1655

— Кому присягу давали? Царю или крулю?

Алексей всмотрелся в лица своих похитителей. Не шутят ли? Вроде, нет.

— Какому царю?

— Алексею Романову. Или Яну Казимиру?

— Тут территория Беларуси. Республики Беларусь?

Вожак скрежетнул зубами. По его знаку один из бандитов вытащил кинжал и нагнулся к пленнику, хватая того за руку.

— Если не ответишь, мой человек будет рубить твои пальцы. Айн-цвай и нет пальцев... Тебе нужны твои пальцы, крестьянин?

Волков замотал головой. Терять части тела не хотелось. Главное, было бы за что? Он и сам с удовольствием поговорил бы с местными, чтобы прояснить ситуацию.

— Повторяю... Кому присягал этот городок? Кому принадлежит? Кто там воевода или маршалок?

— Э-э-э...

Брови вожака сошлись у переносицы, подручный перехватил кинжал поудобней.

— Короля, — наобум выдал Алексей.

Бандиты переглянулись. В глазах окружавших вожака бойцов Алексей заметил... разочарование? Надо было ставить на царя?

— А кому из панов?

— Панов?

— Кто тут главный? Хозяин?

— Лукашенко?

— Лукашевич?

— Лукашенко... Президент.

Вожак задумался:

— Презисент? — он повернулся к остальным, посовещался. — А он, Лукашенко этот, чей клиент? Сапег, Немировичей, Радзивилов?

"Сапеги и Радзивилы" вкупе с антикварным оружием и внешним видом навевали нездоровые ассоциации.

— Я не знаю, — честно ответил на вопрос Волков. — Извините, разрешите задать вопрос?

Бандит кивнул. Давай, мол.

— А который сейчас год?

Предводитель смерил его тяжелым взором:

— Я в ваших годах... нихт ферштейн... Плохо понимаю.

— А по вашему сколько?

Несколько бандитов, видимо из тех, кто понимал русскую речь, синхронно переводили разговор для собравшихся вокруг похитителей. Один из них что-то добавил от себя. Бандиты заржали.

Вожак тоже усмехнулся:

— Видимо, рука у Вольфа тяжела, если после одного удара пленник забывает, в какое время живет... Сейчас тысяча шестьсот пятьдесят пятый год, крестьянин. Месяц ты тоже забыл?

— Весна похоже?

Бандиты опять заржали.

— Весна... — подтвердил вожак.

Алексей, ошарашенный свалившейся на него информацией, по-новому вглядывался в лица обступивших его бандитов. Хотя каких бандитов? Скорее всего, это солдаты или ополчение местное.

— А место здесь какое? Страна? — не удержался он от очередного вопроса.

Вожак нахмурился, коротко сказал окружению. Сидевший рядом с ним бородач клацнул зубами и выхватил из ножен кинжал. Секунда и Волков уже лежит распластанный на поляне, как жук у энтомолога, а над его лицом дышит смрадом несколько оскаленных рож.

— Ты немного не понял, крестьянин... Это ты у меня должен отвечать на вопросы. Если ты думаешь, что, разыгрывая слабоумного, дождешься помощи, то ты ошибаешься. Итак... Сколько жолнеров в гарнизоне городка? Кто ими командует? Где они располагаются?

Чувствительный тычок в бок прервал готовое вырваться откровение. Волков огляделся. От его явно ждали сухих фактов. И было не похоже, что насупленные головорезы поверят в россказни о пришельцах из будущего.

Надо было выкручиваться.

6.

При подходе к очередному леску Руды заволновался. Закрутился, присел, оскалился.

— Недалеко кто-то есть, — констатировал очевидное Малютин.

Он свистнул собаке, подзывая под прикрытие техники.

Затрещала, поворачиваясь, башня. БТР — не самый тихий вид транспорта. "Подкрасться" на нем можно только к глухому, да и то, если у того чувствительный нос и ветер в нужную сторону, встреча может не состояться. Так что на эффект неожиданности мало кто рассчитывал.

