Жена дроу (Черновик. Общий файл)

— Прими же происходящее, как урок, который не будет длиться долго. Я уважаю твое законное право быть Первой Матерью Дома и предлагаю тебе выделиться своим собственным Домом. Я уверена, со временем он станет одним из первых влиятельнейших Домов Мензоберранзана.

Тирелла расхохоталась.

— Свой Дом? Опять ты за старое? Это старуха Берн тебя подзуживает? Неужели ты так и не передала ей мое условие? По твоему лживому лицу вижу, что нет. Не хочешь с ним расставаться? Все еще на что-то надеешься? Ты дала безумный обет Ллос, но так и не исполнила его. Неужели ты думаешь, что одурачила всех, пыткой заставив Доргана при всем Мензоберранзане признать свою покорность тебе и послушание. Но это не отвратит твою гибель. Завтра ты подохнешь на алтаре Ллос. Так что мне нет смысла создавать свой собственный Дом, потому что ждать осталось совсем немного, и Дорган станет покорно всходить на мое ложе. Я могу пообещать тебе, что отслужу роскошную службу Вечной Бездне, где ты и будешь пребывать, как к моему удовольствию, так и удовольствию Доргана.

И она, развернувшись, направилась к дверям.

— Да, и еще одно, — обернулась она к Нике, прежде чем выйти. — Уж я-то сумею выполнить обет, который ты дала Ллос.

Ника, оставшись в одной тонкой и прозрачной, как паутина, сорочке, с не убранными распущенными волосами, некоторое время в задумчивости смотрела на дверь. Пророчество. Опять пророчество и обет, данный Фиселлой паучьей королеве. Именно это и злит ее старшую сестренку.

— Клопси, ты это слышал? — Ника повернулась к постели, где он прятался в складках одеяла.

— Да, моя владычица

— Что ты скажешь об этом? А ведь ночью мы с тобой читали какое-то древнее пророчество.

— Оно так запутано...

— Думаю должен быть кто-то, кто помог бы нам разобраться во всех его иносказаниях. Зачем бы Фиселле держать свитки с ним у себя. Помнишь, ты мне говорил о Громфе? Пора призвать его сюда.

— Это невозможно, — покачал круглой головой Клопси, высунувшись из-за складки одеяла. — Он вот уже лет двести не показывается в Доме де Наль. Ему запрещено здесь появляться. Фиселла сама отправлялась к нему на окраину Мензоберранзана.

— Ты знаешь дорогу к нему? Сможешь проводить меня?

— Смогу, ибо один раз Фиселла брала меня с собой, — как-то нехотя проговорил кроха.

Ника не успела выяснить причину его настроения, из-за появления Вифеллы с подносом, уставленным все теми же мисочками с грибами, кореньями и кувшином с вином. Ставя поднос на столик она непонимающе оглядела, разбросанные одежды и раздетую Нику.

— Я отослала Тиреллу отдохнуть, — поняв ее недоумение, объяснила Ника. — Она немного перевозбуждена, видимо переживая наше сегодняшнее поражение. Ты тоже мне больше не понадобишься.

— Да, госпожа, — поклонилась Вифелла, не зная, как относится к словам Фиселлы.

Она уже хотела что-то сказать, когда дверь распахнулась, и вошел Дорган. Вифелла и Ника опешили, а вот Клопси не растерялся. Он кубарем скатился с кровати и быстро просеменил навстречу Доргану, бесстрашно встав у того на пути, хотя едва возвышался над носками его сапог.

— Кто тебя звал, лорд Дорган, что ты самовольно врываешься в покои Матери Первого...ай...

Не отрывая горящих глаз от Ники, чье тело просвечивало сквозь тонкую сорочку, Дорган ногой отпихнул Клопси под кровать и шагнул к ней. Вифелла настороженно следила за ним. Из ее широкого рукава в ладонь скользнула тонкая палочка.

— Ты же знаешь, что этого делать не стоит, — вкрадчиво напомнил ей Дорган, не сводя глаз с Ники.

