4 Жребий Судьбы

— Превращение! — громко крикнул Лёнька, не отрываясь от тетрадки, и сделал неясный пасс куда-то в сторону доски.

Ничего не произошло. В бокале как была вода, так и осталась.

— Косицыну два. — заторможенно сказал Базилевский. — За незнание основ транс...цен...денталь...но. Го.

* * *

Вторым уроком была физика, любимый предмет всего класса. Учиться физике было необыкновенно легко. Предмет располагал к расслабленности. И ходить далеко не надо, кабинет физики соседствовал с кабинетом чёрной магии. Так сказать, тематически антагонировал. Потому что ненаучных чудес физика не признавала.

Вадим Иваныч Карпов воистину был притчей во языцех. Ему было сорок семь лет, но выглядел он старше пятидесяти, а всё потому, что имел пристрастие к алкоголю. Мужчина в российской школе — зверь редкий, и оттого ему в этой самой школе многое прощают. Особенно сейчас, когда учитель резко помельчал в окружающей среде.

То, что российский мужик любит тяпнуть по поводу и без оного, никого в России не удивляло — такая уж страна. Чем-то надо заполнять пустующее духовное пространство. Россиян вообще трудно удивить пьющим мужиком, но интеллигент в ней пьёт совсем особо. Он вроде бы выполняет некий священный ритуал, как бы упрекает саму судьбу в том, что она не оценила должным образом его таланты. И вот собирались втихую, вечерком в таинственную, традиционную тройку обойдённые судьбой таланты и по укоренившейся привычке уважали друг друга.

Здесь не питиё происходило, главным образом, а приятельские отношения. Пить в компании — это совсем не то, что пить в одиночку. Питьё в одиночку есть признак дурного воспитания и отсутствия вкуса. Это совсем неинтеллигентно. Это английский лорд может напиваться в одиночку, а русскому человеку главное — общение, а не стакан. Вадим Иваныч клялся в этом, но в течение дня успевал неоднократно приложиться к заветному графинчику у себя в лаборантской. С утра он чувствовал себя английским аристократом, а к вечеру становился закоренелым россиянином. И всё это замечательно уживалось в его загадочной русской душе.

Руководство школы прекрасно знало о маленькой тайне физика, но ничего поделать с его противоречивым внутренним миром не могло. Никто не удивлялся, когда посреди урока Вадим Иваныч наведывался в лаборантскую. Выходя, он всякий раз тщательно вытирал рот и продолжал машинально вытираться дальше, собирая в ладонь свои большие морщинистые губы. После чего усаживался на край стола и начинал рассказывать анекдоты, рыбацкие байки, вспоминать службу в армии и прочие очень занимательные вещи.

С годами симптомы становились всё тяжелее, но, к удивлению учеников и их родителей, учитель никуда не девался из школы. Каждое первое сентября он тащился на линейку в своём неопрятном старом пиджаке. Его встречали, когда он бродил под школьными тополями, закаканный птичками. Это зрелище давно никого не потешало. К Карпову привыкли. Пол-урока он как-то проводил, а вторую половину потешал учеников. Поэтому его звали Карп Полумудрый.

Карп Полумудрый никуда не исчезал из школы по той причине, что был приятелем прежнего директора, тоже большого любителя выпить. Эка удивили! Пьяный учитель в школе! Не извращенец же он, в конце концов!

Сентябрь был тёплым и растомил учеников, ещё не забывших сладость лета. Пары алкоголя выветривались потихоньку из голов, и класс блаженно переживал похмелье. Кто похрапывал, кто просто грезил.

Солнце так нежно светило в окно, что Чугунков почти лёг на подоконник. Положил голову на локоть и мечтательно смотрел в окно. Рядом распластался на парте Бубенцовский. Их томили воспоминания о лете. А Карп так монотонно бормотал. Никто уже не слушал его прикольные истории. Не мешает спать — и ладно. Кто-то рисовал, кто-то играл в морской бой. Кто красил ногти, кто листал каталоги косметики.

