их внешний вид, я бы сказал, что это банальный захват. Ладно, не банальный, а очень уверенный, работают они вполне профессионально, хотя несколько странностей всё-таки есть. Оборудование в основном не тронули, только часть медицинского им то ли не понравилась, то ли они попытались взять его с собой.

— Лучше бы им "Выпь" приглянулась, — вздохнула я. Жаба на покупку нового устройства дальней связи душила нас всех, но сожалеть об утрате этой капризной особы тоже никто бы не стал. — А как они вообще попали в корабль? Может, их этот, — я кивнула на учёного, — протащил?

— Думаю, скоро мы узнаем, как они сюда попали, — со смешком заметил Василич. — Если до сих пор не порешили, наверное, с собой заберут.

— Они, совершенно определённо, не проходили ни через один из шлюзов, — пояснил дядя. — Более того, их даже автоматика заметила далеко не сразу. Или они одновременно появились в разных местах корабля, или уж больно качественная у них маскировка.

— Но как?! — тяжело вздохнула я.

— Человечество многие века бредит мгновенными перемещениями, и даже отчасти научилось их совершать, взять тот же внепространственный прыжок, — возразил капитан. — Может, эти существа пошли дальше и научились перемещать с достаточной точностью небольшие живые объекты.

— Да, пожалуй, — вынужденно согласилась я. — Наши, кажется, тоже над этим работают. Может, даже доработались до чего-то, только нам не говорят...

На этом наше общение было прервано. С разных сторон к нам шагнуло несколько "тёмных", разделяя и растаскивая в стороны. Профессор, прихваченный за локоть, и не подумал сопротивляться. Василич, наученный горьким опытом, тоже: поморщился, но возражать не стал. Вот только Ванька, когда одно из этих существ ухватило за локоть меня, оттаскивая от дяди, решил погеройствовать.

— Не трогай её, ты! — он кинулся вперёд, на моего "конвоира", но нарвался только на оплеуху. Жест был такой, будто чёрная тварь просто отмахнулась от парня как от назойливой мухи, но брат не устоял на ногах, отлетел на пару метров и замер, не шевелясь. К нему тут же шагнул ещё один из нападающих.

— Ваня! — испуганно вскрикнув, я рванулась к младшему, напрочь забыв о том, что меня тоже держат. Конвоир, разумеется, не пустил и дёрнул меня к себе. Точно так же легко и небрежно, но создалось впечатление, что он намеревается вырвать мне руку из сустава. Боль обожгла плечо, я болезненно вскрикнула, да ещё не сумела погасить энергию рывка и тем же плечом впечаталась в чёрную массу. К горлу тут же подступила тошнота, но существо на ощупь оказалось не вязко-липким, а твёрдым и холодным, как будто было отлито из металла. А в следующее мгновение мир вокруг покачнулся, вспыхнул — и я очутилась в совсем другом месте.

Наверное, это была камера. Как ещё обозначить кубик с гранью около двух с половиной метров со сплошными стенами не то что без окон, но без дверей и малейшего намёка на хоть какую-то обстановку, я не знала. Мы оказались здесь вдвоём, я и державшая меня за локоть чёрная тварь. Впрочем, конечность существа тут же разжалась, хотя выглядело это опять же жутковато: то, что прежде превращалось в подобие ладони, обхватывало мою руку замкнутым кольцом, и разорвалось оно, на мгновение истончившись точно такими же нитями, какие образовывались при контакте одного существа с другим.

— Что с Ваней?! — напряжённо уставилась я на чёрное существо и, преодолевая страх и брезгливость, поймала его за конечность, привлекая внимания и не давая уйти. Ощущение снова было такое, будто я прикасаюсь к металлу. — Он жив? Вы же не убьёте его, правда?! Он же совсем не виноват, просто молодой и горячий! — с мольбой заговорила я. Понимала, что, наверное, моя речь для этой твари ничего не значит, но молчать была не способна.

