Дороже жизни

— Да, кстати, Егор живет с матерью в Питере. Вот и второе доказательство, что я права, — на возможный вопрос, Лика тут же добавила, — Тоже дядя Слава сказал. Что, дескать, сынуля с ним не живет давно, как с мамкой в Питер перебрался, так даже ни строчки отцу не написал, ни разу. И мне кажется, что у них в семействе все очень непросто складывалось...

— Нет, ну допустим, что так. Допустим, что ты права и это Егор, — начал Александр рассуждать вслух.

— Не допустим, а Егор! — уперлась Лика.

— Хорошо, пусть Егор. И чего нам теперь с энтими знаниями прикажешь делать? — съехидничал Костя, — Кстати, мы там и будем тут топтаться, может, в кухню вернемся, там пообсуждаем?

— Не, я — против! — воскликнула Лика, — Возвращаться нельзя! Лучше пошли с нами, прогуляешься.

— Ох, уж эти женщины! Только не говори, что веришь в приметы, — Костя встретился с колючим взглядом подруги.

— Поживешь с мое и в черта лысого поверишь, — возразила Лика, выталкивая Александра за дверь.

— Хорошо, пошли, — усмехнулся Ивашкин, в который раз покидая пределы квартиры за этот сумасшедший день.

Они побродили немного по вечернему городу, обсуждая возможный план действий. Ребята пришли к единому мнению, что не стоит сердить Егора и настраивать против себя. Лучше сразу рассказать, что они забрали его вещь с собой, а потом постараться выпроводить гостя за дверь. Возможно, что Косте в этом поможет Таня или он сам, по ходу ситуации решит, что делать дальше.

— А как я узнаю, что с вами все в порядке? — поинтересовался Константин, когда об основном уже поговорили.

— Мы сами тебе сообщим. Я позвоню, — заверила его Лика.

На вокзале, провожая друзей, он еще раз пообещал беречь себя и семью и обязательно сделать так, как договаривались.

— Костя, помни, что время шуток и бравады прошло. Все серьезно, как никогда. Егор Кружельников не простой человек. Не знаю колдун он или экстрасенс, но чем-то обладает точно, возможно, что и гипнозом. Будь осторожен, — предупредил Шут на прощание и крепко по-мужски обнял Конана.

Если весельчак и балагур ведет беседы серьезнее некуда, значит, для этого имеются веские основания. Лика чмокнула Костю в щеку и долго потом махала ему рукой, пока его одинокая фигура не осталась далеко позади от их спешащего в неизвестность поезда.

Анжелика, поежившись, присела на большой валун. Она смотрела на закат. Вот уже две недели, как они с Александром путешествуют в поиске дрозда и Алексея.

С одной стороны ей хотелось поскорее закончить это путешествие, с другой, она очень боялась еще раз узнать о том, что её любимого больше нет среди живых.

Сашка очень помогал не думать о тревожном, но ночью она оставалась наедине со своими мыслями и чувствами. И часто просыпалась, вглядывалась в ночное небо, как будто оно могло ответить на её вопросы, вернее на один, самый важный: жив ли Алексей?

Так хотелось верить в то, что жив... но почему, почему он тогда молчит? Не дает о себе знать? Хотя бы весточку, хотя бы крик в тишину. Она бы услышала. Обязательно...

— Красиво, правда?

— Да, — женщина вздрогнула, не ожидая услышать за спиной Александра.

Он бесшумно подошел и присел рядом:

— Сколько себя помню, всегда завораживает это зрелище — "засыпающее солнце".

Закат из золотого стал как медь,

Нестись по лугу, пахнущему тмином.

Тут Александр осекся и замолчал, Лика посмотрела на него и продолжила строки любимого поэта Николая Гумилева:

И женщину люблю... Когда глаза

Непоправимой гибелью последней.

