Превратности судьбы, или жизнь вселенца-2

— Понятно. Спасибо. Постараюсь не подвести.

* * *

Хлопоты по усыновлению Макара Надеждой Петровной оказались не столько сложными, сколько длительными. Макар сходил на юридический факультет университета и поговорил со специалистом по этому вопросу доцентом Ромчуком, встретиться с которым ему настоятельно рекомендовала Екатеринам Петровна. Разузнав о порядке действий, перечне требуемых документов, а, самое главное, об адвокате, который с успехом этими делами занимается, Макар поблагодарил доцента, подарив ему бутылку массандровского марочного кагора, привезенного из Крыма. Доцент в его присутствии позвонил адвокату и рекомендовал тому заняться делом Макара.

Они встретились в квартире Надежды Петровны, куда адвокат пришел, чтобы познакомиться с ней лично. Убедившись, что она сама заинтересована и очень хочет побыстрее решить вопрос усыновления, предложил ей и Макару оформить официальные доверенности на него для представления их интересов в этом деле во всех инстанциях. Также они заключили договор о поручении ему ведения дела об усыновлении. Позже, при личном разговоре с Макаром, адвокат озвучил общую сумму, которая потребуется, исходя из его практики, для решения этого дела: одна тысяча рублей ему в виде гонорара и еще шестьсот — семьсот рублей для "смазки" нужных людей. Аванс в размере половины названной суммы сразу, остальное — после выполнения поручения. Макар под расписку передал ему восемьсот рублей и попросил по возможности не затягивать дело. Адвокат обещал, что все будет решено ещё до Нового года.

* * *

Поскольку Макар продолжал выполнять особо важные обязанности лаборанта на факультете иняза, по решению завкафедрой эта работа ему была зачтена как обязательная практика ассистентом. Тем самым он сэкономил много времени для работы над диссертацией и подготовке к сдаче кандидатского минимума.

Время шло неумолимо. В середине декабря Макар получил документы об усыновлении и стал хлопотать о постоянной прописке в квартире Надежды Петровны. По совету того же адвоката он договорился с неким Иваном Кузьмичом, специалистом в решении вопроса с пропиской, заплатив тому пятьсот рублей. Весной его прописали, и он получил соответствующие права на квартиру.

Надежда Петровна немного отошла после смерти мужа: время лечит. Она не выходила из квартиры, больше лежала и не могла особо ею заниматься. Макар был очень много времени занят в университете: уходил утром и возвращался около восьми часов вечера. Поэтому убирать квартиру, готовить, стирать и гладить белье просто не мог физически. Поэтому почел за благо нанять приходящую домработницу для выполнения этих работ. Такая женщина нашлась в их доме в соседнем подъезде: ей было очень удобно в свое свободное время выполнять работы по дому. Ежемесячно он выдавал ей сто восемьдесят рублей на покупку продуктов, оплату коммунальных услуг, зарплату за работу по дому. Две трети пенсии Надежды Петровны также входили в эту сумму — она на этом настояла, считая, что не может быть иждивенкой. Оставшиеся деньги она складывала в коробку: тратить их ей было не на что.

В итоге, все были довольны.

Глава четвертая.

По окончании второго года учебы в очной аспирантуре в 1969 году Максим вышел на защиту диссертации. Кандидатский минимум успешно сдан. Отзывы руководителя и оппонентов получены, автореферат диссертации разослан. Даже имеется отзыв из закрытого НИИ, в котором в прошлой жизни работал Макар, о практической ценности диссертации. Кстати, когда там познакомились с авторефератом, а потом не поленились и просмотрели саму диссертацию в библиотеке университета, Макар получил предложение стать в отделе научно-технической информации НИИ начальником. Он обещал подумать, но отнесся к этому предложению весьма скептически. Должность начальника предполагала получение соответствующей формы допуска, а значит гарантировала большие сложности для выезда за границу.

Кстати, при посещении НИИ в технической библиотеке Макар увидел двойника Макара Алексеевича Рогова из прошлой жизни, то есть себя. Молодой парень, только что окончивший институт, просматривал техническую литературу. Макар давно сообразил, что эта реальность хоть и очень похожа на ту, в которой он прожил прошлую жизнь, но другая. Небольшие отличия в названиях, правилах поведения, ментальности людей не сразу, но бросались ему в глаза. Он решил не выпускать из виду этого молодого человека и помочь ему в случае необходимости.

Защита была намечена на октябрь в зале Ученого Совета университета. Предполагалось много гостей, так как тема работы вызвала неподдельный интерес.

Во время защиты диссертации присутствующие сотрудники университета и гости забросали Макара множеством вопросов, на которые получили исчерпывающие ответы. "Черные шары" при голосовании отсутствовали, что было достаточно редко на таких защитах.

