Жизнь в Советском Союзе была...

Иногда лепили снежных баб. Но долго они не стояли. Всегда находился персонаж, который их не строил, но всегда готов был разбить.

II

Были у нас и азартные игры. В карты играли чаще всего в "мавра" или в "пьяницу", но не на деньги, а на исполнение желаний. Могли и в "подкидного", чтобы выяснить, кто в компании дурак. На деньги, если они заводились, играли обычно в "чику" с "орлом и составом!" Но это была игра для тех, кто постарше. Для малышей азартной игрой была "пуговки". В этой игре надо было сначала метать свою пуговицу в специально выкопанную лунку, а затем чужие пуговки, не долетевшие до ямки, щелчками загонять туда же, при условии, что твоя очередь щелкать. А вот с этим была беда, очередь поиграть часто до мелкоты не доходила. Выигрывали в подобных играх обычно старшие ребятишки, как более ловкие, а младшие в основном исполняли роли статистов.

Как-то проиграв с дюжину позаимствованных у матери пуговок, я с тех пор навсегда зарекся играть в азартные игры на интерес. Я не только не играл больше в "пуговки" и чуть позже в "чику", но и в сумасшедшие 90-е годы не погорел ни на одной из популярных тогда пирамид.

Случалось видеть мне и экзотическую пасхальную азартную игру. В нее однажды играли мой брат Володя и его ровесники Джон, Сашка и Мишка Наумовы, Юрка Стратечук и еще кто-то. Нам эта игра была незнакома, и было ясно, что традиции и правила ее берутся с тех времен, когда еще все мостопоездцы жили на "19 км". Судя по тому, что я увидел, заключалась она в том, что катали с горки пасхальные яйца. Горка была сделана из доски, положенной на три кирпича. Те раскрашенные яйца, которые при этом удавалось задеть, считались выигранными, и катающий забирал их себе. В общем, это была не столько азартная, сколько развлекательная игра: во-первых, траектории скатывающихся яиц были весьма непредсказуемы, центр тяжести у них ведь нарушен, а во-вторых, выигранные яйца все равно съедались сообща после игры. Голодные времена давно прошли, и таким способом пропитания для себя уже никто не искал.

Девочки нашего двора играли с куклами, прыгали через скакалку и по нарисованным на асфальте "классикам" делали секреты с разноцветными стеклышками и красивыми цветочками, а также могли поиграть с нами в прятки и "штандер".

Однажды они устроили у нас во дворе целое театральное представление. Повесили между двумя деревьями занавес из одеял. С одной стороны посадили зрителей: взрослых и детей нашего двора, с другой была сцена, где и выступали доморощенные артисты. Вернее, актрисы, поскольку все роли исполняли исключительно девчонки. Я не скажу, сколько длился спектакль, кто был постановщиком и сколько было задействовано актеров, но запомнил, что нам показали историю про Золушку, и главную роль исполняла Белова Света. В детстве она была красивой девочкой.

Вот так мы тогда играли.

III

"Какой же русский не любит быстрой езды!" Какой же ребенок не любит кататься! Однако со средствами передвижения тогда была напряжёнка. Даже с общественным транспортом, ведь в те далекие годы ни автобусы, ни троллейбусы с трамваями в нашу глухомань не заезжали. Личного транспорта тоже было немного. Первыми в нашем дворе появились мотоцикл и мотороллер. Мотоцикл "Урал" принадлежал какому-то милиционеру, жившему в 28-м доме и, скорее всего, он был служебным. После того, как этот служитель правопорядка развелся с женой и исчез из нашего двора, вместе с ним испарился и мотоцикл. Зато железный гараж остался. Естественно, что на милицейском мотоцикле нас никто никогда не катал. Мало того, дяденька— милиционер был настолько суров, что когда он выкатывал свой "Урал" из гаража, то мальчишки его не обступали и даже близко к нему не приближались.

