Иллюзии сна

Все оставшееся время перед сном я никак не могла выбросить из головы этот разговор. И, чего уж там скрывать, этого мужчину. В голове так и вертелась мысль, которую подкинула мне Гала, о том, что, посмотрев на Эйдена поближе, я смогу вывести его на чистую воду. А после этого можно будет уже и потрогать его.

* * *

Вокруг была темнота, но не холодная и страшная, а теплая и очень уютная, как кокон одеяла зимой, куда забираешься с головой под утро. Не смотря на то, что я ничего вокруг не могла разглядеть, у меня было ощущение, что я знаю это место, что я уже здесь была.

— Здесь есть кто-нибудь? — решившись, позвала я.

— Конечно, есть, — раздалось откуда-то справа.

Я почувствовала, что ко мне кто-то приблизился, но я не испугалась, наоборот, ждала дальнейшего сближения с трепетом. Через миг ощутила, как меня обнимают сильные руки. Я же, каким-то очень привычным жестом, подняла руки и обвила ими шею подошедшего. Прижимаясь еще ближе, пряча свое лицо у него на груди.

— Кто ты такой? — не удержалась я от вопроса.

— Ты знаешь, Лина, — уверенно сказал он, зарываясь рукой в мои волосы на затылке, прижимая меня еще сильнее к себе. — Ты уже все поняла.

— А если не поняла? — грустно произнесла я. — Ты зовешь меня по имени, но я не знаю твоего.

— Знаешь, милая, — прошептал он мне на ухо. — Ты все знаешь! Я рядом, всегда. Если ты этого еще не поняла, то просто посмотри вокруг, и обязательно увидишь меня.

— Обещаешь? — точно маленькая девочка, спросила я.

— Обещаю, родная, — прошептал он.

Я чувствовала его дыхание на щеке, и от этого мне становилось радостно и чуть-чуть боязно, как будто что-то может пойти не так. Решив, что не хочу бояться, я приподнялась на цыпочки, провела руками по его плечам и подняла голову. Его губы нашли мои так естественно, как если бы это случалось уже много раз. Они были твердые, теплые и очень гладкие. Поцелуй не переходил грани интимности, только легкое касание, простое скольжение. Но это соприкосновение позволяло мне чувствовать себя самой счастливой на свете. Все внутри меня радовалось и трепещущим вихрем поднималось в район солнечного сплетения.

Мужчина отстранился от меня так же внезапно, как и подошел. Просто вдруг я почувствовала, как руки, секунду назад сжимавшие меня, легко соскальзывают по спине, проводят по руке, задержав на мгновение ладонь, и исчезают. Но ощущение его рук на теле и губ на моих губах не желало меня покидать, как и радостный трепет, рвавшийся из меня наружу.

— Мне жаль, Лина, — его теплый голос был приправлен капелькой грусти. — Но тебе уже пора.

— Я не хочу уходить, — возразила я ему. — Мне с тобой хорошо.

— Я знаю, родная, — ответил он, улыбаясь, и подняв руку, ласкающим движением прошелся по моей щеке.

* * *

Вечером ничем не примечательного дня, проведенного в домашних хлопотах, я подходила к бару, где собиралась встретиться с Имилином Нейром. Не смотря на то, что расположен бар был в центре города, я ранее здесь не бывала, поэтому внимательно с интересом смотрела по сторонам. Обычно в этом районе располагаются вполне приличные места, но случается всякое, и лучше быть осторожной, особенно если учитывать, что я не знакома со своим будущим собеседником.

Перестраховывалась я зря, бар меня не разочаровал. Как и предполагалось, это было небольшое заведение, которое находилось на цокольном этаже многоквартирного дома. А поскольку вход в него находился с торца здания, то можно было смело сказать, что это место для своих. Недалеко от лестницы стояло несколько о чем-то переговаривающихся мужчин, некоторые из них курили. Они были похожи скорее на группу клерков, зашедших выпить после работы, чем на бандитов, и я смело начала спускаться вниз.

В баре было чисто и довольно шумно. Почти весь контингент состоял из мужчин, но было и несколько женщин, явно пришедших в составе больших компаний. Поскольку, договариваясь о встрече с ланором Нейром, мы не обсудили, как отыщем друг друга, я решила поговорить с человеком, явно знающим всех местных завсегдатаев — барменом.

— Привет, — я, мило улыбаясь, обратилась к молодому блондину в фартуке, стоящему за стойкой. — Я договаривалась встретиться здесь с Имилином Нейром, вы не подскажете, где он?

— Привет, — улыбнулся он, протирая бокал. — Имилин? Да, я его видел сегодня. Если вы договорились о встрече, значит, посмотрите вон в том углу, он самый тихий обычно. О! А вот и он сам.

