Сад фонтанов

— Ч-шш! — вздрогнула она. — Всё будет хорошо.

Подбородок её предательски дрогнул. Бледность внезапно выступила, заменив румянец юной красавицы и внешнее спокойствие.

— Вы так думаете? — спросил я, улыбаясь, очень довольный чем-то, и беря её руку в свои ладони. — Вы, наверно, не знаете, какая Вы красивая. Особенно сейчас, — искренне восхитился я.

Она чуть качнула головой, а может, это просто в очередной раз встряхнуло самолёт, не знаю, но, тем не менее, я продолжил:

— Вы напрасно мне говорите неправду. Нельзя лгать перед уходом в мир иной.

Она резко обернулась ко мне. В глазах стояли слёзы. Наши взгляды встретились. Бальзам всевышнего излился на меня. Я встрепенулся, пытаясь из последних сил высвободиться из плена Афродиты. Но было поздно. Очень поздно...

— Мне всего девятнадцать, — срывающимся шёпотом сообщила она. — Я жить хочу! Честно! Я ещё никого не любила! Я любить хочу! По-настоящему.

Серебряная слезинка побежала по её прекрасной ланите. Очень осторожно я коснулся щёчки и снял предательскую капельку.

— А кто Вам сказал, что мы уже умираем? — спросил я. — Между прочим, я ещё хочу успеть жениться на Вас, а Вы тут о смерти...

Самолёт тряхнуло. Все его крепления затрещали, не выдерживая перегрузок. Девушку бросило на меня. Она судорожно вцепилась в подлокотник справа, чтобы удержаться. Музыкальные пальчики её побелели от напряжения. Так получилось, что я невольно приобнял пленительницу мужских сердец за плечи, помогая сохранить подобие приличия. Она же, как бы ища защиты, непроизвольно прижалась ко мне. Корпус летательного аппарата завибрировал, как чересчур натянутая струна. Нос его клюнул раз, потом второй, и машина, всё сильнее увеличивая крен, пошла на снижение. Вероятно, пилоты пытались планировать, так как этот летающий, дюралевый саркофаг не рухнул камнем на землю сразу. И только тут я наконец-то в полной мере ощутил и осознал серьёзность положения. Дрожащая барышня в моих объятиях, полная тишина на протяжении нескольких минут и явное падение вниз. Это было очень схоже с тем ощущением, когда я прыгал на спор с третьего этажа. Только тогда мне точно было известно, что вот-вот будет земля и всё будет хорошо. И всё же встреча со старым, хорошо зацементированным подвалом была совершенно неожиданной.

— О-о! — только и произнесла она, указывая взглядом на кабину пилотов.

— Вы напрасно им верите, — сказал я, прижимая девушку крепче к себе, как будто это могло спасти нас обоих. — Я сегодня уже второй раз погибаю, но всё никак погибнуть не могу. Так что не волнуйтесь, пожалуйста, сейчас что-то произойдёт с двигателями, и они снова заработают. Вот увидите, — возвестил я, совсем в этом не уверенный.

— Воистину, вечные жених и невеста! Если б Вы знали то, что знаю я... — прошептала потрясающая стюардесса, но тут, как по заказу, двигатели взревели, служа подтверждением этому великолепному событию, вновь заработал динамик, призывая стюардессу к пилотам.

Самолёт выровнялся. Красавица с расширенными глазами, даже не пытаясь скрыть своего состояния, как в гипнотическом сне, пошла на вызов лётчиков. Теперь она там задержалась намного дольше, чем в первый раз. Вернувшись в салон, выполнила все свои обязанности и только после этого подошла к моему месту и вновь присела.

Опять загорелось табло ненавистное курильщикам. Самолёт, натужно скрипя и треща всеми своими костями, конечно, если они у него были, стал подниматься выше.

— Вы что? Знаете магию? — очень тихо и удивлённо спросила она, теребя складку на блузке.

— Понятия не имею что это такое, — ответил я.

— Как же Вы узнали, что мы выживем?

— Не говорите глупостей, — снова ответил я, снимая руку со спинки её кресла. — Я точно так же знал, как и Вы.