Потом появился мотороллер "Тула" у Юрки Стратечука. Ради этого двухколесного друга Стратечуки тоже приобрели железный гараж и поставили его неподалеку от бывшего милицейского с другой стороны сараев 23-го дома по Колхозной. Юрка часто возился с мотороллером и не возражал, когда детвора за ним наблюдала, но катался исключительно сам или мог прокатить кого-то из своих друзей-сверстников. Зато когда Юрия не было видно во дворе, мы использовали его гараж для спортивных целей, прыгая с металлической крыши гаража на крышу сараев и обратно.

Вскоре появились и машины. У отца Сереги Белозерцева был "Москвич-407", но он предназначался исключительно для семейных поездок. Даже самого Серегу на нем катали не часто, не говоря уж о том, что бы он мог кого-то из своих дворовых друзей пригласить. Кстати, именно Белозерцев— старший занял гараж, освободившийся после отъезда милиционера.

Затем появился мотоцикл "Иж-Юпитер" с коляской у Резниковых. Дядя Вова был человеком добрым и мог покатать по двору и в его окрестностях мальчишек с нашего двора. Иногда нас садилось в коляску и на коляску человек по пять за раз. Естественно, что на улицы Челябинска с таким грузом хозяин выезжать не рисковал.

С поездками на автомашине мне повезло, когда дядя Витя Сухомлинов приобрел 401-й "Москвич". Моя мать и тетя Шура Сухомлинова были очень дружны и нас часто приглашали в поездки в окрестные леса по грибы и ягоды. А чуть позже Вовка Сухомлинов научился водить отцовскую машину, и он нередко катал нас от дома до гаража на улице Бехтерева. Когда дядя Витя сменил 401-й "Москвич" на 412-й, то расширился и ареал наших поездок. Порой мы ездили на вылазки за 100 и 200 километров от Челябинска.

Иногда был и на нашей улице праздник. Причем, довольно экзотический. Я уже говорил, что первоначально мать работала в столовой Электоровозо-ремонтного завода, а там имелся свой транспорт, гужевой. Водителем кобылы был на нем дядя Сережа. По каким-то делам он несколько раз заезжал к нам домой, видимо, что-то завозил по заказу матери.

Такой шанс упускать было нельзя, сразу набегали пацаны со всего двора, разглядывая коняжку и тележку. Я или Лешка спрашивали у матери, она договаривалась с коноводом, и дядя Сережа всегда соглашался, после чего мы всей оравой зазабирались на повозку.

Поездка на настоящей телеге — это вам не езда в автомобиле. Для городских мальчишек — это приключение. Обычно дядя Сережа выезжал со двора и по теперешнему проспекту Победы рысцой довозил нас до улицы Аэродромной. Можно было бы, наверное, проехать и дальше, но возвращаться-то нам надо было пешком, поэтому мы кричали ему "Спасибо!", соскакивали с телеги и радостно бежали в свой двор.

В 1971 году мимо нашего двора пустили трамваи. Казалось, катайся, сколько хочешь, но проезд-то надо было оплачивать! Пусть он и стоил три копейки, но интересно-то было кататься именно на халяву.

Я не знаю, было ли реально такое постановление или это была только красивая легенда, но в нашей мальчишечьей среде существовало мнение, что раз в году, а именно 19 мая — в День пионерии, всем пионерам можно ездить на общественном городском транспорте бесплатно. Будучи малышом, я видел, как пацаны с нашего двора в этот день повязывали на шею алые галстуки, хотя в школе их никогда и не носили, и отправлялись кататься по городу. Я им завидовал и мечтал, что тоже когда-нибудь стану пионером и тоже поеду на трамвае из одного конца города в другой.

Однако, когда я дорос до нужного возраста, этим правом почему-то ни разу не воспользовался, все время от поездок по городу отвлекали какие-то более важные дела...

Глава 2

Экспедиции и проказы

I

Первые путешествия каждый из нас совершает под зорким родительским оком. Мы с братом тоже не были исключением. Обычно родители водили нас в городской бор, который вскоре назвали парком имени Ю. Гагарина. Там устраивали пикники и там же посещали аттракционы. Детская железная дорога уже была, и, точно помню, меня на ней катали. Было и колесо обозрения. В первое время мы с него даже собственный дом видели.