Обернувшись, я увидела приближающегося ко мне темноволосого мужчину среднего роста и телосложения. Его каштановые волосы вились крупными кольцами, от чего он сходу представлялся общительным и задорным, его зеленые глаза и открытая улыбка подтверждали это впечатление.

— Привет! — его голос звучал бодро. — Вы Лина, верно?

— Да, здравствуйте, Имилин, — улыбнулась ему в ответ, протягивая руку для пожатия. — Приятно познакомиться.

— Да, очень приятно, — его улыбка стала более широкой, что придало ему совсем мальчишеский вид, ответное рукопожатие было сильным, уверенным, но не подавляло меня. — Вы настоящая красотка!

— Благодарю, — легко и весело рассмеялась я, осознав, что его комплименты по какой-то причине не смущают меня так, как высказывания Главы Архива. — Но вы мне льстите.

— Нет, — он принял серьезно-торжественный вид. — Я буду настаивать именно на таком определении! Мне очень льстит, что я проведу вечер в Вашей компании. Только я должен признаться, что не совсем понял, чем обязан нашей встрече.

— Понимаете, Имилин, я журналист и в силу профессиональной надобности общалась с вашим дядей, — я попыталась максимально корректно сформулировать причину того, что оказалась здесь сегодня вечером. — И он упомянул о Вас и Вашем увлечении. А поскольку мне сейчас очень интересны темы погоды и климата в Гораде, я решила получать информацию везде, где только представляется возможным.

— Я представляю, что вам мог наговорить обо мне дядя Бориан, — иронично усмехаясь уголком рта, проворчал мужчина. — Но я в любом случае рад, что он способствовал нашей встрече. Давайте пройдем к столику, присядем, и Вы сможете узнать у меня все, что захотите. Вы не против, я на правах завсегдатая уже сделал заказ? И как вы отнесетесь, если я предложу перейти на ты?

— Благодарю, — проговорила я, увлекаемая им к нужному столику. — Нет, я ничуть не возражаю и доверяю вашему вкусу, спасибо за заботу. И да, мы, конечно, можем перейти на ты.

Усевшись за столик, расположенный в глубине зала, я поняла, что здесь и в правду будет удобно разговаривать. Тут было намного тише, чем у барной стойки, и предполагаю, что какая бы шумиха не поднялась в зале, здесь все равно будет намного тише. Исподволь разглядывая Имилина, я пыталась распознать, что он за человек, и как повернется наша беседа. Понятно, что он находится в некотором конфликте со своим дядей и настроен несколько агрессивно. С одной стороны, ланор Туин показался мне приятным собеседником, с другой — разговор с ним не принес мне ничего толкового. Только представление о несбывшихся мечтах и надеждах пожилого и довольно несчастного человека. Так что я, пожалуй, не стану перекладывать свои ощущения от разговора с дядей на беседу с племянником.

— Имилин, ты можешь рассказать, почему увлекся погодой? — начала я разговор на интересующую меня тему.

— А ты не любишь тратить время впустую, да, Лина? — рассмеялся он. — Тогда слушай. Все началось, когда я был маленьким. Мне просто нравилось наблюдать за грозой. Каждый раз, когда шел дождь, я мог часами стоять возле окна и смотреть. Родители говорили, что я никогда не боялся ни грома, ни молний, наоборот, они меня притягивали. Естественно, что, когда я подрос и начал более осмысленно оценивать окружающий мир, то у меня появились вопросы. Я хотел узнать, как так происходит, что идет дождь, гремит гром и сверкают молнии. Соответственно, когда я понял, что происходящее не совсем естественно, то перенес свой интерес к грозам на аномалии. Этот интерес я пронес с собой через весь период взросления, он до сих пор со мной. И хотя я знаю, почему идет дождь, мне все равно интересно наблюдать за ним, а желание разобраться с проблемой Горада еще более сильное, чем в детстве.

— Да, вполне естественно, что с таким детским увлечением ты решил сделать погоду своей профессией, — его рассказ меня заворожил какой-то детской непосредственностью и откровенностью. — Но ланор Туин говорил, что ты ушел из Центра Погоды, как и многие другие молодые специалисты. Я вначале решила, что из-за трудностей, которые возникли у Центра, ты потерял интерес к этой части науки. Но теперь вижу, что это не так, ты все тот же увлеченный ребенок, который может стоять перед окном часами, наблюдая за грозой. Так в чем же дело, чего я не понимаю?

