| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— У меня тоже не было, — пытаясь казаться спокойной, чтобы скрыть подступившее волнение, произнесла Аня.
Детский сад, ежедневная травля — какие тут подруги? Школа — та же травля до десятого класса, а затем — словно прозрачный кокон вокруг: через него все видно, но к тебе никому не подойти, и самой ни к кому не приблизиться. Институт, Ленка Старцева-Алдонина, бессмысленные посиделки по воскресеньям, вялое пережевывание одних и тех же тем...
— А как же, — Аня выудила из памяти знания о королевских дворах, — а как же... эти... фрейлины, или как они у вас называются?
— На праздники вместе с родителями, конечно, приходили дети из семей придворных, — обстоятельно отвечала Тейя. — Были там и девочки, мои ровесницы, мы играли... Господин Роннар как-то спросил, хотела бы я, чтобы во дворце жила какая-нибудь девочка или даже несколько девочек. Но я отказалась. На празднике поиграть — это одно, а каждый день... мне было бы трудно. Наверно, характер такой... нелюдимый.
И на лице Тейи вновь появилась уже знакомая чуть виноватая улыбка. Аня подумала, что уже не первый раз эта странная принцесса, совершенно лишенная положенной ее званию легкой, а может, и не совсем легкой заносчивости, говорит о себе не очень-то приятные и радостные вещи. То, значит, она ничем заниматься по-настоящему не умеет (а могла бы похвалиться: рисую, пишу, да еще и снадобья варю!), теперь вот про характер... Словно она боится, что ее посчитают лучше, чем она есть на самом деле.
— Мне бы на вашем месте тоже было трудно, — уверенно сказала Аня.
— А вдруг... это судьба? — тихонько проговорила Тейя.
— Может быть, — опустив голову, сказала Аня. И вдруг, приняв на себя роль старшей, тряхнула головой и твердо сказала:
— Тогда давайте попробуем обойтись без "высочеств". Просто по именам. Тейя и ... и Эниола. И вообще, перейдем на "ты".
Аня чуть не назвала свое привычное за двадцать с лишним лет имя. Но — надо было сделать первый шаг. Навстречу этому миру. И навстречу Тейе.
— На "ты"? — радостно-недоверчиво уточнила Тейя.
— Обязательно, — подтвердила Аня.
— Ой! Что госпожа Миора скажет... Или при ней будем, как раньше? — нерешительно спросила Тейя.
— Да ничего она не скажет, — весело отмахнулась Аня. — И вообще, у нас... откуда я приехала, на "ты" обращаются не только друзья, но и ровесники. Например, когда я в школе училась, а потом в институте, мы все друг друга звали на "ты".
— Вы... то есть ты — ученый? — почтительно спросила Тейя.
— Почему? — оторопела Аня.
— Потому что ты училась... У нас тоже учатся в школах. И еще есть Школа Магии. А институт — там после школы учатся? А чему ты училась? — взахлеб расспрашивала Тейя.
— Никакой я не ученый, — махнула рукой Аня, отвечая по порядку. — У нас все дети учатся в школах, и очень многие идут в институт. Я училась на библиотекаря... потом в библиотеке работала, — Аня усмехнулась: может, здесь профессия библиотекаря и пользуется уважением, а в родном городке на ее зарплату жить — проще повеситься.
— Вы... ты работала? — всплеснула руками Тейя. — Вот это да! Можно только по-хорошему завидовать! Знаешь, Эниола, — в ее устах иноземное имя прозвучало так мягко и уютно, что почти порадовало Аню, — мне кажется, ты намного взрослее меня, старше, мудрее!
— Да нечему тут завидовать! — Аня смутилась. — У нас все после института работают. И потом, книжки разносить — невелика сложность. Это не государством управлять. А насчет "старше"... мне двадцать два года. И ничего такого... важного я пока в своей жизни не сделала.
Но Тейю, похоже, она не убедила. Принцесса с явным уважением смотрела на Аню.
— А мне двадцать один, скоро будет двадцать два. Если честно, я тоже ничего такого пока не сделала, — сказала она. — Я часто думала: вот, снадобья варю, рисую потихоньку, словом, занимаюсь своими делами... И никаких настоящих талантов пока не намечается.
