Книга четвертая. Корректор реальности.

-Патроны бери. А пожрать и сейчас не успеешь. Видишь — танки разворачиваются? Моли бога, чтобы они тебя не накормили... снарядами...

-Отря-я-д! К бою-ю!

Придерживая кобуру рукой и набычив голову в каске, лейтенант бросился к окопам. Рядом появился мой сержант.

-Ну, что, Андрей? К бою! Не страшно?

Андрей резко замотал головой. Глаза его прыгали по позиции, пытаясь вобрать все. Надо же — интересно ему! Щас ты у меня пропоносишь, херувим ты мой недоделанный...

* * *

"Я отдал приказ своему взводу развернуться в боевой порядок. У меня, на командирской машине, стоял приемопередатчик "Fu.5". На остальных танках взвода были лишь приемники "Fu.2".

Оставив позади чешскую машину из группы управления, четыре "троечки" моего первого взвода не спеша запылили вперед. Туда, где на дистанции примерно в два километра были отчетливо видны срезанные ветки, воткнутые в брустверы окопов противника. Эти Иваны полные идиоты! Они что, хотят нас обмануть этими кустиками? "Осколочным — огонь"! Ударил первый выстрел начатого мною боя. Есть ли у них пушки? Боже, помоги мне и моим ребятам! Пусть их не будет!

Пушки были. Когда мы подошли на дистанцию в четыреста метров, слева зашевелись кусты, и оттуда вылетел язык пламени. Крайний левый танк запнулся и встал.

-Внимание! Орудие слева — четыреста! Осколочными — огонь! — закричал я, зажав тангету. Три танка остановились, повели стволами и одновременно выстрелили. Впереди полетели клочья кустов, поднялась пыль от разрывов.

-Вперед! Броском — вперед! — отдал команду я. — Вилли, быстрее, быстрее!

Наш танк, набирая скорость, вырвался вперед, уклоняясь влево. Это нас и спасло. У правого борта взорвался снаряд. Гулко ударил приоткрытый бортовой люк.

-Хольц! Люки! Вилли — вперед!

Но мы не успели. Следующий снаряд ударил прямо в лобовую броню. Танк содрогнулся и встал. В башне запахло окалиной металла. И еще медью. Это пахла кровь нашего мальчика — нашего радиста... Он был убит наповал отколовшимися от удара снаряда фрагментами брони. Это был его первый бой.

-Вилли, как ты? — Водитель лишь пробурчал что-то окровавленным ртом.

-Унтер-офицер Батлинг, назад! Назад, Вилли, вытягивай нас назад!

Танк дернулся и пошел назад. Проходя мимо подбитой "тройки", я увидел, как ее экипаж перебежками убегает тыл. Главное — они живы! А танк мы вытащим. Что мне сказать Хорсту?"

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

* * *

Во время первой попытки немцев прощупать наши позиции я не стрелял. Бить по смотровым щелям танка? Это даже не смешно. Есть две сорокапятки — вот они пусть и стреляют. Наше дело снайперское — на километре отстрелить комару яйца. Или еще что...

-Андрей, давай мне засечки и дистанции...

Андрей снял фуражку и осторожно высунулся из-под кустика с биноклем. Я машинально взглянул на солнце. Сзади, линзы нас не выдадут. Да и линзы-то только на бинокле. На моей трехлинейке оптического прицела не было. Не баре, чай, не диверсанты какие. Просто — ворошиловские стрелки.

Впереди ударили звонкие выстрелы танковых пушек. Разлетелись кусты на бруствере. Немцы подошли ближе, еще ближе... Пора, что ли? Ага! Впереди справа упал самопальный маскировочный плетень, и злобно стукнула сорокапятка. Есть! Крайний танк запнулся и встал. Три остальных танка покрутили стволами и разом ударили по нашей пушке. Там поднялась пыль и черный дым сгоревшей взрывчатки.

Но тут по немцам ударила пушка слева. Перед головным танком поднялся вихрь разрыва. Немец уклонился и налетел лобешником прямо на снаряд, выпущенный из первой пушки. Живы, пушкари! Вот молодца!

