Вереск и звезды

Словно в подтверждение подозрений охотницы, когда его уже уводили, нуменорец тяжело обронил, обращаясь к Тадану:

— Ты совершил ошибку, дунадан. Моя жизнь ничего не стоит, но Тьма не прощает даже столь жалких попыток воспрепятствовать осуществлению ее планов. Ангмар уничтожит тебя. Это свершится скоро, хотя мне и неведомо, чьей именно рукой будет нанесен удар.

— Попридержи язык, вражий прихвостень, — холодно ответил Тадан. — Он тебе еще пригодится.

Нуменорец криво усмехнулся и пошатнулся от сильного удара тупым концом копья промеж лопаток, которым его наградил Нетрандир.

— Пошел, — приказал следопыт. — И учти — если не замолчишь, путь продолжишь с кляпом во рту.

Тадан проводил взглядом быстро растворившийся в ночном мраке отряд дунаданов и обернулся к эльфийке.

— Благодарю, — сказал он.

— За что? — недоуменно спросила Нейенналь.

— За клинок, не добравшийся до цели. Мне доводилось прежде слышать, что эльфы могут и стрелу на лету поймать, но я всегда считал это выдумкой. Рад, что ошибался.

— Это был всего лишь нож, — заметила охотница. — А стрела стреле рознь. Бывают такие, что не отобьешь и не уклонишься.

— Бывают, — согласился следопыт, хотел, кажется, добавить что-то еще, но после недолгого молчания резко сменил тему. — Что ж, все прошло куда лучше, чем я ожидал. Отлично. И все же мне придется сообщить Каленгладу, что ты не подчинилась приказу.

— В тот день, когда таварвайт подчинится приказу атани, солнце взойдет на западе, — отрезала Нейенналь. — Полагаю, что Каленгладу это тоже известно, но, если хочешь, можешь говорить. Только тогда и я скажу, как ты намеревался сам, в одиночку, идти к гробнице. Договорились?

— Как погляжу, гордыня присуща не только нолдор, — хмыкнул Тадан. — Хорошо. Говори, что считаешь нужным: истину отрицать я не буду. А пока не разделит ли охотник таварвайт с атани путь на Тиннудир?

— Если их дороги невзначай совпадут, искать иной путь таварвайт не станет, — сказала эльфийка, хотя суть вопроса не была ей понятна. Нейенналь, конечно, могла ошибаться, но, кажется, даже для дунаданов не было обычным делом порознь добираться к общей цели. Дороги, как и следовало ожидать, совпали, хотя особой разницы с путешествием в одиночку на сей раз охотница не заметила. До самого лагеря в Мен Эрайне Тадан обронил всего с десяток коротких фраз и как будто осознанно избегал смотреть на спутницу.

В лагере довольно-таки предсказуемо обнаружился Каранир с отрядом. Нетрандир, вроде бы окончательно оправившийся после заклятия черного нуменорца, успел уже вновь заступить на стражу, остальные же устроили небольшую передышку перед тем, как осилить вторую половину пути. Едва переступив порог сторожки, Тадан первым делом напустился на Каранира за то, что тот якобы ослабил путы Мордрамбора, хотя Нейенналь отлично видела, что с ремнями, стягивающими руки нуменорца, все в порядке. Скорее уж, судя по отекшим кистям рук, их и в самом деле следовало сделать немного слабее. Впрочем, сам нуменорец ничем не выказывал испытываемых неудобств. Прислушиваясь к перебранке следопытов, он насмешливо кривил разбитые губы — видимо, невзирая на добрый совет, в дороге Мордрамбор все же не молчал.

Скрестив руки на груди, таварвайт стояла близ входа в укрытие и размышляла над тем, что, пожалуй, пора оставить безуспешные попытки понять действия людей, когда кто-то несильно дернул ее за рукав. Обернувшись, охотница увидела Нетрандира, который, вопросительно приподняв бровь, кивнул на Тадана, как бы молчаливо спрашивая у таварвайт, что с ним стряслось. Нейенналь лишь недоуменно пожала плечами, показывая, что не знает. Следопыт с обреченным видом вздохнул и покачал головой. На этом их обмен знаками и закончился, поскольку Тадан, оборвав спор, в полный голос объявил, что отряд немедленно продолжит путь.