Но и бояться не считали нужным. Противник, судя по следам, обладал только гужевым транспортом. Часть пути проделал пешком. Догнать такого на чадящем монстре — вопрос времени. Правда, если похитители скроются в чаще, то достоинства БТР станут недостатками. Но пока, по кустарникам и мелколесью, машина шла уверенно. Со скоростью резвой овчарки.

В зарослях мелькнули силуэты.

— Руды к ноге!

Щелкнули предохранителями солдаты, привычно скатываясь и занимая оборону.

Но выстрелов из леса не последовало. Зато появился гость — закованный в черную кирасу бородатый мужик верхом на понурой коняжке. В руке он держал короткоствольное ружье с кремневым замком и корявую палку с белой тряпкой.

— Я хтяу бы зобачыть вашего маршалка, — закричал бородач, когда грохочущий БТР подкатил вплотную.

У незнакомца был явный акцент прибалтийского или немецкого образца.

Бойцы залязгали затворами автоматов, в ответ из леса послышались металлические щелчки, затрещали ветки.

— Кто у вас оберст?

Лейтенант высунулся из люка:

— Я — главный. С кем разговариваю?

— Мое имя — Вильфред Шнитке. Я — вершник рейтарской хоругви князя Сапеги.

— Чего?

— Я состою в хоругве... Вершник... Зольдатен? — немец старался выглядеть хладнокровным, но под дулами нескольких автоматов и пушки явно нервничал.

— Я вижу, что не колхозник... Чей ты, сказал там, "солдатен"?

— Прогонные нам выдал князь Казимер Сапега. Следуем в замок Иказьнь.

— Вам?

— Химмельхольд! Нам... мне.

Башня еле заметно довернулась в сторону леса. Кусты заходили ходуном.

Немец немного подал коня назад, стволы автоматов двинулись следом.

— Хальт!

Из леса появились еще два всадника. Один из них был одет так же, как Шнитке. Вторым был... Волков.

— Хальт! — повторил появившийся немец. — Не надо горячиться!

Алексей широко улыбался.

Рядом с Малютиным выматерился лейтенант:

— Это — твоя пропажа?

— Ага.

Малютин высунулся из-за бронника и крикнул:

— Лёха, какого ты записки не оставил, если куда-то поехал? Мы прошлись по следам, решили, что тебя во дворе взяли, экспедицию вот выслали. А ты, я вижу, в порядке? Или как?

Волков, не переставая улыбаться, развел руками:

— Вроде, живой... Я с ритмейстром поспорил, что их догонят еще до обеда. Он не поверил.

Немец рядом с Волковым неуверенно кивнул и обратился, глядя в дуло пушки:

— Я хотел бы видеть вашего оберста... Полковника.

Лейтенант прошипел опустившим стволы солдатам:

— Держать периметр, — он повернулся к всадникам, высунулся из-за БТР. — Почему сразу не генерала тебе подать? Ты сам кто такой?

Немец степенно склонил голову, не покидая лошадь:

— Ритмейстер рейтарской роты Казимера Лявона Сапеги Конрад Таубе, герба Вязы. Следуем на пополнение гарнизона замка Иказьнь. Вот патент и приписной лист.

— Какого князя?

Рейтар удивленно поднял брови:

— Я неправильно назвал титул? Прошу простить. Тонкости литовской геральдики еще новы для меня. Мне следовало добавить "Ясновельможной Мосьци"?

Лейтенант напрягся, его за плечо тронул Малютин:

— Погоди. Пускай Волков пока говорит. Он с ними дольше тебя дело имеет.

Антон заорал:

— Лёха, что он тут несет? Про князя?

Волков, не убирая неуместную улыбку, четко и медленно дал вводную:

— С герром Таубе заключен договор о найме на военную службу в личную роту литовского магната Казимера Льва или Лявона Сапеги. Договор заключен в январе 1655 года. Повторяю! 1655 года от Рождества Христова! Ритмейстер получил аванс и теперь вместе со своими бойцами следует на место службы на границу Великого княжества Литовского... ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО!!! И княжества Земгальского, чтобы укрепить гарнизон замка, только что отбитого литовскими войсками в ходе войны с Московским княжеством!