Женщина замолчала, оборвавшись на последнем слове. Александр, ожидал увидеть слезы и даже был готов их осушить. Но Лика не заплакала, а солнце махнуло им прощальным лучом, и скрылось совсем. Оставило друзей в одиночестве до утра.

— Больно? — спросил Александр, обнимая Анжелику за плечи и помогая подняться с остывающего камня, — Прости. Я не хотел.

— Ничего. Я почти привыкла жить без него. И знаешь, боюсь... боюсь еще раз потерять надежду. Что мы ищем? Зачем бежим от Егора? Пусть бы нашел нас уже...

— Ты устала. Идем, спать.

Лика пожала плечами и пошла, облокачиваясь на руку Шута к огню, желтому цветку, трепещущему в их небольшой уютной выемке в скале.

Два дня прошло, как они поселились здесь, обдумывая, куда идти дальше. Словно горцы, друзья избегали местных жителей, будь то черкесы, грузины, армяне...

И, по словам Александра, каждый день понемножку приближались к своей цели. Он чувствовал дрозда каким-то восьмым или девятым, а может быть, как он сам шутил — двенадцатым чувством и шел по одному ему ведомому пути. Анжелике оставалось только доверять и быть рядом.

Петляя, как зайцы, по Кавказским горам они пару раз чуть не попались к вооруженным до зубов, каким-то воякам, возможно, осетинам. Но смогли вовремя укрыться в густых зарослях дикого винограда. Прячась в свой спальный мешок, Лика тихо вздохнула нахлынувшим на нее грустным мыслям, постаралась поскорее уснуть. Получилось провалиться в сон почти сразу при соприкосновении головы с подсунутой под нее рукой.

Тонкая ткань раскачивалась от легкого дуновения ветерка. Сквозь нее виднелись неяркие очертания, какие-то силуэты скользили длинными тенями вокруг Лики. Они звали за собой посмотреть, соприкоснуться с тем, что видят и знают сами. Женщина осторожно последовала за самой настойчивой тенью. Отогнула легкий полог и проскользнула за него.

Яркая свеча затрепетала, плача воском... Лика застыла в оцепенении, наблюдая за двумя горячими телами, сплетенными в страстном танце: жарком, манящем, вызывающем зависть... Гибкое юное тело смуглой девушки извивалось в сильных руках её партнера. Безумно красивый дуэт заворожил Лику. Она наблюдала за ними, хотела уйти, но не могла сдвинуться с места...

— ЛИКА! — вырвалось хриплым стоном из груди мужчины.

Анжелика вздрогнула. Узнала голос. Узнала того, кого любила больше жизни и, не чувствуя ног, бросилась прочь.

— Нет! — Это вырвалась душа из жаркого плена кошмара, — Нет!

— Лика! Лика, успокойся! Что с тобой?! — тряс её за плечи Александр, а женщина дрожала всем телом и не могла вымолвить ни слова.

Все еще находясь под впечатлением сна, она шептала с отчаянием и надеждой:

— Нет, нет! Он не мог... не мог...

Потом Лика уткнулась в Сашкино плечо и горько разрыдалась, выпуская на волю все, что держала в себе долгие месяцы: боль, отчаяние, одиночество, страх...

Шут, успокаивая подругу, вдруг почувствовал сильное внутреннее волнение. На одно мгновение ему даже показалось, что у него перехватило дыхание. Отстранившись от Анжелики, Александр приложил палец к губам, дальше действовал на интуиции: подхватил рюкзак и забросил его в дальний угол скалы, привалил камнем. Затем потушил костер, хотя и понимал, что без огня им будет жутко холодно.

Егор чувствовал путь, его сознание пробовало найти связь с друзьями Константина. Кружельников закрыл глаза, ушел в себя и через некоторое время выпустил сознание за пределы вагона, в котором ехал в Сочи. Со стороны казалось, что он просто спит.

Как во сне, Егор увидел горы, высокие заснеженные вершины, глубокие ущелья, густые леса и там, где-то за ними, тянулась тонкая магическая нить. Её бы поймать, ухватить за кончик. И вот он уже близко, еще немного и узнает, найдет, сможет...