Как только кабина поднималась выше сосен, за рекой среди зеленого массива Колхозного поселка сразу бросалось в глаза желтое здание нашей школы N9. Школа высоко возвышалось над окружающими домами. От нее чуть правее виднелись кочегарка с длинной трубой и наши двухэтажные дома. Сейчас наш маленький дом, к сожалению, не виден, его загораживают выросшие многоэтажки.

Городской парк был довольно людным местом. Его охотно посещали горожане. У карьеров сидели рыбаки, значит, там что-то плавало и это что-то можно было поймать.

Кстати, о карьерах. Родители рассказывали, что однажды я в один из них упал и промок до нитки. Сам я этого купания не помню, слишком был мал, но если судить по тому, что я пишу эти строки, все обошлось, я не утонул.

Обычный маршрут прогулки был такой: спускались до трамвая к Теплотехническому институту, оттуда на трамвае N2 доезжали до конечной остановки у Центрального стадиона. Там, через главный вход в парк по центральной аллее шли к аттракционам. Накатавшись на каруселях, отведав мороженного и сладкой ваты, отправлялись на вокзал детской железной дороги и, купив там билеты, в вагончиках ехали до станции "Водная". Оттуда было рукой подать до плотины возле мелькомбината и пруда Коммунар.

В те давние времена Шершневской плотины не было, ее еще только строили, не было и Шершневского водохранилища, поэтому главным местом купания Челябинска считался пруд возле мелькомбината, который официально назывался Коммунар, а народ чаще пользовался названием Водная станция или просто Водная. Так и говорили: "Мы вчера на Водной отдыхали." И все понимали где. Для тех времен пляж считался цивилизованным, там действовал пункт проката лодок, имелось и кафе с павильоном "Соки— Воды".

Кроме того, в парке имени Гагарина было еще одно притягательное место для мальчишек: выставка бронетехники. Там стояло с десяток каких-то танков и бронемашин, по которым охотно лазили пацаны.

II

В первую самостоятельную экспедицию, как сейчас помню, мы отправились втроем: я, братец Лешка и Женька Сухомлинов. Нам тогда уже исполнилось лет по пять-шесть и путешествие, которое мы задумали, должно было стать кругосветным. Мы решили обойти вокруг всего Автомобильного училища и осмотреть его со всех четырех сторон света.

Для начала поднялись к ограде училища прямо напротив наших домов. Ну ограда — это все же сильно сказано. С западной стороны долгие годы, где-то до начала семидесятых, единственной преградой, защищавшей военных в училище от нашествия гражданских лиц, был хилый заборчик из колючей проволоки. Сквозь него хорошо просматривались и склады воинского имущества, и цистерны с ГСМ, расположенные по соседству, и, главное, охранявший всё это часовой с автоматом Калашникова за спиной.

Вот с этим часовым мы и поболтали минут пять. Ему, видимо, до того было скучно на этом посту, что он охотно нарушил устав караульной службы и вступил с нами в разговор. От него я тогда впервые узнал, что офицеры в армии служат по 25 лет. Когда тебе только шесть лет, то срок в четверть века кажется вечностью. Попрощавшись с ним, мы пошли на юг. Дошли до западной проходной училища. Там тоже на посту стояли часовые, но у них не было автоматов, а только штык-ножи на поясе.

С южной стороны училища не было ничего интересного — только сплошной деревянный забор, выкрашенный в зеленый цвет и какие-то закрытые ворота. Улица Полковая тогда была застроена частными домами, по ней и пешком мало кто ходил, да и машины практически не ездили.

