Приказано - спасти...

В полоску триплекса, забрызганную каплями смолы, Семен видел надвигающийся берег и вовремя выжал педаль фрикциона. "Комсомолец" на секунду повис передними катками в воздухе и клюнул носом вниз. Прицеп напирал сзади, толкаясь водилом в сцепку тягача, и Чекунову пришлось удерживать тормозами неуклюжий состав. Нельзя было допустить, чтобы тягач с разгона влетел в воду, слишком велика была опасность заливания двигателя. Еще несколько метров и катки тягача погружаются в реку.

Зеленоватый поток воды принял в себя такой же зеленый корпус машины, забурлил грязной пеной вокруг колес прицепа, взвился струей светлого пара при соприкосновении с раскаленным корпусом глушителя.

Внутри рубки тягача журчание текущей воды было не слышно из-за работающего на повышенных оборотах двигателя. Однако Семен сразу почувствовал зябкое касание по ногам. Тонкие струйки вливались через многочисленные отверстия под проводку и тяги управления, заполняя кабину. Вот уже уровень воды достиг колен водителя и пополз выше. Но водителю было не до того. Сильное течение давило на левый борт тягача, пытаясь сдвинуть железную коробку. Приходилось постоянно парировать разворот, подтормаживая соответствующую гусеницу. И хотя двигатель трясся и рычал за спиной Чекунова, скорость была очень маленькой.

Гусеницы скрежетали и пробуксовывали по попадающимся на дне булыжникам, но машина двигалась вперед. И вдруг очередной камень лязгнул по каткам, на мгновение, застопорив правую гусеницу. "Комсомолец" накренился и ухнул в воду по самую крышу. Ушел куда-то вдаль натужный гул двигателя. В триплексах заплескалась светло-зеленая муть. Вода побежала быстрой капелью из-под крышек верхних люков.

— "П...ц" — мелькнуло в сознании Семена, тем не менее продолжающего вдавливать педаль газа в пол. Характерная дрожь рычагов сообщила ему, что двигатель еще не заглох, что уже было чудом, а продолжает толкать машину во всю мочь всех своих четырех цилиндров. Но вот что делать с обзорностью? Через несколько секунд необходимо выполнить поворот направо, чтобы пройти по отмели вдоль берега. Повернешь раньше — утопишь машину, повернешь позже — тот же результат.

Темная, в полумраке кабины, вода поднималась все выше, вытесняя так необходимый водителю воздух.

— "Если сейчас закоротит проводку в приборном щитке — я здесь так и останусь" — отрешенно подумал Семен. "Люк самому не открыть. Неужели утону?". Холод поднимающейся воды заставил его вспомнить, как когда-то, так давно что и не сразу вспомнишь, отец учил маленького Семку плавать. "Гляди, Семка — руками надо грести сильнее... И раз, и два. И раз, и два...". В такт этим словам напрягались на рычагах кисти рук водителя, как если бы Чекунов действительно мощными гребками мог заставить плыть тяжелую машину.

И когда в сознании, в очередной раз, прозвучало протяжное "Ии раз...", Семен потянул на себя правый рычаг. Тягач провернулся вокруг заторможенной гусеницы и двинулся в новом направлении, потянув за собой прицеп. Все так же плескалась вода в рубке, и зеленовато светились смотровые щели, но теперь "Комсомолец двигался по течению. Река подталкивала тягач в железную корму, подпихивала и раскачивала ящик прицепа.

— " Вроде глубже не ныряем. Неужели угадал? Однако и на поверхность не вылезаем" — пронеслось в мыслях Семена. "Следующий поворот — влево, против течения. Но как рассчитать момент... ираз, идва, ираз, идва..." Чихнул, сбившись с ритма мотор, снова набрал обороты... "Ну же! Держись железяка, спасай человека..." И спокойный голос в сознании водителя: "Хватит сынок. Пойдем, нас дома ждут..."

Теперь затягивается левый фрикцион. Могучая сила течения упирается в борт машины и кажется что сейчас "Комсомолец" накренится, встав на одну гусеницу, а может и опрокинется, вывалив беспомощный груз из прицепа. Семен отклоняется на сиденье влево, инстинктивно пытаясь парировать крен машины. Вода, плеснувшаяся внутри рубки, уже дошла до живота и...

