Корпорация "Исполнение Желаний" (Общий Файл. Завершено. Вычитано)

Ларош подавленно затих. Я молчала тоже, не хотела его перебивать. Он поднял на меня голубые глаза и развел руками.

— Видит Бог, я этого не хотел. Но получается, что я здесь не без причины. Мне бы дали пятнадцать лет тюрьмы. Но я выбрал Тали. Я многого тогда не знал об этом городе.

Мне было грустно смотреть в его лицо: расстроенные глаза, едва подрагивающий рот. Я поверила его истории безоговорочно. Грустно было ее слышать, но такое случается. Осторожно прочистив горло, я спросила.

— А эту женщину, его жену, вы видели после?

— Видел, но мельком. Она все равно любила его.... Несмотря на побои, грубые слова. Любовь — странная штука. А со мной даже встречаться не захотела после, все время плакала.

Он вздохнул.

— Может суд бы и счел мои действия самообороной, но я был на его территории. Я не имел права туда врываться и вмешиваться. Закон оказался на его стороне.

— А сколько вы уже провели в Тали?

— Почти четыре года. Шерин, я пытался честно работать. Я горбатил спину на самых тяжелых и проклятых работах, ведь убийце здесь даже нормальной работы не дадут.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, здесь такая система: чем тяжелее совершенное преступление, тем сложнее будет набрать баллы. Так сделано, чтобы у всех были разные возможности. Кто-то хулиганил по мелочи, кто-то грабил, кто-то торговал наркотиками, кто-то насиловал и убивал. Городское начальство принимает это во внимание и как-то прописывает на браслете. Если преступление тяжкое, то никем, кроме грузчика, дворника или чистильщика, простите, канализаций, устроиться не удастся. А за такую работу, сами понимаете, практически ничего не платят. Все уходит на еду. Начальное жилье тоже зависит от тяжести вашего преступления. Вот этот район, где я живу, один из самых худших.

— Но у вас есть телефон. Я такой роскошью похвастать не могу.

Ларош отмахнулся.

— Это тот, кто был здесь до меня, как-то выторговал. Это не моя заслуга.

— Понятно.

Я пошевелилась из стороны в сторону, чтобы размять затекшее тело, и моя рука наткнулась на пакет с посылкой. Сбросив полиэтилен на пол, я извлекла ее на свет и поставила на стол.

— Так что в ней? Что вы просили у Корпорации?

— Сейчас покажу, — коротко ответил Ларош.

Он поднялся, подошел к тумбе и достал из верхнего ящика небольшой нож. Затем вернулся к столу и принялся методично вскрывать упаковку. Когда последний кусок бумаги упал на пол, в его руке появился небольшой черный прибор.

— Счетчик! — потрясенно выдохнула я. — Это же счетчик!

Когда Кристофер развернул его ко мне экраном, воздух застрял в моей груди. Это был счетчик с тысячей баллов. Цифра один и три ноля ярко светились в полутемной комнате. Я жадно впитывала глазами это великолепное зрелище, не решаясь поверить, что все это время у меня в комнате уже был счетчик, который мог обеспечить мгновенный выход на свободу. Но я ведь честная и порядочная! Я не стала бы вскрывать упаковку чужой посылки только потому, что мне любопытно. Как же он мог мне помочь!

Видя мою реакцию, Ларош чуть виновато улыбнулся, читая отразившиеся на моем лице мысли.

— Вам бы он не помог, Шерин. Все счетчики именные. С какими-то кодами внутри. Если бы вы попытались предъявить его на границе, вас бы тут же кинули в каталажку и наложили огромный штраф. С этим шутки плохи.

Воздух вышел из меня, как из проткнутого шарика. Значит, вот как. А ведь я бы попробовала, знай я, что именно лежит в коробке. Мысленно воздав благодарность Всевышнему за то, что уберег меня от такой ошибки, я с завистью посмотрела на сияющее лицо Кристофера.

— Я очень долго ждал его! — произнес он, поглаживая черную пластиковую поверхность. — Хелен вышла отсюда еще три месяца назад, и с тех пор я ждал. Каждый день ждал этой посылки....