Конвоир ожидаемо проигнорировал мои вопросы и просьбы, явно посчитал свой долг выполненным и шагнул к ближайшей стене спиной вперёд. Если для него, конечно, было применимо понятие "спины". Я рефлекторно разжала руку, не пытаясь удержать, — да моей ладони и не хватало, чтобы полностью обхватить толстую конечность, а вторая рука всё ещё была занята скрипкой и смычком, — а оно на следующем шаге просто вошло в стену. Мгновение я таращилась на неподвижную и на вид совершенно твёрдую поверхность, сквозь которую тюремщик вышел как сквозь голограмму, а потом метнулась следом за ним. Лишь для того, чтобы встретить ладонью непреодолимую преграду: стена действительно существовала.

На ощупь она оказалась гораздо приятнее, чем конвоир: шершавая, бархатистая и тёплая. Даже как будто слегка подавалась под рукой, словно это была не стена, а шкура какого-то живого существа.

На этой мысли я испуганно отдёрнула руку и внимательно огляделась, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было уцепиться взглядом. Тщетно. Четыре стены странного серо-зелёного цвета, — не давящего, а вполне приятного взгляду, — гладкий тёмный пол, испускающий неяркий желтоватый приятный для глаз свет потолок, и всё. Углы чуть сглаженные, но все поверхности ровные и перпендикулярные. Некоторое время постояв неподвижно, я со вздохом шагнула к дальнему от условного "выхода" углу и сползла по стене вниз, на пол, баюкая на коленях скрипку. Живое это существо или не живое, но долго стоять столбом я всё равно не смогу.

Сидеть оказалось неожиданно удобно; стена и пол очень органично подстраивались под все выпуклости и вогнутости организма, и ощущения были как в хорошем эргономичном кресле. Через несколько мгновений меня даже немного приподняло над полом и ноги слегка свесились, и поза стала совсем удобной. А неплохие технологии у этих чёрных!

Я осторожно, на пробу, погладила ладонью пол — такой же мягкий и шершавый, как стена, — и неожиданно для себя самой начала потихоньку успокаиваться. Всё-таки, кем бы ни были эти существа, а ведут они себя вполне разумно. Причём разумно очень... по-человечески. Дядя был прав, больше всего это походило на захват корабля, причём даже не пиратами. Они действовали слишком гуманно для преступников, не применяли силу без необходимости, и вообще вели себя крайне корректно. Скорее уж как полицейские!

От последней мысли я на мгновение растерянно замерла, так и эдак её поворачивая и обдумывая. А ведь и правда. Может, они на самом деле — исконные обитатели этой планеты, и решили задержать нас "до выяснения"?

Правда, ничего особенно оптимистичного в этом варианте не было. Кто знает, до чего они довыясняются! И вообще, не они ли довели до такого состояния обитателей базы?!

Последняя мысль, правда, показалась не слишком достойной доверия. Если это было так, зачем им мог понадобиться уже неплохо знакомый Кузнецов? Для возвращения обратно на базу? Странно. Эльфийка вон со своим пегасом спокойно бродит по лесу, и ничего! А покладистостью профессора она не отличалась, и на предложение погостить подольше ответила категоричным отказом, и наверняка сопротивлялась бы, попытайся мы задержать её силой.

В общем, я не вполне понимала, что именно, но чувствовала — что-то не срастается.

Одно не вызывало сомнений: мы явно столкнулись с совершенно чужой цивилизацией. Только на этот раз — почти человекоподобной. Не в плане внешности, но в смысле общей логики поведения и образа мыслей. И это было... страшно.

Все биологически близкие нам цивилизации были основаны землянами в первую космическую и оставались вполне человеческими. Даже несмотря на то, что за пару тысячелетий развития обитатели некоторых планет заметно изменились, чтобы приспособиться к новым условиям. Не всегда естественным путём, иногда сознательно проходя через генетические модификации.

