Инквизиция

Мама с отцом держали небольшой трактир. Я, брат и две сестры помогали им (ну как понять — помогали... Помятую мою нелюбовь к кухням...). Я средняя, родилась между старшим братом и близняшками сестрами. Нарекли меня по рождению Ранной, вроде как. В наших кварталах же меня звали Цыймой. Не помню, откуда пошло это прозвище, но оно приклеилось ко мне лет с семи, и моего настоящего имя никто вспоминать не собирался. Я была не против. Как говорила мамка, на месте никогда не сидела, все бегала, оттуда и пошло прозвище, мол на древнем языке... Но это в детстве.

Мне было семнадцать.

— Цыйма!!! Купаться пойдешь?

— Куда? — Не поняла я, поднимая голову от тяжеленных ведер, кои стояли на земле, и кои подлежало донести до конюшни. Я вся пропахла потом, тонкая рубашка так и липла к телу.

— На ручей. — Спокойно говорит он, приближаясь ко мне. Молодой, простоволосый парень, деревенской внешности, его звали Ресс.

— Дык поздно уже, вечер скоро. Мы до ручья добираться целый час будем. — Возразила я, полностью разгибаясь и ожесточенно массируя разболевшуюся поясницу.

— Да ладно, хорош вредничать, хватай народ и сюда. Я подожду. — Помочь мне, естественно никто не захотел, пришлось вновь подхватить ведра и поспешить к брату и сестрам. Едва дотащив ведра до положенного места, я сорвалась искать Сола, по принципу зная, где он — там и они. Неразлучная парочка (троечка). Если я больше с уличными бегала, то они прочно заседали в доме.

— Сол!!! — Завопила я, вваливаясь на кухню, и торопливо подскакивая к парню. — Мам, я Сола с девчонками забираю, мы искупаться сходим? — Выкрикиваю я в адрес пухленькой женщины возле котла. Мама обернулась, недовольно осмотрела мою драную одежду и, вздохнув, кивнула.

— Чтоб через три часа дома были, иначе всем достанется, и тебе в первую очередь... Цыйма, да стой ты, куда поскакала!!! — Едва я перестаю дергать Сола за шиворот и развернулась к ней, она продолжила: — За близнецами приглядывай, и пусть Сол не шляется со своей девкой по всем окрестным кустам. — Сол под моей рукой стремительно покраснел, я же рассмеявшись, дернула его за собой, заметив подошедших ко мне близнецов. Выйдя на улицу и найдя Ресса с компанией из трех человек, мы быстро зашагали на выход из города... Единственное, что меня настораживало — человек идущий с нами, который жил в гостинице напротив, и, соответственно, его незнакомость.

Его походка была мягка и текуча, чувствовалась опасность в каждом движении... Темные волосы, пронзительные зеленые глаза с непонятным блеском, поношенная одежда... Обыкновенные путник, но мне он не нравился. Но тогда я была семнадцатилетней глупой девчонкой, которая настоящий клинок-то ни разу в жизни в руке не держала. Тренировочные деревяшки, коими размахивала вся улица, как и обычные драки, не в счет. Если бы я знала... Анализируя произошедшее сейчас можно запросто найти все свои промахи и ошибки, но их уже не исправить.

Убили всех. Кроме меня.

Их, инквизиторов, было трое. Они охотились за якобы взбесившимся вампиром, который покусал множество людей. Дети, то есть мы, попались под руку этому кровососу и обозленным господам инквизиторам. Между молотом и наковальней, неприятно, я вам скажу... Я осталась последняя, когда он порешил троих слабеньких инквизиторов. Под сердцем торчал кинжал, возле меня сидел вампир, неторопливо восстанавливая свои силы из "добровольно" предложенной мною шеи.

На этом месте воспоминания грубо обрывались, была лишь тоска по убиенным друзьям...

Меня притащили непонятно куда, мокрую, выкачанную, без капли крови, с так и не вынутым из груди кинжалом. Их было трое, и вампира-психопата среди них не наблюдалось. Инквизиторы, пришедшие на смену умершим там, и увидевшие во мне одного из них.

... — Девчонка!