Это кажется, Семену или в триплексах действительно посветлело? Зеленая вода за толстым стеклом становится все прозрачнее и вот уже лучик света пробивается через стекающие по броне потоки воды. Ничего не видит водитель, но ощущает, как задирается вверх нос тягача и натужный рев двигателя заставляет резонировать тонкие листы брони. При помощи какого-то седьмого чувства водитель ставит машину под нужным углом к берегу и, вцепляясь чисто вымытыми траками в плотный дерн склона, "Комсомолец" карабкается вверх, волоча за собой прицеп. Потоки воды вырываются из внутренностей тягача и стекают по склону, торопясь снова влиться в могучее движение реки...

Резким ударом Семен открывает лобовой лючок: без обзорности дальше двигаться нельзя. Через прямоугольное отверстие в броне врывается такой безумно вкусный воздух. Вода, журча, покидает отсек управления тягача, обнажая грязно-белую окраску внутренних стенок рубки. Лязгнув, открывается и боковой смотровой люк: те ориентиры, которые Семен наметил для себя в разведывательной вылазке, оказываются слабо различимыми. В узком поле зрения попеременно мелькают небо и земля, кусты и деревья сливаются в одну темную массу. И нужно разглядеть ту прогалинку в лесной стене, от которой начинается узкая дорожка через болото. Потому что останавливаться на открытом месте опасно. Нужно загнать тягач с прицепом поглубже в лес, который надежно скроет машину и людей от чужих глаз.

Выбрасывая гусеницами комья грязи и лязгая сцепкой, машина, наконец, ныряет в туннель, образованный нависающими кустами. Проведя тягач еще пару сотен метров, Семен остановил "Комсомольца" и заглушил двигатель. Наступила тишина.

Требовалось срочно снять трубу воздуховода и установить на место вентилятор, так как температура воды в системе охлаждения начала угрожающе расти. В рубке тягача, как в бане, воздух стал горячим и душным — вода, попавшая внутрь машины во время форсирования реки, теперь испарялась с поверхности двигателя и коробки передач. Но сначала требовалось дождаться Андрея, который должен был помочь открыть верхний люк.

Порядок действий был оговорен заранее, и Семен почти сразу услышал шлепающие шаги снаружи. Что-то лязгнуло по броне, машина качнулась на подвеске:

— Семка, давай, дергай стопор, я люк прижал.

Двумя руками Чекунов отжал рычаг запора. Люк откинулся, и сверху заглянуло озабоченное лицо Андрея:

— Семен, ты как? Все нормально? А то мы за тебя перетрусили сильно. Смотрим, тягач — раз, и скрылся под водой. Только труба торчит, да пузыри из выхлопной трубы бурлят...

А на Семена вдруг накатила такая безмерная усталость, что хотелось просто сидеть и смотреть в этот квадрат серого неба над головой, дышать этим холодным воздухом и ощущать на лице капли дождя. И пошел бы на хрен весь мир, сырая одежда, мокрые ботинки и лужа воды под ним, на коже сиденья....

Однако, также Чекунов знал, что если позволить себе расслабиться, то дальше заставить тело работать будет еще сложнее. А сделать нужно было многое. Ведь с пересечением реки был выполнен только первый этап плана. Теперь нужно было преодолеть шоссе Ядрица — Преображенское, не попавшись на глаза немецким патрулям.

Семен уцепился руками за закраину проема люка и попытался привстать:

— Андрюха, помоги вылезти, что-то я никак сам не могу.

Сильные руки друга выдернули Чекунова наверх, как морковку из грядки. Семен сполз по броне и утвердился на дороге. Землю ощутимо качало и пришлось упереться рукой в скос рубки.

— Андрей, не обращай на меня внимания, сейчас я оклемаюсь. Нужно быстрее снять трубу и поставить вентилятор. Инструмент взял?

Шилин молча достал из кармана шаровар пассатижи и пару гаечных ключей.

— Давай Андрюха, начинай. Я сейчас.

Семен оторвался от борта машины и двинулся к прицепу, предварительно обойдя установленный на дороге ДТ и прислоненный к нему вентилятор.

Конечно, можно было просто спросить Андрея, но сейчас Чекунову настоятельно требовалось своими глазами увидеть, что с ранеными все в порядке.

