Земля за океаном (альтернативная история)

Продвижение на восток продолжалось в опасных водах: скалистые берега, без малейших следов залива, множество отмелей и скал, резкие смены направления ветра. Якоб старался держаться подальше, лишь время от времени приближаясь к берегу. На ночь не рискуя ложиться в дрейф, вставал на якорь. "Прошли таким образом более 150 миль, и были уже в районе, где согласно лаперузовой карте должна была быть Французская гавань, но обнаружить её не смогли... Собрался повернуть назад, как вдруг скалы расступились и по левому борту судна открылся залив, а в глубине его неплохая бухта. На берегу раскинулась деревня— 6 больших домов, вешала для рыбы и лодки... Осторожно зайдя в залив, спустили байдару с толмачем Егором. Чугач, бывший калга на Кадьяке, он немного знал язык южных соседей". Посланца доброй воли встретили на брегу и отвели в деревню. Его познаний в языке оказалось достаточно чтобы рассказать вождю Коткеику, что его хозяева — торговцы, охотно берут меха и рабов и щедро платят; что на борту большой лодки много товаров; и что нападать на них не стоит из за страшного огненного оружия; и что они спешат домой на север и задержатся на 2-3 дня не более.

"Этот народ именуется колюжи, люди высокорослые нередко шести футов, имеют длинное, почти круглое туловище, сильно развитую грудь и руки, несколько вогнутые в коленах наружу ноги, как у истых наездников степи бурят. Вероятно на кривизну ног влияет постоянное сиденье в узкой лодке. Походка медленна и некрасива с покачиванием в стороны ... Безобразие нижней части тела скрашивается верхнею — головой, прямо и гордо сидящей на толстой шее поверх широких могучих плеч. Лицо типичного колюж выразительно, сильно очерчено и подвижно. В большинстве случаев лицо кругло и безбородо, но встречаются нередко лица продолговатые, сухие, с орлиными хищными носами ... Если бы не цвет кожи, слегка отливающей медью, иного статного индейца трудно было бы распознать и отличить от европейца. Они носят платье сделанное из грубой шерсти или меха в виде плаща на одном плече, наподобие римской тоги, под ним держат они всегда большой кинжал на ремне через плечо... Женщины одеяние носит такое же как и мужчины ... нижнюю губу прорезают вдоль во весь рот и закладывают прорез деревянной палочкой, вырезанной наподобие ложки длинно в 2 дюйма и шириной в 12 .. Весьма неприятно...

Ближе к вечеру тойон Коткеик нанес визит на борт. Муж высокий, седой, с длинною седою же бородою. Имеет 10 сыновей. Вручил подарки — 2 бобровых меха и 6 оленьих ровдуг*(2); получил ответные подарки 12 аршин красного сукна, 1 фунт табаку, 2 фунта сахару и нож..."

Вождь просил продемонстрировать страшное оружие и с удовольствием наблюдал как чугунные ядра дробят береговые камни. Решив, что бизнес выгоднее, предложил начать с утра торговлю. Затем накрыли стол прямо на палубе и щедро накормили и напоили гостей, а когда их, упившихся, разобрали по каноэ, Якоб, на всякий случай "отвел "Св. Павла" на ночь в море и приказал команде спать по вахтам, при оружии и с тлеющими фитилями...".

Очевидно Коткеик тоже не спал ночью, чтобы успеть оповестить всех соседей, и к утру берег был запружен индейцами. Но торг не начинался по причине приёма в честь посещения судна " главным якутатским тойоном Илхаком". По крайней мере так его представил Якоб в своём отчёте.*(3) Тойона изрядно угостили и в знак того, что отныне здешние земли находятся под покровительством Российской империи вручили ему медный российский герб. Приняв двуглавого орла за тотем русских, аналогичный тлинкитским геральдическим клановым реликвиям, Илхак преподнёс взамен равноценные дары: железное геральдическое изображение Ворона (йэл) — реликвию собственного клана, мешочек с колдовской травой и барабан.

