Наемничья банда Рысь

Однако ни одного из десятка Ивалоса картина вокруг не интересовала. Они хотели поскорее попасть внутрь башни, за толстые каменные стены, надежно укроющие их от арбалетчиков нападавших. Внутри башни было пусто но людно. В абсолютно пустых, без единой лавки, помещениях успело скопиться не менее полусотни стражников в доспехах и со щитами и оружием, молча ожидавших скорого мрачного события. Вошедшие исключением не стали, и, пробравшись в основную башню, после первой же нервной шутки решили за лучшее молчать и ждать. Все равно все, что только можно было, уже было сделано. Смола кипела в каждой из башенок, мост поднят был, ворота закрыты, решетка опущена. Снаряды к скорпионам подтащили, порох и ядра к двум единственным в крепости пушкам подвезли, арбалеты за бойцами закрепили. Оставалось только ждать.

Ждать пришлось не долго. Буквально через час за стенами затрубили горны и все бойцы внутренне вздрогнули. Началось. Сразу после раздавшегося грохота, пушки нападавших открыли огонь, начал трястись пол. Попадания прошли много ниже линии бойниц и стене не навредили, но вот испугали знатно. Потом минута криков, носящихся в хаосе защитников стены и накатывающей волны за стеной, и снова все погрузилось в грохот взрывов. И все по новой. Орудия Тюдора были легче и меньше, чем имевшееся у Бальдина, и потому стенам вредили гораздо меньше, но людям, подсознательно ожидающим, что в любой момент эта крепкая толстая каменная кладка разлетится из-за любого такого наполненного порохом железного ядра и все помещение окунется в море смерти, было не легче. И хотя Ивалос это прекрасно знал, каждый новый грохот взрывающегося в орудии пороха и вылетающего ядра заставляли его вздрагивать и съеживаться.

Со стен вокруг доносились крики боли, команды прятаться или стрелять. Начался хаос битвы, так уверенно сменивший хаос подготовки к ней.

— Стрелки! К стенам! — пророкотал чей-то командный голос, и внутри башни началась суета.

Все у кого были арбалеты, их тут же начали взводить и бросаться к свободным бойницам. За ними столь же быстро образовывались команды по два-три человека, перезаряжающие арбалеты и подающие снаряды. Раздались первые звенящие звуки, спускаемой тетивы, и от стен понесся ответный дождь стали и смерти.

С крыши башни послышался взрыв, и по лестнице, ведущей наверх, вслед за облаком пыли и кусками камня, скатилось безвольное тело недавно пробежавшего на верх посыльного. Скатилось и замерло бесформенной кучей оставшейся от него плоти и костей, обагренных кровью и пылью. Скорпион на крыше замолк, перестав издавать тугое "пиу", выпуская снаряд за снарядом.

— Орудие на башне разрушено! — прокричал какой-то сержант наружу, тотчас же скрываясь обратно под защиту стен. Его сообщение по цепочке передаваясь ушло к командованию.

— Лестницы! — раздалось еще спустя мгновение.

Вот теперь пришла пора и Ивалоса с его десяткой. Вся их работа заключалось в том, чтобы оберегать башню внутри от тех, кто сможет забраться на стены. А их будет много.

— Собрались, — передал он своим. — Действуем, как решено.

Девять кивков в ответ, и десять человек растворились в толпе стражников.

Нападение продолжалось. Вот первые из нападавших, испытывая удачу взлетали на самой верхушке поднимаемой лестницы к стене, и как обычно случается, эту самую удачу не находили. Едва достигнув верхней кромки стены, они тут же отправлялись в не долгий полет вниз, изображая летающий фонтан, разве что с кровью вместо воды. Однако несколько человек, самых опытных и сильных воинов, смогли удержаться от такой судьбы. Они своим мастерством вырвали самое ценное в битве — время. Время, чтобы к ним на помощь поднялись товарищи по оружию. Из-за таких-то людей крепости и берутся. Закрепив свой успех в одном месте, они продвигаются и освобождают стену дальше, чтобы все больше людей смогло пробраться наверх. Но в этот раз успеха подобная комбинация не достигла. В двух местах смогли нападающие выбить себе лестницы, но спустя не долгие минуты, под давлением обороняющихся, им пришлось сдать позиции. Само собой никто не отступил. Отступать было некуда — за спиной обрыв. Их цена проигрыша была смерть.