— Вы почитайте пока параграф, — нетвёрдо предложил Карп Полумудрый. — А мне надо кое-что проверить.

И излишне бодрым шагом удалился в лаборантскую. Открыл кран, чтобы шум воды помешал ученикам слышать, как нетвёрдая рука стучит горлышком бутылки о стакан.

Вот она, родная. Чистая, как слеза ребёнка. На мгновение учителя кольнула совесть. Всё-таки пить в школе нехорошо.

"А кто увидит?" — спросил внутренний голос.

"Ну, так вопрос вообще не стоит. — заартачилась совесть. — Это всё принципиально!"

"Тоже мне, принципиально! — усмехнулся внутренний голос. — Не пойман — не вор!"

"А вдруг кто унюхает!" — не сдавалась совесть.

"А мы корочкой зажуём!" — отозвался находчивый внутренний голос.

"Корочкой неэффективно!" — упрямилась совесть.

— Да сам знаю, надо бы лимона пожевать. — согласился с обоими голосами Карп Полумудрый. Но на то он и был Полумудрый, что все его решения были половинчатыми: на лимон вечно не хватало денег.

— Ну ладно, поехали! — заглушил он вялые возражения совести и опрокинул стаканчик. Некоторое время Карп ничего не понимал, потом понюхал горлышко бутылки. Потом повозил пальцем в стакане и лизнул его. Потом налил ещё и снова выпил. Это уже было против правил, поскольку на урок полагалась одна стакашка. Но и второй опыт не увенчался успехом — в бутылке была дистилированная вода.

"Украли." — сразу заявил внутренний голос.

"Кто украл?" — спросила недоверчивая совесть.

— Ученики украли! — несчастным голосом сказал стремительно трезвеющий Вадим Иваныч.

"А как они могли украсть, когда лаборантская на замке?" — почему-то упорно продолжала защищать учеников обнаглевшая совесть.

В просветлевшем мозгу Карпова рисовалась страшная картина. Между первым и вторым уроком в лаборантскую проникает диверсант.

— Он и подменил бутылку! — уверенно сказал Карп Полумудрый.

"А прежнюю куда девал?" — засомневалась совесть.

"А выкинул в окно!" — поддержал любимого учителя всегда солидарный с ним внутренний голос.

— Зачем? — спросил Вадим Иваныч.

Этот вопрос не требовал ответа. Враги давно подкапывались под него. То сожгут родную хату, то ещё чего-нибудь натворят. Недаром сегодня он видел маленького чёрта в розовых трусах.

Класс не успел толком ничего понять, как Карп Полумудрый, не говоря ни слова, проволокся мимо парт и выскочил за дверь. Впрочем, всем было не до того. От всех распробованных вин в башке гудело. Кто-то спал, кто-то открыл окно и торчал на подоконнике, высунув голову наружу. Чудно светило солнышко. Внизу бродил среди кустарников учитель физики и что-то искал в траве.

* * *

— Вероника Марковна, — оскорблённым голосом обратилась к директрисе учительница труда. — Кто-то проник в мой кабинет и раздел всех кукол.

Вероника поначалу и не поняла, о чём речь идёт. Какие куклы?

Оказалось, что дело обстоит серьёзно. В кабинете труда стоят на пианино куклы. На этих кукол девочки придумывают моды и шьют одежду. Потом этих же кукол показывают на районной выставке поделок каждый год. Так вот, конкурс не за горами, а модели кто-то все украл!

— Понятно. — проронила директриса. — Идите пока, я разберусь.

Учитель технологии ушла, а Вероника отправилась на поиски Косицына. Было у неё такое подозрение, что этот мерзавец всё и своровал! Надо как-то находить с ним общий язык, а то конкурс погорит.

* * *

— Эй, магистр, или как там тебя! — Малюта запрыгал по столу. — Ты в самом деле колдовать умеешь, или просто так трепал?

— Что такое? — изумился маг, разглядывая наглое насекомое.

— Короче, так. — тот деловито расселся на журнале. — Моим воякам нужен голос. А то все думают, что мы просто так шляемся по школе. А мы не шляемся, мы маршируем! А у меня все ротные командиры безголосые! Непорядок!