— Что происходит? — Я ничего не вижу, и ни черта не понимаю. Нет объяснений происходящему!!! Я не понимаю, куда исчез мой "знакомый" вампир, и что стало со всеми.

— Это... это всего лишь девчонка, ей едва семнадцать лет исполнилось!!! Нельзя, понимаешь, нельзя... Не тот возраст! Слишком молода!!!

— Что? — Удивленно спрашиваю я хриплым голосом, чувствуя, как у собеседника перекашивается лицо. На мгновение зрение проясняется, я выцепляю взглядом в кромешной тьме лик под серым капюшоном.

— Она умрет. — Второй ровный голос говорит эти, ничего не значащие для него слова. Они про меня. Я не задаю вопросов, соглашаясь с присутствующими. С такой раной как у меня не живут. Что ж, я не против, да только это не все... — И захочет ли она стать инквизитором, скажет лишь она сама... Потом, после ее смерти разберемся.

Надо мной склоняется утонченное лицо Вестницы, появившейся невесть откуда.

Теперь, лишь теперь, я узнаю голос говорившего. Главный. Будет продолжение моего пути, я уверенна. Что ж, я зла, но в первую очередь на себя. Я зла на инквизиторов, казнивших ни в чем не повинных детей, зла на вампира, покусавшего меня. По крайней мере, больше не надо ломать голову по поводу присутствия в моем рту парочки острых клыков.

И я намерена, умерев, жить дальше.

А вампир был моей первой, незапланированной жертвой. )

Лирическое (хотя нет, вовсе не лирическое...) отступление. Неудавшийся вариант развития. Вариант первый (просто жаль стирать).

По колыханиям воздуха и звукам нетрудно догадаться, что меня пытаются поцеловать.

— Анечка, девочка... — всхлипывает кто-то надо мной, старательно лобызая мой лоб... — ну как же так, родненькая... Ведь такая молодая была...

Это я-то молодая?!? Пятьсот с гаком годков.

— Говорила ведь, дождись меня... — Еще одно многозначительное шмыганье носом, размазывание соплей. — Нет, пошла одна одинешенькая... Анечка, солнышко ты мое...

— Мам... — Мужской голос заставляет женщину, нависшую надо мной оглянуться. — Мама, пошли на кухню. Оставь ее, пойдем, закуску из холодильника вынуть надо. — Настойчиво повторяет он.

— Анечка... — Жалобно говорит женщина, и шаги удаляются. Но не надолго. Вскоре, ко мне приближается еще один человек. Судя по походке — полы жутко скрипят — это мужчина. Еще один ритуальный поцелуй в лоб.

— Андрей, как там Ольга Михайловна? — Спрашивает кто-то, неподалеку.

— Нормально. — Голос из кухни. — Пошлите за стол, что ли? Дим, созывай народ.

Ну соображай инквизиторша бывшая, как можно выкрутиться из этой ситуации? А что соображать-то? думает некто шутливый и шибко на голову больной и внезапно принимает сидячее положение. Раздается звук падающего тела... Упс. Может, надо было поаккуратнее???

— Аааа... — Вопль какого-то мужика выводит меня из себя, и я рывком сажусь на корточки, а там уж и вовсе перемахиваю через бортик(?)...

— Ё-оперный театр... — в недоумении протягиваю, разглядывая, ОТКУДА я выпрыгнула. Красивый, изящный гробик из темного дерева, вон, крышечка неподалеку стоит. Внезапно мне становиться жутковато из-за непонимания ситуации, приходиться перевести взгляд на молчащую публику. Публика... Черные одеяния, мрачноватые лица, на которых написан не то испуг, не то удивление. Двое молодых людей с упавшими челюстями, сидящие на диване, пожилая женщина, ухватившаяся за сервант, еще один парень, ближе всех ко мне, в серых джинсах и с выпученными глазами. Молодая девушка в черных брючках и с платком на голове, разлегшаяся на полу, изображающая обморок. Ни одного я не знаю...

— Поздравляю Аня, с феноменальным возвращением. — Язвительно выплевывает длинноволосая красавица в черном платье, стоящая чуть поодаль ото всех. — А можно было сделать это по-человечески?

В ответ я рассмеялась и швырнула в нее попавшуюся под руку рюмку.