Вагон резко тряхнуло, состав громыхнул, а Кружельников вернулся в действительность и прерывисто задышал, хватая воздух ртом, как рыба, вынутая из аквариума. Чуть-чуть не успел. Но теперь он знал точно, что едет в правильном направлении. И до желаемой встречи ему осталось совсем немного.

Глава 15

Лика проснулась от того, что сильный храп, раздающийся под ухом, вклинился в её легкий сон. Вечером Александр был чем-то встревожен и не разрешил разжечь заново потушенный им костер. Чтобы окончательно не околеть, Анжелика попросилась к нему в спальный мешок. Толстые штаны и два надетых друг на друга свитера, оказались не способными согреть её. Сашка тоже был одет не по летнему — в вельветовую рубаху, пуловер и спортивные брюки. И если днем было довольно тепло, даже жарко, то ночью, казалось, что на дворе зима.

Прижавшись к другу, едва сдерживая дрожь, через время все-таки Лика согрелась.

Успокоившись от Сашкиного дыхания, она, наконец, почувствовала себя в безопасности, как когда-то в объятиях Алексея, и незаметно уснула.

Теперь же, стараясь не разбудить Александра, женщина вылезла из мешка, аккуратно застегнула его и вышла за пределы их убежища.

Лохматые зеленые горы, так напоминали зубчатую спину дракона, что казалось, тот вот-вот встряхнется и, расправив крылья, воспарит над землей. Лика зажмурилась, подставила лицо теплым лучам проснувшегося солнца и спустилась к журчащей невдалеке реке. Умывшись ледяной водой, женщина встряхнулась, освобождаясь от горестных дум. Её сон, он был таким реальным, но она не могла поверить в представшее перед ней предательство. Алексей не мог так поступить с ней...

Александру снилась в эту ночь Мейли. Смешная девчонка о чем-то просила его, а он не понимал ни слова, но видел неподдельную тревогу в её глазах.

Сидоров резко проснулся и, оглядевшись, понял, что один. Мейли приходила лишь во сне. Возможно, всему виной его собственное угнетенное состояние. Он переживал не меньше Анжелики о том, где Лешка и что с ним, но старался не показывать вида и всячески отвлекал её от грустных мыслей. Тепло Лики еще не ушло, значит, она встала недавно.

Александр выбрался из спальника, полез за зубной щеткой, мылом, бритвой и полотенцем в рюкзак. Его взгляд зацепился за упаковку с дроздами. Он осторожно раскрыл фольгу, вынул коробку и приоткрыл её. Дрозды были на месте. Они сияли синеватым цветом, притягивали к себе его внимание, словно затягивали внутрь. У Александра закружилась голова, перед глазами замелькали черные точки, он рванул ворот рубахи и глубоко вздохнув, сделал несколько шагов к выходу из пещеры. Прислонившись лбом к холодной скале, рукой удержался за шершавую стену, чтобы не упасть... Медленно присел, оперся спиной о скалу и постепенно вернулся к себе. Еще раз посмотрел на дроздов, которых держал перед собой. Теперь они казались ему обычными, как всегда.

Александр провел рукой по взмокшему от пота лбу.

— Что ж, почти голодный обморок. Н-да, не ожидал от вас, господин Сидоров, такого подвоха, — с усмешкой проговорил себе.

Пошатываясь, Шут встал и снова спрятал дроздов в рюкзак, заодно проверил припасы. Их, если экономить, хватит еще на пару дней, а потом нужно где-то закупить новые консервы, тушенку и хлеб. Александр пытался кормить Лику, о себе старался лишний раз не думать. Он — сильный здоровый мужик, что ему сделается? Получается, что теперь стоит подумать и о себе.

Случись что с ним, Лика одна точно — пропадет, а этого он допустить никак не мог.