— Я сожалею. — извинился маг. — Но я не могу тебе помочь.

— Ты сожалеешь? — зловеще спросил Малюта. — Нет, ты ещё не знаешь, что такое сожалеть!

И удалился с гнусными ругательствами.

* * *

Поздно вечером в маленькой канцелярии завхоз с обозлённым видом толковал физруку, до чего же нынче оборзели производители палёной водки. Уж ладно денатурат суют в бутылку, это всем понятно: заработать надо! Но чтоб простую воду наливать?! Нет, правительство такой страны давно пора на свалку! Довели народ до ручки!

Физрук уныло кивал, во всём соглашаясь с товарищем, но многое его смущало. Судите сами, на первом уроке была в мерзавчике водочка, была! А потом сама собой куда-то подевалась!

— Может спирт испарился, а вода осталась? — допытывался завхоз.

— Да нет, ну что ты! — уверенно отрицал подобную химическую реакцию физрук.

— Может, ученики побаловались?

— Вторые классы? — с несчастным видом отзывался Евгений. Хотя, кто знает!

Колбаса порезана, хлеб приготовлен. Должен скоро придти третий, а водки нет.

Карпов появился на пороге, как привидение, чем очень напугал своих единомышленников. Глаза его мерцали.

— Идите-ка, что покажу! — таинственно позвал он за собой убитых горем мужиков.

И рысью побежал наверх.

Диким взглядом он обвёл всю лаборантскую со всеми её пыльными спектроскопами в шкафах и монбланами непроверенных тетрадей. Потом с видом фокусника взялся за кран и открыл воду. Полилась тёмная струя.

— Ну что за страна! — несчастным тоном сказал завхоз. — В трубах уже ржавчина одна течёт!

— Смотри сюда! — страшным голосом сказал Карп Полумудрый и налил полный стакан.

— Портвейн. — моментально учуял физрук. Проба подтвердила ужасную догадку.

— Теперь смотрите! — голосом Давида Коперфилда воззвал Вадим Иваныч.

Пред взорами потрясённых чудом мужиков он закрыл и открыл кран снова. Теперь цвет изменился.

— Мадера. — с отрешённым видом обронил физрук. У завхоза такого опыта не было: для него всё, что с градусами — уже выпивка.

Ещё раз закрыли и открыли. Потек кагор. Потом кахетинское. Потом молдавский херес.

Всю ночь они открывали и закрывали кран, уже не находя ни названий, ни определений для бесконечной череды вин. Кран ни разу не повторился. И к утру все трое поняли, как страшно они безграмотны по части благородных напитков. И оттого души их преисполнились скорби. Всю ночь эта скорбь через форточку изливалась в грешный мир.

— И сотворил он вино в тех кувшинах! И сказали Марии: что ты подаёшь сначала плохое вино, потом хорошее? Надо бы наоборот! — проповедовал со слезами завхоз.

— Верую! — истово отозвался физрук Евгений.

Карп Полумудрый ничего не говорил, за него разглагольствовал внутренний голос: "Плыла-качалась лодочка по Яузе-реке!"

ГЛАВА 9. Ночные тайны школы

— Кого взять в спутники? — подумал Лён. Долбер вышел из строя, а волшебник ощущал настоятельную потребность в товарище. Хотел бы он взять Костика в дорогу, но что будет, если он, подобно школьному другу по дубу, получит тяжкую рану? Ему не хотелось видеть Костика страдающим. Да это и невозможно: Костик выбрал весь резерв и был богато награждён от Селембрис: теперь в волшебной стране о нём слагают легенды.

— Не ломай себе голову. — посоветовала Гранитэль. — Все вопросы разрешаются в дороге. Не надо ничего навязывать Жребию. Он мудр и сам находит достойных спутников герою.

Уже довольно много дней прошло, а Жребий всё не звал его в дорогу, и оттого терпение Лёна иссякало. Он даже не включал компьютер, настолько неинтересными стали ему все игры. Тому, кто прошёл ярость боя, игрушечные тренажёры смешны, как младенческие ползунки.