Вифелла вопросительно взглянула на нее, и Ника покачала головой. Тогда, потупившись, она отступила вглубь комнаты, не выпуская, однако Доргана из вида. Ника была благодарна сестре за то, что она не оставила ее с ним один на один. Стараясь скрыть замешательство и не замечать его откровенного взгляда, Ника наклонилась и позвала:

— Клопси, ты в порядке?

Дорган и Вифелла невольно переглянулись — дроу никогда и ни о ком не заботились, не говоря уже о рабах. Из-под кровати послышался шорох, а вскоре появился и сам крошка. Перепуганный, ни на кого не глядя, он по складкам одеяла влез на постель и спрятался там.

— Чем обязана вашему визиту? — поинтересовалась Ника, усаживаясь в кресло.

Теплый тон, полный заботы, которую она проявила к слуге, резко отличался от ледяного тона, которым был задан вопрос лорду-оружейнику.

Дроу не сразу отвел глаза от ее груди, виднеющейся сквозь легкую ткань сорочки, чтобы испытующе посмотреть ей лицо. Оба молчали. Как ни старался Дорган, но его взгляд все время возвращался к груди Ники. Вдруг он опустился перед ней на одно колено и, склонив голову так, что длинный хвост его, собранных вверх, волос упал на колено, произнес:

— Я сознаю всю глубину моей вины перед Домом де Наль, госпожа, и потому заслуживаю самого сурового наказания, — голос его предательски сел. — И ни в коем случае не буду избегать его, а... покорно приму, то, что заслужил...

Вифелле изменила ее привычная выдержка, и она переводила удивленный взгляд то с Доргана на Нику, то обратно.

— Велишь мне лечь в постель? — прошептал он, быстро взглянув на Нику и снова опуская голову, чтобы спрятать взгляд, выдававший его с головой.

Водя пальцем по гладкому камню подлокотника, Ника с горечью думала, что вот кто-то ломает голову над тем, как избежать смерти, которая ждет его не сегодня-завтра, а кого-то в это время настолько волнует повторение стриптиза, что ради этого он уступает свою славу первого оружейника.

— У меня нет настроения, — хмуро отрезала она.

— Я подниму его вам, моя госпожа, — настаивал лорд, не поднимая головы.

— Я устала и не расположена сегодня к пыткам.

— Но ведь ты любишь пытать именно тогда, когда устаешь и не в духе, — не отступал он и мягко, но настойчиво, напомнил. — Завтра ты предстанешь перед Ллос... Да и что скажут Матери Первых Домов, узнав, что ты отказываешься от своего предназначения.

"Батюшки светы! — уставилась на него пораженная Ника. — Он же меня еще и шантажирует, выпрашивая пытки!"

Ну, хватит! Ника хлопнула ладонью по подлокотнику. Все что-то знают, вечно на что-то намекают.

— Вы сами не понимаете, на что напрашиваетесь, — Ника едва сдерживала нараставшее раздражение. — Если честно у меня руки чешутся, что бы прибить вас, но я боюсь переусердствовать. Во-первых, понимая значимость оружейника для Дома де Наль. И, во-вторых, я видела, что вы намеренно проиграли поединок, хотя для вас не составляло труда отстоять свое звание первого оружейника. Поэтому я лишаю вас пытки, но с удовольствием применю ее к одному из ваших воинов. Желательно, что бы он оказался выносливым, потому что я намерена развлекаться всю ночь.

— Ты не сделаешь этого! — вскочил на ноги с перекошенным лицом Дорган.

— Правда? — смерила его насмешливым взглядом Ника.

Он бесился. Никакие пытки не смогли бы причинить ему такую муку, которую он испытывал сейчас.

— Твои воины призваны отстаивать Дом де Наль, и ты знаешь, что уже никто не смеет нападать на нас. Я дорожу каждым своим солдатом, полностью уверенный в том, что в любой миг он готов погибнуть за тебя. Не заставляй же меня...

— Ты мне перечишь? — изумилась Ника. Хотя какой покорности можно было ожидать от него?

— Я отказываюсь жертвовать тебе в забаву своего солдата, — сжав побелевшие губы, решительно произнес он. — Но, мне необходимо сказать тебе нечто важное, предназначенное только для тебя, — и он подошел к ней вплотную.