— Ну и кто сказал, что самые важные в жизни поступки человек должен совершить в двадцать лет?! — возмутилась Аня. — А если в двадцать пять, в тридцать, в сорок?! Ерунда, не расстраивайся!
— Вот и господин Роннар так же говорит, — задумчиво подтвердила Тейя. — Есть такая пословица: "Не все цветы расцветают поутру". А хочешь, мы завтра же пойдем в библиотеку! — загорелась Тейя. — У нас такая библиотека... Я покажу тебе мои любимые книжки! Нет, хорошо, что мы теперь на "ты"! — без всякого перехода вдруг добавила Тейя. — Вообще, мы ведь родственницы, нам, наверно, так и положено...
— Ну, если у нас одна фамилия, этого следовало ожидать, — ляпнула Аня. Но Тейя пропустила мимо ушей Анину реплику и увлеченно заговорила:
— Да, наши дедушки были родными братьями! Тебе уже рассказали?
— Как-то обрывочно... я мало что поняла...
— Твой дедушка, король Магран, был старший брат. Средний — принц Мельторн, это мой дедушка. И еще была их младшая сестра, Фареда...
Аня кивнула, услышав знакомое имя.
— Эта Фареда потом стала королевой... но не о ней речь. Если наши дедушки были братьями, значит, мы... троюродные сестры!
Вот здорово! Так просто услышать о себе: твой дедушка, дескать, был королем!
Возле двери послышался знакомый металлический звон.
— Госпожа Миора! — приглушив голос, сказала Тейя.
Это и впрямь была она.
— Не забудь, мы теперь на "ты", — скороговоркой шепнула Аня, заговорщически подмигнув. Тейя скорчила лукавую гримаску.
— Ваши высочества! — объявила госпожа Миора. — Ее высочеству Эниоле пора отдохнуть: первый день — самый трудный. А вам, ваше высочество, — госпоже Миора строго взглянула на Тейю, — пора к снадобьям. Не будем утомлять ее высочество...
Аня чуть не рассмеялась: вопреки всем риторическим правилам, Миоре теперь никуда не деться от досадной тавтологии — сплошные "высочества"!
Тейя тут же поднялась.
— Вы правы, госпожа Миора, — голос Тейи светски зажурчал, и Аня подумала, что послушная принцесса уже позабыла их уговор. Но Тейя, собравшись с духом, взглянула на Аню и отчетливо произнесла:
— Спокойной ночи, Эниола, не забудь, завтра мы идем в библиотеку!
— Спокойной ночи, Тейя! А еще ты обещала нарисовать мой портрет! — подхватила Эниола, решив не дожидаться выговора госпожи Миоры.
— О, конечно! — начала Тейя.
— Ваши высочества! — ледяным тоном прервала старшая придворная дама. — Стоило мне покинуть вас на какой-нибудь час, и вы за это время потеряли уважение к хорошим манерам?
В голосе Миоры слышалась приближающаяся гроза. Вот только глаза... Аня набралась храбрости и посмотрела ей в лицо... глаза Миоры вовсе не сердились!
— Пока, Тейя! — с вызовом произнесла Аня. Она не знала, известна ли во дворце столь непринужденная форма прощания, но, во всяком случае, Тейя оказалась на высоте.
— Пока, Эниола, до завтра! — как ни в чем не бывало, ответила она.
Похоже, в своде этикетных формул вульгарное "пока" не числилось, и госпожа Миора не замедлила поинтересоваться:
— Ваши высочества! Что еще за "пока"? Пока — что? Пока в пустом кувшине розы зацветут?
"У нас бы сказали "пока рак на горе свистнет", — перевела Аня. Впрочем, она не стала ждать пояснений и выдала очередную тавтологию:
— Спокойной ночи, ваше высочество! Идемте, ваше высочество!
Госпожа Миора сделала на прощание реверанс и строго взглянула на Тейю. Та не посмела ослушаться. Пришлось и Ане довольно-таки неумело изображать придворную даму. Правда, на прощание Тейя все-таки обернулась и кивнула Ане.
