| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Виноват, господин, не уследили! — прогнусавил сержант, сидя на земле и заслоняя лицо от возможного пинка.
В этот момент позади раздался стон. Вот уж прокол так прокол, оставить за своей спиной недобитого врага для таких, как Р'Энкор, совершенно непростительно. Но оказалось, что это не его недоработка: бандит, получивший удар дубиной от своего товарища, обладал весьма прочным черепом и умудрился выжить.
Р'Энкор немедленно изменил свои планы по избиению стражников: тут перспектива повеселее подворачивается.
— О, хвала Восьми! — воскликнул он, — этот бедолага жив, а я-то уж думал, разбойники его прикончили! Вы двое, песьи души, а ну-ка поднимите его и посадите вот тут, у стены!
Стражники незамедлительно выполнили приказ, придав грабителю сидячее положение, и принялись приводить его в чувство. Р'Энкор присел на корточки рядом с ним и, как только поймал первый осмысленный взгляд, полный страха, сказал:
— Ты как, в порядке, приятель? Хорошо, что эти уроды не проломили тебе череп. Да ты не смотри на меня такими перепуганными глазами, все уже позади, разбойники мертвы, тебе ничего не угрожает. Пошли, я о тебе позабочусь.
Грабитель, все еще ничего не понимая, попытался что-то сказать, но Р'Энкор сразу же принялся хлопать его по щекам:
— Ну же, давай, приходи в себя, наконец. Ладно, надо тебе выпить чутка. Пошли со мной.
Он взял грабителя за руку незаметным со стороны захватом, заставил подняться и повел на выход из переулка, мимоходом толкнув ногой тело забитого бандита, убеждаясь, что тот от побоев скончался, и бросил стражникам:
— Вперед, сучьи дети, наводите тут порядок! И не вякайте лишнего, если кто узнает, что я сделал вашу работу вместо вас, пока вы купались — в лучшем случае без жалованья останетесь. Шевелитесь, нечего тут глазами хлопать!
Когда они вдвоем вышли на улицу вдоль реки, в которой люди все еще ныряли, выискивая на дне золото, бандит, понимая, что влип во что-то похлеще цепких рук стражи, сделал робкую попытку вырваться, осознал, что это у него вряд ли получится, и заскулил, прося прощения и пощады.
— Заткнись, кусок дерьма, — презрительно ответил Р'Энкор, — я буду говорить, а ты — слушать, вякнешь еще хоть слово без разрешения — прямо тут выпущу тебе кишки и сброшу в реку. Усек?
Тот поспешно закивал.
— Значит, так, ублюдок. Сделаешь для меня кое-какую работенку — и я не сдам тебя страже. И даже заплачу двадцать золотых ойранов. Ничего сложного, как раз по твоей части. Понятно?
Грабитель снова закивал, и Р'Энкор увидел, как страх в его глазах начинает сменяться алчностью.
— Вопросы есть?
— Э-э... А что делать? И когда?
— Все узнаешь. Через два дня будешь ждать меня вечером вот прямо здесь, на этом самом месте. Слинять не вздумай, единственное место на свете, где я не смогу тебя достать — могила. А когда достану — ты пожалеешь, что сегодня я забил твоего подельника, а не тебя. Понял?
— Понял, понял...
— Вот и славно, — сказал Р'Энкор, отпустил бандита и бросил ему серебряную монету стоимостью в две месеты: — пойди выпей вина да подлечись, чтоб через два дня был в полном порядке. Будешь работать на меня — станешь богатым. Вздумаешь хитрить — повстречаешься со своими покойными дружками быстрее, чем тебе бы того хотелось. А теперь исчезни с глаз моих долой.
Проводив грабителя взглядом, он удовлетворенно хмыкнул. Славный день выдался, веселый, и развлечения еще только начинаются.
* * *
Эльф-часовой повстречался Кархаду практически в самом начале леса, он-то и провел небольшой караван к цели.
