Cyclum purgatorio (бывший Doom Эффект)

Ниже них только рабы.

Именно безродных можно встретить чаще всего за пределами Гегемонии. Как правило это наемники и бандиты либо авантюристы. Словом — все те, кто ищет леди удачу за пределами родного порога. В этой касте многое считается нормой. К примеру — наркотики.

В Гегемонии наркотики — это удел рабов. Своеобразное поощрение. Но в кастах наркозависимость считается позором, если ты не безродный.

Иными словами — чернь.

Но даже она уделяет огромное значение батарианскому духу, патриотизму и понятию чести. Увы, но как зачастую бывает, Честь относится лишь к своим. Ко всем остальным "гайдзинам" (приведен наиболее близкий аналог перевода) понятие Чести не относится, если не доказано обратное.

Для большинства батарианцев чужаки — это не дисциплинированные варвары не ведающие ответственности и не знающие своего места. Как какой-нибудь древний холоп московит для культурного и просвещенного самурая. Пока "варвар" не докажет, что достоин этой самой Чести. Так батарианцы отдают должное турианцам как дисциплинированной цивилизации, что не мешает им потихоньку ненавидеть этих наглых пташек.

Конфедерацию, насколько мог судить Джонс на примере Анто, батарианцы уважают за... Адаптивность. Но это вовсе не значит, что с батарами стоит иметь дело без вооруженной поддержки за своей спиной.

— Кстати, мистер Джонс, — вдруг произнес Анто. — Я собираюсь отметить совершеннолетие сына в кругу нескольких знакомых предпринимателей находящихся на Цитадели. Вы тоже приглашены.

— Обязательно зайду, — ответил Джонс.

— Очень хорошо. Только... — Анто изобразил жест, являющийся синонимом огорчения. -боюсь, что на Цитадели я не смогу выразить всю степень своего почтения столь важному как вы гостю. Увы, если бы мы находились в моем особняке на Адек, то я вас обслуживали мои лучшие рабыни азарийского происхождения.

— Ничего страшного, мистер Анто, — улыбнулся Джонс. — Я понимаю, что на этой станции у вас просто нет возможности следовать этикету, но я уверен, что даже в этой ситуации вы являетесь радушным хозяином и ваши гости оценят всю степень вашего гостеприимства.

— Ваши слова просто бальзам на душу, — улыбнулся Гуэро и слегка рассмеявшись продолжил. — Интересно, если бы я сказал такое невоспитанному Советнику от азарийских республик? Что бы она сказала?

— "Это возмутительно!" — ответил Джонс стараясь подражать голосу матроны.

— Именно! — рассмеялся Анто. — У вас очень хорошо получилось ее сымитировать, мистер Джонс.

— Я часто слышу эти слова, когда отвечаю отказом на пересмотр извечного вопроса по нашему флоту, — ответил Джонс пожав плечами. — Каждую вторую неделю...

========== Интерлюдия: дела общественные ==========

Интерлюдия: дела общественные

Николас смотрел на голограмму Святейшего Варфоломея Второго в своем кабинете и пытался сохранить нейтральное выражение лица. Это было сложно по той причине, что Святейший его бесил лишь самим фактом своего существования. Хотя, если быть честным — президент вообще не любил высших чинов в церковной иерархии. Не самих священников и не саму церковь, а именно кардиналов, патриархов, владык и прочих. Причина этой нелюбви пряталась в человеческой природе. Людям свойственно выбирать лидеров, соперничать за влияние, строить интриги и так далее.

Уж кому как не ему знать об этом?

Человек же посвятивший жизнь служению людям и Господу (именно в этом порядке, ибо церковь создана для людей, а не для Всевышнего) не имеет право следовать своей природе. Он должен быть символом. Маяком чей свет горит для окружающих, ибо какой толк от человека божьего, что ничем не отличается от соседа твоего?

Верхушка церкви — не была символом. Они были политиками, дипломатами и интриганами. Николас понимал, что иначе и быть не могло. В любой организации, в любой сложной структуре, есть свои лидеры и те, кто желает стать этим лидером. Синод Ватикана это тот еще клубок змей и Варфоломей, этот не высокий и жилистый человек с седыми волосами, был самой опасной змеей — королевской коброй.

И куда проще было бы принять ситуацию назвав его лицемером, карьеристом прикрывающимся именем Всевышнего ради собственных амбиций, но... Это не так.

Эта змея, насколько мог судить Николас, искренне считала, что служит Всевышнему и роду людскому, а это было еще хуже.

Порою Николас задавался вопросом — а понимает ли Святейший, что ему, как и президенту, уготовано место в аду за все то, что они совершили, карабкаясь на пирамиду власти?

— Иными словами, — начал Николас, — вы, ваше Святейшество, предлагаете Конфедерации тратить миллиарды на миссионерскую деятельность и гуманитарную помощь по отношению к Тучанке? — президент закончил свой вопрос максимально спокойно и без эмоционально. Единственное, что выдавало его сомнение (а не свихнулся ли Святейший окончательно?) это немного пустой взгляд.

