Под сенью Дома Блэк

Рабастан неслышно переместился ближе, выглянув в щель. Девушка, хорошенькая, в простой, но в изящной мантии, классического покроя. Стоит напротив старика, который читает что-то на клочке пергамента и задумчиво трет подбородок.

— Леди Блэк, я бы рад, но... эта вещь запрещена.

Рабастана будто оглушили. Леди Блэк? Эта пигалица? Дочь Сириуса? Нет, не может быть! Струпьяр дернул за рукав. Баст раздраженно отдернул руку. Сзади что-то прошипели.

— Минуту, — на грани шепота огрызнулся Лестрейндж.

-... ить! — прокомментировал Струпьяр.

— Но постойте! Я точно знаю, что вы продавали это... моей семье.

— Леди, видит Мерлин, я торговал этим до 1983 года, но после вышел закон об артефактах. Я не хочу в Азкабан! Я приличный человек, простой лавочник...

Струпьяр хмыкнул, полный сомнения, и вновь дернул за руку Рабастана.

— Это крайняя необходимость, мистер Локк. Вы знаете нас. Мы не выдаем.

Старик мялся. Вид у него был такой, будто он разрывался между жадностью и собственной безопасностью. Победила жадность.

— Блэк всегда держат слово, — наконец выдал он. — Я возьму в два раза больше. Риск мой, понимаете?

— Хорошо, я согласна.

Лавочник достал откуда-то из под прилавка небольшую шкатулку. Сдунул с нее пыль и осторожно поставил на прилавок.

— Последний, леди Блэк. Очень хорош. Тот, кто его заказывал, так за ним в 83-ем и не явился. Не знаю, что с их алтарем, но это не наша забота, верно?

— Верно, мистер Локк, — согласно склонила голову девушка, положив на прилавок кошелек, который был мгновенно взвешен и спрятан. — Мы с мужем благодарны, что вы, несмотря на риск, пошли нам навстречу.

Кулаки сжались сами. Муж! Женушка Блэка!

Рабастана бросило в жар. Почему этому мерзавцу так везет? Не успел отмыться перед светляками, а уже жена и детки, верно, на подходе!

А девушка улыбнулась старику, став в этот миг прехорошенькой. Рабастан аж задохнулся от ярости.

Почему скотам самое лучшее?!

Сдохнет, а у Блэка отымет!

Одно движение, два слова... и она падает безжизненной куклой. Эта картина так ярко встала перед глазами, что почти заслонила реальность, в которой Струпьяр уже шипел гадюкой на ультразвуке, оттягивая от занавеси.

— О, ну что вы... не стоит, леди! А я ведь вас помню! — раскланялся лавочник. — Ваша колдография в "Пророке" совсем недавно была! Гермиона... Грей.... вот, склероз проклятый, забыл! Вы еще там с мистером Краммом...

— Он не более чем знакомый, — тут же оборвала его женушка Блэка.

Нет, Гермиона.

Просто Гермиона.

— Конечно-конечно, — поспешил ее успокоить мистер Локк, — я и думать не смел...!

— Я ухожу! — выдохнул сзади перевертыш.

С усилием взяв себя в руки, Баст отвернулся от занавеси.

— Идем.

...Спустя полчаса в маггловской части Лондона появились двое мужчин. Один, совсем молодой, с модными красными прядками в волосах, с задорной усмешкой приковывал к себе взгляды особ женского пола. Особенно молодых, совсем еще девчонок. Возможно, кто-то из них и захотел бы послать ему хоть один кокетливый, призывный взгляд для близкого знакомства, но его спутник отпугивал всех своим мрачным видом.

— Нет, ну ты нашел время! — насмешливо сказал Струпьяр. — Чем тебя зацепила эта цыпа... х-хр-хе...

Рука на горле как-то не способствовала продолжению фразы.

— Все... х-х-хе... понял... пусти...

Маггл-полицейский подозрительно покосился на них. Рабастан раздраженно отпустил перевертыша. Не время светиться. Людная улица нервировала, рукоять палочки была мокрой в ладони, так судорожно он сжимал ее. Тихое место, чтобы взять этого и аппарировать... всего одно тихое место...