Ларош перевел взгляд на наручный браслет и рассмеялся.

— Здесь теперь тоже тысяча! Они как-то связаны между собой. Совсем скоро, хоть сейчас я могу идти на границу, а там на автобус.

Он едва не кружил по комнате с этим маленьким приборчиком, в то время как меня разъедала желчь и разочарование. Когда же теперь я буду вот так же радоваться своему скорому освобождению? Никто не знает когда. Если только Корпорация не сподобится что-нибудь предпринять....

— Как же вы все-таки заполучили его? — спросила я, опасаясь, что он прямо сейчас может собрать вещички и исчезнуть, оставив меня с кучей вопросов и неподъемной плитой, что легла на сердце после его слов "Не приедут они за вами. Не ждите".

— У меня на счете в банке там, снаружи был миллион и шестьдесят три тысячи. Я скопил это все за время работы. И для меня единственным шансом оставалось найти путь связи с Корпорацией. Я никогда бы не вышел из Тали сам. Хелен, девушка, с которой я познакомился почти три года назад, помогла мне. Она вышла и связалась с ними. Я не знаю всех подробностей, но видимо они приняли мой миллион, раз прислали счетчик. Они прислали его! — повторил он, продолжая зачарованно созерцать мерцающий экран.

— Значит, они взяли ваш миллион, а мне дали четыреста пятьдесят тысяч и коробку, чтобы я вам ее передала. Таким образом, они получили пятьсот пятьдесят для себя. Практически ни за что! Никакой работы они и не делали. Финансисты хреновы!

Я злилась на себя, на них, на Лароша и ничего не могла с этим поделать. Их система выглядела безукоризненно. Обладая мощными связями и возможностями, Корпорация сдирала с одних и давала другим. Конечно, сделать поддельный счетчик — задача непростая, но если знать, за какие ниточки тянуть, то можно было получить этот счетчик практически задарма. И положить себе в карман хорошую прибыль. Да-а-а.... Не прикопаешься....

— А есть ли что-то на вашем старом счетчике, Кристофер? — вдруг встрепенулась я, терзаемая несформировавшейся идеей.

— Нет, Шерин. Я в минусе. Я был в нем практически с самого начала и так и не смог добраться даже до ста.

— Но как же так?

— Никому не выгодно, чтобы люди выходили из Тали. Здесь налажены самые разнообразные производства товаров, которые впоследствии экспортируются в нормальный мир. Рабочая сила не стоит ничего, потому что никто не платит реальными деньгами. Многие, особенно у кого тяжкие преступления, работают днями и ночами за одну только еду, безо всякой надежды на освобождение. И, поверьте, тем, кто снаружи — это очень выгодно. Они получают дешевые товары и практически навсегда освобождают города от преступников. Так что Тали — это всего лишь иллюзия более благоустроенной тюремной жизни, а на самом деле каторга, которая может не закончиться тогда, когда у вас бы уже закончился тюремный срок. Она может здесь длиться вечно, до самой вашей смерти.

Застывшая, словно арктическая глыба, я сидела и молчала. Мысли практически исчезли. В голове царила пустота и прохлада, словно в морозильной камере заброшенного склада. Видимо, такова была реакция на шок. Затем, словно издалека, до меня донесся голос Кристофера.

— Шерин, Шерин.... Я могу что-то для вас сделать там, на свободе?

Очнувшись от оцепенения, я посмотрела в склонившееся надо мной лицо.

— Да.... У меня есть для вас просьба. Найдите для меня одного человека. Его имя Алекс. Алекс Вивер....

Глава 7.

Четвертый день проходил, как и три предыдущих, словно в тумане.

Я то бесцельно слонялась по комнате, то часами просиживала на балконе, глядя на ставшие вдруг непривлекательными горы. На улицу я выходить боялась: страшила потеря оставшихся баллов. Холодильник постепенно пустел, в мусорном ведре копилась гора оберток от печенья, чайных пакетиков и колбасных обрезков. Скоро запасы кончатся, и придется идти в магазин. А так же выходить на охоту за баллами, начинать новую жизнь в хищном неприветливом Тали.