Брезентовый полог был поднят вверх, и Семен просто окликнул военфельдшера:

— Борис Алексеевич, как у вас дела?

Голос из глубины прицепа ответил:

— Все хорошо, Семен. Вот, правда, вещи залило, что на полу лежали. Вода почти до нижнего яруса нар дошла, но это все ерунда. Главное что реку преодолели. И мужики в порядке. Ты сам то как? Не нахлебался водички?

От этих слов Чекунову сразу стало лучше. С ранеными — нормально. Все, река форсирована удачно.

Из фургона высунулась Фира:

— Борис Алексеевич, да он сырой весь. Только шлем сухой и остался. Ты бы переоделся, Семен.

— Некогда мне. Сейчас дальше поедем. Впереди еще шоссе. — Чекунов махнул рукой Фире и хотел, было идти обратно к тягачу, но голос Анастасии Ивановны заставил его остановиться.

— Семен, подожди. Вот, возьми — рука санитарки протянула Чекунову планшет:

— Виктор Иванович еще вчера сказал: это для тебя. Там летная карта и компас. А я в суматохе забыла тебе передать.

Семен принял потертую и закопченную кожаную планшетку. О такой удаче он даже не мечтал. Теперь есть возможность планировать дальнейший маршрут, а не идти в слепую. Но сначала — пересечь шоссе.

Взгляд со стороны, Андрей Шилин: "Как всегда, чем больше торопишься, тем медленнее получается. То проволоку никак не перекусишь, то капот двигателя за что-то зацепился. Теперь вот болт никак не хочет заворачиваться. Ну же, сволочь — давай, вставай на место".

Гаечный ключ лязгает по закатанным граням шляпки, руки обжигает горячий металл мотора. В полутьме моторного отсека Андрей пытается совместить отверстия на ступице шкива и шайбе вентилятора. Из-за неудобного положения мышцы сводит, но, наконец, упрямый болт закручен. Теперь опустить капот и можно двигаться. От прицепа подбегает Чекунов с надетым через плечо планшетом:

— Поставил?

— Все на месте.

— Тогда лезь в машину, на место стрелка и открывай верхний люк. Ставим пулемет в шаровую установку и двигаемся дальше.

— Семка, а может, я машину поведу?

Чекунов пинает ни в чем не повинную трубу воздуховода. Отвечает с непонятным ожесточением:

— Я сам...

— Семен, ты что, сдурел! — не выдерживает Андрей — зачем трубу пинаешь. Я же ее специально аккуратно снимал. В нашем хозяйстве все пригодится. Привяжу ее к переднему борту прицепа, мешать не будет. А вдруг — опять через реку идти? Тогда поставим на место. Где мы в лесу такую штуку найдем?

— Ладно, давай крепи железку. Нужно уходить как можно быстрей. Если немцы начнут подкрепление по шоссе в Преображенское перебрасывать — не выскочим...

Семен обошел вокруг тягача, пока Шилин бренчал железками, увязывая трубу. Нажал ногой на траки перед первым опорным катком, оценивая натяжку гусеницы. Качнул водило прицепа. Влез на рубку и открыл крышку второго люка. Привычные действия позволили успокоиться. Краткий просмотр карты отданной летчиком не прибавил радости Семену. Когда он выходил из окружения в первый раз, удивлялся, что пришлось идти сплошными болотами. Но думал, что командиры специально ведут глухими тропами, подальше от немцев. Однако, судя по карте, сейчас они находились в междуречье двух рек. Одна, подписанная на карте "Ореж", была той, которую они форсировали. Вторая — впадала в нее перед самым Преображенским. Эта река называлась "Сушна". И все пространство карты между синими жилками рек, было испещрено короткими штрихами, обозначающими болота. Семен вспомнил, что и пересекать шоссе возле Клетнино им пришлось из-за того, что уперлись в топь. А ведь теперь он идет не пешком...

Подбежал Андрей:

— Готово.

— Хорошо. Лезь в машину, я подам пулемет.

Шилин быстро пролез в люк, и Семен опустил ему ДТ с уже снятыми сошками. Оглянулся назад и дал отмашку Сивакову, что выглядывал из-под брезента. Вперед ногами, нырнул на свое место сам. Плюхнулся на водительское сиденье, по дороге захлопнув за собой крышку люка. Андрей уже установил пулемет, вытащив заглушку и, теперь странно ерзал по сиденью.