Решение вожака вызвало удивление дунаданов, однако пытаться возразить никто не стал — даже Каранир и тот лишь махнул рукой. Торопливо собрав вещи, следопыты покинули Мен Эрайн. Вопреки ожиданиям таварвайт присутствие пленника никак не сказалось на скорости передвижения отряда. Мордрамбор без особого труда поспевал за следопытами и, как показалось охотнице, в случае необходимости вполне смог бы их обогнать, несмотря на то, что Тадан вовсю торопил спутников. Эта спешка так и осталась непонятной для эльфийки, тем более что, достигнув Там Намбарта, дунадан сказал, что не намерен позволять нуменорцу засветло войти на Тиннудир. Таким образом, следующие несколько часов отряду пришлось провести среди руин, дожидаясь, когда окончательно стемнеет. Если подобным способом Тадан желал уменьшить количество свидетелей прибытия пленника на остров, то по большей части ему это удалось. Встреченные лишь часовыми лагеря, следопыты беспрепятственно провели нуменорца в цитадель, где дальнее складское помещение было спешно переоборудовано под тюремную камеру, успев обзавестись даже такими атрибутами, как жаровня с углями и стол с наваленными на него инструментами, более подходящее место которым было бы в ремесленной мастерской и при виде которых по лицу воителя проскользнула мрачная усмешка.

Водворение в камеру не избавило Мордрамбора от пут. Ремни были развязаны лишь на краткое время, позволившее пленнику под непрестанным наблюдением вооруженных дунаданов немного размять руки и съесть кусок хлеба с ломтем вяленого мяса, запив все это родниковой водой. Сразу по завершении скудной трапезы нуменорца крепко привязали к уцелевшей колонне и оставили с ним для присмотра одного из следопытов. Впрочем, о точном ходе последних событий охотница могла лишь предполагать, основываясь на услышанных краем уха распоряжениях, отданных Таданом Караниру, а более подробно дальнейшая судьба пленника ее в тот момент не интересовала. Покинув цитадель, таварвайт попыталась попасть в конюшню, но двери оказались заперты изнутри. По некотором размышлении Нейенналь решила не поднимать шума и не будить Калатердира или какого-либо еще атани, дежурившего в эту ночь. Направляясь к уже полюбившейся ей лощине, эльфийка вновь оказалась у цитадели — как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как спускается по ступеням Тадан и как бросается ему навстречу рыжеволосая девушка в сером плаще.

— Кугуминуиаль! — раскрывая объятия, с радостью воскликнул дунадан — чересчур уж громко, словно рассчитывая быть услышанным кем-то еще, — а девушка обвила руками его шею и прижалась к груди.

Охотница презрительно фыркнула и отвернулась. Позволь себе, даже под покровом ночи, такую вольность кто-либо из таварвайт, родичи сгорели бы от стыда, но рыжеволосая девица к таварвайт не принадлежала, а с атани что возьмешь? Только одного Нейенналь не могла толком понять: какое ей самой-то может быть дело до тех знаков внимания, которые кто-либо оказывает следопыту? По большому счету никакого. Надвинув пониже капюшон, эльфийка решительно обошла людей стороной и скрылась во тьме.

Раннее утро следующего дня обещало быть на редкость спокойным и, возможно, действительно оказалось бы таким, не надумай Нейенналь нанести визит Каленгладу. Повод, в общем-то, был прост — таварвайт хотела узнать, можно ли ей будет отлучиться с острова на денек-другой, чтобы поохотиться в окрестных холмах, или же у предводителя Стражей Аннуминаса возникли еще какие-нибудь планы, требующие как можно более быстрого исполнения. Несмотря на то, что за стенами цитадели только-только занимался рассвет, старый следопыт уже успел с головой погрузиться в работу. Сидя за столом в соборной зале, он сосредоточенно просматривал грязные листы пергамента, заляпанные бурыми пятнами, подозрительно напоминающими по виду засохшую кровь. Появление таварвайт он заметил только тогда, когда та намеренно громко захлопнула входную дверь, а заметив, весьма обрадовался.

