Фэнтези 2016 Кинопольский Волк

— С такими выродками города не останется! Принимать помощь от этих ватмартов, это...

— Мы не будем принимать от них помощь. Мы их просто используем.

— Они отморозки, и вы это прекрасно знаете!

— Нам и нужны отморозки. Которых не жалко натравить на Церковь Воссоединения. И пусть жрут друг друга, пока без зубов не останется. А Коалиция добьёт.

Мардагалян мотнул головой.

— Эти бози тха даже такое провалить смогут, вот увидите.

— В любом случае, нам будет легче вести борьбу, если мы найдём человека, на которого можно свалить её последствия, — подытожил Кинель, — Мы примем их на время борьбы. А потом решим, куда поселить тех, кто останется. Я не думаю, что их останется много.

— Есть проблема, — Апраксин опять поднял палец, — нашим гладиаторам это может не понравиться.

— Я не думаю, что мы должны опасаться не понравиться волкам, многие из которых находятся в федеральном розыске.

— Они не только в федеральном розыске. Я немного отслеживал их. Судя по всему, они теперь ещё и в "Серых". Около года назад они точно вели переговоры.

— "Серые"?

— "Бозкюртлар", — почти выплюнул Мардагалян, — Бози тха, говорил же я вам.

— Да, "Бозкюртлар", или "Бозкурт", — Апраксин устроился в кресле поудобней, готовый, — или "Серые волки". Когда-то турецкие националисты, а в наше время где только не пролезли. В Германии очень сильны, а также, как ни удивительно, в Азербайджане. Конечно, по сравнению с какими-нибудь талибами они убили мало народу... но вы надеюсь, понимаете, что это только по сравнению. К тому же, они не брезгуют союзничеством. Кое-кто влиятельный их очень ценил — я не буду называть её фамилию, её слышало даже подростающее поколения. У них тоже есть лагеря, оружие, идеология и тому подобное, а ещё долгая история. Например, очень помогали Эльчибею. Кто-нибудь помнит Эльчибея? Мардагалян вот, вижу, помнит. Он вам и расскажет, если что, и фотографии принесёт. А я вам пока скажу, что в Кинополе с ними ссориться можно, но не раньше, чем мы избавимся от Церкви. У нас тут, конечно, не "исконно турецкие земли", но это не помешает им убивать. Поэтому, кидать "Серых волков" я всё-таки не советую. Я думаю, будет лучше, если мы их просто поссорим.

— К тому же, — Кинель едва заметно улыбнулся, — для защиты города от всевозможных "серых волков" у нас есть отделение Мантейфеля.

— Если Коалиция нам посодействует, мы их за неделю вытравим.

— Посодействует, разумеется. Вы ведь и сами теперь Коалиция.

— Это хорошая новость. Мантейфель рад любой помощи от населения.

— Таким образом, господа волки, — Кинель наклонился немного вперёд, — наша цель проста — убедить церковь, что здесь не их счастливый город, и убедить стаю Гамидова примерно в том же, но на их лад. И постараться избежать потерь. Слишком много крови было за одну ночь. Мы начнём загонять добычу только когда удостоверимся, что она ранена. Но охоту объявлять пока не будем. Да, нашим норам грозит опасность. И надо принять определённые меры. К сожалению, у нашего погибшего друга не было своей стаи. Поэтому сейчас он может присутствовать с нами только мысленно. Но я уверен, что и он поддержал бы этот шаг.

— Я полагаю, что не только мысленно, — заметил Апраксин, — Стаи у него не было, но родные были. В Оксиринске живёт его сестра, и у неё есть сын. Вчера он как раз приехал к нам, поступать и учиться. И Копи была так добра, что привела его с собой.

Кинель перевёл взгляд на Лакса. Глаза у него были черные и очень внимательные.

— Он?

— Он самый. Я думаю, Триколич собирался приписать его на себя и дать поручительство, как это сделал я для Копи. Но теперь, как видишь, парень между небом и землёй. Поэтому, я думаю, его стоит вписать.

— Сможет ли он заседать в Коалиции? — Кинель приглядывался к нему, ощупывая взглядом сантиметр за сантиметром. — Он даже клятву ещё не принял?