— Опа, — выдохнул за спиной Малютина лейтенант.

Кто-то из солдат тихо выругался. Стволы опять пошли вниз. Уж очень необычными были полученные сведения.

— Лёша... А он, немец этот, не того? — предположил Малютин.

Видимо, рейтар понял смысл вопроса. Обветренное лицо еще налилось кровью, засверкали глаза.

— Может, он в наших годах путается? — попробовал исправить ситуацию Малютин.

Волков покачал головой. Все верно. Они не ослышались.

— 1665 год... Мать его... Не ошиблись очкастые... — тихо пробубнил Щербин. — Накрылась свадьба, карьера, все в жопу... Суки...

— Хватит зудеть.

— Отстань!

Малютин и Щербин обменялись взглядами, способными испепелить друг друга.

— Он просит разрешения пополнить припасы, так как их собственные уже на исходе.

Внимание всех вернулась к гарцующим недалеко немцам.

— Это ж они против Московии, против наших, значит, воюют? — уточнил Щербин.

Стволы автоматов снова уперлись в заросли кустарников, отыскивая цели.

— Тут сложный вопрос, — попробовал успокоить военного Антон, которому совсем не хотелось начинать знакомство с таким трудом найденными аборигенами автоматной очередью. — Де юре, Московское княжество — еще не Россия, а всего лишь один из претендентов на роль собирателя русских земель. Если память не изменяет, титул "князя киевского", верховного русского князя, принадлежит королю Речи Посполитой.

Лейтенант набычился:

— Ты мне мозги не пудри! Царь всея Руси — это царь всея Руси. Им еще Грозный был, а он до Романовых правил. Я школу то еще помню! Русь — это Россия, Московское княжество — старое название нашей Родины!

Он повернулся к замершим в десятке шагов немцам и Волкову и процедил сквозь зубы:

— А эта фашистская сволочь против наших воевать едет.

— Стой! — одернул уже готовившегося отдать приказ лейтенанта Малютин. — Ты еще тут свою войну начни... А если их в лесу тысяча? С такого расстояния мушкеты нас нашпигуют не хуже калашей.

Щербин сверлил глазами также напрягшегося немца.

— Я могу говорить с управителем или войтом этого местечка? — повторил свой первый вопрос рейтар. — Нам нужны припасы, проводники и, если можно, добрый ночлег для меня и моих людей.

— И много у вас... людей?

Немец замер на секунду с ответом, сделав вид, что не услышал вопроса:

— Не надо ночлега. Только проводники и немного припасов.

— Не ответил, — тихо констатировал лейтенант.

— Много у вас людей? Мы можем разместить их и накормить горячей едой, но надо знать, сколько куда посылать. Да и еду подготовить нужно. Вы будете у нас в гостях! — продолжил прощупывать немца Щербин.

— Данке, — поклонился немец, но принятого решения не изменил. — Все-таки мы не можем обременять вас постоем. Я пошлю двух своих майстров и подожду их тут... Вместе с вашим приятелем.

— Не пойдут, — также тихо прошептал одними губами Малютин. — Шуганул ты его... Еще и заложника оставляют.

— Не пойдут, так заставим.

— Не дури. Пускай шлют людей за припасами. По дороге расспросим. Нам информация нужней, чем тебе пострелять.

Щербин недобро посмотрел на командовавшего гражданского, но согласился.

— Хорошо. Мы проводим вас поближе к нам, выделим несколько домов на окраине того села, где жил Алексей. Так вас устроит?

Немец отказался и в этот раз:

— Мы останемся здесь. Лагерь переносить долго. Будем ждать ваши припасы: овес, муку, мясо, сено.

Рука лейтенанта, сжимающая автомат, побелела от напряжения. Ствол медленно пошел вверх.

— Погоди, — перехватил калаш Малютин. — Надо соглашаться. Начнем юлить или стрелять, они Лёху грохнут и в зеленку уйдут. Дай я попробую?