— Андрюха, ты чего?

Тот молча продолжал свое дело.

— Чего ерзаешь, как будто на ежика сел?

Андрей выматерился:

— Чертова сидушка! Набивка вся пропиталась водой. Сижу будто в луже! Уже все штаны сырые, как обоссался.

Семен хмыкнул:

— Мне бы твои проблемы. Ничего, немцев встретим — а у тебя уже все готово.

— Что готово? — не понял Андрей.

— Штаны уже сырые, говорю!

Шилин сначала смотрел на него непонимающим взглядом, затем до него дошло, и он заржал как лошадь:

— Ну ты Семка сказанул. Нет, уж — пусть лучше немцы заранее обсёрутся, так оно вернее будет.

Теперь смеялись оба. Наверное, это неуместное веселье помогло экипажу тягача снять напряжение, которое давило на обоих красноармейцев. Просмеявшись, Семен запустил мотор.

Вести тягач по узкой дороге, почти тропе, оказалось тяжело. Машина то и дело пыталась забуксовать в глубоких колеях. Прицеп тяжелым якорем волочился следом. Открытые смотровые лючки мало помогали, что в увеличении обзорности, что в дополнительной вентиляции. Зато горячий корпус главной передачи грел воздух в замкнутом пространстве рубки, не хуже печки. Семен взмок, ворочая рычагами: "Дурни мы, можно было верхние люки пока не закрывать. Успели бы еще".

Но все когда-то кончается. Кончилась и лесная дорога. Среди деревьев засветились прогалы. Семен остановил машину, ближе подъезжать слишком опасно — могут увидеть с дороги. Переглянулись.

— Как будем действовать? — спросил Андрей, тем самым, признавая за Чекуновым право на принятие решения.

— Действовать будем просто. Из машины мы ничего не увидим и не услышим. Андрей, ты дойдешь до опушки. Аккуратно осмотрись. Увидишь гансов — отходи к машине. Если же на дороге немцев нет — посигналишь руками. Я двинусь к шоссе, остановлюсь, чтобы тебя подхватить.

— Нет, Семен, не надо останавливаться. Притормози немного — я запрыгну в тягач на ходу.

— Хорошо. Только смотри, под гусеницу не попади. И вот еще что: предупреди Сивакова, чтобы из прицепа не вылезали.

— Тогда так и сделаем.

Шилин вылез наружу, только мелькнули в проеме люка грязные ботинки.

В открытый лючок Семен видел, как Андрей пробежал до последних деревьев и нырнул в кусты. Двигатель глушить водитель не стал, опасаясь, что в нужный момент подведет стартер, и он продолжал рокотать на малых оборотах. Окинув взглядом скудную приборную панель, Семен поморщился, увидев сколько топлива израсходовал тягач на движение через лес. Но с этим следовало смириться, ибо гусеничная техника отсутствием аппетита не страдает никогда.

Через несколько минут, которые показались Чекунову очень долгими, фигура Шилина снова показалась на дороге. Встав посреди колеи, он призывно замахал руками.

Санитарка Анастасия Ивановна Данилова:

Внутри фургона было темно и душно. Дыхание шестнадцати человек делало воздух внутри замкнутого пространства невыносимо спертым. Сиваков несколько раз пытался поднять задний полог, но он снова падал вниз. Чтобы его закрепить, нужно было останавливаться и выходить наружу. Но рычащий впереди прицепа тягач и не думал останавливаться. Слабо закрепленный брезент хлопал по каркасу, скрипящему и раскачивающемуся на ухабах. На полу поблескивали лужицы, оставшиеся после форсирования реки. Бледная Фира уткнулась лицом в брезент, в том месте, где в стенке образовалась дыра. Видно девушку здорово укачивало. Сиваков сидел возле переднего борта, где было прорезано отверстие для наблюдения, в обнимку с самозарядной винтовкой. И оттуда, кроме неяркого света, ощутимо доносился запах выхлопных газов тягача. Раненые, как могли, удерживались на своих нарах. Иным явно было худо, но все терпели молча. Только изредка у кого-нибудь вырывался стон, перемежаемый матерными словами.