Сказки врут!

Он снова уселся на пол, а мы — на свое место у противоположной стены. Несколько минут сверлили друг друга взглядами и молчали, потом одновременно, и он, и мы, вдруг обернулись к притаившемуся в уголке Фирсову, который сидел ни жив, ни мертв, и опять уставились друг на друга. Вопросов было хоть отбавляй, но Серый заговаривать с колдуном уже не решался.

— А вы? — отважилась я. — Почему вы нам помогаете?

— Вам? — переспросил он насмешливо.

— Сереже. Если и ваши, и светлые считают, что достаточно уничтожить вместилище, чтобы избавиться от проблемы, почему вы так и не поступите? Значит, вы не согласны с таким... таким решением, да? Вы же ведь не такой...

Вспомнилось, о чем он говорил с Натали до того, как начал цитировать Лермонтова, о том, что его не устраивает существующая система. Получается, он пошел против этой системы, чтобы помочь совершенно незнакомому человеку?

— Ася, выгляните во двор, — предложил он мне вместо ответа.

— Зачем? — насторожился Серый, сжав мою руку.

— Затем, что если я действительно добрый волшебник, там должен стоять голубой вертолет, груженый мороженым. На нем и улетели бы. Нет? Тогда не стройте пустых иллюзий и не слишком уповайте на мою доброту. Смерть вашего приятеля не входит в мои планы, но и возвращение Ван Дейка в его теле — тоже. Поэтому, если ничего из задуманного мной не выгорит, я сам его пристрелю. И если он не законченный идиот, успеет поблагодарить меня перед этим.

— А что вы задумали? И зачем вам...

— Потом. Все потом.

— А что же сейчас?

— Я уже сказал: ждать.

Глава 6

Ждать пришлось долго. Мой рюкзачок, в котором лежал мобильный, остался в машине, и время я сверяла по часам Сокола. Когда минутная стрелка описала полукруг, не выдержала и нарушила гробовое молчание.

— Если им нужен Сережка, зачем они схватили меня? — это был далеко не главный вопрос, но единственный, который мне удалось сформулировать.

— Возможно, чтобы заставить его выйти. Но вряд ли им известна ваша роль в этой истории. Предположу, что тому, кто управляет спящими, просто понадобилась батарейка. Поэтому я и рассчитываю на то, что он скоро выдохнется.

— Батарейка? Это в смысле, как вы... ты тогда? — я наконец определилась и решила, что выкать ему теперь ни при каких обстоятельствах не стану. Даже если выяснится, что ему лет столько, что он был лично знаком не то, что с первой советской трактористкой, но и с последним не вымершим динозавром. — Силу одолжить, да? Но ты же сказал, что без согласия у ведьмы ничего не возьмешь.

— Не возьмешь, — подтвердил колдун. — Но просить можно по-разному, Анастасия. Поверьте, вы недолго отказывались бы.

От тона, которым были сказаны эти слова, кожа покрылась мурашками, и я умолкла, зябко обняв себя за плечи.

Правда, надолго молчание не затянулось — в тишине я чувствовала, что нервы вот-вот не выдержат, и готова была говорить о чем угодно, включая не самые приятные для меня темы.

— Сереж, а кто такая Алена? — вот, как раз такая тема.

— Девушка, — произнес он, не глядя мне в глаза.

— Логично. Парню с таким именем нелегко бы в жизни пришлось.

— Девушка, с которой я встречался до крайней вахты, — с неохотой пояснил Серый. — Мы... расстались...

Прозвучало это так, словно он сам не уверен в том, что их отношения закончились. И меня это не радовало. Какое-то убогое село, пыльный сарай, толпа зомби во дворе. А теперь еще выясняется, что у парня, из-за которого я, собственно, и влезла во все это, есть девушка! Шикарно. Тогда почему это я сейчас сижу на земляном полу, а не эта Алена?

— Я звонил ей пару раз оттуда... Потом перестал. Другая страна, дорого. Роуминг и все дела. Мужики посоветовали на нового оператора переключиться. Ну, я симку вытащил вообще, а там ее номер был, и она сама меня набрать уже не могла. Потом позвонил, когда приехал, предложил встретиться, думал, зайдет... А она трубку бросила. Наверное, обиделась.