Нужно было что-то решать.

— Моя мать сможет, — произнёс Лакс, — Я — нет. Я только вчера приехал и ничего ещё у вас не понимаю. И я не старший в семье. У вас, насколько я понимаю, не как у настоящих волков, где правит только самец. Я вижу, здесь у вас собрание вожаков основных стай, так? И среди них есть две женщины. Значит, можно и третью. Регламент позволяет, верно? Ну вот, моя мать и будеть третьей.

— А он наблюдательный! — отметил Апраксин, — А раз такой наблюдательный, то пусть замещает. Когда с вашим отцом началось, вы точно так же замещали.

Кинель коротко кивнул. Похоже, Апраксин затронул одно из неприятных воспоминаний.

— Пусть садится, — произнёс он, — слушает, и не перебивает.

Копи подтолкнула его в спину. Лакс подошёл к столу и осторожно уселся, стараясь не скрипнуть ножками по паркетному полу. Обивка казалась очень холодной, словно кресло принесли с мороза.

— Везёт тебе, бестолковый, — шепнула Копи на ухо. Потом отошла к дверям и погасила свет.

Зал тут же окутало полумраком, сырым, словно в древней пещере. Все шторы, кроме одной, были задёрнуты и окна лишь проступали за тяжёлыми тёмными складками. Кинель отошёл к полукруглому окну у себя за спиной, раздвинул шторы и с мягким медным звоном распахнул рамы. Лакс почувствовал на щеках дыхание утреннего ветерка и подумал, что ещё никогда не вставал так рано.

С нежно-алого рассветного неба как и прежде смотрел белый кружок полной Луны.

Кинель повернулся к собравшимся. На его лицо упала тень и он казался не человеком, а безликим чёрным вестником, который явился откуда-то с той стороны, чтобы огласить страшные новости.

— У Коалиции нет другого выхода, — теперь его голос был громким и гремел металлом, — Нам пока не объявили войну, на нас пока открыли явную охоту. Но они нам уже угрожают. Однако есть и важная особенность. Мы пока не уверены, только ли против волков направлен этот удар.

— Дело в том, — вступила Алчихина, — что в городе произошли и другие примечательные убийства и похищения. Несколько месяцев назад убита "потомственная белая магиня" Ксантиппа. Я думаю, здесь нет никого, кто не получал бы её спам. Кинопольская интернет-общественность была счастлива. На городском форуме даже предлагали установить памятник неизвестному освободителю. Тем не менее, — в газетах этого не было — на лбу вырезан крест. Потом зверски убит Мустафа Мустафаев, официально — владелец кафе с шаурмой из собачатины, неофициально — один из главных городских авторитетов. На первый взгляд — воры убили вора, спасибо им от ограбляемых. Но есть примечательный факт, который следствие опять же не разглашает. После контрольного в голову ему забили в сердце осиновый кол. Наконец, пропал всеобщий любимец Урожаев, а вместе с ним — единственная по-настоящему смешная передача, выходившая на городском телеканале. Найден на кладбище, сегодня ночью, мёртвым. Сначала сожгли, а потом обожжённое тело перетащили на кладбище. Разумеется, эти смерти вызвали либо радость, либо удивление и мало кто стал бы искать между ними связь. В этом ряду Триколич смотрится по меньшей мере неуместно. Он отнюдь не враг общества и они не могли не знать, что в этом случае искать убийц будут всерьёз.

— Как видите, ситуация сложнее чем мы думали, — подытожил Кинель, — Мы, несомненно, с ними справимся. Но чтобы удар был точен, нам нужно собирать достаточно информации. Наш враг отлично умеет маскироваться и я уже принял меры. Многое из того, что было зачитано, добыто моими людьми. Без них мы бы просто не справились.

— Да, — заметил Апраксин, — даже насчёт Урожаева у нас пока нет ни уверенности, ни доказательств. Хотя похоже, очень похоже.

— Не так уж и мало, — сказал Кинель, — Я немного брался за них. Ещё раньше, после истории с Урожаевым, я понял, что их дело — не только детские утренники. И внедрил пару моих людей в самое их логово.