На следующий день после банкета двадцатичетырехлетний кандидат наук (правда ещё не имеющий положительное решение ВАК и соответствующий диплом) имел разговор с завкафедрой о дальнейших перспективах сотрудничества. Макару было предложено возглавить учебную лабораторию факультета, включающую лингафонные кабинеты, бюро множительной техники, библиотеку и небольшую мастерскую. Всего в его подчинении должно быть два инженера, четыре лаборанта и механик. После официального подтверждения результата защиты кандидатской диссертации его зарплата должна составлять триста рублей, а пока была — только сто восемьдесят.

Была еще одна заманушка — обещание звания доцента. А поскольку для получения необходимо было иметь определенное число учебных часов, их ему обещали зачесть за проведение лабораторных работ и написание методичек. Конечно, тут ответственности намного больше. Но зато и тратить время на учебную работу было не нужно. В целом, Макара все устраивало. Главное, давало возможность писать докторскую диссертацию. Он хорошо подумал, согласился и поставил единственное условие: кадрами лаборатории он занимается единолично. Кто не тянет — увольняет, не смотря на прошлые заслуги, кто готов работать — принимает. И еще выбил два места в общежитии для будущих работников лаборатории.

* * *

Надежда Петровна в последнее время сильно сдала. Недавно ей исполнилось семьдесят семь лет. Она практически не вставала с кровати. Последнее время её мучили сердцебиения, часто перемежающиеся с сильным падением давления. Наблюдающий её врач предупредил Макара о возможности в ближайшее время остановки сердца. Да и сама Надежда Петровна чувствовала: её жизнь подходит к своему концу. Она передала Макару все имеющиеся у неё ценности, даже оформила завещание в его пользу, хотя делать это было не обязательно. Отдала Макару запечатанный конверт, попросив вскрыть только после своей смерти. Сделала последние распоряжения: во что обрядить перед похоронами, обязательно отпеть в церкви и похоронить рядом с Максимом Ивановичем. Попросила на общей их могиле установить крест с табличкой, обозначающий имена похороненных людей. Ну и хоть изредка навещать могилу, прибирая её. И уже спустя несколько дней тихо умерла во сне.

Макар все выполнил в точности, как было завещано. На поминки собралось совсем мало людей: несколько стариков, ранее работавших с Надеждой Петровной, да пришла Екатерина Петровна, хорошо её знавшая. С удивлением Макар узнал, что в войну Надежда Петровна работала в советском посольстве в Стокгольме помощником посла, отвечала за связи с общественностью. Об этом эпизоде своей жизни она никогда не рассказывала. Также один из стариков рассказал, что Надежда Петровна происходила из старинного дворянского рода. У их семьи было большое имение в Финляндии на границе с Швецией недалеко от города Торнио. Судьба семьи и усадьбы Надежды Петровны ему не известна. Но он точно знает, что у неё был старший брат, который после революции остался жить в Финляндии.

Когда гости разошлись, и домработница убрала посуду, Макар устроился в кресле под торшером и вскрыл конверт. В нём оказалось письмо, адресованное ему и ещё один конверт. Сначала он прочитал письмо.

"Макар, это письмо — небольшой рассказ о моей жизни. Когда ты его прочитаешь, в следующем конверте найдешь бумаги, о которых я пишу в этом письме.

Я родилась в 1893 году в Гельсингфорсе. Мои родители были дворянами. Моему прапрадеду было пожаловано большое имение в Финляндии за успехи в войне со Швецией, после которой Финляндия отошла России. Это имение стало нашим родовым гнездом. У меня был старший брат Александр, который умер во время войны с Германией в 1943 году. Я присутствовала на его похоронах, приехав из Стокгольма при сообщении о его кончине. Адвокат нашей семьи объявил мне, что после смерти брата, который не оставил потомства, я являюсь единственной наследницей всего состояния семьи. Поскольку я не могла остаться в Финляндии (мой супруг Максим Иванович в это время работал в посольстве СССР в Лондоне, и я могла его сильно подвести, если бы приняла это решение), то по совету адвоката был заключён договор со одной шведской фирмой об управлении этим имением до тех пор, пока я или мои наследники снова не выразят желание самостоятельно это делать. Прибыль от имения ежегодно должна перечисляться на счет в шведском банке.

Так сложились обстоятельства, что мы с Максимом Ивановичем не могли покинуть СССР, так как были невыездными. Также не могли воспользоваться деньгами со счета за границей. О нем никто не знает.

Макар, по закону об усыновлении ты являешься моим наследником. Я специально написала завещание, в котором ясно выразила эту свою волю. Не знаю, сможешь ли ты воспользоваться завещанным тебе имуществом, но все бумаги, подтверждающие мои слова, находятся в конверте. Там же имеется мое свидетельство о рождении, паспорт, полученный в 1913 году и свидетельство о браке с Максимом Ивановичем. Наряду с имеющимися в конверте документами, полностью подтверждающими мое право собственности на имение и счет в банке, эти документы позволят тебе вступить в наследство. Не забудь к ним присовокупить документы о твоем усыновлении, моё завещание и свидетельство о моей смерти. Это письмо тоже сохрани — это еще одно подтверждение твоего права на наследство. Никогда не продавай маленький семейный каменный дом, расположенный недалеко от большого дома в городе Торнио. Как им можно воспользоваться я рассказала тебе ранее.