Танк дрогнул и встал. Потом заурчал и стал пятиться задом, задом, не подставляя борт. Морда у него была прикопченая. Сорокапятки дали еще по выстрелу, но не попали. Немцы, разорвав дистанцию, уходили. Сбоку, перекатами, тикали танкисты из подбитого танка. Красноармейцы азартно палили по ним, но все было бестолку. До них было уже больше пятисот метров. За отходящими немцами, километрах на двух от наших окопов, расположились еще несколько танков. Там, через пылевую вуаль, поблескивали линзы биноклей. Начальство, небось! Самая для нас мишень будет.

-Андрей, кто там стеклом блестит? Дай дистанцию!

Андрей зашевелил лопатками, устраиваясь поудобнее и наблюдая за основной группой немцев.

-Танк, "тройка", видать — командирский... Эк они вокруг него суетятся! Летают просто! Рапорт сдан — рапорт принят! И каблуками — щелк, щелк! Приятно посмотреть.

-Щас я у тебя бинокль отберу... — ласково проинформировал я напарника. — Дистанцию давай, херувим!

-Далеко, Тур... Не возьмешь.

-Я тебе дам "Тур"! Совсем охренел?

-Виноват, товарищ техник-интендант второго ранга! Дистанция до командирского танка немцев около двух километров. Сейчас, сейчас поточнее... Есть! Точнее будет 1850-1900 метров, товарищ техник-интендант второго ранга! По шкале так получается.

-Ты как замерял? По людям?

-Ну, да... А как надо?

-Меряй по танку. У него высота два метра и сантиметров сорок еще будет.

-Замеряю... Сейчас... сейчас... Точно — 1870 метров! Плюс — минус метров десять...

Я в сомнении прикусил губу. Далековато будет... Попасть не то чтобы сложно — вообще проблематично. Ну, да не одни боги на горшке сидят. Где наша не пропадала... Точнее — не попадала! Дед-то попадал ведь...

-Ты что, интендант, решил из винтовки танки бить? Совсем на своем складе ошалел!

-А ты что подкрадываешься, лейтенант? И не бурчи мне под руку. Если твои пушкари на пятьсот метров стрелять не умеют, то придется мне на полтора километра бить. Что там с пушками?

-Целые пока... Трех человек из расчета ранило. Один — плохой. А у меня еще пятерых выбило... Сейчас пушкари сменят позиции, у них сержант там толковый. Да и мы там для них все приготовили. Смотри, сейчас будет еще одна атака. Если что... — лейтенант посмотрел в землю и трудно сглотнул. — Если что — принимай команду. Мне приказано продержаться до темноты. Ночью можешь увести людей. Только ночью! Понял? На свои консервы, перекусите малость...

-Ты это, лейтенант, не усугубляй! Все будет путем! Есть у меня такое предположение. Это, скорее всего, передовая группа. У них задача быстренько рвать вперед, правда — не знаю куда... К Минску, наверное... А может — к мосту какому. Видишь — у них и пехоты-то нет с собой. Одни танки, бронемашины и мотоциклы. Похоже — неполная танковая рота. Точнее — пара взводов и полувзвод управления с командиром роты. Остальные или вышли из строя, или подбиты уже. Третий день война ведь идет... Удержим мы их, ты только пушки береги. Пусть чаще позиции меняют. Стрельнут разок, и кати ее на новое место. Танки слепые, в кустах не увидят. А с пушками мы их не пропустим!

-Хх-э, да ты, брат, просто Кутузов какой! Всю диспозицию Бородинского сражения дал, понимаешь. Может, вперед, в окопы пройдешь, а? Оттуда и руководить битвой сподручнее будет?

-Да нет, — искренне засмущался я, — какой из меня полководец. Ты уж сам, лейтенант. Тебя этому учили. Да, кстати, тебя как зовут-то?

-Суворов, Павел... — лейтенант смущенно посмотрел на меня и сунул грязную ладонь.

-Во! — восхитился я. — Суворов! А ты говоришь! Иди — иди, генералиссимус! Куй победу пока горячо. А я уж тут, на бугорке да под солнышком... консервы вот опять же... Дай поесть спокойно.