— А вы быстро работаете, — Апраксин усмехнулся, — Быстрее, чем государственные службы. Что удалось выяснить вашим внедренцам?

— Для неофитов внутренняя структура секты почти закрыта. Желающий подняться по иерархии выше получает больше обязанностей, а над его психикой старательно работают, сдвигая крышу в нужном направлении. На этом этапе моих людей пришлось спасать. Что происходит выше — знают только те, кто поднимался, но пасторы у них благообразны и так просто ничего не расскажут. Не исключено, что для посвящённых у них есть другая мифология и некоторые специальные ритуалы. Но в открытых источниках про них нет ни слова. А значит — надо копать и копать.

Лакс обратил внимание, что вишнёвые стулья были на полсантиметра ниже. Неясно, с умыслом или нет, но впечатление создавалось однозначное — те, кто сидит на вишнёвых важнее "заднескамеечников". Интересно, а голоса здесь учитывают одинаково? Глядя на чёрную обивку кресла Апраксина, Волченя чувствовал себя чудовищно неудобно.

— ...Собирайте информацию, — подытожил Кинель, — и берегите себя. Старайтесь не высовываться на улицы. Заседание объявляю закрытым.

IX. Новые деревенские жители

Совещание закончилось и все расходились, шаркая стульями и даже не переговариваясь. Лакс, поискал взглядом Копи. Та стояла возле дверей, превратившись в чёрную тень.

— Копи, мне надо поговорить с твоим отцом.

— Ты в Коалиции, ты можешь говорить с кем хочешь.

— Я не доверяю Коалиции.

Копи посмотрела на него, немного наклонив голову.

— Что-то ты очень умный.

Она провела его в небольшую тёмную комнату, где пахло старым деревом и пылью. Похоже, раньше она служила гримёрной. Апраксин уже переоделся в знакомую Лаксу униформу и сидел на стуле, о чём-то глубоко размышляя.

— В чём дело? — спросил полковник.

— Я, кажется, знаю, кто навёл на нас сектантов.

Апраксин поднялся.

— Рассказывай.

— Женщина с серыми волосами, которая приходила нас обыскивать. Вы ещё сказали, что она не на своём участке. Я видел, как она говорила кому-то адрес Копи. Тот, что у неё в библиотечной карточке.

Апраксин повернулся к Копи.

— Ты показывала им карточку?

— Женщине — да. Я её уже где-то видела. Думала, вы вместе работаете.

— Работали. И она не из Мантейфеля... Ладно, не важно. В зелёный домик больше не ногой. Мои люди всё осмотрят. А тебя будем прятать.

Копи кивнула.

— Только мои вещи не забудь, хорошо? — попросила она, — Чтобы не как в прошлый раз. И словарь, который в двух томах, и мои рабочие записи в синей тетрадке, и ещё книжки, которые на левой полке, только "Монте-Кристо" и "Север против Юга" не надо. Хотя нет, подожди, они же французского не знают... Как же им объяснить?

Она погрузилась в размышления, что-то чертя пальцем в воздухе. Лакс решил воспользоваться паузой.

— Мне показалось, она что-то вроде информатора, — предположил он, — а заказчик был кто-то ещё. Она долго-долго чего-то ждала, а только потом позвонила.

— Расскажи, как ты это услышал.

Лакс начал свой рассказ со встречи с Лучевским, но очень быстро сообразил, что это к делу не относится и перестроил его на ходу. Апраксин, однако, что-то для себя уяснил.

— Значит так, — сказал он, — За Хачурину спасибо. Скажу Кинелю, чтобы больше с органами напрямую не работал. Потому что нанимает он не тех людей, совсем не тех. А ещё позвони матери. Человек из Мантейфеля уже выехал, будет сторожить её вместе с биостанцией.

— Что мне ей сказать?

— Скажи, что живой. И объясни, про Мантейфель. Так, подожди, не набирай, про Мантейфель ты и сам толком не знаешь... Вот, понял. Скажи ей, что теперь всё наизнанку — раньше Мантейфель сдерживал оборотней и охранял людей, а теперь Мантейфель охраняет оборотней, чтобы их не убили люди. И передай, что ты у Апраксина. Она меня может помнить.