Как только вождь с почётом сошёл на берег, к судну рванулись десятки каноэ и закипел торг. За день Якоб разменял все свои товары и разбогател на 320 бобров и большое количество "земляного зверя": красных и черных лисиц, выдр, куниц и речных бобров, а так же задорого приобрел 2-х рабов (за каждого отдал цену 6-и бобров). Тем же вечером, извинившись пред гостеприимными хозяевами, подняли паруса и поторопились до темноты уйти подальше.

Обратная дорога заняла 6 дней. К 29-му сентября Якоб увидел новопостроенную Симеоновскую крепость. Охота была удачной, добыли 1809 бобров. Оставив в крепости 25 промышленных и 40 алеутов, включая женщин и назначив начальником Фёдора Острогина, хорошо проявившего себя байдарщика с Афогнака, Якоб повел флотилию домой, на Кадьяк.

В Трехсвятительской гавани промышленников встретил Евстратий Деларов, вернувшийся с Уналашки. Выполняя указания Шелихова он завербовал 44 работных из паёв и 20 — за жалование. Кроме того он сманил на Кадьяк два клана(70 семей) лисьевских алеутов.

Эта встреча несказанно обрадовала Якоба. По рассказам Шелехова он знал Деларова как дельного и опытного человека, которому можно доверит управление компанейскими поселениями. По необходимости взвалив на себя должность управляющего, Якоб хотел побыстрее от неё отделаться. Его мечты об открытиях и исследованиях отодвинулись на задний план хозяйственными заботами. Он, правда, уточнил карту побережья от Чугачского залива до залива Якутат, но эти воды уже не раз посещались европейскими моряками.

С удовольствием передав свои полномочия и перевалив заботы на Деларова, Якоб загрузил "Св. Павла" мехами добычи 1786-87 гг. и ушёл в Макао. В Охотск решил не заходить — до Кадьяка дошло уже известие о том что Кяхтинский торг закрылся, а необходимые товары дешевле было купить в Кантоне.

Рождество экипаж "Св. Павла" отмечал уже в Макао. Торговля не отняла у Якоба много времени. Суда, шедшие в Европу были загружены под завязку и попутный фрахт не брали. Потому, продав меха оптом за 129 000 пиастров, Якоб вложил 100 000 в местную голландскую факторию, а вексель отправил почтой в СПб. На остальные деньги он закупил товары необходимые для компании, делая упор на рис, сахар и сухофрукты. Якоб заметил как вождь Игайю поглащал сладкую рисовую кашу, резонно предвидел, что эти товары найдут сбыт. Кроме того были закуплены чай и ткани для продажи в Охотске, Учитывая закрытие Кяхты, цены на эти товары должны были взлететь.

В конце февраля 1788 г. "Св. Павел" с полным грузом вышел на Кадьяк. На Сандвичевы острова он решил не заходить. За последний год Якоб успел с помощью своих матросов немного изучить язык сандвичан и узнал от них о политической ситуации на архипелаге. Он понял, что на главном острове вот уже 5 лет идет междоусобная война, а остальные острова наблюдают за этим и готовятся к дележу. Поэтому единственный товар, которой найдет сбыт, будет оружие, но Якоб имел на острова далеко идущие планы и не хотел вмешиваться в внутренние склоки. 4-го апреля 1788 г. он вернулся в Трёхсвятительскую гавань.

Шелихов не ошибся в своей характеристике Деларова: не слишком инициативный, он был отличным исполнителем. "В поселениях порядок, люди здоровы, суда полностью оснащены, охотники могут быть собраны в любой момент. За зиму оба раба, купленные в заливе Якутат, были тщательно опрошены, а знали они не мало. Читая опросные листы, я начал понимать обычаи индейцев, взаимоотношения между племенами, их политические и торговые связи, кто может стать союзником, а кто неизбежным врагом... Эяки, живущие на побережье между заливом Якутат и Медной рекой, племя воинственное но немногочисленное. С востока от них атене, с севера— чугачи, а с юга многочисленные колоши. Южные эяки находятся в вассальной зависимости от колошей и платят им дань. Колоши же являются самыми сильными в регионе торговцами и конкурентов на территории, которую они считают своей, не потерпят... Крепость на Якутате строить необходимо, так как к югу от залива еще на 150 миль тянется такой же скалистый, неудобный берег, как от Якутата до реки Медной и если мы желаем посылать охотников на богатые зверем южные острова, надёжное прибежище в пути необходимо, а другого места, кроме как в заливе Якутат, на протяжении 300 миль нет".