Госпожа Миора, наверно, сделала вид, что ничего не заметила.
Глава 9
Роннар Аданор, господин Наместник, восьмой маг Великого Круга, двадцать... ну да, уже двадцать два года назад выбрал именно этот узкий, тесный кабинет на последнем, четвертом этаже. Были в королевском дворце покои и попросторней, и понарядней, более приличествующие каждодневным трудам Наместника. Только привычку юности не переломишь. Да и вообще... здесь ничего не отвлекало. И никто не отвлекал. Роннар давным-давно отучил обитателей дворца приходить сюда. Исключение было сделано лишь для Темила.
Давно стемнело. Сонный, уютный дождь монотонно постукивал по крыше, осторожно поглаживал разлапистые, толстые, круглые листья меода. Того самого, столетнего, легендарного, высоко раскинувшего мощное соцветие тёмной кроны. Как там горожане болтают? Дескать, некогда его зачаровала Фареда — то ли по ошибке, то ли для своих чародейских надобностей... Пусть их болтают. Кому-кому, а ему, Роннару доподлинно известно: покойная правительница редко практиковалась в природной магии.
Гораздо чаще — в конструировании механических и магических пыточниц.
А ещё вспомнилась Траит. Так явственно, что хоть глаза закрой — и руку вытяни: вот она... Вроде бы ни к кому не обращаясь, проговорила: "Была ребёнком — боялась нашего меода. А теперь просто раздражает..." Плечиками пожала... Прямого приказа спилить не последовало, а своевольничать слуги не решились.
Да, как там у поэтов, "тени былого"...
В дверь тактично постучали: ха, вот так и поверишь в переселение душ. Но нет, какие там тени былого, — Великий маг Темил с ежевечерним докладом.
Осунулся. Заметно даже в неярком свете магического светильника — повисшей на потолке грозди шариков-светлячков. Тускнеют, силы у них — часа на два, надо бы подпитать... а, не хочется.
Темил встревожен. Тоже заметно. Н-да, не только Роннару сегодняшний день дался нелегко. Хорошо, что Миора взяла девушку на себя. Господин Наместник даже и не предполагал, как сложно будет глядеть в глаза новоявленной принцессочке.
— Роннар, а вы уверены?
Так, похоже, доклад отменяется. Или это и есть доклад? А, собственно, что там докладывать, у всех у них — у всего Круга Двенадцати Великих Магов теперь одна задача. Прятать, и прятать, и прятать концы в воду, тянуть, и тянуть, и тянуть время... А время уже не терпит.
— Что вы о ней думаете? — вырвалось невпопад.
Великий маг Темил не спешил с ответом. Подошел к окну, встал вполоборота, побарабанил пальцами по широкому, красного дерева, подоконнику. Роннар передернул плечами: ну что там разглядывать... Только тьму и дождь, который как-то внезапно усилился и уже не поглаживал, а жестко трепал густую листву меода. "Нет, надо, всё-таки надо было спилить!.." — с неожиданной злостью подумал Роннар.
— Что думаю? Хорошая девочка...
"А ведь голос у него совсем не старческий... такой же, как и двадцать лет назад... И взгляд... Да что это с вами, господин Наместник?!"
Темил пожевал губами, прокашлялся. Чётко и раздумчиво заговорил.
— О воспитании не говорю: манер, безусловно, никаких. Но старательна. Ответственна. Не гордячка. И вот еще что, девочка, понятно, растерялась. И все-таки держится. Держится, как умеет. Осваивается... Да что я, старый болтун, — досадливо махнул рукой. — Вы не хуже меня всё видите. Хорошая девочка. Потому и спрашиваю — вы уверены?
— Обратной дороги...
— Ну, уж хоть мне-то не лгите, господин Наместник. И так тошно, право слово. Есть она, обратная дорога. Долгая, путаная дорожка, но есть. Кому, как ни нам с вами, знать, что грань между обоими мирами пока ещё не исчезла, не забыла это ваше... хм... путешествие. Да, к слову, мои поздравления, Роннар, тут вы превзошли сами себя. Филигранная работа.
