Предтечи Зверя. Изродок. ( часть первая)

— Молчать, бля!

— Думаю, это продолжение нашего разговора.

— И тебе молчать бля!

— Слушай меня, морда. Если ещё раз оскорбишь женщину, я тебя... задушу, понял? Выслежу и задушу!

Испугался? Не знаю. Но замолчал.

В областном управлении мы, естественно потребовали санкции прокурора. И убедились, что она есть. И кого? ТТ!

— Вот где действительно, "бля"! — прокомментировала Мамка.

Затем нас развели по кабинетам. Следак был гадким. Нет, это не личное — на самом деле. Этакое уродище, как-то пробившееся в органы, а потом сюда — на вторую ступеньку карьеры. Самодовольное чмо. Вон, уже раздувается от властности. Типа: " Вот щас я тебя, лощеного, и уделаю".

— Ты обвиняешься....

— Вы!

— Что?

— На Вы всё же придётся.

— Да я... — начал, было, следак, вставая из-за стола и приближая ко мне свои глаза. Ого! Гипнотический взгляд? Поиграемся!

Через минуту он сел. Подумал. Нервно постучал пальцами по пустому протоколу допроса подозреваемого.

— Хорошо, — неопределённо выдавил урод.

— В чём я обвиняюсь и где мой адвокат? Для первой юридической консультации.

— Хорошо! — вновь выдавил мой визави. Видимо, он нажал какую — то скрытую кнопку и в кабинет ввалились три мордоворота.

— Увести!

А потом, когда меня скручивали и надевали наручники, следователь, отвернувшись, вдруг завизжал, разбрызгивая слюну.

— Ты пожалеешь! Ох, как ты ещё пожалеешь! Ботинки мне лизать будешь! Руки целовать.

— Извращенец какой-то. Он у вас не гомик?

Нет, к методам физического воздействия я готовился, но не сейчас, не в кабинете же! Поэтому удар парализовал дыхание. Быть " чертовски сильным" не получилось. В камеру меня заволокли, бросили на холодный пол, и уже здесь продолжили. Я ещё успел подумать, что всё это очень странно — вот так избивать подозреваемого. Ведь на арест — в суд.

Оказалось, что об этом думают и без нас. По лицу не били. А синяки, с точки зрения судьи — ну мало ли откуда. Уже с ними и поступил — документ есть. И вообще, ссылки на избиение уже оскомину набили. Наглое враньё, которое и слушать тошно. Уже бы что новое придумали. А вообще подозреваюсь я в присвоении ни много, ни мало 200 000 евро из того самого чемодана. Почему именно этой суммы? Доказано, что был там миллиончик. Да, да, конечно. В присутствии понятых всё пересчитано и переписано. Все 800 тысяч. А две сотни умыкнули, когда товарищ Лузгина за понятыми ходила?

Таак. "Товарищ" Лузгина. Значит, с Мамки что, подозрения сняты? И то хлеб. Но мне пока от этого не легче. Арест — таки.

— Но откуда эта сумма? Почему? Откуда у него вообще миллион?

— Правильно! А откуда восемьсот тысяч? Не подумали?

— Да как-то.... Всё больше считали.

— В общем, миллион был положен в этот портфель за гм... некоторое время до вашего приезда. Оперативный эксперимент, так сказать.

— Кто санкционировал?

— Да ваш Тарас Тарасович и санкционировал.

— Но основания?

— Оперативная разработочка. Был лёгкий стук, что берёте потихоньку. Не гнушаетесь. Да и по крупному тоже.

— Какой...

Гадёныш, ехидно улыбаясь дал мне высказать всё, что я думал о таком стуке и о стукачах.

— Не моя компетенция. Придёт пора — спросят по делу. А я так, из любопытства: бусы на меньше потянули?

Это был ещё тот удар. Кто? Если только кто видел? Ерунда, комната без окон. Видеонаблюдение? Глупо. Никто тогда этому значения не придавал. Ну? Бычёк? Но зачем? Кто, кто ещё знал о бусах? Нет... о том, что были бусы — вся оперативно — следственная бригада. А вот о подмене....

— Ну что? Будем колоться? Как юрист — юристу скажу, возврат такой суммы... нет, не сенсация, конечно, но зачтётся. И не только на суде. И потом....