— Спасибо Вам, — не слушая меня и глядя прямо в глаза, поблагодарила милая девушка. — Я знаю — это Вы ради меня.

— За что? — не понял я.

— Просто так. Спасибо и всё, — отводя взгляд, ещё раз повторила она и поднялась, так как загорелась лампочка вызова: кому-то было плохо и её призывали на помощь.

Сделав требуемое, она прошла мимо в хвост самолёта и прикрыла за собой дверь, отделяющую салон от багажного отделения. Мне почему-то очень захотелось увидеть её, и я поднялся. Уже тогда проявились первые признаки моего поражения, моей влюблённости.

В узком проходе между полок с баулами, сумками, чемоданами стояла и плакала навзрыд юная хозяйка воздушного аппарата. Это была обыкновенная реакция организма на пережитые мгновения. Осторожно, чтобы не испугать девушку, я подошёл и легонько коснулся её плеча. По-видимому, ей было очень-очень плохо, так как она почти без чувств упала мне на руки. Я не ожидал ничего подобного, поэтому, чтобы удержать её, инстинктивно развёл их. Таким образом, сие милое создание оказалось в моих объятиях. Я лишился манёвра, и мне ничего не оставалось, как обнимать её одной рукой, поддерживая, а другой гладить белокурые пряди, пытаясь успокоить. Через минуту моя рубашка была такой мокрой, что впоследствии я удивлялся, сколько же воды в этом маленьком существе. Постепенно она стала успокаиваться.

— У Вас закурить не будет? — вдруг спросила бортпроводница, продолжая всхлипывать.

— Вы ещё и курите?! — удивился я.

— Нет, — покачала она своей прелестной головкой. — Просто все курят, чтобы успокоиться.

— Бред. Я же не курю, — возразил я. — Мне было бы очень неприятно, если б довелось увидеть Вас с сигаретой.

Она улыбнулась и осторожно высвободилась из моих объятий.

— Благодарю Вас от всей души. Я Вас никогда не забуду.

— Чушь! — Возразил я, рассматривая свою влажную рубашку. — Инцидент не стоит того. Как только мы приземлимся, все страхи уйдут, и Вы будете стыдиться своей слабости. Всё в этом мире преходяще. Так что всё в полном порядке.

— Нет. Вы ничего не поняли, — ответила она, глядя на меня своими лучистыми глазами, и хотела было ещё что-то добавить, но тут уже в который раз заверещал динамик: пилоты опять требовали стюардессу.

Быстрым движением прелестница поправила потревоженную мной причёску и ушла. Я же немного постоял и вернулся на своё место, ворча про себя, что опять меня обвиняют в непонимании.

Всё оставшееся время полёта моя стюардесса была занята своими обязанностями и ни разу даже не взглянула в мою сторону. Хотя, если честно признаться, то я не следил за этим. Так что, возможно, она только то и делала, что смотрела, как это я там после всего случившегося поживаю, но вряд ли. Я же сидел, уткнувшись в иллюминатор, и думал совершенно о другом.

Вскоре самолёт пошёл на посадку и, пробежав положенное ему расстояние до своего сектора стоянки, замер. Подали трап. И тут история повторилась, но с точностью до наоборот. Наружный люк не открывался. Наша милая стюардесса крутила какие-то ручки, что-то дёргала, только дверь открываться не желала. Я уже было вознамерился нарушить инструкцию и встать, чтобы ей помочь, но тут подошли пилоты и заменили её. Она же с затаённым ужасом в глазах глядела на злосчастную дверь, инстинктивно прижимая руки к груди.

В иллюминатор было видно, как забегали вокруг какие-то люди, возможно техники, пытаясь открыть люк снаружи, но всё было тщетно. Невдалеке стоял ряд пожарных машин и несколько карет скорой помощи. Наверное, радист, будучи ещё в воздухе, вызвал на всякий случай врачей. Увидеть больше не давал размер окна лайнера.