Извини за это несколько сумбурное письмо, но мне трудно писать: руки отказываются держать перо.

Прощай! С Богом! Не забывай нас с Максимом Ивановичем. Мы любили тебя.

Надежда Петровна Дюкова (в девичестве Бахмина).

СССР. Ленинград. Ноябрь 1969 год.

Макар сидел, глубоко задумавшись.

"Теперь мне стало понятно многое из того, что ранее удивляло и даже несколько смущало в поведении Максима Ивановича и Надежды Петровны. Они уже тогда, шесть лет назад, планировали сделать меня своим наследником. Потому такая чрезвычайная тщательность в оформлении всех документов.

Он открыл второй конверт и просмотрел находящиеся в нем документы.

"Ещё будет время их тщательно изучить. Но теперь, исходя из полученной информации, придется несколько скорректировать планы на будущее. Жизнь становится все интересней и неожиданней."

* * *

Как-то сразу возникло множество проблем, требующих решения. И одна из первоочередных — вопрос с излишком жилплощади. Макар получил официальное письмо из жилищной комиссии райсовета с просьбой явиться на её заседание.

Он не стал терять попусту время, а сразу связался со специалистом по решению вопросов прописки, уже помогавшим ему ранее, Иваном Кузьмичом, с просьбой разъяснить: что это такое и каковы могут быть последствия. И через три дня получил исчерпывающий ответ: его квартира очень понравилась заместителю райсовета, недавно назначенному на эту должность и получившему двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Во-первых, своим расположением, во-вторых площадью и наличием в ней трех изолированных комнат, а также жуткой завистью жены этого начальника: как так, её муж такой ответственный работник имеет двухкомнатную квартиру, а тут какой-то преподаватель университета, к тому же одинокий — живет в трехкомнатной квартире. Конечно, Макар имеет право на дополнительную площадь как кандидат наук, но только в размере жилищного минимума, а его квартира имеет площадь шестьдесят пять метров, что значительно больше установленной нормы.

На вопрос, что делать, получил совет: добровольно обменяться квартирами с этим человеком, не доводя дело до конфликта. У того — двухкомнатная квартира площадью пятьдесят один квадратный метр также с изолированными комнатами, кухней в восемь метров, раздельным туалетом и ванной, установленным городским телефоном. Вполне подходит холостяку для нормальной жизни и только немного превышает установленную норму. Больше ни от кого поползновений на эту квартиру быть не должно. Иначе его трехкомнатная квартира может превратиться в коммунальную, или его принудительно по решению суда заставят переехать в квартиру меньшей площади со значительно худшими условиями проживания и в другом районе города. Причем обмен — наилучший для Макара вариант.

Он подумал и согласился. Терять время на тяжбу с властью, причем с заведомо известным результатом — глупо. Лучше поступиться малым, чем потерять все. Тем более, юридически его позиция была шаткая: действительно он один жил в трехкомнатной квартире, чем нарушал существующие жилищные нормы.

Осуществить полюбовный обмен квартирами взялся этот самый специалист, причем за услуги не взял ни копейки. Макар чувствовал, что его "развели", но выхода не видел. И дал согласие на обмен. Уже в течение месяца он переехал в двухкомнатную квартиру, которая оказалась отремонтированной, с новой сантехникой и даже с небольшим балкончиком. Телефон ему также оставили бывшие хозяева. Особенно о потере трехкомнатной квартиры он не жалел: жениться пока не собирался, для нормальной жизни двух комнат вполне было достаточно. От университета и метро близко. Третий этаж кирпичного дома еще дореволюционной постройки с проведенным капитальным ремонтом, с толстенными стенами, железобетонными перекрытиями и центральным отоплением.

* * *

Надо было решать, как правильно поступить с информацией о праве на владение недвижимостью в Финляндии. Первое, что напрашивалось, скромно "молчать об этом в тряпочку". Но навести справки — желательно. Макар в университетской библиотеке почитал действующие в Швеции и Финляндии законы о наследственном праве. Конечно, юристом он не был, но ума хватило понять, что торопиться не надо, его право на наследство оформлено очень грамотно и не зависит от времени обращения для вступления в права наследования.

"Сейчас у меня есть более важная задача: как можно быстрее подготовить и защитить докторскую диссертацию. А наследство — подождет до лучших времен. Тем более, я знаю, что они обязательно наступят."

Глава пятая.

К лету 1972 года большая часть докторской диссертации была написана. Основным итогом докторской работы Макара должны стать англо-русский и немецко-русский толковые словари терминов радиоэлектроники. Макеты их были подготовлены для печати. Сейчас проходило согласование с издательским отделом университета. Решение о печати словарей было принято на Ученом Совете университета по представлению кафедры в связи с их большой практической ценностью. Заявки на них поступили практически из всех учебных заведений страны, научных и конструкторских организаций, занимающихся проектированием радиоэлектронной аппаратуры. Издательство "Советская энциклопедия" также включило в планы 1973 года выпуск этих словарей довольно большими тиражами.