— Маш, демон призванный одно задание твое выполнит и уйдет в свой план. — объяснил ей я. — Служить не будет. И ты ему чем-то заплатишь, и он не продешевит. А если демона изгнанного перехватить, так он под обещание того, что когда-то ты его отпустишь, не один десяток лет на тебя проработает. Ему то что, десяток другой годов? Пустяк. Он вечный.

— Надо же. А я и не знала. — удивилась она.

При этих словах Васька на Машу покосился с оттенком недоверия, затем спросил:

— Погодь, милая... Так ты та колдунья, что Анфиса-урядница завтра пороть должна?

Маша густо покраснела и явно разозлилась. Васька специально спросил с подначкой, разозлить и хотел. Вот паскудник. Васька мужик совсем не злой, если честно, скорее даже добрый, но ехидный — страсть.

— Вась, не смущай девушку. Никто ничего не должен. Ошибка вышла. — вступился я за молодую колдунью. — Отпустила ее Анфиса, а теперь мы вместе работаем.

— Отпустила, говоришь... — с сомнением протянул Васька. — Ладно, как скажешь. Хотя, за такие вопросы... Отпустила. Мда. Долго работать будете? И над чем?

— Вот у тебя и хотим узнать, есть у нас с ней работа, или нет.

Васька кивнул головой.

— Так и думал. Даже ждал тебя. Могу сказать, что работа там есть, а вот доказать это не смогу. Чаю попьем, потом расскажу.

Действительно, в горницу вошла рыжая, неся поднос с фарфоровым чайником и чашками. Подошла к столу. Расставила перед нами блюдца, на них — чашки и начала разливать ароматный чай. Она приблизилась ко мне, и я вдруг почувствовал некое возбуждение. Очень даже определенного плана возбуждение. Захотелось мне эту рыжую так, что хоть сразу на стол ее вали и юбки задирай.

Более того, мне показалось, что нечто подобное промелькнуло на лице и у Маши. По крайней мере, она уставилась на рыжую и нервно облизнула губы, на какой-то момент перестав даже грызть крендельки. И задышала тяжко. И в глазах что-то такое появилось, что легко поверишь — вот-вот кинется.

Я чуть задумался — и меня осенило. Так и есть, как же я сразу то не догадался? С чего это такой красотке у себя дома в феске ходить, будто есть что прятать? А ей и вправду есть что прятать! Это же не человек, это тифлинг! Вот это да, ай да Васька! Даром что на колобка похож! А сам-то! Казанова всех рас, времен и народов!

О тифлингах надо рассказать, иначе не поймете. Откуда этот малочисленный народ появился — теорий много, но самой правдоподобной мне кажется самая же и распространенная. Тифлинги получились от сношений человеческих женщин с демонами-инкубами, а также человеческих мужчин с суккубами. Выжить в таких связях невозможно, что инкуб, что суккуб обычного человека насмерть затрахать способны. Но с помощью кое-каких снадобий и эликсиров все же люди выживали. И в таком случае человеческая женщина всегда, даже после единого раза, дает потомство, и суккуб, демон желания, тоже рожает. И вот от таких потомков, далее меж собой смешивающихся, и пошел род тифлингов.

С виду тифлинги совсем как люди. Разве что очень белокожие, даже бледные, всегда с глазами очень яркого цвета. Есть и зеленые глаза, есть и голубые, а есть и антрацитово-черные. Волосы у них тоже всего трех цветов — белые как снег, рыжие как огонь и черные как сажа. Главное же отличие одно — рога. У мужчин-тифлингов рога подлиннее и загибаются назад, а у женщин — совсем коротенькие конические рожки, и под такой "феской" их скрыть совсем не трудно.

Главной же особенностью женщин-тифлингов является их легендарная сексуальность. Или сексапильность. Или и то, и другое, как хотите называйте. По проверенным слухам, те из мужчин, которым довелось разделить постель с такой "тифлингиссой", считали, что лучше любовницу и представить себе невозможно. Хотели бы представить, но не получается. И говорят, что рога не мешают и не колются. И даже не пугают.