Совершенно другая картина наблюдалась у артиллерии. Свой малый калибр она с лихвой компенсировала скорострельностью. Потому, уже спустя полчаса с начала сражения, ни одно крупное орудие оборонявшихся не могло произвести ни один выстрел. Следующей целью орудий стали стены и северная башня с главными воротами города. Однако повредить им сколько бы ни было серьезно они не могли.

В игру включился таран. Крупная, крытая сверху крышей по форме домика, с торчащим спереди бревном, деревянно-металлическая телега медленно подползала к воротам, особенно не заботясь ни о поднятом мосте, сейчас болтающемся уже только на одной цепи, ни о стрелках на стенах, ни о чем-либо еще. Едва он оказался в пяти метрах от моста, как три ядра синхронно ударили по малым боковым башням. Сразу после этого начались чудеса.

Внутри башен совершенно неожиданно были опрокинуты котлы с кипящей смолой. Вот только опрокинуты они были не наружу, куда им бы полагалось, а внутрь, как раз на обороняющихся стражников. В окружении ужаснейших криков и паники толпа рванулась прочь от пышущей смертью жижи. В неразберихе никто не заметил, как несколько человек, стоявших рядом с барабаном, поднимающим решетку, были заколоты. Впрочем, сделано это было очень аккуратно — стилетами в затылок, словно потеряли сознание и им тут же кинулись помочь. Едва помещение начало пустеть, как три человека, до того "помогавшие упавшим без сознания стражникам", бросили свое бессмысленное дело и оказались около барабана. Решетка плавно начала ползти вверх.

— Ну вот и все, — пробормотал Ивалос, выбивая тяжелым молотом стопор барабана, удерживавшего до того в натяжении последнюю цепь моста. — Ворота свободны.

Передний щит тарана упал, открывая взглядам защищавшихся две крупные пушки отнюдь не тюдорской постройки. Бальдинские орудия, тяжелые, массивные и гораздо большего калибра выстрелили в упор по деревянным воротам, не защищенным ни решеткой, ни мостом.

Глава 9. Долгий короткий год.

— Отдых пять минут! — скомандовал я. — Потом выдвигаемся. До заката мы должны быть у той сопки.

— Уааах... — с облегчением выдохнули девушки, приземляясь на такой мягкий снег под ногами.

Видя эту милую картину, я хмыкнул и вытащил затычку из фляги с водой. Она была еще теплая. С глотком воды вспомнилась совсем недавняя стоянка с котелком кипящей талой воды. Живот мой заурчал. Собственно кроме воды, там, к сожалению, больше ничего не было — кто-то умудрился забыть все собранные припасы в кузне, и теперь мы спешили до ночи добраться до моего маленького охотничьего схрона. Их я, за последние полгода, успел наделать около трех по окружающим лесам. И все активно использовались нами в тренировках. Уже около полу года...

— Подъем! Пошли! — очухался я заметно позже обещанных мною пяти минут, но девушки все равно застонали, медленно вставая. Еще через две минуты мы продолжили путь сквозь завалы снега и капканы заваленных снегом деревьев. Шаг за шагом, шаг за шагом...

Лето подходило к концу. С четырьмя зайцами за спиной, я подходил к нашей кузнице. Навстречу мне выбежала что-то кричащая Эрика. Отчаянно жестикулируя, она понеслась мне навстречу. Я улыбнулся, вот уже три месяца, как мы тут обитали, и каждый раз, когда я возвращался с охоты, она выбегала меня встречать. И каждый раз, не добегая пары десятков метров, спотыкалась и падала. Сразу же заливалась слезами, а я ее утишал, давая то листик мяты, то горсть ягодок, то какой красивый разноцветный цветочек. И всякий раз она очень быстро успокаивалась и очень ярко улыбалась, как только и могут маленькие дети.