— Буду давать показания только с адвокатом. Кстати, хотел бы, чтобы об аресте известили и моего отца.

— Непременно. А адвоката — сейчас устроим.

Ну, "карманный адвокат" мало чем мог помочь. Только и зафиксировать, что своей вины я не признал. Слизняк. Наш Деляга — и то посимпатичнее. На моём теперешнем месте, конечно. А потом очные ставки с понятыми. На кой они? В чём противоречия? И затем — месяц перерыва. Месяц изоляции и безвестности. Как к особо важному, никого не подсаживали. А, может, просто, пытали изоляцией. Но я — большой индивидуалист. Мне в таких вот случаях компания не нужна. Я и срок хотел бы отбывать в одиночке. Вот так. Уже "срок". Смирился? Ни за что! Осудят, подкоп буду делать. Даже, как у Швейка, "через выгребную яму". И всё-же — в одиночке. Обо всём на свете передумал. Откуда и зачем такая подстава? Месть Чумака? За то, что не пошёл с ним? Или за то. что спёр бусы? Догадался, а прямо обвинить не может. Похоже. Но выгнал-то он меня раньше! Нет, отпустил по просьбе Бычка. А почему по просьбе его же отсюда не отпускают? Вдруг — очная ставка с Мамкой. Но здесь-то какие противоречия. Господи, как же она волновалась! Как явно страдала за меня!

— Вы выходили?

— Да. Следовало срочно позвать понятых.

— И долго ваше отсутствие длилось?

— Буквально две— три минуты.

— Мог ли за это время обвиняемый достать что — либо из чемодана. Теоретически? Позволяло ли время?

— Только теоретически.

Воспользовавшись предложением задавать вопросы, я спросил, верит ли она....

— Нет!

Вопрос был отведён следователем, как не относящийся к делу.

Я спросил, как там Валька. И пока следователь отводил и этот вопрос, узнал, что "извелась". Ещё я просил об отце. По тому, как побледнела и без того не румяная сейчас женщина, понял — плохо. Но мой урод уже, брызгая слюной, заорал и меня выволокли из кабинета. Ладно. Завтра на допросе просто схвачу гада за его прыщавую шею и буду сжимать, пока не ответит.

Глава 8

Не пришлось. Назавтра меня привели к нему в наручниках и следак, этак злорадно сощурившись, сообщил, что мой отец....

Пришёл в себя я опять на полу, только не в камере, а в карцере. Что произошло после сообщения следователя, я не помнил. Но судя по боли во всём теле, без буйства с моей стороны не обошлось. Со мной уже случалось такое. Даже отец не всё знал. Отец.... Я перевернулся на живот. Ещё больнее. Устроился на одном из боков, который меньше болел. Когда в штурманском учился, пошли в увольнение и нарвались на местных. А что хотите — годами, или уже — веками сложилось. Уводят девчат из-под носа. Оно-то и понятно, местный что предложить может? Вот и получается — влюбляешься, обхаживаешь, лелеешь, планы строишь. А тут вот такой "принц" заезжий ррраз — и в дамки. Так что, понять можно. Когда на кулачках. Но когда у тебя на глазах сразу двоих твоих друзей на ножи.... Тогда тоже очнулся — тоже ничего не помнил. Говорили, что покалечил я их крепко, но не знаю, не видел. С этим Тамариным однокашником, ещё помню, как.... Но там же ничего делать и не пришлось. Дело замяли — местные народ горячий, а одна искра, она ни к чему. И так всё вокруг тлеет. В общем, всё уладилось. Кроме меня. Комиссовали. Вовремя ещё и в глазах какую — то заразу нашли. Фишка в том, что если я зрение напрягаю, то буквы расплываются и я сквозь этот их экран стенку вижу. Ну, это никому в штурманском деле не надо, ты им остроту зрения давай. В общем, распрощался я тогда с небом, а отец и сказал.... Впрочем, об этом я уже рассказывал. Отец.... Сердце, говорят, не выдержало. После сообщения, направленного по моей просьбе. Ничего, и за это тебе, урод, воздастся! А следствие вскорости и закончили. Другой, правда, следователь. А о судьбе "гадёныша" и конвоиров я узнал попозже.