На глаза попалась подворотня, и Рабастан кивком указал на нее. Струпьяр не стал спорить. Стоило им вступить в полутьму подворотни, как сзади послышалось:

— Ступенфай!

Толчок перевертыша и спина Лестрейнджа разминулась с лучом проклятья. Разворот, Ступьяр ставит щит, прикрывая их, а Рабастан бросает невербальное ослепляющее. Гады, прикрыты! А так?

И сладко-пряный бой, и кровь бьется в висках, и ты будто танцуешь... уклониться, ударить, закрыться. Вот один из врагов, с окровавленным лицом сползает по стене.

— Дэн!!! — в один голос взвыли двое из пяти авроров. Похожие, как отец и сын.

Это хорошо. Сейчас отчаянье и страх за этого Дэна туманит их мозг. Давайте же, ну! Нападайте! Не думайте! Вылезете вперед, я вас быстро убью!

Он не заметил, как исчез за спиной перевертыш. Миг — и его нет, а он один против всех. Гадство! Сбежал! Бросила, тварь!

Зажимают в угол. Силы на исходе.

В какой-то миг он просто не успевает закрыться и пропускает удар...

Боль. Оглушающая, жидким огнем по венам, слепящая, и мир делает кульбит, а земля гранитной плитой устремляется к тебе.

Рабастан, оглушенный, ослепленный болью, на грани сознания чувствует, как его с силой бьют по ребрам.

— Ты ответишь, скотина! За Дэна! За всех!

Истеричные вопли, как сквозь бесконечность, а тело горит, а тело пронзает тысяча острых стилетов.

Это конец.

Азкабан...

Нет, лучше сдохнуть сейчас!

Не выйдет...

Не дадут!

Твари!

Короткий миг, когда боль отступила, он смог сделать последнее, на что оставался шанс. Провернуть на непослушной левой руке тонкий ободок кольца. Еще один порт, на крайний случай. Последний. Рывок порта разорвал сознание и он погрузился во тьму. Но прежде перед ним мелькнуло лицо хорошенькой жены Блэка. Жаль...

Гриммо?

Это последнее, что он помнил перед беспамятством.

... Хриплый стон срывается с губ. Нет сил открыть глаза. Кто-то невесомо-нежно проводит рукой по его волосам, заставляет чуть приподнять голову и подносит к губам что-то стеклянное.

— Выпейте, это лекарство... Всего один глоток!

Он с трудом глотает, и через миг уже легче дышать. Уже есть силы открыть глаза, и он смотрит на нее. Тепло-карие, медовые, такие взволнованные глаза, полные сочувствия. Каштан волос в свете свечи золотится огнем и он думает, что красивей девушки не видел.

— Так-так, кажется, он пришел в себя.

И за ее спиной вырастает Блэк...

Глава 10

— Итак, вы готовы к первому выходу в свет? — спросила Вальбурга.

Гермиона не была уверена. А уж пафос в голосе мадам Блэк еще больше вселял сомнения. Как сильно сказано — выход в свет! Ведь, право же, предполагался обычный поход на Косую аллею...

— Да, мэм, — пробормотала меж тем Гермиона.

— Не мямли. Неприлично. Ты урожденная Блэк...

— Но я... — хотела было возразить девушка, но вспомнила о своем дедушке и смолкла. То, что тот жил под псевдонимом, не означает, что он перестал быть Блэком. И то, что ее отец верил, что истинная его фамилия Грейнджер, также ничего не меняет.

— Не спорь и не перебивай старших, — холодно сказала Вальбурга. — Мне виднее.

И тут к Гермионе пришла поразительная мысль — откуда мать Сириуса знает, что она, Гермиона, урожденная Блэк? Конечно, она задала этот вопрос портрету...

— Моя дорогая, ты была в портретной? Зайди, взгляни и познакомься по возвращении. Тогда получишь ответ. А теперь довольно разговоров. Тебе предстоит посетить Гринготс, сделать покупки и с достоинством встретиться с теми, кто считал тебя обычной грязнокровкой. Ты должна показать себя. Заставить себя уважать. Возможно, тебе повстречаются дамы твоего круга. Ты должна завести знакомства.