* * *

"-Я не узнаю вас, лейтенант Баумгартен! С вашими неспешными танцами перед этой ниточкой окопов противника, боевая группа потеряла одну машину и еще, как минимум, час времени. Час! У меня приказ — до 19.00 выйти на рубеж атаки моста, Отто. Выйти и захватить его! Ты это понимаешь? Время, Отто, время! Время решает все! За нами идет вся армия вторжения! Возьми на усиление своего взвода пару Pz.38 и вперед! Прорви мне эту ниточку, Отто! Намотай этих Иванов на гусеницы! Что стоите, лейтенант? Вперед!

Я молча козырнул и скатился с танка обер-лейтенанта Касселя. На бегу к своей машине я повторял: "Приказ, приказ — вперед и только вперед! Невзирая ни на что, только вперед!"

-Батлинг, вперед! Взвод, вперед! Скорость! Скорость! Прорвать оборону!

Мой танк шел впереди, по бокам, уступом назад, — еще две "тройки" моего взвода. Чешские танки я поставил по флангам. Их задача — пройти по кромке подступающего к дороге леса и, когда противотанковые пушки русских обнаружат себя, подавить их огнем и броней.

Сейчас Pz.38 немного отстали, они шли напролом по довольно высокому кустарнику и подлеску, и водители волей-неволей сбросили скорость — плохой обзор.

— Кройцманн, отстаешь! Вперед, обергефрайтер, вперед! Ищи пушку!

Впереди наш подбитый танк. Наверное, русский офицер послал к нему солдат с приказом поджечь брошенную машину. Из люков "тройки" идет дым. Пушка безжизненно повисла. Меня охватывает ярость!

-Всем — вперед! Огонь!

Бьют наши пушки. Линия окопов противника покрывается разрывами наших 37 мм снарядов. И в этот самый момент русские пушки начинают стрелять! Видимо, одна пушка русских меня потеряла — моя машина прикрыта нашим подбитым танком. В любом случае — не я, а идущая слева "тройка" под командованием унтер-офицера Остермана, получает снаряд в борт. Я отчетливо вижу, как разорванным блестящим браслетом слетает левая гусеница танка. Катки зарываются в мягкую лесную почву, и танк разворачивает правым бортом к пушке русских. Вспышка на броне! И через долю секунды танк Остермана вздрагивает и взрывается. Никто не спасся...

У меня ломит челюсти.

-Обергефрайтер Кройцманн! Раздави ее!

У Кройцманна нет передатчика. Но его танк после моей команды резко прибавил скорость и пошел на позицию русских артиллеристов. Но что это? Под гусеницей чешского танка раздается взрыв, и машина Кройцманна, сделав полуоборот, зарывается башней в густой подлесок.

Хольц бьет меня по колену.

-Господин лейтенант! Смотрите!

О боже! Справа горит второй Pz.38(t). Мне ничего не остается делать, как только отдать приказ возвращаться на исходные позиции..."

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

* * *

Эти два танка, которые шарились по кустам, подбили мы с Андреем. Уж больно резко они дернулись вперед, когда наши сорокапятки открыли огонь. Фактически, немцы зашли во фланг нашим пушкарям, которые вели перестрелку с тремя танками Т-3. Это могло кончиться лишь одним — мы бы потеряли свою артиллерию. Дальше объяснять надо?

-Андрей, хватай гранаты! Все помнишь?

Сержант утвердительно кивнул. Рот судорожно сжат, глаза нехорошо прищурились. Ухватив его за плечо, я прямо с нашей лежки на бугорке перенесся в кусты на левом фланге.

-Обратно — сам, понял? Не задерживайся — гранаты кинешь и назад! Это приказ! — Андрей кивнул. Весь инструктаж он прослушал, роя копытом землю. Ишь, как тебя разобрало-то! После полуторатысячелетней отсидки! — Ну, вперед! Смелее — в кустах танк слепой!

Андрей кинулся навстречу своему танку, а я кинулся в кусты на правый фланг — убивать второй несуразный, высокий драндулет. Несуразный-то он несуразный... Но — опасный, гадюка!