Сразу же началась подготовка к весеннему походу. В него были назначены "Св. Павел" и "Три Святителя" (Якоб хотел держать штурмана Измайлова под присмотром). Товары, закупленные в Макао, закладывались в магазины, а предназначенные на продажу — прямо в трюм "Симеона и Анны". Мореход Григорий Коновалов должен был отвести судно в Камчатку, там передать часть груза компанейскому приказчику Фёдору Выходцеву для обмена на меха, нанять сколько можно людей и идти в Охотск. Там передать оставшийся груз приказчику Емельяну Ларионову и в новь собирать людей. Затем с грузом мехов и новыми работными возвращаться на Кадьяк.

12-го мая "Св. Симеон и Анна" ушел на запад, 14-го "Св. Павел" и "Три Святителя" на восток. У мыса Восточного их встретило 600 байдарок. В этом году шли быстрее: в три дневных перехода до Симеоновской крепости, передохнули (200 байдарок осталось там для охоты), один день до Медной и оттуда в один длинный переход без отдыха до Якутата. Индецы встретили русских, а особенно алеутов неприветливо. От своих северных родичей эяки и колоши уже знали как эта орда охотится на морского зверя и не хотели пускать их в свои угодья. Но у Якоба было готово предложение, от которого невозможно было отказаться: "За каждого добытого нами бобра индейцы получат товарами цену; равную половине ровдуги, за кошлока -14, а за медведка — 1/8 ровдуги". Вожди умели быстро соображать (иначе они не были бы вождями) и тут же поняли, что эти товары прежде всего поступят к ним, и не смогли устоять перед соблазном. Сразу после подписания соглашения устроили грандиозный патлач.

Были пригашены все сколь ни будь значительные люди округи. Учитывая любовь индейцев к сладкому главным блюдом была рисовая каша, щедро сдобренная сахаром и сухофруктами. А главным напитком — очень сильно разбавленная водка с ягодным соком и сахаром. Непривычным к спиртному индейцам хватило для веселья, но не для кровавой резни с хозяевами и между собой.

На третий день празднестве гости были щедро наделены подарками: одеялами, бисером, табаком и даже запрещёнными к продаже стальными ножами и топорами. Все остались довольны и разъехались по своим селениям уверенные, что вождь Якоб достойный человек.

Сразу же после патлача, оставив Деларова строить крепость, руководить промыслом и торговать с индейцами, Якоб прихватив с собой Тертия, пошёл на юго-запад. К вечеру второго дня по борту обнаружился узкий проход, по всем приметам подходящий под описание Французского порта. Дождавшись утра Якоб завёл своё судно в залив, памятный трагическим происшествием.

Из письма в Амстердам: "Самое опасное: прилив бьёт на подводные камни, делая там как бы порог; подводных камней тогда не видать, что при штормовой погоде делает вход в него ещё страшнее. Мне посчастливилось входить в тихую погоду, буксиром. Поверьте мне, что вода в море была выше сажени на полторы, нежели в заливе, и мы катились как бы под гору, с быстротой неимоверной и опасностью невыразимой...".

Из письма Шелихову: "Бухта велика, но мест, годных для населения (так в оригинале) нет: везде каменья и песок, строевого леса так же в близости не видно Со слов колошей рыбы в бухте мало, кроме палтусов, коих только весной и летом. бывает довольно. В зимнее время по мысам лежат сивучи, нерп же мало. Здешнему тойону по имени Таик-нух-Тахтуях поведал о могуществе России. Тот велел своим подчинённым подать из байдары большого бобра и 6 бобровых ковров, и взяв оные сам вручил в знак своего усердия к Императорскому высочайшему Двору и требовал, чтобы переслано было туда непременно".