Наверное?! Вот уж точно: хоть плачь, хоть смейся. Полгода о нем ни слуху, ни духу, а потом удивляется, отчего девушка трубку бросает, вместо того, чтобы радостно примчаться на первый же свист... Хотя дур хватает. Знаю я одну, та и без свиста примчалась.

— Насть, вот оно сейчас надо? — голос у него был такой, словно я уже закатила истерику.

"Не надо", — подумала я, и целых тридцать пять минут просидела молча, не сводя глаз с часов Сокола и стараясь вообще ни о чем не думать. Не скажу, что это мне удалось, но мысли были настолько путанные, что сумбур в голове практически ничем не уступал полной пустоте. Лишь в висках пульсировало: "Выбраться, выбраться, выбраться". А дальше видно будет.

— Сокол, радость моя, ты там жив?

Многократно усиленный с помощью громкоговорителя голос заставил меня вздрогнуть. И не только меня.

— Это Натали? — узнал Серый.

— Да, — глухо подтвердил колдун. — И у нее мегафон.

Естественно, появлению баньши, чьей милостью мы оказались здесь, он был не рад, но наличие у Нат мегафона, кажется, удручало его больше всего.

— Сокол, вы здесь?

Он ответил, как сумел: поднял пистолет и выстрелил в потолок. Уши заложило, а на голову посыпалась штукатурка.

— Вот и ладненько, — громогласно возрадовалась баньши. — Дамы и господа, — продолжила она церемонно, — сейчас для вас прозвучит моя любимая композиция. Эдвард Григ, "Пер Гюнт"...

— Только не Сольвейг. — Мне показалось, или темный действительно испугался.

— ...песня Сольвейг!

Сокол тихо выругался.

— А почему "не Сольвейг"? — непонимающе спросил Сергей.

— Завышает безбожно, — колдун бегло огляделся, очевидно, не обнаружил того, что искал и махнул рукой. — На землю, лицом вниз и закрыть уши.

Натали откашлялась в мегафон.

— Уши! — Сокол ничком упал на землю, обхватив руками голову.

Юморист он, конечно, еще тот, но подобные шутки были не в его духе, поэтому я решила не искушать судьбу и последовала его примеру.

Она действительно запела. Прижатые к ушам ладони не заглушали всех звуков, и хоть слов было не разобрать, мелодию известного произведения я узнала. Мелодию, но не темп. Уж не знаю, что она там завышает, но ускоряет — это точно. В пыльном воздухе вдруг запахло грозой. В дверной проем ворвался со двора не по-летнему холодный ветер, а тучи, неизвестно откуда взявшиеся на еще недавно ясном небе, заслонили заглядывавшее в окошки солнце, и в сарае сделалось совсем темно. В довершение ко всему грянул гром: я не слышала его за пением баньши, но ощутила вибрацию стен. Раздавшийся совсем рядом крик на миг перекрыл голос Натали: Фирсов, о котором мы забыли, и который не слышал или не понял указаний темного, катался теперь по полу, с воем сжимая виски. На мгновенье мелькнуло перед глазами его перекошенное лицо, испачканное текущей из носа кровью, а затем я зажмурилась, потому что сверху посыпались пыль и куски штукатурки. Один, достаточно тяжелый, ударил меня по спине. Я инстинктивно потянулась к ушибленному месту рукой, но тут же что есть силы снова прижала ее к уху — никогда не думала, что звук может причинить боль. Казалось, еще немного, и голова разорвалась бы на куски.

Больше я так не рисковала. Лежала, уже не силясь оглядеться, не открывая глаз, не отнимая от ушей ладоней и не зная, что происходит вокруг. Если бы вспомнила хоть одну молитву, то молилась бы.

Сколько все это продолжалось, не знаю. В себя я пришла, лишь когда кто-то перевернул меня на спину и рывком усадил на пол. С опаской приоткрыв глаза, я увидела перед собой Сережку. За его спиной Сокол пытался привести в чувства Мишаню. Я не сразу сообразила, отчего так хорошо теперь могу разглядеть и сидящего на корточках колдуна, и свернувшегося в позе эмбриона и не желавшего реагировать на пощечины Фирсова. Только встав на ноги, увидела, что у сарая напрочь снесло крышу. Не обрушило на нас, слава богу, а просто снесло... У Михаила, боюсь, тоже. Поднявшийся с пола человек огляделся и, улыбнувшись, что-то замурчал себе под нос. Прислушавшись, я узнала мотив недавно звучавшей песни.