Верю. Потому что от рыжей, что чай разливает, явно исходят некие весьма могучие флюиды. Это у женщин-тифлингов такая природная магия. А учитывая, что предпочитают они и мужчин, и женщин, то понятными становятся и пересохшие губы Маши. На нее полудемонесса тоже подколдовывает между делом. А магии, кстати, я никакой не ощущаю. Ту магию, которая естественная, природная, присуща существу от рождения, обычными средствами ощутить нельзя. Хотя... какая-то теплая волна есть, а магию я как холод чувствую обычно.

— Ты поаккуратней. — негромко сказал рыжей Васька. — Не пугай гостей.

Догадался, что она делает. Та лишь загадочно улыбнулась, но "давить" прекратила. Меня, по крайней мере, отпустило. Машу вроде тоже. Она лишь слюну проглотила и, застеснявшись, отвела взгляд. И теперь удивляйся, с чего это вдруг о тифлингах такие легенды? Впрочем, с "не пугай гостей" Васька тоже переборщил. И ни капли я не испугался. А вовсе даже наоборот.

О мужчинах же тифлинговского рода легенды чуть другие. Их, например, до появления "новых людей" в этом мире очень любили использовать в качестве телохранителей. Реакция у них невероятная и они умеют отводить глаза. Глаза отводить, на самом деле, умеют многие, тот же Васька отведет — мало не покажется, но тифлинги делают это естественно, не тратя сил. Как тифлинессы соблазняют всех вокруг, сами того не замечая, исключительно по привычке. Вот как нас сейчас. И главное — даже для мага практически незаметно.

Еще были они непревзойденными мечниками, и мужчины и женщины их рода. Впрочем, для Великоречья это типично. Когда мы, пришлые, принесли в этот мир огнестрельное оружие, каста тифлингов-телохранителей почти что выродилась за последний век. Как и все долго живущие нелюди, а живут тифлинги лет по пятьсот, консервативны они и привержены традициям. Привыкли мечами драться, а там хоть трава не расти. Но, по слухам, в последние годы вроде бы стали привержены огнестрелу, и каста вроде как возрождается. Снова слышно о них стало, но, вроде бы, по тем же слухам, они на что-то другое перепрофилировались.

— Ну ладно, Вась, не тяни, расскажи, что узнал от покойников. — заторопил я некроманта.

— Ага, от покойников. — кивнул Васька и шумно отхлебнул чай с блюдца, захрупав крендельком. — Покойников среди них, собственно говоря, всего один. Телохранитель. А второй не только не покойник, а даже не "непокойник".

— А кто? — поразился я.

— Считай, что голем.

— Да ну... а то я големов не видел...

— Таких — не видел. — отрезал Васька. — И я не видел. Я, если честно, не знал, как его назвать, вот и назвал големом. Голема всегда делают, собирают, даже если он из плоти. А вот этот... этот раньше вампиром был. Его никто не собирал, он так и был, одним куском. Ты знаешь, как вампир получается?

— Ну да... — пожал плечами я, удивившись вопросу. — Вроде бы. Когда вампир кусает человека, он его убивает, выпуская душу. Если дает умирающему пить свою кровь, то делит с ним своего демона, который, затем и управляет трупом.

— Верно. Я, как некромант, могу плоть вампира разрушить, даже на расстоянии. — слегка прихвастнул Васька. — Мертвое мне подвластно, а вампир — мертв. Демон же тогда вырвется и улетит. Уйдет на свой план бытия и в наш никогда не вернется. Но кто-то сумел вырвать демона из плоти вампира, оставив всю силу вампирского тела на месте. О таком слышал?

Нет, о таком я решительно ничего не слышал и нигде не читал, хоть книги по монстрологии покупаю везде и всюду, и расспрашиваю каждого, кто в этом предмете сведущ. Работа у меня такая, нельзя мне "клиентуру" не знать.