Ох, сказанное не придавало уверенности. Должна и обязана! Внушить уважение...

Может, никуда не ходить?!

— Я верю, у тебя все получится. Расправь плечи, выше подбородок — и вперед!

Что же, отступать поздно...

Да и просто стыдно, что уж говорить...

И Гермиона покинула Гриммо, воспользовавшись камином. Спустя короткое время она очутилась в Дырявом Котле. Заведение было забито посетителями и никто не обратил внимание на новоявленную миссис Блэк. Впрочем, она и не хотела привлекать внимание кого бы то ни было. Хорошо было бы и вовсе избежать подобной "чести"!

Она быстро покинула заведение Горбатого Томаса. Косой переулок встретил ее громкими голосами, смехом детей, играющих в догонялки, что ловко огибали бодро шагающих по своим делам взрослых. Из лавки "Все для зелий" валил плотный розовый дым, а перед дверьми разгорелся скандал в лице хозяина лавки и смутно знакомой женщины в престранной шляпе. На шляпе была шкурка облезлого рыжего кота. Гермиону аж передернуло от отвращения.

Как можно носить ТАКОЕ?!

Фу!!!

Да, надо как можно быстрее забрать от Уизли Глотика...

Она поспешила удалиться подальше от скандалившей парочки, так и не узнав Августу Лонгботтом.

Вначале Гермиона посетила Гринготс. Деньги были нужны на многое. На очень многое, но прежде всего Гермиона решила купить одежду. Сириус сам сказал о ней. Оно-то и понятно. Мало приятного носить то, что носил еще твой отец многие годы назад. Гермиона была уверена, что с этим заданием справится. Ее отец частенько таскал ее с собой по магазинам за одеждой для себя любимого. Вкусам своей жены он почему-то не доверял, а Гермиона научилась разбираться в мужской одежде и размерах, ориентируясь на глаз. В этом не было ничего сложного...

Сейф Блэков производил впечатление. Мрачностью. Сундуки, обитые железом, стоящие вдоль стен. Треклятая паутина по углам с ее хозяевами. Две каменные полки на стене (так ей показалось), заставленные шкатулками и древними свитками. Последнии притягивали, как магнит. Гермиона с интересом развернула некоторые и с огорчением вернула на место. Свитки хоть и были на греческом и латинском языках, в которых она более-менее разбиралась, но... понять что-либо не смогла. Полная абракадабра. Скорее всего, текст был зашифрован, а в шифрах она ничего не понимала.

В одном из сундуков были книги, тщательно обернутые в куски кожи для сохранности. Тяжелые и древние, рукописные, и все по некромантии, нежити и прочей гадости. Как не любила Гермиона знания, а на такие его источники не тянуло от слова "совсем". Поэтому сундук был безжалостно закрыт.

В другом сундуке было аккуратно сложено оружие, также бережно упакованное в промасленные куски кожи. Остальные сундуки содержали в себе денежные запасы семьи Блэк. Один из них принадлежал попеременно всем хозяйкам Дома Блэк. Как объяснила Вальпурга, Гермиона может брать из него сколько угодно денег и не нести ответа, на что их потратила. И нет ничего в этом неудобного или стыдного. Чем Гермиона хуже остальных леди Блэк? На этот вопрос Гермиона так и не нашлась, что ей ответить.

Из этого сундука она и взяла две тысячи галеонов. По ее скромному мнению, это была просто огромная сумма. Обычная школьная мантия стоила 10 галеонов, а купленное красивое платье к баллу, проведенному в Хогвартсе в минувшей год, стоило 35 галеонов. Так что взятых денег хватит на все, думалось ей.

На выходе, в главном зале банка, Гермиона встретила... Малфоев. Лорд Малфой и его жена стояли рядом у одной из тумб, за которой восседал гоблин. Люциус что-то подписывал, негромко переговариваясь со служащим банка и довольно рассеяно кивнул головой Нарциссе, когда та о чем-то спросила его. Легкая, снисходительная улыбка скользнула по губам Нарциссы. Поймав ее взгляд, Гермиона нехотя остановилась, поджидая ее.

— Гермиона, рада видеть тебя, — приветливо сказала Нарцисса, подойдя.