Анна Волченя, урождённая Триколич, Апраксина помнила, хотя и не особенно, похоже, уважала. Рассказ о новых покушениях привёл её в ужас.

— Иди на вокзал, покупай билет, возвращайся первым поездом! Покупай любой билет!

— Мам, тут ещё такое. Вчера вечером, когда наступили полные сумерки...

— Немедленно возвращайся, дома поговорим!

Лакс задумался, стоит ли рассказывать о том, что со вчерашнего вечера он уже не только человек. Но мать всё равно не давала ему вставить ни слова и он замер с немного озадаченным видом.

— Что такое? — осведомился председатель Матейфеля, — Почему про нашего человека не говоришь?

— Меня вернуться просят.

Апраксин мягко отстранил Копи вместе с её списком нужной и ненужной литературы.

— Аня, есть проблема. Да, он доедет до Оксиринска за два часа. Но что помешает доехать тем, кто придёт за его шкурой? Ах да, биостанция. Эти люди знают про конференцию, но не узнают про биостанцию! Хвост подпалили, а волк ещё бегает, да! Слушай, я, слава Луне, уже лет двадцать как в органах, я знаю, как охранять и наказывать. В общем так: к тебе выехал наш, мантейфельский, он будет отстреливать лишних. Лесникам я тоже распоряжусь. Я не хочу, чтобы твоя голова украсила чьи-то трофеи. Что значит научная работа? Один раз в бок серебряными ложками — и пошла твоя работа дымом. Сиди дома, литературу читай. Ну да, и в перекинутом виде тоже. Кладёшь на пол и листаешь носом, мне тебя учить что ли. С Саяной мы так в шахматы играли, она даже выиграла пару раз. Да и вообще, ночью полагается спать, а не по лесу хвост задрав бегать. Тебя кстати человек сторожить будет, чтобы взаимодействие было. Теперь о втором. Твой Александр у меня, и это место пока самое безопасное. Прятать его буду тоже я, и уж будь уверена — спрячу так, что ни одной гончей не вынюхать. Что ещё? Вычёркивай все экскурсии от сект, церквей, креационистов и уфологов. Почему уфологов нельзя? Потому что они долбодятлы. Ещё новость — Лунную Проблему твой брат завалил. Твоего Александра перекидывает на раз-два. Замечательный экземпляр, серый, поджарый, тёмный хвост. В хорошей форме сына держишь, молодец. Что значит когда убивать перестанут? Когда всех перебьют... или когда им самим зубы обломают. Я сейчас работаю над вторым вариантом, а они над первым. Всё, держись. И не забудь приехать на следующий сбор Коалиции. Что значит у тебя стаи нет? А Лакс тогда в чьей? Что значит ты в городе не живёшь? Перевезём! И биостанцию перевезём. Выкопаем вместе с подвалом и здесь на побережье вкопаем. У нас тут полно нор заброшенных. Всё, теперь следи за своим домом и своей головой. Её тоже могут унести. Пока!

Апраксин вернул телефон. Лакс стоял, явно не решаясь что-то спросить.

— Что такое?

— Я, конечно, процедур не понимаю, — осторожно начал Волченя, — но я не могу взять в толк, почему мы от них прячемся? Мы знаем, кто против нас воюет, но вместо того, чтобы взять за жабры, начинаем от них прятаться. Я понимаю, что человек — это уже давно домашнее животное, но почему волки следуют его примеру? Что мешает их взять? Как по мне, тут достаточно улик даже для обычного дела о заказном убийстве. Неужели вы ещё сомневаетесь?

— Почти не сомневаюсь, — Апраксин подошёл к двери и выглянул в коридор, — Но трогать их не могу. Ну вот представь себе — берём мы этого Ватеркима, а его подопечные поднимают бучу. Прямые репортажи, правозащитники, пикеты. И сам Ватерким, который трогательно недоумевает, почему когда православные убивают кого-то, патриарха даже не допрашивают, а его, человека, всей душой отданного... Когда его отпустят, будет такая овация, что назад мы его просто не получим. У нас Прибалтика под боком, не забываем. Раз — и получил политическое убежище. Попробуй теперь допроси!