С одной стороны, это было досадно: о встрече с "близкой роднёй" люди мечтали столько, сколько вообще задумывались о космосе. А вот с другой — это обнадёживало. Потому что близость психики и облика означала и близость комфортных условий существования, которая с большой долей вероятности могла привести к соперничеству, а, стало быть, к конфликтам и войнам за территории. Мы знали несколько весьма высокоразвитых цивилизаций, — если считать признаком цивилизованности выход в космос и межзвёздные перелёты, — но с их представителями существовали почти параллельно, контактируя очень редко. Ещё несколько видов числились "условно-разумными", но с ними было совсем уж сложно: учёные даже толком не могли определиться, считать ли их живыми существами или нет, какие уж тут контакты!

К чему могла привести наша встреча с этими чёрными кляксами, я не знала и боялась предположить. Чем это кончится для нас и для человечества в целом? Если последний вопрос ещё мог вызывать какие-то сомнения, — в конце концов, может быть, у них только технологии перемещения и развиты (о физической силе и неуязвимости для бластеров я в этой связи старалась не думать), или они вполне миролюбивы, — то наша собственная участь виделась исключительно печальной. Чем дольше я сидела в своём углу, тем мрачнее становились жизненные горизонты и тем хуже — моё настроение.

Страх вскоре окончательно выветрился, уступив место унынию и тоске о собственной загубленной жизни. Я пыталась себя убедить, что совершенно не обязательно нас съедят или используют на опыты, но получалось плохо.

Пропал и страх за Ваньку. Я раз за разом прокручивала в голове сцену с его неразумным поступком и последствиями оного, и в конце концов сумела убедить себя, что младший пострадал не так сильно. Кажется, я видела, что за мгновение до нашего исчезновения брат начал шевелиться и даже предпринял попытку встать. Может, правда — видела, а, может, придумала для собственного успокоения. И сейчас мне совершенно не хотелось задумываться об этом: что-то выяснить или как-то повлиять на события я всё равно не могла. Интуитивно ощущала, что барабанить в стены бессмысленно, а никаких других способов связи с окружающим миром у меня не было.

В конце концов я окончательно сползла на пол, свернувшись калачиком, и вскоре ощутила, что пол опять изменился, подстраиваясь и помогая мне улечься поудобнее. Такая забота, особенно в настолько нервной ситуации, оказалась очень приятной. Даже несмотря на чёткое понимание и уверенность, что всё это делает автоматика, я ощутила прилив благодарности и снова погладила бархатистую поверхность.

Что ж, в любых обстоятельствах нужно искать плюсы, и один я видела даже сейчас: по крайней мере, тюремщики заботятся о нашем комфорте.

Стоило об этом подумать, как организм решил напомнить о своих нуждах. Некстати вспомнилось, что я не ела с утра и пропустила обед. Тогда я была не голодна, а сейчас очень сожалела об упущенной возможности. Впрочем, голод и жажда были лишь одной частью проблемы, их можно было потерпеть хотя бы некоторое время. Гораздо хуже всё обстояло с оправлением другой естественной потребности организма. Что делать, если вдруг "приспичит", я не представляла совершенно.

За этими мрачными мыслями я незаметно задремала. Катастрофически не хватало одеяла, но лежать всё равно было удобно, в камере было тепло и при этом не душно, а ещё умеренно крепкому сну поспособствовала усталость долгого напряжённого рабочего дня.

Мне даже что-то снилось. Очнувшись, я не сумела вспомнить, что именно, но к искреннему собственному удивлению поняла: кошмаров не было. Я чувствовала себя бодрой и вполне отдохнувшей, и это можно было зачислить в плюсы.

Минусов, увы, было значительно больше. Во-первых, я понятия не имела, сколько проспала, где нахожусь и что за это время успело произойти; вот когда пожалела, что так и не установила себе имплантаты. Время можно было бы отслеживать с точностью минимум до секунды! Во-вторых, очень хотелось есть. Настолько, что сводило желудок, и, кажется, именно это ощущение меня разбудило. В-третьих, нестерпимо хотелось умыться и, главное, почистить зубы. Ну и в-четвёртых, остро встала проблема, о которой я думала вечером: очень хотелось в туалет.