Вифелла напряглась, подавшись было к нему, но сдержалась, поскольку Ника не подавала ей никакого знака.

— Говори.

Он, молча. положил ей ладонь на грудь, легонько сжав ее. Кровь бросилась Нике в голову.

— Руку убрал, — с тихой угрозой потребовала она.

— Ты должна лечь со мной и принять меня... — начал было он, но договорить так и не успел.

В покой вихрем ворвалась Тирелла. Размахивая плетью из живых, шипящих змей, она принялась неистово охаживать ею Доргана. Змеи извивались, шипели, плюясь зеленым вязким ядом. Дорган рухнул к ее ногам, корчась в конвульсиях. Очутившаяся рядом с Никой, Вифелла оттащила ее подальше от разъяренной Тиреллы. Дорган скорчился у ног старшей сестры, свернувшись калачиком и прижав ладони к лицу.Он лишь молча вздрагивал, не издавая ни звука.

— Угомонись! — рявкнула Ника вошедшей в раж Тирелле. Смотреть на истязание было невыносимо.

— Прошу простить меня, моя госпожа, — тяжело переводя дух, поклонилась ей та, убирая плеть, — что мы не доглядели за этой похотливой тварью...

— Он умрет? — спросила Ника, с сомнением глядя на неподвижное тело дроу.

Тирелла подала знак страже, стоящей позади и с интересом наблюдающей за происходящим от дверей. Когда безвольное тело Доргана поволокли к выходу, Тирелла повернулась к Нике:

— За него не бойся. Тебе ли не знать, как быстро он приходит в себя после пыток. Он оклемается с помощью своей магии.

И она вышла, помахивая жуткой плетью. Змеи никак не могли успокоится, свиваясь клубком и кусая друг дружку.

— Поди и приведи мне кого-нибудь из солдат, — повернувшись к Вифелле, устало потребовала Ника и, когда та вышла, позвала:

— Клопси, найди мне какое нибудь снотворное.

— Но я думал мы... — показался из-за шелковых складок одеяла Клопси.

— Просто найди мне снотворное, — попросила Ника, подходя к столу и наполняя кубок вином. У нее уже не было сил что-то кому-то объяснять.

Клопси молча посеменил к туалетному столику и, ловко вскарабкавшись на него, выволок на середину шкатулку из черного лакированного дерева.

— Скажи, какая у нее жуткая плеточка, — поежилась Ника. — Он точно не умрет?

— Конечно, все семь змей пустили яд в него, и лорду Доргану нужно поторопиться вывести его из своей крови, пока не наступила смерть. Ему придется повозиться. Просто удивительно, как вы сумели сломить такого строптивца, как он, — качал головой Клопси, возясь с серебряным замочком. — Я слышал, как слуги говорили, что Матери первых Домов после вчерашней ночи, несмотря на проигранный нашим оружейником поединок, стали куда как осмотрительны и уже не поддадутся на уговоры Одран объединиться против вас. Теперь ни один Дом не примкнет к ней. Вы, Фиселла де Наль, показали свою силу. Но как, как вам это удалось? Ведь вы даже не владеете магией.

Он откинул крышку и достал из недр шкатулки кожаный мешочек, который прежде чем передать Нике, как следует встряхнул. Содержимое мешочка издало шелестящий звук, и, судя по тому, как кроха без усилий поднимал его, оно было легким, почти невесомым. Растянув горловину мешочка, Ника потрясла им над ладонью. Оттуда выкатились темные пористые гранулы.

— Этим Фиселлу снабдил Громф. Она редко пользовалась сим снадобьем, — отчего-то прошептал Клопси. — Я слышал, как Громф расхваливая его, рассказывал, будто, чтобы изготовить это снадобье, он не раз посылал рабов в Дикое Подземье, пока один из них не вернулся с ядовитыми грибами. Эти грибы, Громф замочил в крови этого же, убитого им, раба и держал до тех пор, пока Норбондель не остыл и не возгорелся трижды, после чего он их высушил, растолок и слепил вновь в такие вот гранулы. Чародей уверяет, что они любое существо сразу погружают в сон.