Щербин кивнул. Малютин вышел из-за БТРа:

— Мы согласны. Еду привезут быстро. Только разрешите передать моему товарищу его одежду?

Немец оглянулся на Волкова.

— Хорошо.

Малютин стянул с себя теплую куртку, подошел поближе, протянул ее товарищу. Волков перегнулся с лошади, взял одежду.

Рейтары смотрели, как Алексей утепляется. Попискивающую в кармане куртки армейскую Моторолу, они не заметили.

7.

То что, по мнению встреченных аборигенов, база и близлежащие населенные пункты провалились во времени аж в тысяча шестьсот пятьдесят пятый год, майор Горбач воспринял без паники. Уж лучше плохая вводная, чем вообще без сведений об окружающем мире. Даже некоторое облегчение почувствовал. Другое время объясняло отсутствие бесконтактной связи с окружающим миром лучше начавшейся мировой войны.

Через полчаса в кабинете начальника базы сидели представители ученого мира в лице руководителя проекта академиков Елсукова и Харова, профессора Чабанова и единственного историка на базе скромного кандидата Сергея Шнорова. Кроме ученых в кабинете сидел начальник службы ГСМ капитан Ещенко, старлей Валиулин, вернувшийся из медчасти лейтенант Копонов и представители местных гражданских властей председатель Вацлав Комаровский с участковым Александровичем. Все вместе они составляли штаб чрезвычайной ситуации.

Озвученная информация вызвала у собравшихся оторопь. Академики сразу же схлестнулись в споре друг с другом о причине случившегося. Профессор что-то чертил в блокноте, а местные власти насели на ближайшего к ним ученого, историка Шнорова, с требованием "вернуть все как было".

Военные, отматерившись вволю, замерли, ожидая команд или предложений. Академики бросили спорить и начали тыкать в блокнот Чабанова, выискивая ошибки в его теории. И только вошедший в раж председатель продолжил долбить сжавшегося и покрасневшего Шнорова всей широтой идиоматических выражений западного диалекта белорусского языка.

— Ладно, побузели и хватит, — призвал к тишине майор.

На его удивление толстячок председатель прервал свое перечисление божьих кар на головы "тех, кто..." и послушно повернулся к Горбачу. Затихли и ученые. В кабинете настала полная, давящая на уши после ора и гама, тишина.

— Хм..., — прочистил горло майор. — Я просил найти кого-нибудь, кто разбирается в истории, а не только в молекулах и железяках ваших? Это вы, молодой человек?

Сергей Шноров отодвинулся подальше от раскрасневшегося председателя и только после это поднялся и представился.

Шноров затесался среди физиков, химиков, геологов, сейсмологов в качестве наблюдателя от РАН, Российской Академии Наук. Кандидатскую он защитил недавно, ученому корпению над истлевшими фолиантами предпочитал карьерный рост. Сюда влез больше ради смазливой мордашки Наташи Куделиной, ассистента Отдела Экономической статистики, проверяющей сметы многомиллионного строительства.

— Итак, молодой человек. Допустим, что сведения местных жителей верны и мы действительно проеб... пробили что-то в этом еб... сложном мире и влетели всей мордой в прошлое. Что вы можете нам рассказать по 1655 году? — майор буравил глазами торопливо поправляющего очки Шнорова.

Академики отложил блокнот и так же уставились на Сергея, отчего тот смутился еще больше.

— Ну?

— Ничего, — выдавил Шноров. — Я больше по другим эпохам.

— Каким, млядь, другим? — не выдержал майор.

— По антике, античности, то есть.

— Но ты ж историк?

— Да. Но всегда работал и защищался по более ранним периодам. Греческие поселения-полисы Юга России в дохристианскую эпоху.

Горбач впал в легкий ступор.

— Получается, что у нас вдруг попался целый специалист, но он только по... ресницам, млядь. А глаза, мать его, лечить некому?

Шноров покраснел:

— Я не сказал, что совсем не знаю, что здесь сейчас происходит.