Но колдуна состояние и самого Фирсова, и фирсовского сарая беспокоило мало. Сокол достал пистолет... нет, все же зажигалку, закурил. Сигареты хватило на три затяжки.

— Держитесь за мной, — велел он.

— Может, не стоит пока выходить? — предложил, почувствовавший его настроение Серый.

— Стоит. У Нат большой репертуар, а так — есть шанс.

Судя по его голосу, шанс был очень незначительный.

Как ни странно, дом почти не пострадал. И трейлер не улетел ни в какую страну Оз. И машина осталась на месте. С людьми было хуже: выглядели сидевшие на земле или отрешенно бродившие по двору селяне так, что Михаил на их фоне смотрелся бодрячком — потрепанные, в разодранной одежде, с исцарапанными руками и всклокоченными волосами.

Не повезло и новеньким, обитым рифленым железом воротам. Они попросту рухнули, дав Натали возможность, гордо, словно труп поверженного врага, попрать себя ногой. За плечом баньши блестела на солнце лысина давешнего светлого.

— Ну, и чего ты ждешь? — с вызовом спросила она у вышедшего ей навстречу мужчины.

Идя сзади, я видела, как он болезненно поежился. А когда заговорил, голос его звучал сдавленно и хрипло:

— Нат... Может, мы для начала обсудим ситуацию?

— Обсудим?! Сокол, тебя что, приложило? Я же предупредила!

Колдун замер, и мы с Сережкой — тоже.

— Потом обсудим, — махнула рукой Натали. — А сейчас в машину, и рвем отсюда, пока они не очухались!

Подавая пример, она вскочила в стоявший у забора автомобильчик — ярко зеленый "Фольксваген Жук" с красными надписями "Цирк" на дверцах. Этот "Жук", или точь-в-точь такой же, уже несколько дней курсировал по нашему района, пугая жителей транслируемыми через мегафон песенками и призывами посетить представление заезжей труппы. Светлый в гипсовом ошейнике неловко, будто извиняясь, пожал плечами, но тоже решил оставить объяснения на потом, заняв место водителя.

Сокол обескуражено развернулся к нам.

— Едем, — решил за него Серый.

Это подействовало как сигнал. Колдун встряхнулся, распахнул дверцу "Шкоды", впихнул на заднее сидение глупо улыбающегося Фирсова и кивнул мне, чтобы забиралась следом. Сам он сел за руль, Сережка рядом, и автомобиль выехал со двора прямо по лежащим на земле воротам. "Фольксваген" тронулся следом. Обернувшись, я заметила, что зомби начали собираться в кучки, но что бы они, а точнее — те, кто ими управлял, ни задумали, было уже поздно.

За окнами мелькали дома и огороды, гуси чудом успевали убраться с нашего пути, и уже через пару минут машина вылетела за околицу так и оставшегося для меня безымянным села. Еще минут десять мы мчали по шоссе, а затем темный неожиданно и резко принял вправо: "Шкода" соскочила с асфальта на какую-то проселочную дорогу, пролетела, вздымая пыль, до ближайшей посадки, и Сокол опять вывернул руль, одновременно ударив по тормозам. Машину круто развернуло, меня швырнуло на дверцу, а с другой стороны навалился не удержавшийся при маневре Мишаня. Автомобиль прошел юзом еще несколько метров и остановился, перегородив дорогу. Прижавшись лицом к стеклу, я видела, как на нас мчится цирковой "Фольксваген", но испугаться не успела: видимо, и светлых, и темных, обучают вождению в одной автошколе — лысый лихо притормозил метрах в трех.

Ни слова не говоря, колдун вышел из машины. Достал из кармана сигареты и пистолет-зажигалку. Из "Фольксвагена" выбралась Натали. Недовольно скривилась, когда тонкие шпильки увязли в земле, но кое-как подошла к темному. О чем они говорили, я не слышала, лишь видела, как меняется выражение их лиц. Мужчина все больше и больше сникал, а баньши разъярялась. Когда я, не выдержав, все же вышла наружу, она уже дошла до предела.