Так же, как и о судьбе зечар, в камеру которых меня закинули после карцера. В воспитательных, конечно, целях. Вообще-то я думал, что такое только в кино бывает. Такое... мерзкое накопление уродливых генов. И вот этот мир, в отличие от выдуманных, существует даже не параллельно, а рядом с нами. Злобный крысиный мир. Да какой там крысиный! Сравнить — только крыс обидеть. Бычила с явно выраженными признаками умственной деградации, вихлявый гомик и косящий под этакого фартового одессита средних лет паскудник. В общем, ни одного достойного представителя криминала. Вихлястый с криком " здравствуй, милашка" полез, было, ко мне обниматься. Огрёб, свалился у ног одессита, заскулил.

— Неправильно ведёте себя в гостях, молодой ча-а-век, — протянул тот. — Боря, поучи вежливости.

С Борей мы побоксировали крепко. Правда, мне повезло — ни на что, кроме ударов с хаканием пудовыми кулаками у моего визави ума не хватало. Но камера была тесновата, уклоняться сложно, а подставлять плечи — вскоре они у меня начали просто затекать. Правда, и я доставал. В общем, когда нас разнял рефери, то есть, ворвавшийся наряд, я наверное, по очкам немного выигрывал.

— Ничего, Боренька, ничего, успокаивал потом громилу одессит. Твоя песня впереди. Если человек не понимает учтивого к нему отношения....

— Я его всё равно....

— Потерпи, до завтрашнего утреца потерпи. И он будет твой.

— Всё, что останется, будет твоё! — захохотал присущим только им тонким смехом гомик.

Не надо было им это делать Ну, просто следовало бы учесть и моё состояние. Ночью вломились. Человек пять. Сила солому ломит. Поначалу скрутили, скоты, раздевать начали. Потом — опять провал в памяти. Нет! Помню ещё, что осветилась вдруг камера бледно-зелёным светом. Отвисли у них челюсти, у двоих что-то сразу из штанов потекло, а один стал в дверь ломиться. Помню, что въехал со всего размаха этим сволочам по мордам. Именно так — одним ударом. И ещё — по тварям в форме, которые, открыв дверь, пялились на всё это выпученными глазами. И словно не рукой ввалил, а зелёным пламенем мазанул.... Я потом — опять карцер. И следствие не заканчивали — просто наспех скручивали.

В материалах дела не было ничего интересного. А дело оперативной проверки на ознакомление не дали. Секретное. Только судье. Если пожелает. Впрочем.... Впрочем в деле была очень интересная фотография — того самого портфеля— чемоданчика. И даже с моей печатью. Они что, не пересчитывали после меня? Ну и козлы же!

Рассматривал дело суд соседнего района. Но вы бы посмотрели на конвой! Словно тигра везли какого! Или змея Горыныча. Хорошо, хоть не в цистерне, как в НИИЧАВО. Что-то я вытворяю, когда сильно разозлюсь, да? Вот и ходите на цыпочках. Это вот тот конвойный на пути туда " бля!" орал? То-то вжался в кузов. Сейчас ка-а-ак зарычу, ка-а-ак брошусь! Нет. Не буду. А то ещё стрелять начнут. Доедем тихо — мирно.