Прежде чем продолжить плавание Якоб отправился на маленький островок в центре залива и постоял молча у большого камня. Приятель Якоба по Макао, инженер Монерон, обтесал этот камень и выбил на нём слова:

Здесь, в этой бухте, погиб двадцать один моряк.

Путник, кто бы ты ни был,

Оплачь вместе с нами их участь.

Выйти из залива было так же трудно, как и зайти в него. Миновав негостеприимные берега они быстро добрался до архипелага разномастных островов и углубился в этот лабиринт. Якоб не старался сделать подробную опись берегов и не искал целенаправленно бобровые гнезда. Прежде всего он разыскивал места для будущих крепостей, удобные бухты в ключевых точках побережья. Эти базы могли стать в будущем основой могущества его компании. Якоб знал историю Английской и Голландской Ост-Индских компаний и хорошо понимал, что долговечны лишь те территориальные приобретения, где у конкурентов нет надежных баз.

"Всё лето провели блуждая между островами, островками и скалами; проходя заливами, которые оборачивались проливами и заходя в проливы кончавшиеся тупиком. Большую часть светлого времени суток мы с Тертий проводим в байдарках, а по ночам наносим свежие кроки на листы бумаги, ещё не ставшие картами. Не смотря на такую работу к осени успели снять лишь половину этих островов, но и то что разведали очень обнадеживает".

В Якутатский залив вернулись к началу октября. Павловская крепость была достроена, добыто более 2 000 бобров, куплено ещё 500 не считая земляного зверя. Деларов сиял, рассчитывая компанейские (и свои) прибыли. По приходе в Трехсвятительскую гавань, причин для радости у него прибавилось. Бочаров привел "Св. Михаила" с 40 000 котиковых шкур на борту. По его рассказам, Прибылов нисколько не преувеличил богатства лежбища. За лето он успел снять карту острова св.Георгия и нашёл второй. Якоб с удовольствием дал архипелагу название в честь первооткрывателя и одновременно очень символично — Прибыловы. А отдельные острова в честь судов "Св. Георгия" и "Св. Михаила". Успел Бочаров также провести разведку матерого берега и, на широте, указанной в записках экспедиции капитана Кука, обнаружил не одну, а две могучие реки. Даже землетрясение, случившееся 11 июля, не принесло больших убытков, раскатался недостроеный магазин, да потом сильной волной снесло пустые сараи в гавани и два баркаса. "Св. Симеон Богоприимец и Анна Пророчица" так же вернулся благополучно и привез 56 работных и мехов на 62 000 рублей. Якоб не ошибся, китайские товары стояли высоко а меха низко. Не теряя времени, Якоб за неделю подготовил "Св. Павла" к ставшему привычным зимнему рейсу. Снова Макао — только вексель отправленный в Ст-Петербург потяжелел — 180 000 пиастров. С этой же почтой отправил Тертий в Академию Наук свою первую книгу "Описание натуры южного побережья полуострова Алхаска"*(4), сам же ученый остался в Якутате с намерением написать следующую книгу. "И Кук и Лаперуз в сих местах не ходили. Да и южнее были мельком. Потому матерьяла тут для научной работы не на одну книгу".

Затем с грузом на Сандвичевы о-ва. Якобу посчастливилось найти там более-менее спокойное место. "Каммалеи (Камакахелеи) — правительница островов Каи (Кауаи), будучи слабейшей, отказалась от борьбы за власть и ищет союзников на стороне... Она обязалась построить солеварни", запасы привезенные на "Моргенштерне" подходили к концу, а покупать в Макао, очень дорого.

В 1789 г. — снова промышленный поход на юг, и продолжение съемки Екатерининского архипелага. Но вернуться на север Якобу пришлось пораньше. Причиной стало письмо Штейнгеля с мольбой о помощи. Бедняге в очередной раз не повезло на службе. Честный и обязательный немец не мог смириться с казнокрадством и "тиранством" камчатских царьков— чиновников. Разумеется доносы на него сыпались градом. В 1787 году на Камчатку для осмотра своих владений прибыл начальник Охотско-Камчатского края полковник Козлов-Угренин.