Бросок получился плавный, элегантный и точный. Две гранаты, которые я в спешке связал бинтом из индпакета, рванули как-то глухо и не красочно. Не по-киношному. Но свое дело сделали — у танка моментом слетела гусеница, его крутануло, и он встал, уткнувшись мордой в густой подлесок. Вскрывать его консервным ножом было некогда, и я метнулся назад. Но — пешочком. Хорошо, что мы прыгали в лес из-за спин бойцов, которые сидели в окопе и стрелковых ячейках, и наши кульбиты никто не видел. Но вот возвращаться лучше всего ножками. И я потрусил к окопу, внимательно осматриваясь, чтобы мне не прилетело сзади, от немцев, и спереди — от взвинченных боем бойцов Красной Армии. Вдруг сзади заскрежетал люк танка. И сразу — щелчок пистолетного выстрела. Пуля со смачным "птук" бьет в дерево. Я метнулся вбок, выдергивая наган. Хорошая штука — наган! Метров на пятьдесят уверенно бьет. Вот и сейчас — уверенно ударил. Немецкий танкист, получив свое, проваливается в башню, а я запулил в моторный отсек клубочек огня. А нечего по мне стрелять, недобитки! Резко виляя, ухожу от танка огородами. Треск от меня идет! Батальон напугать можно...

-Эй, эй! Не стрелять! Свои идут! — я помахал фуражкой и осторожно высунулся из кустов. На меня сразу уставилось несколько винтовок. — Да я это, я... Кошаков! Не стрелять!

-Отставить... — негромко бросил лейтенант. — Кошаков! Ты что там делаешь?

-Да вот, лейтенант, за танками гонялся...

-Слу-у-шай! Так это ты? А я-то все думаю — что это там с танками случилось? Кто шкодит? А ты как туда попал?

-Да я это, Павел, я... Я со своим сержантом... Я же тебе говорил, что на армейские соревнования ездил. А там, как ты знаешь, еще и гранаты бросать надо... Вот и научился. А как попал — так стреляли ведь... Ну, мы с испугу и побежали посмотреть, лесочком-то...

Лейтенант крепко хлопнул меня по плечу.

-Молодец, интендант! Мне бы еще десяток таких интендантов — и пушек не надо!

-Но-но! Не балуй! Я тебе не лошадь, по шее стучать... Пойду я, посмотрю, что там с с моим сержантом. Жив ли... Сколько танков пушкари подбили?

-С вашими — уже четыре будет! Красота! Эх, жаль, фотоаппарата нет... Как горят-то хорошо!

Я посмотрел на поле боя. Действительно — прямо напротив нас неспешно разгорался танк подбитый в первой атаке. За ним, почерневший, с раскрытыми от взрыва боекомплекта люками, чадил другой Т-3. На флангах дымили еще два танка с непривычными очертаниями. Дым несло в сторону немцев. Так-так... Ветер, значит дует прямо на них. Сноса не будет, либо снос минимальный... Пора бы и за винтарь... Еще одной атаки можно не пережить.

-Ну, ладно, Павел... Пойду я... Попробую стрельнуть. Глядишь — что и получится. Вон они — столпились... Наверное, этому танкисту сейчас хвост крутить будут... Вот я им для веселия и подкину пару пулек, ага? Да, кстати, ты мне скатку не найдешь? Под винтовочку подложить?

* * *

"На Хорста было страшно смотреть. На его лице ходили желваки, тонкие губы сжаты в одну линию, глаза гневно прищурены.

-Лейтенант Баумгартен, вам предстоит встреча с трибуналом! Почему вы прекратили атаку?

-Господин обер-лейтенант! В атаке я потерял три танка из пяти! Орудия русских остались не подавленными! Продолжение атаки было бессмысленно, мы бы не вернулись из нее все...

-Это не оправдание, лейтенант! У вас был приказ...

-Приказ грудью лезть на пушки? Мне нужна поддержка! Нужно подавить эти кочующие пушки русских! Я не могу устилать дорогу телами боевых друзей и горящими машинами, господин обер-лейтенант! Дайте мне поддержку — и приказ будет выполнен.

Хорста занесло. Он выпрямился в своей командирской башенке и вылез из нее выше, чем по пояс. Сейчас он напоминает мне кобру, готовую ударить свою жертву. Я не хочу быть жертвой. Я выполню приказ.

В груди — ледяной ком. Я чувствую, я знаю — из этой атаки живым я не вернусь... Мне суждено погибнуть... Если бы не приказ, обрекающий мой экипаж на смерть... Сейчас Хорст отдаст его, и — снова вперед, под выстрелы бронебойных снарядов русских пушек".