Жизнь наша тут наладилась. Ну как жизнь. Полноценная жизнь среди нас была тут только у Годо и Эрики, что вполне логично, и у меня. Я ловил от этой жизни все, что только мог. Все здесь было для меня в новинку, ведь не каждый день попадаешь в сказку (пусть и темную). У сестренок все было гораздо хуже. Они действительно решили идти за мной и потому тренировались каждый день. Это были суровые тренировки. И это были хоть и довольно выносливые (для девушек), но все еще очень слабые девчонки.

Первый раз, буквально на третий день нашего здесь пребывания, я вывел их в поле побегать. Не большая дистанция — от пещеры до обрыва и обратно. Что-то около двух километров в сумме. Довольно много для обычного городского человека моего времени, но, судя по появившимся у меня воспоминаниям, вполне обыденно для местного сельского или путешествующего люда. Зрелище, увиденное мною, меня, к сожалению, разочаровало. Первый раз они пробежали вполне нормально. Второй забег потребовал у них гораздо больше времени. На третий они уже еле плелись. На четвертом они просто плюнули на все и плюхнулись где-то в густую траву. Я этих чертовок еще потом искал в ней минут двадцать, не меньше. Зато порадовал себя я. Здорово было осознать, что ты можешь пробежать так много и при этом быть способным пробежать еще столько же. Однако этого все равно было маловато и хотелось большего. Так что физподготовка встала на первое место.

После получасового отдыха, мы принялись за оружейную практику. "Драться на мечах, можно научиться очень быстро, если заниматься каждый день" — в свое время утверждал я кому-то еще в своем мире. И вот, нежданно-негаданно, мне представился случай проверить это. Я забрал у Годо затупленные мечи, подобрал аналогичные по размеру деревянные палки, и раздал их девушкам. Далее случилось то, что всегда происходит у новичков. Девушки, не поняв зачем им нужны палки, схватились за железные мечи и попытались было начать сражаться. И хотя я подобного ожидал, совесть не дала мне насладиться этой веселой картиной, пришлось вмешиваться, пока они друг дружку не убили или не покалечили. Когда я объяснил, что настоящее оружие пока лишь у них для отработки, а спарринг будет на палках, что они восприняли несколько кисло (еще бы, кто бы кисло не воспринял тот факт, что вместо настоящего оружия им подсовывают какие-то палки), мы приступили к основам. Запоминали движения они очень даже хорошо, что удивительно. И главное, довольно скоро умудрились они их правильно повторить. Но при отработке на тяжелых одноручных мечах, силы оставляли их после двух-трех десятков ударов. Но это дело наживное, впереди было еще много времени. Намучавшись с дневными тренировками, я отпустил их отдыхать и заниматься по хозяйству. Немного ближе к вечеру снова занялись оружейной практикой. Правда, в отличие от дневных тренировок, вечером упор был больше на спаррингах, чем на отработке. Закончили мы уже ближе к закату и устало побрели спать в свою пещерку.

Примерно такой распорядок у нас установился на каждый день. Утром разминка, днем и вечером тренировки. И так шесть дней в неделю. На седьмой день я давал им выходной, чтобы помочь по хозяйству, а сам уходил в лес вокруг на охоту. Признаюсь, первое время получалось у меня скверно, но в итоге знания, полученные из воспоминаний этого мира и памяти тела, все-таки направили меня на верный путь. Каждую неделю я приносил что-либо съестное, и помогал кормить все пять ртов в доме.