— Что?! Да ты... — громкий шепот то и дело срывался от возмущения, — как ты вообще?..

— А что оставалось думать? — огрызнулся он.

Натали на мгновенье застыла с открытым ртом, а очнувшись, влепила темному пощечину.

— Сволочь ты, Сокол! — выдала она горько. — Мизантроп и параноик.

— Он и меня подозревал, — зачем-то сказала я.

Они оба обернулись и одарили меня такими взглядами, что я тут же пожалела о том, что влезла в дружескую беседу.

— Подставить вторую щеку? — желчно предложил темный.

Я пристыжено отвела глаза и встретилась взглядами со стоявшим у "Фольксвагена" светлым.

— А этот что тут делает? — спросил вышедший вслед за мной Сережка.

— Это — Антон, — на Серого баньши даже не глянула, говорила она только с Соколом. — Брюссель дал добро на проверку твоей теории. Но их люди будут присматривать.

— Когда ты успела?

— Как только вы ушли. Кое-кому позвонила, подергала за нужные ниточки... Позже расскажу, — она все еще была зла на него.

— Как вы нас нашли? — паранойя темного, очевидно, передалась Сергею.

— Запеленговали его мобильник, — вместо баньши ответил светлый, глазами указав на Сокола.

— А как нас нашли те, другие?

— На тебе метка, — хмуро проговорил темный. — Я это упустил.

— Метка? — встревожился парень. — Какая метка?

— Потом, — отмахнулся от него колдун. — У нас сейчас другая проблема: люди в селе и еще один гражданский у нас в машине.

— А почему вы его там не оставили? — удивился лысый.

— Потому что это — его машина. Нужно вернуть и человека, и транспорт туда, где взяли. Но он слишком много видел и слышал... Включая твою песню, Нат.

— Сольвейг — это не Тоска, — хмыкнула баньши. — Отойдет. А остальное — плохо.

— Я мог бы помочь, — несмело предложил светлый.

— Ты псих? — спросил у него Сокол. Прозвучало это отчего-то очень уважительно.

— Не профессиональный, — скромно признался лысый.

А я вот, чую, со всей этой историей скоро в профессиональные психи подамся.

— Могу обработать, но сначала нужно его вырубить.

— В каком смысле? — забеспокоилась я за Фирсова: тот и так ни за что, ни про что пострадал.

— Я не могу воздействовать на человека, пока он в сознании, — развел руками Антон. — Так что...

— А поделикатней у вас методов нет? — поинтересовалась я с надежной. — Ну, артефакта какого-нибудь? Нейрализатора как в "Людях в черном"? Палка такая светящаяся — память ему засветите, потом лабуды наговорите...

— А это идея, — согласился светлый. Обернулся к Соколу: — Найди палку какую-нибудь и засвети ему. А я лабуды наговорю.

Меня от таких методов передернуло.

— Без палки обойдемся, — пообещал темный, заметив мой испуг. — Давай в нашу машину. Антон, верно? Ася, поедете с Натали.

— Я тоже, — Сережка хотел остаться со мной.

— Ну уж нет, — ухмыльнулся колдун. — Ты, Сережа, теперь будешь при мне денно и нощно, пока все это не закончится. Или пока смерть не разлучит нас.

После этой фразы не очень хотелось оставлять Серого в обществе представителей обеих "конкурирующих фирм", но выбора у меня не было.

Направление и темп по-прежнему задавал Сокол. На шоссе, вопреки моим ожиданиям, мы не вернулись, а продолжили бороздить пыльные проселочные дороги. Вряд ли колдун был знаком с местностью, вел наобум, и один раз мы даже выехали к какой-то ферме, у которой грунтовка заканчивалась, упираясь в ворота пустого загона. Пришлось разворачиваться. Натали держалась ровно за "Шкодой", вцепившись в руль и не сводя глаз с бампера впередиидущей машины. Выражение лица у нее было такое, будто она вот-вот решится на таран. А когда мы вырулили на ровную, уходящую далеко в поля и неизвестно куда ведущую дорогу, женщину, что называется, прорвало.