Ларош ушел. Ушел на свободу. А Корпорация так и не связалась со мной. Я понимала, что, скорее всего, и не свяжется, но ничего не могла поделать, продолжала глупо надеяться и угнетенно грызть печенье, приторный вкус которого уже стоял в горле с утра до вечера. Тысячи картинок мелькали перед глазами: вот человек от Корпорации в черном костюме стучится в дверь со словами: "Шерин Мур? Ваша миссия окончена. Следуйте за мной к машине...." И я иду к черному тонированному автомобилю, предвкушая, как вдохну чистый, наполненный ароматами воздух знакомой улицы в Клэндон-сити (хотя вряд ли любой город мог соперничать в чистоте воздуха с Тали), как бросится на шею Линда (вообще-то, она никогда подобных фривольных жестов не делала, но мечтать было приятно), как я окунусь в привычный водоворот прежней жизни. Новая я: свободная от долгов и обязательств, почти, как ни странно, позабывшая Алекса.

Я по привычке одернула себя, но уже вяло, беззлобно. Ведь не вспоминала же я о нем в последние дни. Тревоги и волнения вытеснили из головы что-то мелочное, устаревшее, оставив оголенный корень насущных проблем и некоторую пустоту, отдающую горечью. Какой смысл сейчас думать об Алексе? Я не смогла найти его там, чего уж изводиться от тоски здесь. Бессмысленные слезы лишь кислотой разъедят разум, но не подскажут, как справиться с новой ситуацией. Не помогут найти работу, добыть злополучные баллы и вернуться домой.

Солнце устало золотить оранжевые кончики горных вершин и теперь спешило укрыться где-то за ними, стремясь на покой в конце долгого дня.

"Долгого рабочего дня, — усмехнулась я про себя. — Интересно, сколько баллов они платят тебе за один пролет по небу?"

Я вздохнула и повесила голову, глядя на переплетенные пальцы рук. Пора принимать правду — есть то, что есть. Я одна, и надеяться больше не на кого. А, значит, нужно выходить на улицу и встречать новую жизнь лицом к лицу. Протянуть ей каравай, разложенный на белоснежном полотенце, и надеяться, что та не пнет с размаху в ответ.

Я посмотрела на последние лучики, пробивающиеся сквозь горы, и поднялась со стула. Хотелось выпить. Поначалу эта мысль удивила меня, но затем показалась даже разумной. Имею я право, в конце концов! Вскоре грядущие перемены выпихнут меня из этой коморки, и посмотрим тогда, встану ли я сразу коленями в грязь или еще смогу помахать шашкой. Но это будет завтра. А сегодня я отпраздную горькое крушение несбывшихся надежд и последний вечер безработного человека.

"Хакера", — прокаркал насмешливый голос.

Угу. Хакера. Усмехнувшись, я прошла сквозь прихожую, раздумывая, куда положила сумочку с деньгами. Затем вспомнила, что моя "сумочка" болтается на моем запястье в виде браслета, чертыхнулась и, хлопнув дверью, направилась в ближайший супермаркет, на ходу придумывая разнообразные пытки, которым бы я подвергла юношу-кассира, если бы тот посмел раскрыть свой напомаженный бальзамами рот.

Вернулась я домой не с вином или, на худой конец, коньяком, как того бы желала моя душа, но с литровой бутылкой водки. Не праздновать же собираюсь. Ни к чему мне вкусом наслаждаться, а вот забыться хоть на пару часов не мешало бы. Выдернув из холодильника остатки колбасы, банку соленых огурцов и кусок сыра, я разложила все это на столе, не забыв достать из шкафа маленькую стопку, оставленную кем-то непомерно заботливым.

Что-то бубня про "ты и сам, видать, тут до этого сидел, раз знал, что человеку нужно....", я откупорила пробку, морщась, плеснула водки и тут же опрокинула все это в горло. Закусила соленым огурцом, икнула, напомнив себе заправского алкоголика со стажем, шумно выдохнула от отвратительного привкуса и тут же налила еще.