— Что... что за херня? — Нерешительно спросил тот, кто ближе всех ко мне, заметив, как Вестница словила рюмку, расплескав, однако оставшееся содержимое на платье.

— Ты забываешься, Ранна. — Угрожающе протянула она, отбрасывая рюмку в сторону. — Помнишь, пред кем ты стоишь? Или тебе вновь память отшибло?

— А як же? — Фальшиво вздохнула я, делая плавный медленный шаг в ее направлении. — Дай вспомнить... Вестница Смерти, верная спутница Смерти, Старуха, создавшая ложную тревогу на последнем часу моей жизни и обманувшая Фантома? Ставшая на сторону великой и могучей инквизиции, целью которой было уничтожить меня (и Фантома)? Я ничего не упустила, Старуха?

— Нет, как ни странно. Все правильно.

— Так напомни мне, башка твоя дырявая, склерозница старая, какого лешего я здесь потеряла!?! Или опять чего попутала, солнце ты мое ненаглядное? Почему я нахожусь с этими милыми людей, которых, кстати, напугала до смерти, и ни черта не понимаю из происходящего? И, милая моя спутница пожизненная, Я ЖЕ УМЕРЛА, вроде как!!! Объясни мне, тупой, за которой ты полжизни пробегала, с надеждой прибить поскорее; и еще столько же пробегаешь, если сейчас не ответишь... Я нормально излагаю, переводчик не требуется? Может, на древние языки перейти?

— Ранна в своем репертуаре. — Прокомментировала Вестница, пожав плечами и шаловливо подмигнув присутствующим людям. На этом спор пришлось прекратить, т.к. в комнату вошли новые лица, одно (одна) из которых, узрев меня, хлопнулось в обморок. Высокий мужчина мазанув взглядом по упавшей женщине, уставился на меня и сделал несмелый шаг ко мне. Когда он остановился передо мной в тридцати сантиметрах, я прочитала на его лице страх и... радость?

Далее последовала не слишком удачная проверка меня. А именно, попытка пропустить через материальную меня, такую же материальную ладонь. Его кисть твердо уткнулась мне в живот, ясно давая понять, что никакое я не привидение, а всего лишь воскресший мертвец...

Тут лицо его окончательно просветлело, и он, с радостным воплем заключил мою тушку в объятия. Поперхнувшись от неожиданности, я под дикое ржание Вестницы выкрутилась из его рук.

— Ты кто, родимый? — Задала я гениальный вопрос, заглядывая ему в глаза и делая милую физиономию. Выражение его лица медленно менялось, собирая на себе различные чувства и эмоции. Коллекция...

— Аня? — Не понял он, чуть отшатнувшись от меня и застыв с раскинутыми руками.

— Да вроде Ранна,.. — С удивлением чешу репу. — ...Но можно и Аня. — Торопливо оправляюсь, заметив стремительно изменение эмоций на его выразительном лице. Себе дороже. Лучше признаться, будто меня зовут Аней, чем ошарашивать их еще больше. — Ответь мне мил человек, кем ты являешься?

Повторная волна хохота со стороны Вестницы. Остальные серьезны как никогда, но это не влияет на наше поведение.

— Я Андрей, брат твой...

— Нет у меня брата. Сол умер... еще тогда...

Вариант второй. (Правдивая история) Еще более дикий и невозможный...

Головушка трещит... А еще сильнее болит левая грудь, там, где сердце. Второй раз в одно и то же место, с одним различием: этот — насквозь, надо ж иметь такую "везучесть"...

— О, здоров, подруга... — Раздается ее голос. Еле сдерживаюсь на месте, зная, что любое движение плохо отразится на моем несчастном организме. А так и хочется подняться и врезать ей, за все хорошее и плохое вместе взятое. Но нет, лежи уж... Можно сделать это мысленно... Помечтать...

Я рисую в воображении сцену убиения Вестницы... нет, я не шибко кровожадная, просто такие простые рефлексы были вбиты в голову давным-давно. Итак, начнем с орудия убийства. Где мой проклятый клинок с рунами: "Я мертва. А вам все мало"? Значит, под рукой его в данный момент не наблюдается, но будем мыслить, будто он есть. Я, закрыв глаза, представила темную сталь. Затем возник образ Вестницы, старательно удирающей от злобной меня подальше.