— Затем, или до того, над вампиром провели работу. — продолжил объяснение Васька. — Плоть его частично обратили в кремень. Не просто так, а как бы в каждую клетку его организма по песчинке подкинули. Заклинанием перемещения. Ты хоть представляешь, какое оно по сложности было? Как раздробить каждую песчинку в тачке песка, а затем заставить ее переместиться с такой точностью, что каждая попала в свою ячейку?

— Ты так сможешь? — спросил я.

— Шутишь? Да ни в жизнь! — замахал короткими ручками Васька. — Тут не знаю кем надо быть, чтобы эдакое осилить.

— А зачем?

— Что зачем?

— Осиливать.

— Так он почти неуязвимым получился. Его пуля не пробьет.

Я задумался, затем сказал:

— Стоп, стоп. Как так — не пробьет? Я его двумя выстрелами уложил. Никакой сверхкрепости не вижу. На гуля кладбищного и то больше тратишь подчас.

О целом магазине десятимиллиметровых пуль из пистолета, что Батый в него выпустил, я упоминать не стал. Батый в грудь стрелял, а любой нечисти сразу надо в голову целиться, если она у нечисти есть, разумеется.

— Повезло тебе. Лари! — окликнул он тифлингессу.

— Да, милый? — откликнулась та.

Батюшки, а голос то! Такая по телефону соблазнит так, что дырку в лавке трахнешь.

— Дай мне, пожалуйста, вон ту шкатулочку... Ага, бронзовую. — сказал Васька и та, покачивая волшебно бедрами, поднесла ему просимое.

Васька откинул пружинную крышечку и достал оттуда нечто, напоминающее рваный клочок пергамента.

— Ты сказку про пражского голема из старого мира помнишь? — спросил он меня.

— Примерно, в общих чертах. — кивнул я. — В пражском гетто какой-то раввин для защиты евреев от всех подряд придумал голема. Вылепил его из глины, вложил в рот клочок пергамента с именем бога, и тот ожил. Что-то в этом духе.

— Примерно. — кивнул Васька, дуя на чай в блюдце, потянулся к вазочке с крендельками и заскользил пальцами по гладкой поверхности — все крендельки быстро и ловко успела погрызть Маша. — На самом деле, надо было пражским властям того еврейского чернокнижника на костер тащить и жечь как можно скорее. Глину он оживил, как же. Оживи ее поди. Неживое, или ранее живым не бывшее, не оживляется, правило любой магии номер раз. Анимируется — да, но не оживляется. Думаю, что началось как раз с такого же заклятия, как и в нашем случае — перемещения песка в чей-то организм. А потом окружающим сказали, что вроде как из глины вылеплен. На ощупь похоже, кстати.

— А с именем бога чего?

— А ничего. Знаешь что это? — он ткнул пальцем в клочок пергамента из шкатулки.

— Нет.

— Это кусок кожи с этого самого вампира. Если содрать с кого-то кожу, начертать, как я понимаю, вот это самое заклятие, и вложить тому в рот, то получится оный самый голем. В данном случае — анимированный вампир, выполняющий приказы хозяина, неуязвимый для магии и почти неуязвимый для любого оружия. И знаешь, что случилось?

— Что? — уже всерьез заинтересовался я.

— Одна из твоих пуль, попала ему как раз туда, где лежал этот кусочек его собственной кожи. И разорвала его, разрушив целостность заклятия. Шанс повторить — один на миллион. Пока клочок цел и он у него внутри — ты ничего не сможешь с этой дрянью сделать. Разве что взорвать.

Васька замолчал с многозначительным видом. Да и был с чего такой вид иметь — если он прав, то действительно, попасть так, чтобы разрушить пергамент с управляющим заклятием... В следующий раз может и не хватить меткости. А вот насчет взорвать...

— А срубить башку?

— Можно.— кивнул собеседник. — Но топор завязнет, или чем там рубить собираешься. Я же не просто так рассказывал, как его песком набивали.

Ага. — кивнул я, подтверждая, что усвоил информацию. — Вась, так что у нас с преступностью деяний в этом случае?