— Именно так, мистер президент, — ответил Святейший милостиво наклонив голову.

— Отказано, ваше Святейшество, — ответил президент даже не задумываясь. Но Варфоломей, кажется, даже не удивился такому ответу. Он лишь слегка наклонил голову влево и продолжил.

— Я понимаю, что Ватикан просит многое, но кроганам как никому иному нужна духовная поддержка и наставление. Церковь просто не может пройти мимо, когда разумные существа пребывают в невежестве и в варварстве, запертые на умирающей планете. Помочь им это долг верующего перед Всевышнем.

— Кроганы сами виноваты в сложившейся ситуации. Они слишком агрессивны от природы и не знают меры. Тем более не такая уж Тучанка и "умирающая". Прошло уже более четырех тысяч лет после ядерной войны, устроенной кроганами, радиационное заражение уже давно понизилось, а Завеса, построенная поднявшими их саларианцами, вполне обеспечивает планету аналогом озонового слоя. Мир суровый, но далеко не умирающий, — ответил президент. — Более того, кроганы это народ воинов представители которого могут жить тысячу лет. Как вы планируете наставить их на путь истинный?

— Это уже проблемы Ватикана, господин Николас, — ответил Святейший. — Во всех временах миссионерская деятельность была сложной и опасной работой.

— И очень дорогой, — вставил свое слово президент. — Мой ответ не изменится, ваше Святейшество. Тучанка это суровый мир с населением более двух миллиардов кроганов (умирающий мир, типа). Тех самых кроганов, что до сих пор существуют в общественно племенном строю. Вы можете послать туда миссионерские миссии под охраной Швейцарской гвардии либо Палатинской стражи, но церковь не получит на это ни одного кредита из бюджета Конфедерации. И лично я считаю, что работа в этом плане бесперспективна. Капиталовложения, согласно вашему "гуманитарному" плану должны быть огромные и растянутые на крайне длинный промежуток времени, а отдача, учитывая переменные, около нулевой. Более того, кроганы даже не имеют своего правительства, любые соглашения, подписанные с ними так и останутся исписанной бумажкой, которую, извините, можно смело запихнуть себе в задницу.

— А, что если, кроганы объединились бы? — спросил Святейший сложив руки в молитвенном жесте.

— Что вы подразумеваете? — спросил Николас чувствуя подвох.

— Кроганы разделены на кланы и племена, воюющие между собой на родной планете, — начал говорить Святейший. — В свое время они были основной силой Совета. Молотом Цитадели, который тот использовали против рахни. Можно сказать, что они занимали нынешнее место турианцев...

— Я в курсе исторических событий в пространстве Цитадели, — перебил Святейшего президент. На что первый лишь покорно склонил голову в легком поклоне больше похожим на кивок.

— Сейчас же они лишь былая тень себя и единственный путь для многих из них это наемничество. Но что будет если некий лидер объединит разрозненные кланы вокруг себя?

— И сделает это не без поддержки церкви? — спросил, начавший нечто подозревать, Николас.

— Не без поддержки Конфедерации, — подправил Святейший. — Церковь не интересуется мирскими делами.

"Ага, как же..." — подумал Николас услышав эту неприкрытую ложь, но вслух произнес.

— Имея союз с объединенными кроганами человечество может повысить свое влияние в секторе терминуса, но также это может усложнить ситуацию с Советом Цитадели.

— Как и контакт со Статократией. — добавил Святейший. — У кроганов же нет даже своего флота в отличие от кварианцев.

— Зато имеется нескончаемый источник наемников в терминус, но в этом есть свой смысл, — вынужден был согласиться президент. — В любом случае, пока у кроганов нет единого правительства говорить о каком-либо сотрудничестве в пределах терминуса, гуманитарной помощи любых размеров, о предложенных вами речь не идет вообще, либо сотрудничестве на государственном уровне — не имеет смысла.

— На все воля Всевышнего, — просто ответил Святейший. — Возможно, что он не оставит кроганов без их мессии.

— Главное, чтобы он защитил этого разумного от попыток убийств агентами Совета, -ответил президент. — Многих устраивает нынешнее положение вещей, и подобная "структуризация" кроганов может вызвать брожения.

— На все воля Всевышнего, — повторил Святейший и попрощавшись отключился.

— Похоже, что тебя изначально можно было выкинуть в мусорное ведро, — задумчиво проговорил президент, смотря на лежащие на столе предложение Ватикана по тучанке.

В том, что Церковь попытается найти подходящего кандидата среди кроганов он даже не сомневался, как и в методах Ватикана. В любом случае это задел на будущие и сейчас...

Додумать мысль до конца Николасу помешал вызов интеркома.

"Похоже, что хреновый день заимел все шансы превратиться в паршивый", — отметил президент, принимая вызов.

Через секунду перед ним предстала голограмма генерального секретаря Оливии Льюис.

Больше чем Святейшего президент презирал именно генерального секретаря. Причины были просты — во время проводимых им реформ на волне настороженности первого контакта он добился изрядного успеха, но порою приходилось идти на компромисс.