Рыцарь с интересом рассматривал поселок: деревянный частокол, на деревьях — гнезда стрелков-охранников. Все селение окружено странного вида кустами и полянами с грибами-визгунами. О грибах этих слышал всякий: охрана получше собак, подойти, не подняв тревогу, невозможно. Правда, на процессию с телегой визгуны не отреагировали: эльф-проводник успокоил их тихим напевом еще издали.
У ворот пришлось выждать минут пять. Кархад перед отправкой получил все необходимые для посла к эльфам указания и инструкции. Ждать у ворот приходится всегда, если визит неожиданный: по неизвестным причинам только старейшины эльфов, или, как они титулованы официально, Светлейшие, встречают послов, и всегда числом не менее трех. Потому, если кто-то из них сейчас спит или занят — придется подождать.
— Прошу простить мое любопытство, — обратился он к эльфу-сопровождающему, — а если бы в селении было меньше трех светлейших, а остальные отсутствовали бы — надо было бы ждать их возвращения?
Эльф взглянул на Кархада, словно на умственно неполноценного ребенка, и вроде бы дружелюбно, но все равно как на идиота:
— Так не бывает. В селении всегда не меньше трех светлейших.
Вскоре ворота открылись, сразу за ними рыцарь увидел небольшую группу встречающих, преимущественно воинов, а перед ней — трех высоких эльфов в ритуальных одеяниях старейшин, но неожиданно для себя обнаружил, что крайний справа — не в белом, а в темно-сером ниспадающем плаще. Мгновение спустя он осознал, что одежда-то под цвет лица. Двое старейшин — белолицые лесные эльфы, и у них белые одежды, но третий — серолицый. Дроу.
Кархад спешился, вошел в ворота, остановился ровно на линии ограды, следя, чтобы не ступить на внутреннюю территорию поселка, и поклонился:
— Приветствую вас! Я — Кархад Вэйл, посол его величества Дэнбара Талсидонского, привез его наилучшие пожелания и знак дружбы между Талсидонией и Эйльхеймом.
— Входи, посол, — разрешил тот, что стоял посредине, после чего все трое сделали предписанные своими обычаями три шага назад, символизирующие, что теперь на территории поселка есть место и для гостя.
По знаку Кархада слуги выпрягли из телеги лошадей — эльфы не любят, когда кони входят в поселок — и на руках втолкнули ее в ворота, после чего вышли обратно и расселись вокруг небольшого очага, устроенного под навесом за пределами ограды. Эльфы хоть и дружелюбны — но людей в своих селениях видеть не хотят без крайней на то нужды, потому для свиты послов предусмотрели навес от непогоды с небольшим освященным очагом снаружи поселка, и угощение слугам тоже вынесут наружу.
Кархад, следуя необходимым ритуальным формулировкам, от имени короля передал его подарок эльфам.
— Знак дружбы принят, — ответил светлейший, — ответный знак приготовят чуть позже: король Дэнбар решил отправить посла несколько раньше обычного.
— На то есть причина, — пояснил рыцарь, — мой король хотел бы... посоветоваться.
— И что это за причина собирать совет светлейших?
— Нет-нет, нет нужды в формальном совете. Дело, в котором мой король нуждается в совете, мелкое... но деликатное.
Крайний старейшина сделал знак в сторону небольшой площадки у центрального дерева поселка, где сами эльфы держат свои советы. В центре этой миниатюрной площади — скамейки, расположенные почти полным кругом. Старейшины расселись на своих местах, Кархаду было предложено место гостя. Вокруг площади заняли свои места шесть воинов — чистая формальность, на самом деле, потому что старейшины у эльфов — всегда сильные маги, и любой из них способен справиться с обычным рыцарем в считанные мгновения.
— Мы слушаем тебя, — сказал старший.
Кархад успел рассмотреть всех троих. Старший — высокий, крепкий, с белоснежной шевелюрой и короткой подстриженной бородкой, выглядит лет на пятьдесят по человеческим меркам, значит, ему под семьсот. Второй — существенно моложе, младший светлейший, видимо, от силы триста лет, хотя может, и всего пятьдесят, в этот период определить точный возраст эльфа может только другой эльф.