Пассажиры не растерялись и принялись шутить по этому поводу. Во, народ! Только что были одной ногой в преисподней и на тебе! Хихоньки, хаханьки! Лётчики тихо совещались. Мне было слышно, что они обсуждали, каким образом выгружать нас через запасной люк. Тут я почему-то обратил внимание на то, что весь экипаж был седым. Какие-то смутные подозрения на одно мгновение промелькнули в моём мозгу, однако тут же были заслонены происходящими событиями.

Стюардесса, осторожно оглянувшись, сделала движение подойти ко мне, однако именно в этот момент дверь с громким щелчком отскочила внутрь, впуская через отворившийся зев весёлое заходящее солнышко. Её мимолётный взгляд был так красноречив, что я без слов понял всё, о чём мне хотели сказать уста этой прекрасной девчонки. Обязанности призывали её, и девушка, так и не решившись подойти, стала у дверей, помогая людям найти свой багаж.

Я выбрался наружу. В Бориспольском аэропорту было ощутимо прохладнее. Стоя у края лётного поля, рассматривал здания вспомогательных служб. До моего слуха донеслись сдерживаемые рыдания и тихий успокаивающий голос. Кому-то было плохо. Совсем рядом, заглушая все звуки, прокатился лайнер, обдав меня волной горячего, вонючего воздуха. Где-то орал транзисторный приёмник. Жизнь шла своим чередом.

— Если Вам надо, то это туда, — услышал я и обернулся.

Рядом стояла симпатичная бортпроводница и указывала на строение прямо перед моими глазами, похожее на деревенскую летнюю уборную.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— А то если что, так вон скорые: Некоторым пассажирам стало плохо, — сообщила она.

— Спасибо, милая стюардесса.

— Ну что Вы заладили спасибо, спасибо, как попугай. Больше слов, что ли нет? А давеча кто-то жениться обещал, — счастливо улыбнулась красавица.

— Простите, — извинился я, отвлекаясь от своих горьких мыслей. — Но я не отрекался от сказанного.

— Тогда возьмите, пожалуйста, вот это, — сказала она, увидев, что я наконец-то обратил на неё внимание. — Как символ моего согласия и подарок невесты жениху.

Королева пятого океана счастливо улыбнулась, И ловким движением смахнула со своей чудесной шейки золотую цепочку — на солнце сверкнул огромный бриллиант.

— Вы что?! — изумился я.

— Я Вас очень прошу, — начала она. — Я найду Вас по этому медальону. Ну, пожалуйста!

— Да Вы что?! Это же целое состояние, — отшатнулся я.

— Это такой пустяк, что и говорить о нём нет смысла, — возразила красавица.

— Если это пустяк, то я, как минимум, паровоз!

— На паровоз Вы не похожи, а вот на пустомелю... — грустно усмехнулась она.

— Бог с Вами, пусть пустомеля, но принять такую дорогущую вещь!..

— Вы же обещали... — глаза её наполнились слезами. — Или это опять была Ваша шутка?

— Боже! О чём Вы говорите?! Ну, кто же так шутит?! Только я не говорил, что смогу принять от Вас столь дорогой подарок. Причём ни за что!

— Вы спасли жизнь!..

— О! Господи! Что Вы такое говорите?! Никого я не спасал. Это плод Вашей фантазии.

— Пусть так, но всё же согласитесь с ним, — продолжала настаивать воздушная принцесса.

— Но это невозможно!

— Неужели Вы так и не поняли ещё, что я дарю Вам не самое дорогое! — прошептала прекраснейшая во всей вселенной.

— Милая моя девушка, — тихо произнёс я, — вокруг столько молодых красивых парней, а Вы хотите связать себя какими-то обязательствами со стариком. Ради Бога, не делайте этого. Достаточно будет Вашего поцелуя, честно.

— Только как приложение, — возразила она с нескрываемой мольбой в голосе.

— Да Бог с Вами, — сдался я. — Но если передумаете, то хоть адресок оставите, куда прислать?

— Чуть наклонитесь, пожалуйста, а то я не достану, — попросила девушка, не слушая моей болтовни.

Я послушно опустил свою гриву. Она обвила нежными руками мою шею и вдруг, крепко прижавшись в страстном объятии, одарила горячим, долгим поцелуем прямо в губы. После чего ловко сунула, висящий поверх сорочки, медальон мне за пазуху и, как показалось, нехотя отпустила.