Восточная сторона ЧВАКУ была самой цивилизованной и фасадной. На улице Володарского уже уложен был асфальт, и по ней ездили не только машины, но даже и автобусы, а дома напротив училища были пятиэтажными. Миновав главное КПП, мы прошли еще несколько сот метров и вышли к знакомым местам: к мостопоездскому дому на улице Солнечной и к таинственному объекту, находившемуся рядом с этим домом и выглядевшим как большой поросший травой бугор.

Пацаны из этого дома, ходившие с нами в садик, давно выдали нам страшную государственную тайну, что под этим бугром находится подземное водохранилище. Поэтому мы не стали переходить на их сторону улицы, чтобы внимательно рассмотреть таинственный объект. Мы повернули в сторону дома, нам оставалось пройти лишь вдоль северной границы училища.

Я дошел до дома нормально, а вот Женьке с Лешкой маленько не повезло. Понесла их нелегкая поглазеть на голубятни и сарайки "шанхайцев", что тогда еще располагались на проспекте Победы. Мне было не любопытно, и я пошел строго вдоль забора Автомобильного училища, а они решили пройтись между будок. Там— то и встретили они кого-то недоброго. Убить не убили, но по подзатыльнику или по пендалю по мягкому месту, похоже, они получили, поскольку вышли оттуда весьма недовольные. Хорошо, что маленькие были и денег с собой не носили, а то бы и деньги отобрали.

Помнится путешествие и в другое злачное место — в Кирсараи. Пошли мы туда под командованием Вовки Сухомлинова, старшего брата Женьки. Володя тогда рыбок разводил в аквариуме, и для этой живности ему нужен был корм, а кормом отлично служил мотыль, который в изобилии был в кирсарайских водоемах. Это сейчас микрорайон, ограниченный проспектом Победы, улицами Каслинской и Кожзаводской, а также рекой Миасс, имеет цивилизованный вид, а раньше это было весьма криминогенное место, застроенное бараками, самостройными халупами и даже землянками. Когда-то там с дореволюционных времен производился кирпич, а потом ямы, откуда брали глину, заполнились водой и со временем превратились в озерца и болота. Сам я в нежно-детском возрасте туда ни за что бы не пошел, но с Вовкой, которому тогда было лет тринадцать-четырнадцать нам было совсем не страшно.

Мы прошли по проспекту Победы мимо магазина "Рассвет", мимо гастронома на Кыштымской и в районе трамвайной остановки "Библиотека им. Пушкина" углубились в Кирсараи. Там я увидел приземистые домишки барачного вида и огромную лужу посередине. Вовка деловито и молча наловил сачком козявок для своих рыбёшек, и мы тут же ушли. Нас никто не тронул, то ли великовозрастные хулиганы отсутствовали на районе, а мелкие не решились связываться с Володей, то ли помогло то, что пришли мы в самый разгар выходного дня, когда даже там особо не шалили.

Все эти водоёмы поздней засыпали, а последние частные избенки в Кирсараях снесли в конце семидесятых.

Одна из наших экспедиций была вынужденной и связана с неуместной проказой. В погожий летний день в палисаднике детского сада, что располагался между беседкой младшей группы и школьным садом, компания лиц, как бы сейчас сказали, татарской национальности, устроила импровизированный пикник. Взрослые люди, человек семь, уютно расположились на миниатюрной полянке между кустами смородины и малины, слегка выпивали и немного закусывали. Вели они себя мирно и никого не трогали. Закончив трапезу и допив все, что было, они собрали манатки и неспешно пошли по улице Колхозной в сторону школы. Но тут на сцену выходит группа ребятишек из нашего двора. Нас было много, человек десять-двенадцать в возрасте от шести (Женька Сухомлинов) и до пятнадцати лет — (Виталька Бобков). И уж не помню, с чего мы стали кричать им вслед что-то обидное типа: "Пьяницы!", "В милицию вас надо!". Может быть, даже по их национальности прошлись. Они лениво огрызались, но потом я заметил на земле оставленную ими граненую толстостенную рюмку, а самый высокий, но не самый умный из нас Виталька Бобков эту рюмку запустил им в след, крикнув что-то вроде: "Посуду позабыли, алкаши!".