Больше всего Кархада интересовал третий. Дроу-светлейший? Из милосердия принять к себе злейшего врага — это одно, но сделать его одним из руководителей поселка? Как минимум, странно. Дроу, судя по всему, недавно перешагнул за триста или триста пятьдесят, кроме цвета кожи, вроде бы ничем не отличается от двух других, разве еще волосы черного цвета — огромная редкость как среди лесных, так и среди подземных эльфов. Надо будет рассказать дома, что старейшины выбирают цвет одежды именно по цвету своей кожи, а не просто белый...
— В двух словах, королю Дэнбару стало известно, что вы в последнее время приняли к себе некоторое число... э-м-м...подземных эльфов, — начал Кархад.
— Это исключительно наше дело, — ровно, но решительно сказал старший, — кого принимать.
— Конечно, ваше, — согласился рыцарь, — я имел в виду, дроу появились в Талсидонии, и король хочет прояснить кое-какие моменты, связанные с этим народом.
— Эйльхейм — не Талсидония.
— Вы опять не так меня поняли...
— Так может, посол, ты точнее сформулируешь суть вопроса?
Кархад развел руками.
— Да я уже и сформулировал. Я не говорю о тех дроу, которых вы приняли к себе. Просто Эйльхейм теперь не единственное место вокруг, где можно встретить подземного эльфа. В частности, один из дроу находится на королевской службе. Он полезен, но король хотел бы лучше понимать мотивы этого народа, понять, как работает их мышление, насколько им можно доверять. Вы знаете о дроу больше других, к тому же, они живут среди вас. Я хотел бы получить помощь в этом вопросе, было бы особенно хорошо поговорить с кем-нибудь из дроу, ну хотя бы с вами, — последние слова он адресовал светлейшему-дроу.
Все трое старейшин, а вместе с ними и охранники, сдержанно засмеялись, потом серолицый сказал:
— А я не дроу. Я родился на поверхности, в соседнем селении, и прожил там немногим меньше, чем правит в Талсидонии нынешняя династия. А сюда перебрался несколько лет назад. Так что с дроу меня не объединяет ничто, кроме крови моих предков, которых я даже не знаю. Но, полагаю, устроить тебе беседу с истинным подземником возможно... если кто-то из них согласится.
Светлейшие быстро посовещались на своем языке, затем отослали одного из воинов, и вскоре тот вернулся с еще одним темнокожим эльфом, и в нем Кархад сразу же заметил массу деталей, разительно отличающих его от остальных. Чуть ли не все, начиная с нехарактерного для эльфов вооружения в виде пары сабель и заканчивая слегка циничным выражением лица и манерой держаться, выдавало в нем самого настоящего дроу, ожившего персонажа детских страшилок... и не только детских.
После короткого разговора со старейшинами дроу уселся перед Кархадом и на ломаном талсидонском сказал:
— Я Тиэль из Дома... а, неважно. Что ты хочешь от меня услышать?
Всем своим обликом он показывал, что само присутствие рыцаря ему в тягость, и на разговор он согласился лишь чтобы услужить приютившим его эльфам. Не самый приятный тип, ну да ладно, Кархад ведь не собирается отдавать за него замуж свою сестру. Он незаметно сжал в кулаке кристалл правды, полученный от Дэнбара.
— К моему королю на службу нанялся один из твоего народа, и я хотел бы знать, как он думает, что ценит, можно ли ему доверять... Ну и все в таком духе.
Тиэль приподнял бровь:
— Кем нанялся?
— Охранником.
— Странно. А он точно из Подземья?
— Да. Что тут странного?
Дроу хмыкнул:
— Ну не любите вы нас. Ну и мы вас — тоже.
— Вы и с эльфами враждуете. Это не мешает тебе сейчас жить у них, верно?
— То эльфы, а то... вы. С эльфами у моего народа вражда, но они нас не боятся и в некоторых случаях мы можем найти у них пристанище. Вы, люди, ненавидите всех, кто не человек, и даже с эльфами живете мирно лишь оттого, что они заставляют вас захлебываться в своей крови всякий раз, когда вы забываетесь.