— Ранна, как не стыдно... — Фыркнула Старуха, таращась на меня. Молчу, не в силах ответить. Какие еще сюрпризы она подготовила?

Кстати, где мы? Широкое поле, концов которого не видать. Тропа посреди.

— Я предлагаю тебе занять мой пост. Стать Вестницей Смерти, Старухой, как ты выражаешься. Правой рукой Смерти. Заметь, Ранна, я предоставляю тебе свободу и бессмертие. Это власть, неограниченные возможности, знания. Все, чего захочешь.

Ты сошла с ума? — Мысленно спрашиваю свихнувшуюся Старуху.

— Созидатель... — Растерянно бормочет она, закатывая глаза к голубому небу. — С тобой невозможно общаться, ты не замечала, инквизиторша? Ты постоянно язвишь, твоя наглость не знает границ. Ты на "ты" с самой Смертью, и ты смеешь говорить мне, что я псих? Ранна, я предлагаю тебе настоящую возможность...

— Возможность чего, Вестница?.. — Мой мрачный голос заставляет ее вздрогнуть и замолкнуть. — Мне не нужно ни бессмертие, ни сила, ни власть, ни, тем более, возможность отнимать жизни людей. Поверь, я испытала каждый пункт этого недлинного списка на себе. Я умирала и воскресала, потому что желала жить. Это то же бессмертие, и мне оно не нужно. Уже не нужно. Сила? Без нее мне куда комфортнее: я не несу ответственность за нее. На мне не лежит никакая ноша, я не защищаю слабых, не останавливаю сильных. Власть??? Ты шутишь, Старуха? Какая власть? Над кем? Мне она без надобности. Возможность убивать, отнимать жизни? Творить судьбу людей? Ты думаешь, что предлагаешь мне, Инквизитору? Убийце, с вдолбленным намертво рефлексом — убивать? Сейчас ты скажешь, что это только к лучшему. Возражу, не дожидаясь этих слов. Я чертовски устала, Вестница, понимаешь? Мне надоело убивать, действуя по приказам разных Высших руководств. Я не хочу быть пешкой, которой указывают путь. Что? Ах да, я противоречу самой себе... Я не хочу власти, но и не хочу быть незначимой фигурой, под контролем кого-либо. Говоришь, я сама не знаю, чего хочу? Может быть... Я не возражаю, насчет своей путаности. Но поставить себя на этот пост я не позволю. По крайней мере, в данный момент.

— Ладно... Я пойду. А ты как хочешь...

Она, развернувшись, идет прочь. Ветер развивает ее черное платье и длинные каштановые волосы.

А я остаюсь лежать.

Разобраться бы. Во-первых, где я? Во-вторых, а не пора ли мне обратно, чегой-то здесь не очень уютно? В третьих, я хочу узнать, что с Фантомом. В четвертых, куда дели мой клинок? В пятых, почему Вестница предала нас и убежала?

1. Где я??? Тропа, ясен перец. Только с какой стати я вновь на ней? Ищем логическое объяснение. Я, как всегда, умерла и оказалась на Тропе. Не будем уточнять, куда она ведет, просто смиритесь с этим. Так вот, очередной вопрос: Какого лешего я лежу, а не бреду, как выразилась двадцатью годами раньше Вестница, закрыв глаза? Ну... Может, с моими ранами не то, что идти куда-то, и вставать нельзя.

2. А не пора ли мне обратно? Меня кто-то торопит? Раз нет, почему бы не полежать, плюя в...небо, закинув ногу на ногу? Ага... Одинокий трупик на Тропинке, со вспоротой грудью и бредовыми мыслями в голове. А если кто заметит? Долго смеяться будут. Но даже не в этом деле. Я хочу вернуться назад. Только не в качестве служителя Обители, сгодится и нормальная жизнь укушенного вампиром человека, с наклонностями инквизитора. Хе. И как отсюда выбраться?

3. Что с Фантомом? Тут либо есть, либо нет. Третьего не дано. Объясняю. Он — живой и он — мертвый. Разница... большая. Вообще-то он удачливый... Надежд на то, что он умрет не слишком много.