В тот вечер, в конце лета, ужиная, Годо предложил мне съездить в город. Естественно я согласился. Это было мое первое посещение местного города. Девушки было запросились с нами, но под суровым взглядом старика резко вспомнили о делах по хозяйству. Зачем он их шугнул, выяснилось лишь в самой поездке. На следующий день мы встали пораньше, сгрудили в телегу все добро, пришедшее с нами от разбойников или из складов кузнеца, сделанное на заказ, и выдвинулись в путь. Дорога предстояла не долгая — три часа потрястись и мы выйдем к городу.

— Ну как ваши успехи? — посасывая трубку спросил он.

Сидели мы в тот момент на козлах нашего возка, наблюдая за неторопливо покачивающей задком кобылой.

— Да не плохо, как по мне, — глядя в небо, ответил я. — Кора с Марой способные девушки. Еще полгода и они смогут заткнуть за пояс любого примитивного разбойника.

— Хо! Вот даже как! — хмыкнул в ответ старик. — А что на счет тебя самого?

— Трудный вопрос... — протянул я. — слабее я становиться не должен, тренируюсь я очень много, но проверить это никак не смогу. Для этого нужен бой.

— Бой значит... Надеюсь сегодня его у тебя не будет.

— Такие не спокойные дороги здесь?

— Очень далекие от спокойствия, то горцы шалят, то разбойники, а то и вовсе наемники да солдаты приходят и тех и других успокаивать.

— И как ты тут живешь только?

— В мою долину они не заходят — красть у меня нечего, а за свое оружие я постоять умею. Проще его заказать, чем отбирать, дешевле и больше выходит, — хмыкнул в ответ кузнец. — Но за ее пределами дела обстоят иначе.

Он замолчал, видимо обдумывая крутившуюся в голове мысль, а мне осталось лишь недоуменно гадать, к чему он это сказал. Но спустя несколько минут тишины он, наконец, продолжил.

— Я уже давно за вами смотрю, с того момента, как вы приехали. И хоть я уже не молод, вижу я хорошо. И то, что я вижу, выглядит далеким от хорошего.

— Ха?.. — я впал в недоумение. Такого аккуратно подбирающего выражения кузнеца я еще не видел.

— Скажи, ты действительно хочешь забрать девчонок с собой?

— А теперь интересный вопрос, — улыбнулся я столь неожиданному подходу. — Ты ведь знаешь, что это их желание поехать со мной.

— Они молоды и глупы, но с тобой иная картина. Ты тоже молод, но порою говоришь то, что положено слышать лишь от глубоких стариков, познавших жизнь во всех ее видах. Посмотрев на тебя, становится понятно — ты не просто странник, ты воин. И готовишься ты к войне. И жить ты собираешься на ней. Но уверен ли ты, что хочешь взять их туда с собой?

— Намекаешь, что женщинам на войне не место? — попытался отшутиться я.

— Не неси чепухи! — фыркнул Годо. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Годо, это их решение следовать за мной. Я им уже много раз предлагал остаться у тебя, ты знаешь. И еще много раз им это предложу, что ты тоже знаешь. Но они упрямы. И это ты снова знаешь, — я улыбнулся, но как-то немного получилось грустно.

Мы помолчали еще немного. Тема была остра для обоих.

— Когда их обоз попал под обвал, я вытаскивал их отца с женой и братом из под камней, — прервал тишину кузнец. — Я думал их трое, но когда из-под спины заваленного булыжниками, песком и щебнем Курова, отца их, показались две детские головки... Он тогда здорово повредил себе ногу и спину, но удержал весь вес на себе, не придавив даже ни волоска дочурок. Около полу года мы выхаживали его. Нам это удалось, ему стало много лучше, и они ушли обратно в родные края. Позже мне передали весточку о его смерти. — Он тяжело вздохнул. — Я до сих пор вспоминаю, как он держал под собой двух дочурок, закрывая их от смерти. Так что...

— Я знаю, о чем ты спрашиваешь. — Прервал я его. — Девчонок я не брошу. Буду за них стоять до самого конца, будь уверен. Если они хотят идти за мной, то я не дам им отстать.