— Горделерон! А я как раз собирался за тобой послать! Отчего ты не зашла ко мне сразу по прибытии?

— Я полагала, что люди по ночам все же предпочитают спать, — ответила эльфийка. — Даже на Тиннудире и даже в такие темные времена.

— Увы, в такие темные времена, как ныне, о сне, по большому счету, можно только мечтать, — усмехнулся Каленглад, — но не стоит о грустном. Охота завершилась удачно, и я благодарю тебя за то преимущество, которое мы получили в битве за Город Королей.

— Твои люди сделали для успеха вылазки не меньше моего, — сказала Нейенналь. — Благодари лучше их.

— Скромность способна украсить даже дивный народ, — заметил дунадан. — Хорошо, если ты так желаешь, оставим прошлое прошлому. Спросить я хотел совсем об ином. Ты, насколько мне помнится, говорила, что, будучи в Тирбанде, могла понять, о чем ведут беседу ангмарцы?

Охотница кивнула, на всякий случай уточнив:

— Весьма приблизительно.

— Великолепно, — следопыт тотчас пододвинул несколько особо потрепанных листов из числа лежавших перед ним ближе к эльфийке. — В таком случае сможешь ли ты сказать мне, о чем говорится в этих документах? Пускай даже приблизительно.

Нейенналь на удачу взяла один из листов, пробежалась взглядом по ровным строчкам и покачала головой.

— Если только отыщется кто-то, кто сумеет прочитать их вслух. Говор еще хоть как-то можно понять, но эти руны мне вовсе не знакомы.

Каленглад со вздохом забрал пергаменты у таварвайт.

— Ну что ж, тогда остается лишь понадеяться, что нашему гостю хватило ночи, дабы поразмыслить о своем будущем.

— Ты намерен спросить о переводе у него?

— Конечно. Кому, как не слуге Тьмы, владеть Темным наречием? Либо он по доброй воле раскроет нам значение этих строк, либо... — глаза Каленглада сузились, — либо придется заставить его это сделать. В приказах, что сняты с ангмарских трупов, не может содержаться совсем уж бесполезной для нас информации.

Предводитель Стражей Аннуминаса, набычившись, покинул соборную залу, и, хотя никакого приглашения озвучено не было, Нейенналь последовала за ним. Очень походило на то, что охота временно откладывается, а сегодня ей еще предстоит поработать переводчиком.

Перед дверями, ведущими в камеру Мордрамбора, им повстречался следопыт, который оставался накануне ночью на страже. Выглядел он сонным, но при виде посетителей разом взбодрился.

— Ну, Барахир, как там наш пленник? — осведомился Каленглад.

Следопыт пожал плечами и слегка растерянно ответил:

— Всю ночь проспал, точно убитый. В первый раз вижу, чтобы кто-то ухитрился так крепко спать стоя.

— Шутишь, должно быть.

— Ни капли. На что уж в последние два часа Колхамнир с Кулангом шум подняли, и то лишь глаза приоткрыл, глянул, в чем дело, и дальше спать. Как будто и не для него вовсе стараются.

— Ну-ну, — только и сказал Каленглад. — А позови-ка сюда Колхамнира.

Барахир скрылся за дверями камеры и в коридор почти сразу, сильно прихрамывая, вышел незнакомый таварвайт человек.

— Предводитель... — почтительно склонил он голову при виде Каленглада.

Через всю правую половину лица Колхамнира, продолжаясь и на шее, проходил бугристый красноватый рубец шириной в два пальца, и, когда дунадан говорил, изуродованная часть его лица оставалась практически неподвижной.

— Что скажешь по поводу нашего гостя? — не растрачиваясь на приветствия, спросил старый следопыт.

— Пока держится неплохо. Посмотрим, надолго ли его хватит.

— Твое решение окончательно? Справишься, если потребуется?

— Справлюсь, — спокойно ответил Колхамнир. — И надеюсь, что потребность возникнет. А то когда еще выдастся возможность отдать должок ангмарцам...

— Смотри не убей только.