А защищала меня адвокатесса из другого района. Это уж по моей просьбе ту мокрицу заменили. Адвокатесса незнакомая. Но прехорошенькая. Этакая лисья мордочка. И сама рыжая. Симпатяга. Или я просто в одиночке истосковался? А вот поддерживал обвинение — ТТ. Сидел, упёршись в бумаги, не поднимая глаз. Стыдно? И кто же тебя заставил? Или уверился в правоте обвинения? Тарас Тарасович.... Мой учитель. Он говорил мне, обучая составлять бумаги : " Каждое слово и в документе прокурора, и в обвинительной речи должно стрелять!". И сейчас вот, пожалуйста, стреляет. Клеймит позором. Как он же говорил: "Никому нельзя верить?". Вот, и Валька не приехала. А Мамка здесь — в качестве свидетеля. И неплохо держится. " Я не верю в такое обвинение! Это — чистый и добрый молодой человек. Я бы хотела иметь такого сына!". Спасибо. А ТТ сопит. Недоволен? Ладно, вот скоро и развязка. Оглашение документов. Допрос Валентины. Что? И это она говорила? Нет, много правды, но вот так всё переворачивать? А мамка говорила "извелась". Нет, но подлость же какая! Это я — злоупотреблял спиртным? Легкомысленно относился к работе? Она что, совсем? Зачем ТТ это в суд приволок? Приобщить к делу, так как не может явиться. Возражаю. Адвокат возражает. Я, конечно, тоже. К делу не относится, а служебная характеристика есть. Где это видано, чтобы приобщать протоколы допросов? Нет, Тарас Тарасович, уголовный процесс мы немного знаем. Ты заяви ходатайство вызвать для допроса, суд вызовет, ты обеспечишь явку, а если по уважительным причинам не сможет явиться, отложим дело. А потом... ага, не хочется по ерунде возиться? Вот и суд не хочет. Ходатайство отклоняется. Ладно. Вот и осмотр вещественных доказательств. Ну? Ну же! Ура! Чемодан, тот самый. Правда, печать уже не моя. Но всё равно! Тот самый же. Это подтвердили и понятые.

— Думаю, нет смысла суду вновь пересчитывать, сколько здесь находится валюты, — высказал своё мнение гос. обвинитель.

— Настаиваю на пересчёте! Хотя бы в пачках! — заявил я. Адвокат, конечно, поддержал. И объективности ради пересчитали. Восемьдесят аккуратненьких пачечек.

— А теперь, высокий суд, я прошу задать вопрос обвинению, куда здесь впереть ещё двадцать?

Ну, это был ещё тот удар.

— Если поплотнее сложить... спрессовать... — попытался, было отбиться ТТ. — Ничего не понимаю.... Ведь в оперативном... в протоколе... там тот же портфель, но со ста пачками! И такой же полный. Вот, посмотрите — передал он суду для обозрения оперативное дело. То самое, для обвиняемого недоступное.

— Портфели разные, — после длительного колебания констатировал судья.

— Обвинение просит месяц для проверки и получения новых доказательств.

— Ходатайство отклоняется.

— Обвинение ходатайствует вызвать и допросить лиц, проводивших эксперимент.

— Ходатайство отклоняется. Ещё ходатайства, дополнение есть? Суд объявляет судебное следствие законченным и переходит к прениям.

Всё! Всё!!! Судья явно принял решение. И по тому, что не оглашал характеристики и прочую письменную составляющую, — явно в мою пользу. А ТТ в прениях... просил-таки меня осудить! Правда, с учетом всех (это он так надавил) исключительных обстоятельств — к наказанию, не связанному с лишением свободы. Спасибо и на этом. Скомкала своё выступление и Лисичка — адвокатесса. Уже всё предельно ясно. Проформа. А вот в последнем слове я задал — таки ТТ! Он только поначалу приподнял своё грузное тело, повернул своё широкое лицо к судье, протестуя. Потом как-то разом обмяк, сидел за своим столиком, словно набитый соломой Страшила. Только не в кафтане, а в кителе. Судья дважды предупреждал меня не переходить на личности, а потом — лишил слова. Ну и пусть.

Когда судья удалился в совещаловку, прокурор быстро выскочил из зала. А Мамка подошла вплотную к клетке, рыкнула на конвой и долго смотрела на меня, радостно улыбаясь. Эх, Зоя Сергеевна! Всё-же, какой вы молодец! Как вам теперь у ТТ замом работать? А мне.... Мне.... Требовать восстановления? Компенсации? Вот выйду — подумаю.

На оглашении приговора не было уже и Мамки. Куда-то по неотложным делам сорвали. А я остался. У адвокатессы остался. И ванну принял и переночевал. У— ух, как переночевал! Прости, Тамара, но тут такие вот дела.... К счастью, только к утру вычислили. Ким вычислил, и Лисичка протянула мне свой сотовый.

— Можешь не приезжать, конечно. Можешь и не отвечать. Но знать должен — ТТ застрелился. Вчера. После твоего последнего слова.

— А ты меня последним словом не упрекай! Это он трусости и подлости своей не вынес!

— Он выполнял свой долг.

— Долг? Долг — посадить невиновного?