"Так я не просто "поеду". Так я понесусь с горы в вагончике, как на сумасшедших горках". Но дело нужно было делать, забыться хотелось всенепременно, и я, стараясь не смотреть на водку, выпила еще раз. Чувствуя, как алкоголь медленно растекается по желудку, превращая тугой комок нервов в пылающую сахару, я задумчиво рассматривала потрескавшуюся под самым потолком белую краску. Чего же мне захочется теперь? Петь? Общаться? Рыдать в чье-нибудь плечо, заплетающимся языком рассказывать, что никакой я, мать его, не хакер? О-о-о! Это будет интересный сюжет. Особенно для дешевого романа, который каждый приличный гражданин обязан держать в туалетной кабинке.

Не успела я наклониться к столу, чтобы продолжить в бодро взятом темпе, как раздался стук в дверь. Застыв с бутылкой в руках, я угрюмо посмотрела на дверь. Затем слезла с дивана и отправилась к двери. По видимому, "плечо" для рыдания пришло само.

Распахнув дверь, я уставилась на стоящую в дверном проеме Янку. Та сначала удивленно посмотрела на мое лицо, затем перевела взгляд на руку, в которой я все еще держала бутыль, приоткрыла и закрыла рот, а под конец усмехнулась.

— Ну, ты даешь!

Я тоже посмотрела на водку, затем на Янку и, нимало не смущаясь (голову уже приятно заволокло алкогольными парами), ответила.

— А тебе чего?

— Ты что празднуешь-то? — она вытягивала шею, пытаясь из-за моего плеча рассмотреть стол.

— Ничего не праздную. Мужиков нет. Джема тоже, — мне было бы впору подивиться собственной наглости, но напавшее безразличие только похохатывало из глубины сознания, заталкивая совесть куда-то далеко.

Янка, однако, нисколько не обиделась.

— Да я не за джемом.

— А за чем?

— Да, в общем, ни за чем. Просто так зашла, поболтать.

Она топталась на пороге, все еще удивленная моим изменившимся со вчерашнего дня настроением, не зная, что сказать дальше.

— Заходи, — коротко кивнула я. — Выпьем.

Янка села в кресло, я тем временем достала вторую стопку. Разлила водку, выпила, не дожидаясь ее, и закусила куском сыра.

Янка прежде чем выпить, какое-то время смотрела на меня, затем влила в себя огненную жидкость и тоже потянулась за сыром.

— Ты чего все-таки? Чего у тебя стряслось-то?

Я молчала, не зная, что ответить.

— Вроде не виделись несколько дней, а ты уже в одиночку пьешь. Поругалась с кем?

— Да с кем ругаться, я здесь никого не знаю еще.

— Вот и я тоже думаю.... С чего бы тебе так. Выглядишь, как на похоронах.

Я тоскливо отвернулась, продолжая молчать.

— Ну, ты расскажи уже. Всегда легче, когда поделишься.

Я посмотрела на Янку, раздумывая, как бы она отреагировала на мою правдивую историю. Можно ли ей доверять? Кому здесь вообще можно доверять? Так и не придя к выводу, я лишь вздохнула.

— Все пошло не так, как я планировала. Я думала, мне помогут....

— Помогут с чем?

— Выбраться отсюда.

Янка, как ни странно, не обстреляла меня вопросами, вместо этого лишь снова разлила водку в стопки.

— Мы все надеемся, что нам кто-то поможет. Много у кого связи есть снаружи, деньги или еще что.... А что толку-то. Как только ты в Тали — ты один.

В этом была несомненная правда, и я кивнула. Понятливость соседки приятно удивила.

— Вот и я.... — я снова вздохнула, — осталась здесь одна.

— То есть надеяться тебе больше не на кого?

— Неа....

Янка выпила и захрустела соленым огурцом, обдумывая что-то.

— Слушай, а ты на работу еще не устроилась?

— Нет еще.

— А собираешься?

— А что мне остается?

— Кем решила?

— Да не знаю я еще, — я не особенно понимала, куда она клонит. — Даже представить не могу, что здесь вообще можно делать. Способностей у меня особенных нет, талантов тоже.