— Это посильнее всяких там обещаний или обязательств. Я буду ждать, когда Вы решитесь привести в действие своё обещание, — тихо произнесла она, поправляя на мне цепочку.

— Что Вы себе нафантазировали... — поражённый происходящим вымолвил я.

— Не надо слов, — попросила она, прикрыв своей ладошкой мне рот. — Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы прожить и понять целую жизнь. И всё это благодаря Вам.

— Милая моя богиня аэрофлота, — отнимая её руку от своего лица, начал я, — я не могу в полной мере оценить Ваш поступок, да и делать этого, в общем-то, не стану, и, тем не менее, прошу Вас подумать ещё раз, прежде чем связывать себя обязательствами. Это мимолётный порыв, который пройдёт со временем. Такую, как Вы, невозможно не полюбить. Я же всю жизнь буду благодарен судьбе за то, что она предоставила мне возможность находиться с таким божественным существом, как Вы, целый час, и не только быть рядом и видеть, но также иметь счастье разговаривать. А Ваш поцелуй останется вечным ожогом в моей душе.

— Сколько ненужных слов, — улыбнулась девушка.

— Благодарю Вас, — с чувством сказал я и, поднеся её руку к своим губам, с благоговением поцеловал.

Стюардесса осторожно высвободила свои пальчики. Приподнявшись на цыпочках и обхватив мою шею, совсем тихо сказала, глядя мне прямо в глаза:

— Я люблю Вас, — и, не дожидаясь моей реакции, снова припала своими коралловыми устами к моим губам.

— Но так не бывает!!! — выдохнул я, задыхаясь от овладевающего блаженства и ощущения близкого счастья, понимая, что, кажется, на самом деле пропадаю, если уже не пропал.

— Бывает, — прошептала она, всё ещё не отпуская своих объятий. — Бывает. Раньше я тоже так думала, а вот теперь поняла, что жизнь прекрасна, особенно когда любишь. Ведь это так здорово — любить! Вы понимаете?! Конечно, понимаете. По глазам вижу, — добавила она и поцеловала меня в третий раз.

Я хотел было в ответ обнять её, но девушка так же неожиданно отпустила меня и, не оборачиваясь, побежала к стоявшему у самолёта служебному автобусу. Не знаю почему, но я тогда же догадался, что она снова плачет, только слёзы эти были совсем другого характера.

— Но я даже не знаю, как Вас зовут! — вскричал я.

— Стюардесса! — ответила она, не оборачиваясь.

— Я буду ждать тебя всю жизнь, моя стюардесса! — прокричал я ей вслед.

Через полчаса мне стала понятна отчасти причина такого необычного прощания. Нас отправили другим рейсом и с другим экипажем. На мой вопрос новая стюардесса ответила, что наш первый экипаж сняли с полётов и отправят домой поездом.

— А на каком основании? — поинтересовался я.

— Психологический срыв. Им теперь необходимо пройти курс реабилитации, — был ответ.

— А почему не с нами, точнее, не нашим же рейсом? Ведь так было бы быстрее?! — не врубился я.

— Нет мест, — удивилась моей непонятливости работница воздушных перевозок.

Я невольно оглянулся на ряды пустующих кресел.

— Но-о... — начал было я.

— Да что Вы так волнуетесь?! Они сами отказались наотрез лететь.

Ответ был исчерпывающим, но всё равно меня гложила какая-то недосказанность.

К месту своего назначения мы прибыли поздно ночью и без всяких приключений. Выходя из самолёта, я вдруг ощутил на своей груди приятное тепло кулона. Мельком глянул на часы. Было начало первого ночи.

Спустившись по трапу на остывший бетон взлётной полосы, не стал дожидаться трамвайчика и пошёл напрямик через всё поле к воротам, ведущим в город. Огромная луна висела над головой. Из-за неё не было видно звёзд.

На стоянке, конечно же, такси не оказалось. Прождать можно было до третьих петухов, поэтому я, не задерживаясь, двинул пешком.