— Я тоже рада видеть вас, — вежливо ответила Гермиона, чувствуя себя меж тем неудобно рядом с леди Малфой. — Вы прекрасно выглядите.

— О, спасибо, вы первая, кто сделал мне комплимент за последние две недели! — весело отозвалась Нарцисса, позабавившись столь банальному комплименту. — Хоть это и прерогатива мужчин, увы! Мои мужчины слишком поглощены своими серьезными думами, чтобы сказать приятное своей жене и матери. Мужчины, что с них взять? Но, оставим это! Как ты? Что с Сириусом? Все... благополучно?

Гермиона смешалась. Голос Нарциссы был искренен и наполнен участием, но... девушка не привыкла с кем-то делиться личным. Ни с подругами, которых и не было, ни с матерью... Задушевные разговоры остались в далеком прошлом, в раннем детстве, когда был жив дедушка Марк... вернее Мариус. Лишь ему Гермиона доверяла все свои проблемы и обиды, лишь от него ждала искреннего участия. Нарцисса ни коим образом не могла сравниться с ним. Поэтому последовал ответ сдержанный и довольно прохладный:

— Спасибо. Все хорошо.

Нарцисса чуть подняла брови. Оказывается, приручить эту девочку, будет не так легко, как ей казалось ранее...

— Рада этому, — ответила она прежним заботливым голосом.

За ее спиной раздался голос Люциуса.

— Дорогая? С кем ты разговариваешь?

Люциус демонстративно не смотрел на Гермиону. Он бывшую мисс Грейнджер узнал мгновенно и радости по поводу беседы дорогой (во всех смыслах) половинки с данной особой не испытал. Он не был, как говорится, в курсе...

Нарцисса немедленно сообразила, что это весьма большое упущение с ее стороны. Как бы он не испортил все дело по незнанию ситуации.

— О, Люциус, позволь тебе представить мою родственницу...

— Родственницу? — не сдержался Люциус, одарив Гермиону презрительно-ледяным взглядом.

Нарцисса чуть сместилась ближе к супругу и незаметно, но с силой опустила каблук на его ботинок. Лорду стоило большого труда не измениться в лице и не издать неподобающего возгласа, что привлекло бы неминуемый интерес посторонних.

— Именно, мой дорогой, — с нажимом сказала Нарцисса продолжая удерживать на лице улыбку. — Как выяснилось, миссис Блэк внучка моего деда — Мариуса Блэка.

Всего два предложения, но женщина смогла донести до мужа две важные вещи: а) Гермиона жена Сириуса; б) отношения с ней важны Нарциссе из-за родства. Пусть и весьма сомнительного с точки зрения общества. Впрочем, это они могут обсудить позже.

— Вот как? — нейтрально заметил он. — Рад нашему повторному знакомству, леди... Ваш брак с кузеном моей жены, большая неожиданность. Поспешно, с его стороны. Слышал, его оправдали? Он этому весьма рад, по всей видимости.

Гермионе хотелось избавиться от Малфоев. Люциус отталкивал всем своим существом, улыбки Нарциссы были откровенно искусственными. Грубить, язык не поворачивался, но резкие слова так и рвались наружу. Ничего особо предосудительного в речи Малфоя-старшего не было, но Гермиону словно в грязь окунули.

— Я также рада видеть вас, в добром здравии, — взяв себя в руки, ответила она. — Мы с мужем беспокоились. Беспокоит ли вас ваша рука, как было до первой войны? Ранее это сильно сковывало вашу свободу... Впрочем, вижу вы вполне ДОВОЛЬНЫ своей жизнью в подчинении обстоятельствам.

Люциус окаменел. Его глаза обожгли Гермиону сдерживаемой яростью, а Нарцисса осознала полный провал. Разойтись бы без скандала!

— Мое здоровье — не ваша забота, — тихо процедил он. — Беспокойтесь лучше о здоровье мужа. Азкабан ведь не курорт.

Гермиона твердо встретила его взгляд.

— Вы всегда можете убедиться в последнем.

Нарцисса всем существом чувствовала бешенство мужа. Ей было дурно от предполагаемого развития событий. Она знала мужа и боялась его несдержанности. Это очень может осложнить им жизнь.