Спустившись к реке, увидел, что его подруга уже умылась и, зажмурившись, подставила лицо теплым скользящим лучам.

За последнее время, она и так не отличавшаяся пышными формами очень похудела, осунулась, а в Ликиных глазах Александр теперь слишком часто ловил грусть. Сейчас он боялся спугнуть застывшую легкую безмятежность, которая казалась почти нереальной на её нежном лице. Шут любовался золотыми лучами, что путались в льняных волосах подруги, её полуулыбкой и отблесками воды, которые скользили по спокойно закрытым векам, пушистым ресницам, подставленным солнцу.

Это так напомнило один из школьных дней. Они ходили в поход, в седьмом классе, на первой неделе занятий. Осень, тогда еще рука об руку идет с летом — тепло, солнечно и деревья пока не торопятся рядиться в золото, все еще красуются в зеленых платьях.

Через час пути по лесной тропе, нагруженные рюкзаками, в которых самое необходимое не всегда сочеталось с самым желаемым, очень хотелось пить. И когда они вышли к журчащему между каменных великанов ручью, радости не было предела.

Лика, сбросив рюкзак, наклонилась к воде и, отпив из ладоней прохладную свежесть, брызгаясь и смеясь, подняла руки к небу, а потом, запрокинув лицо, так же как и сейчас, наслаждалась единством с природой.

Люк тогда был рядом и едва касался её руки, а Шут подкрался со спины к друзьям и хотел их напугать. Но, тут не сговариваясь, ребята резко обернулись, а он так и остался стоять с нелепым видом.

— Сашка, ты чего? — спросил Алексей.

— Тоже пить хочешь? — брызнула Анжелика на него водой.

— Ага, — нашелся он и, прыгая, как кузнечик по камням, чуть не свалился с последнего в ручей, хорошо, что вовремя Костя подоспел, поймал его сзади за олимпийку. У всех ребят спортивные костюмы были в один тон — темно-синий и отличались друг от друга только количеством лампасов и цветом молний на кофтах.

— Эй! Не тяни так сильно, растянешь! Придется свою форму отдавать, — хихикнул Лешка, наблюдая за манипуляциями друзей.

— Если отпустит, то Сашка свалится, — обеспокоено возразила Лика, — Костя, держи его крепче!

— Говорили тебе: не пей, козленочком станешь! — засмеялся Ивашкин, помогая другу удержать равновесие.

— Ме-е-е! Сестрица, я немножко, один глоточек, — подхватил игру Сашка и, сильно качнувшись, под хохот друзей, все-таки рухнул в ручей. Правда, вымочил только кеды и немного спортивные штаны, но смеялись долго над ним в тот день.

Жаль, что уже не вернуться в беззаботное детство. Александр, взъерошив волосы, (которые и так у него стояли почти дыбом) подошел к подруге. Он уже протянул руку, чтобы положить к ней на плечо, как Лика обернулась к нему.

— Сашка?! Тоже пить хочешь?

— Ага, — ответил он, как тогда и наклонился к реке, зачерпнув воды, сделал пару глотков, от которых холодом заломило зубы. Нет, не такой он теперь, как раньше. Беззаботность скрылась за годами, которые из настоящего Сашки сделали совсем другого человека. Тогда он верил в хорошее, и это хорошее обязательно случалось. Даже в безвыходных ситуациях, верил в чудо и было — чудо. Теперь же став рассудительным, взрослым, опытным человеком, все чаще Александр сомневался в себе и окружающей действительности... а чудо не любит сомнений, поэтому оно почти исчезло из его жизни.

Пока умывался и брился (походной бритвой на батарейках), Лика сидела рядом, задумчиво смотрела на перекаты реки, потом спросила:

— Саш, как думаешь, Лешка мог... полюбить другую?

И столько горечи прозвучало в её словах, что Александр замер, не зная, как ответить на непростой вопрос подруги. Она отвела взгляд, и, уткнувшись в колени, терпеливо ждала.