— Моя госпожа, — раздался от дверей низкий голос, заставив Нику вздрогнуть, словно застигнутого врасплох воришку.

На пороге комнаты, переминался здоровый эльф, чью свирепую темную физиономию украшали белесые шрамы, а густая грива белых волос спускалась до поясницы. Если бы его физиономия не выражала обреченности, да не Вифелла, стоящая позади него с тонкой палочкой наготове, Ника тут же отказалась бы от своего плана: так струсила она перед этим матерым солдатом-дроу. Заслонив собой бокал, где в вине с шипением растворялась гранула, брошенная туда Клопси, она, взяв себя в руки, поманила солдата к себе.

— Подойдите... Ближе... Благодарю тебя Вифелла, ты можешь теперь идти.

Поклонившись, Вифелла вышла. Дроу все мялся и топтался на месте, не решаясь подойти к своей владычице. Поймав его взгляд, она накинула на себя балахон, поняв, что его то ли пугает, то ли смущает вид ее тела, видневшееся через сорочку.

— Садись, — пригласила его Ника, указывая рукой на стул. Он непонимающе посмотрел на него, потом на кровать и нерешительно шагнул к ней.

Перепугавшись, Ника попятилась от него и чуть ли не прикрикнула:

— Садись же!

Солдат тотчас отступил и осторожно примостился на самом краешке резного стула.

— Я буду стараться, госпожа...

— У тебя есть семья? — перебила его Ника, не в силах слышать этого жалкого лепета.

Ее испуг прошел от того, что громила сам боялся ее до судорожных колик.

— Да, — с готовностью угодить ей, тут же ответил он. — У меня три сына и три девочки. Их матери иногда разрешают мне видеться с ними...

— Что тебе сказали?

— Меня привела сюда госпожа Вифелла.

— Хорошо. Что она сказала тебе?

— Госпожа Вифелла предупредила, что если я буду послушным и постараюсь, то для меня все закончится быстро, — прошептал солдат, опустив голову.

— Ты знаешь, что лорд Дорган был у меня?

— Да моя, госпожа... — он содрогнулся. Его лицо посерело. Видимо во дворце уже знали, что Тиррела сделала с оружейником.

— Лорд Дорган сказал, что ты очень храбр. Поэтому я хочу поощрить тебя за твою верную службу.

— Я готов умереть ради Ллос и Дома де Наль, моя госпожа.

— Я не хочу, чтобы ты умирал. Я хочу, чтобы ты жил и продолжал служить мне. Прими и выпей этот кубок до дна.

— Пощадите, госпожа, — посеревшими губами прошептал воин, умоляюще глядя ей в лицо и покорно принимая из ее рук кубок.

Дроу были устроены так, что кроме подвоха и коварства не ожидали от других ничего. Нике было жаль его, но другого выхода у нее не было.

— Не бойся, пей.

Он обвел покои тем тоскливым взглядом, которым в последний раз смотрит на мир взошедший на эшафот, и одним махом выпил кубок до дна. Какое-то время он сидел, напряженно выпрямившись и глядя перед собой, пока его голова со стуком не откинулась на спинку стула.

— Это точно был не яд? — Ника испуганно приложила ладонь к широкой груди дроу, заглядывая ему в лицо.

— Можете быть в этом уверены, моя владычица, — заверил ее Клопси.

Сердце воина билось сильно и размеренно, а дыхание оставалось ровным и глубоким, и Ника успокоилась.

— Ну, хорошо. Теперь можно отправляться к Громфу. Думаю за то время, что я "развлекаюсь" с этим громилой, меня никто не побеспокоит. Ты как, готов?

— Следуйте за мной, моя владычица. Только прихватите с собою жезл, чтобы призвать диск и защитить себя.

Ника растерянно огляделась: где она должна искать этот жезл? Клопси звонко хлопнул себя ладошкой по лбу, подбежал к одному из сундуков, кряхтя, откинул его крышку и достал из него тонкую палочку молочно-белого цвета. Хрупкая на вид, она имела на конце крупный, блеснувший яркой россыпью алмаз. Это и был жезл, без которого не следовало выходить в одиночку на улицы Мензоберранзана.