... Сколько Роннар себя помнил, у мага Темила (это уже потом — Великого мага) скупые похвалы всегда чередовались с развёрнутыми порицаниями. Да и двадцать лет ректорства в Академии даром ни для кого не проходят.
— Только вот с памятью придётся поработать, поколдовать малость, чтоб лишние сны нашу девочку по возвращении домой не беспокоили. И даже не то чтобы малость... хорошо поколдовать придётся. Но дорожка-то проделана, протоптана дорожка. Вспомните-ка про Элину, про королеву несостоявшуюся, маму нашей второй принцессы...
А вот тут Роннар вскипел, обреченно и запоздало понимая, что не надо бы сейчас горячиться, не время...
— А вы не забыли, что несостоявшаяся королева попала в дом для сирот? Несостоявшуюся королеву в их распрекрасном мире сочли душевнобольной! Это при том, что девочку перемещали шестилетним ребёнком! Анне же... Эниоле двадцать два! Роковое число для Лорадов, если вы помните! В двадцать два умерла... королева Траит, мать принцессы Тейи, в двадцать два умерла Элина, мать принцессы Эниолы! Мы же вместе, вместе с вами рассчитывали действенность и длительность магической защиты! Вы же сами — да-да, вы и Цетвен, предположили, что этот возраст может оказаться роковым и для самой девушки!..
— Не сочтите мои тирады старческим брюзжанием...
А голос Темила, как ни странно, был ровен и спокоен, несмотря на его, Роннара, вспышку. Что ж, Роннар сам был ровен и спокоен — по крайней мере, с виду — последние полгода (целых полгода!), когда обдумывал эту возможность... И даже последнюю неделю, и даже весь этот, сегодняшний, уже почти вчерашний день.
— Если вы помните, я никогда не отговаривал вас. И никогда не имел обыкновения махать руками после пожара. Что сделано — то и сделано. Но одно дело просчитывать ходы как схему. Абстракцию. И, согласитесь, немножко другое — узреть воочию молодую девушку, которую мы... да, я не снимаю с себя ответственности... выдернули, грубо, как цветок, с корнем, из её прежней жизни...
— С корнем, Темил! То-то и оно, что с корнем. А значит, можно пересадить. Заметьте, в подготовленную почву! Да и там она росла отнюдь не в теплице. Она сама мне сказала...
— Ну да, разумеется! — насмешливо прервал Темил. — Вы настоящий дипломат, господин Наместник, — уцепившись за случайную деталь, можете оправдать что угодно, даже преступление. Неужели вы таким образом успокаиваете взбунтовавшуюся совесть? Меня, уж вы простите, ваша совесть волнует менее всего. Вы же сами будете учить её высочество, будете её натаскивать, Роннар. Посвящать в наши скорбные дела. В наши делишки. В наши столетиями длящиеся, грязноватые, прямо скажем, делишки.
— Но ведь не сразу! Не сразу, постепенно, дозируя информацию...
— Постепенно... А время-то не ждёт. А осенью, я так понимаю, коронация. А что вы скажете её высочеству через год, два, три? Её высочество Эниола поймёт. И ведь Тейя тоже поймёт...
Роннар отвернулся. Глухо, исподлобья произнёс:
— Да послушайте же. Я не мог рисковать... Я старался выбрать меньшее из двух зол. Только в юности мы думаем, что выбираем между чёрным и белым, светом и мраком, чушь! Много лет я обманывал себя, старательно, искренне обманывал — да, вот такой парадокс! Думал, всё, что я делаю, — делаю не для себя лично! Для страны, для государства... Да, было время, когда мне льстила эта роль. Роль благородного спасителя, чтоб его... Ну что ж, теперь посмотрите на меня. Не благородного, нет. И не спасителя. И последним доводом оказался, как видите, довод личный. Имя которому Тейя... Неважный из меня государственный деятель. Да и человек из меня оказался... Тейя — и Эниола... я думал, что та, другая ноша легче. Обе оказались не в подъём.
— Так оно обычно и бывает, — произнес Темил. Не осуждая, но и не оправдывая. Тишина... безжалостная, как обвинительный приговор. Дождь — и тот притих.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