Оливия — один из таких компромиссов.

Уроженка североамериканского альянса тридцати лет от роду — метиска. По папе чернокожая по матери азиатка и что более отвратительно, чем принадлежность к африканской расе, она являлась атеисткой чья идеология идет в разрез с политикой президента.

— Господин президент! — начала Оливия. — Я хотела бы обсудить вопрос относительно внешней политики и программе внутренней социальной информации.

— Что конкретно вы желаете обсудить, Оливия? — спросил президент.

— Я считаю, что для налаживания более крепких политических связей, следует пересмотреть ваш закон под номером альфа сто семнадцать.

На этих словах президент нахмурился. Этот закон был одним из тех, что удалось установить в довольно свободных рамках Конфедерации и касался он создания определенного общественного мнения у населения, тем самых, немного ограничивая рамки автономных участников Конфедерации по отношению внутренней политики.

На практики это означало, что при описании быта, культуры и общественного строя чужих, больше внимания уделялось недостаткам чужеродных государств, а не плюсам. Если упоминают культуру азари, то необходимо сделать акцент на отсутствии морали и судебной системе, позволяющей избежать справедливого суда той азари, чьи преступления были направлены против иного вида. Если речь о турианцах, то на ряду с упоминанием дисциплины и военной мощи следует упомянуть высокомерие. Словом, создать у общественности мнение, что у чужих есть, несомненно, свои плюсы, но родная Конфедерация намного лучше.

— Поясните, — велел президент.

— Мы новички в галактическом сообществе, — начала Оливия. — Нет ничего удивительного, что Совет, на данный момент времени, с осторожностью относится к Конфедерации. Наша внутренняя политика лишь усугубляет ситуацию, — с неким вызовом произнесла Оливия. — Наблюдатели Совета несомненно информируют своих лидеров о нашей системе формирования общественного мнения, что отнюдь не делает нам чести в галактике. Та же посол азарийских республик уже намекнула на опасения развития ксенофобии на просторах человеческого пространства.

"Вот откуда ветер дует" — подумал Николас.

— Это называется "созданием патриотического общества" Оливия, — вежливо ответил президент. — Было бы неразумно проводить политику восхваления чужеродного общества в ущерб Конфедерации.

— Естественно, — согласилась Оливия. — Но речь идет не о восхвалении, а о формировании предвзятого мнения!

— С этой формулировкой я не согласен, — улыбнулся Николас. — Если уж говорить о предвзятости, то именно человечество находится на статусе "фанатичных чудиков, верящих в демонов".

— В этом нет ничего удивительного! — воскликнула Оливия. — Нашему обществу уже давно следует принять демонов как чужеродный вид, а не относится как к неким мистическим тварям!

— Это уже решать не нам с вами. Верить либо не верить в мистическую природу демонов, либо существование Всевышнего право данное гражданам Конфедерации с рождения, — ответил президент с трудом сдерживая отвращение к этому воплощению греха азиатки с чернозадой макакой. — Вы конечно можете поднять данный вопрос на следующем заседании, но без моей поддержки, — закончил Николас.

На это Оливия лишь покачала головой и произнесла.

— Я все равно считаю, что мы должны показать Совету, что нас можно не опасаться. Протянуть, ветвь дружбы, в некотором роде. Если нас и дальше будут воспринимать как наглых выскочек со всего размаху влетевших в болото, то это может повлечь за собой серьезные последствия в долгосрочной перспективе. Правительство Североамериканского Альянса согласно со мной в этом вопросе.

— У вас есть конкретные предложения? — спросил Николас.

— Совет уже давно поднимает вопрос о пересмотре Фариксенских соглашений. Мы могли бы пойти на некоторые уступки в этом плане, взамен на выгодные экономические предложения, естественно.

Николас слушал эту женщину и пытался не показать всю степень своего охуевания от ее слов.

Ограничения военной мощи ради того, чтобы угодить совершенно чужеродным силам, пусть даже ради экономических плюшек? Подобное может прийти в голову лишь негру.

— Этот вопрос не обсуждается, генеральный секретарь. Поэтому, если у вас больше нет предложений, я попрошу вас заняться своими обязанностями в отношении иных вопросов, — ответил Николас разрывая связь.

Подождав минуту, он достал из стола пачку сигарет, достал одну, подкурил, затянулся и произнес:

— Тупая черномазая...

========== Интерлюдия: ритуал. — черновик ==========

Интерлюдия: ритуал.

Флешбэк

В самом сердце одного из храмов ордена, Белка, с балкона второго этажа, с интересом взирала на творящиеся внизу действо.

В одной из ритуальных комнат, семь адептов под руководством старшего Магистра проводили свой ритуал вокруг человеческого тела, лишенного всякого волосяного покрова и лежащего на операционном столе.

Можно было подумать, что это тело мертвеца, бледное, неподвижное, закрытые глаза и лишь едва различимое дыхание выдавало признаки жизни.