— А я почему-то думал, что это вы всех ненавидите, кто не дроу...
— Это не совсем верно. Нас учат сызмальства, что все остальные ненавидят нас. Ну и ненавидеть поверхностников учат. Считается, к примеру, что если во время порки громко желать смерти кому-нибудь наверху — не так больно будет. Но если б я по-настоящему ненавидел эльфов — жил бы среди них?
— А как ты вообще попал сюда?
— Во время налета, как же еще? Засада, ранение, плен.
— Налет на кого?
— На эльфов же.
— А почему тебя не убили? — удивился Кархад.
Дроу в ответ пожал плечами:
— Если б я знал — был бы как все здешние эльфы. Сначала думал — либо запытают, либо принесут в жертву. Когда не случилось ни того, ни другого — понял, что дома мне лгали... И остался.
— Это правда, что все дроу корыстны и властолюбивы? — сменил тему рыцарь. — Что они жаждут власти и богатства, словно орки — славы, и что всякий дроу руководствуется исключительно собственной выгодой?
Тиэль снисходительно усмехнулся:
— Ты путаешь совершенно разные вещи. Богатство и выгода — не вполне одно и то же, ведь выгода не всегда бывает материальна, а богатство — лишь инструмент, не более того. Вот власть — да, это истинная цель любого из моего народа, но тут тоже есть момент, который ты, видимо, не понимаешь. Скажем, моя персональная жажда власти и авторитета не имеет ничего общего с помешательством орков. Мужчинам и низкородным женщинам нужен не сам статус как таковой, а преимущества. Когда ты не имеешь власти — ты зависим от других, от их милости, немилости или просто плохого настроения. Когда ты владыка — другие зависят от тебя.
Но совсем другое дело — женщины знатных домов. Вот для них статус — все, все остальное — ничто. Каждая из них — жрица Ллос, их богини. Продвинуться по лестнице храмовой иерархии как можно выше, до самого верха — предел мечтаний. Это именно по их воле мы идем наверх, устраиваем резню поверхностникам, чтобы порадовать Ллос, убиваем и сами гибнем.
Кархад задумчиво подпер голову кулаком.
— Хорошо, ты говорил — ты из знатного Дома. Теперь, когда ты здесь, куда делась твоя жажда статуса и власти?
Дроу лишь пожал плечами:
— А куда она должна была деться? Мне сто двадцать лет, из которых я жил по законам моей неласковой родины сто три. Перевоспитать на здешний манер удается только очень молодых, а я так и останусь тем, кто я есть, на всю жизнь.
— И ты, кхм, так легко в этом признаешься? Говорят, дроу скрытны и не склонны говорить правду, если им это невыгодно...
— Да-да, так и есть, — подтвердил Тиэль, — мы не считаем ложь пороком, скрытность для нас — обычный образ жизни, интриги и заговоры — естественный способ достижения цели.
— Удары в спину и предательства?
— Все верно. Из нас мало кто доживает до трехсот, ненасильственная смерть — из разряда чудес.
— Правда, что дроу злы и жестоки?
— Ложь. Мы всего лишь добиваемся своих целей, невзирая ни на что.
— Хм... и это все верно и в отношении тебя?
— Само собой.
— Эм-м-м... То есть, ты только что вот так запросто признался, что ты лживый, подлый, бесчестный, властолюбивый, и это при том, что твои светлейшие сидят прямо у тебя за спиной?
Тут Тиэль захохотал, весело и искренне, и Кархад заметил, что старейшины тоже посмеиваются.
— Во-первых, — сказал дроу, отсмеявшись, — лгать, не попадаясь на лжи — это у нас доблесть. Подлость — добродетель. Властолюбие — норма. Насчет бесчестности ничего сказать не могу, потому что слово 'честь' для меня — пустой звук. Я так и не понял, что имеется в виду под ним. Во-вторых, светлейшие и так прекрасно знают все, что я только что сказал, это только для тебя откровение, не для них. И если бы я сказал тебе что-то отличное от того, что ты слышал — они немедленно уличили бы меня во лжи.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