Осень понемногу уступала свои права зиме — выпал и не спешил исчезать первый снег. Тяжёлый, влажный белый покров скрыл от глаз прохожих колдобины в асфальте, наполненные не успевшей замёрзнуть грязью. Под нестойкой рыхлой пеленой таились скользкие размывы глины, на которых скользили ноги. Люди, сгорбившись и зябко поднимая плечи, торопились убежать в тепло дома или магазинов от выматывающей нервы, мелкой сыпи не то снега, не то дождя. На улице никто не гулял, только с мокрым звуком резали залитый снежной кашей асфальт грязные по самую крышу машины.

Уроки были Косицыну тяжелы, как тяжела и неприятна сама атмосфера школы. Он был весь в ожидании зова Жребия и оттого нервничал. Это состояние отражалось на его отношениях с учителями — те начали жаловаться, что Косицын стал грубым, нетерпимым и заносчивым.

— Обычная возрастная раздражительность. — отвечала педагогам завуч Изольда Григорьевна, но что-то записывала в свою тетрадочку, которую учителя прозвали Кондуитом.

* * *

— Я пойду тряпку намочу. — сообщила учительнице Платонова.

— Как? Опять сухая? Я только что её мочила! — удивилась та.

Тряпка и в самом деле была такой сухой, словно со всемирного потопа не видела воды.

— Спасибо, Наташенька. — поблагодарила Платонову учительница труда. — Ты такая умница — всегда стараешься помочь.

Все остальные девочки в кабинете труда переглянулись — по их мнению, училка слишком уж ласкова с Платоновой — прямо-таки подобострастна. Она то и дело отличает эту рыжую перед коллективом. В прошлом году такого не было. Впрочем, оно и понятно: родаки Платоши получили большое наследство — кажется, из-за границы. Платоша теперь выряжается, как кинозвезда на подиуме. Одни только очёчки чего стоят! А уж важничает, как... Тут девочки шёпотом советовались: как именно важничает Платонова. Ни с кем не общается по-простому, за школу курить в компании не ходит, и вообще такая важная цаца!

— Я говорила, — хрипло шептала Черёмушина Валя на ухо Сазоновой Алёне. — я ей говорю: давай скинемся на пузырь водяры, у меня деньрождение, а она так говорит: типа, я с малолетками не пью.

— Так и сказала: с малолетками?! — ахнула Сазонова.

— Ну типа того... — туманно подтвердила подружка.

— Ну, б-дь! — мстительно заявила Сазонова. — В рожу бы ей съездить!

— Да в рожу что! — воодушевляясь идеей, воскликнула Черемушина. — Ей надо по почкам врезать пару раз! Мой парень говорил, что пара пинков по почкам — и всю жизнь будет работать на лекарства!

— Круто! — с восхищением прониклась перспективой Сазонова, у которой не было своего парня, и нечем было лишний раз козырнуть перед подружками, когда они за школой курили дешёвые сигареты и пили баночное пиво.

Это были очень занимательные тусовки, которые поднимали восьмиклассниц в собственных глазах. В своей сбитой, тесной стае они играли друг перед дружкой роль прожжённых жизнью крутых девиц. Именно там, в практически безлюдной зоне за школой, скрытой от жилых домов рядом разросшихся тополей, кипела настоящая, взрослая атмосфера. Там можно было посидеть со взрослыми парнями, которые контролировали улицу, как настоящие крутые пацаны — не то, что эти хилые, наивные одноклассники! Там, солидно перхая прокуренным нутром, девочки снисходительно рассказывали друг дружке о своих парнях. А те, кто не имели такового, с завистью слушали более продвинутых на сексуальной ниве подруг. Всё было круто.

* * *

Наташа не спешила.

— Эй, Малюта! — тихо звала она по углам. И нашла. Таракан вылез и зашевелил усами.

— Говори быстрее, чего надо?! — нахально заявил он. — А то у меня учения!

— Тебе голос нужен для солдат? — со смехом осведомилась Платонова. — Что это за марш такой без песен?!