— Обижаешь, предводитель. Неужто и вправду думаешь, что я позволю ему взять и улизнуть? Да и выглядит он крепким — таких нелегко бывает к праотцам спровадить.

— Хорошо, если так, — сказал Каленглад. — Однако для начала попробуем все же просто поговорить.

В сопровождении Колхамнира он вошел в камеру, а вслед за ними в помещение проскользнула и таварвайт. Внутри помимо Барахира и молодого следопыта, который, вероятно, и был Кулангом, так же находился Каранир.

Мордрамбор уже не спал. С совершенно равнодушным выражением лица он смотрел в пустоту прямо перед собой, на миг отвлекшись на вошедших и тотчас вновь вернувшись к созерцанию чего-то, известного ему одному. Каленглад неторопливо приблизился к пленнику.

— Добро пожаловать на Тиннудир, нуменорец, — сказал он. — Прошу простить за то, что не смог поприветствовать дорогого гостя сразу по прибытию в цитадель.

Ответом ему было молчание, не слишком-то смутившее старого следопыта.

— Впрочем, как погляжу, мои люди и сами смогли устроить достойную встречу. Пока их не в чем упрекнуть, но, я думаю, тебе так же должно быть известно, что за гостеприимство следует платить.

Мордрамбор медленно перевел взгляд на следопыта. Тяжелое молчание начало затягиваться, и Нейенналь решила, что ответа снова не последует, однако, в итоге, нуменорец все-таки заговорил.

— И какой же платы трупные черви, копошащиеся среди стен мертвого города, желают за гостеприимство, о котором я не просил?

Каленглад показал воителю принесенные страницы пергамента.

— Тебе известен язык, на котором они написаны?

Мордрамбор скользнул беглым взглядом по строкам и едва заметно улыбнулся.

— Разумеется. Это письмена на Темном наречии, самом прекрасном из языков.

— Значит, прочитать их ты можешь, — сделал вывод следопыт. — И о чем же говорят эти прекрасные письмена?

Все еще продолжая улыбаться, нуменорец вновь отвернулся. Каленглад тяжело вздохнул, в то время как Колхамнир, напротив, повеселел.

— О чем говорится в приказах? — повысив голос, повторил предводитель Стражей Аннуминаса. — Подумай хорошенько, прежде чем дать ответ. Следующие твои слова станут платой за наше гостеприимство и, возможно, за сохранение твоей жизни. Ну, так что?

— Они говорят о скорой гибели последышей родов, предавших Нуменор, — отчетливо произнес Мордрамбор.

Среди следопытов послышался ропот. Каленглад вскинул руку, призывая дунаданов к молчанию.

— Уже лучше, — сказал он. — А теперь давай-ка поподробнее. Желательно дословный перевод.

Еще несколько мгновений нуменорец молчал, прислушиваясь то ли к тяжелому дыханию старого следопыта, то ли к чему-то куда более далекому и недоступному для остальных, а затем проговорил, сохраняя прежнюю ироничную ухмылку:

— Не стоит так торопиться. Скоро наступит время, когда ты и сам все узнаешь, а мне больше нечего сказать тебе, дунадан.

— Это твое окончательное решение? — ледяным голосом спросил Каленглад. Ответом ему была тишина. Предводитель Стражей Аннуминаса кивнул. — Что ж, доброй беседы, достойной Свободных народов, у нас не выходит, значит, придется искать другой способ. Темным наречием мы, увы, не владеем, но, думаю, сумеем подобрать язык, который будет тебе понятен. Колхамнир, похоже, твои чаяния оправдываются, можешь приступать.

Хромой следопыт с готовностью поднялся со скамьи. Остальные дунаданы тоже подобрались, беря нуменорца в полукольцо.

— Барахир, развяжи его, — распорядился Колхамнир.

Когда путы спали, Мордрамбор выпрямился в полный рост и, сделав всего один шаг прочь от колонны, остановился, выжидая. Оказывать сопротивление он даже не пытался, хотя и на полностью смирившегося со своей участью не походил. Колхамнир смерил пленника оценивающим взглядом и указал на черную рубаху.