— Если реально, то никак. — поморщился Васька. — Вампиры вне закона, нигде не сказано, что по отношению к ним существуют запретные чары. Другое дело, что это самый вампирский голем напал на человека. Это уже преступно, но...

Васька лишь скроил совсем тоскливую гримасу, и я закончил фразу за него:

— Никто не может доказать, что этот вампир-голем был работой рук упомянутого колдуна.

— Верно, соображаешь. — подтвердил некромант. — Если даже магическое воздействие между ними засекли, то колдун всегда отмазаться может. Скажет что обуздать чудовище пытался. И то, и другое — управляющие заклятия.

— Хорошо. — кивнул я разочарованно. — А что по второму покойнику?

— По второму, если честно, тоже не все в порядке. — без энтузизма сказал Васька. — И тоже слабо доказуемо.

— Что именно? — уточнил я.

— А то, что в покойнике ничего не осталось. Его даже подъять невозможно.

Васька так и сказал — "подъять". Надо же, каких мы слов нахватались, это тебе не простецкое "поднять".

— Ты объясни, я все же в некромантии этой твоей...

— Для того чтобы труп подъять, надо хоть за что-то зацепиться. За сознание умирающее, за след души, за что угодно. Надо установить связь между малым — отрезанным пальцем, например, и целым, что лежит в круге. А в этом — пустота, будто он никогда живым и не был. Хоть пополам его пили, все без толку. При этом ясно, что был он живым, и есть на нем след заклятия, которым это проделано.

— Прочитать сможешь?

— Не, куда мне! — отмахнулся Васька. — Очень сложное. И ожог у него на груди от сгоревшего амулета. Думаю, что в этом амулете и было заклятие прошито. Как клиент помер, так его и почистило.

— Ты об этом говорила? — спросил я Машу.

— Об этом. — подтвердила она. — Этот амулет — телепорт, но для нематериальной составляющей.

— А ты откуда все это знаешь? — решил уточнить я.

— Оттуда, что это не Пантелея работа изначально. Он его модифицировал. Такие амулеты для перемещения духа делал еще мой учитель.

— А Пантелей... — начал догадываться я.

— Пантелей тоже его ученик. — сказала Маша. — Только разошлись они раньше, лет сколько-то там назад.

— Отсюда ты его и знаешь?

— Отсюда и знаю. — кивнула колдунья. — Я его раньше только на фотографиях видела, до того, как он снова в Царицыне появился.

— А учитель твой где? — обнадежился я.

— Умер недавно. Год назад, примерно. Он старый был.

В общем, посидели мы у Васьки еще с полчаса, но уже совсем ничего полезного не выудили. Что он знал, то нам и сказал. Пусть не много, но и немало. Самое главное, для меня самого все уже ясно стало — волшба Пантелея зла и незаконна, а потому, если дело правильно повернуть, можно добиться того, что за него награду предложат. Можно. Но не сейчас. Пока доказательств маловато.

Васька со своей демонической Лари, по прежнему таинственно улыбающейся, вышли проводить нас на крыльцо. Мой взгляд снова упал на поросенка, привязанного к ноге эльфийской статуи.

— Вась, а это что? Пополнение коллекции искусства?

— Да нет! — отмахнулся тот. — Оказал тут услугу малую Петру-мяснику, за бесплатно вроде как, а он возьми, да и притащи кабанчика. Ума не приложу, что с ним теперь делать. И отказаться неловко было.

— А ты его умертви, затем подыми и двор охранять заставь. — подначил я Ваську. — Будет такой свинский охранный зомби. На страх врагам.

Тот, судя по всему, пропустил мое заявление мимо ушей, и мы распрощались.

Следующим пунктом нашего путешествия снова стал околоток. Намерен я был пообщаться не с кем-нибудь, а с самим Господином Становым Приставом, Степаном Битюговым. Маше посещать повторно околоток очень не хотелось, это было заметно сразу, но я на ее присутствии настоял. Мало ли что подтвердить придется? А Маша, как ни крути, свидетельница.