— Лина,у моего дяди несколько своеобразное видение всего происходящего, — улыбка Имилина перестала быть веселой, его рот кривился как будто в попытке удержать в себе горечь чувств. — Он тот, кто рассказывал мне больше других, тот, кто подстегивал мой интерес. И поэтому, мне неприятно, что у нас сейчас несколько натянутые отношения. Но поделать с этим я ничего не могу. Он уверен, что я неправ, но на самом деле просто не хочет видеть ничего дальше собственного носа. Я уверен, Бориан рассказал тебе сказку про то, что молодые специалисты приходят в Центр Погоды под влиянием чаяний и надежд, а поняв, что они не оправдаются, уходят. Некоторые из них, предав истинные интересы науки, начинают воспринимать погоду, как увлечение. Они ведут самостоятельную исследовательскую работу, но в действительности это просто растрата своего потенциала. Я не прав?

— Ну, в общем-то, ты прав, — мне было немного неловко, что он так точно угадал то, о чем мне рассказывал ланор Туин. — Он говорил с меньшей экспрессией, был не так критично настроен, но в целом...

— Лина, можешь не выгораживать дядю, — судя по голосу, ставшему более веселым, Имилина покинуло горькое настроение. — Я слышал это от него неоднократно, и могу сам повторить во всех подробностях. Тем более, что я не разделяю эту его уверенность, потому, что знаю, что все обстоит совсем не так, как рассказывает он.

— И как же все обстоит на самом деле? — почувствовав, что беседа начинает принимать интересное, хоть и неожиданное направление, оживилась я. — Как все эти события видишь ты сам и другие люди подобные тебе, энтузиасты?

— Тебе может показаться, что я все это говорю, чтобы выставить дядю в неприглядном свете, что это во мне говорит максимализм, — он протянул руку и, положив на мою ладонь, аккуратно пожал ее. — Но я не хочу этого. Я на самом деле люблю и уважаю дядю. Кроме всего прочего, я способен доказать свои слова. Так что, если тебе нужны будут доказательства, я предоставлю их по первому требованию. Ты мне веришь?

— Да, я тебе верю, — несколько обескуражено ответила я, осторожно убирая свою ладонь из под его. — Имилин, ты можешь мне рассказать все, что посчитаешь нужным. Я не буду считать это дурным проявлением характера или попытками очернить ланора Туина.

— Спасибо, может это несколько странно, но мне важно твое мнение, — стало заметно, что после моих слов он как будто расслабился и опять стал тем же веселым уверенным в себе парнем, с которым мы встретились некоторое время назад. — В Центр Погоды и вправду приходит множество молодых специалистов, но большинство из них там не остается из-за того, что ничего не могут сделать. И я сейчас не о том, что выхода из ситуации нет. Но предпринять там что-либо невозможно! Все время натыкаешься на неодобрение старших специалистов, различные запреты и тому подобное. Если кому-то все же удается продвинуть свой проект и начать что-то делать по существу, то коллеги начинают коситься на тебя, подразумевая, что ты кому-то дал взятку в обход прямого начальства. За тобой начинают исподволь следить, перестают общаться, строят каверзы и бойкотируют исследования. Через некоторое время человек просто не в состоянии больше терпеть такое отношение и увольняется.

— Хм... я, наверное, не совсем понимаю, — я была несколько растеряна и из-за его отношения ко мне и из-за самого рассказа, но постаралась говорить как можно мягче. — Ну, я понимаю, что молодые перспективные специалисты могут вызывать некую профессиональную ревность у своих менее одаренных коллег. Это естественно. Но чтобы такое отношение было повсеместным? Может, имеется какая-то обоснованная причина для такого их поведения? Насколько мне известно, до сих пор никто толком не может создать даже классификацию аномалий, а значит, и предпринять что-либо невозможно из-за недостаточности базы. Возможно, руководство Цента и старшие специалисты подобным поведением оберегают молодое поколение от ошибок и разочарований? Может, лучше направить все силы на то, чтобы объяснить причину происходящего, а не на различные авторские проекты?

— Да, конечно, такие мысли приходят в голову. Особенно в самом начале, когда ты не уверен в себе, как в специалисте, не знаешь, на что способен, — голос Имилина звучал сухо, но я чувствовала, что эта тема вызвала бурю эмоций у него внутри. — Но проходит время, и ты или начинаешь сомневаться в правильности их поведения или полностью теряешь веру в себя. Я был близок ко второму, но познакомился с одним из наблюдателей из Шторма. Это предопределило мой выбор. Этот человек рассказал мне, кто они, что делают, какие результаты имеют и предложил присоединиться, заверив, что мои идеи найдут применение в их организации. И знаешь, за то время, что я с ними провел, у меня больше успехов, чем за всю мою 'профессиональную' карьеру. Мы с другими наблюдателями собрали данных больше, чем весь Центр за несколько десятков лет. Дядя говорит, что невозможно провести классификацию? Он прав, только для того, чтобы увидеть причину и найти решение, это не нужно. Достаточно разобраться в механизме происходящего.

— Ты хочешь сказать, что вы разобрались в том, что происходит? — моему удивлению не было предела. — Но почему об этом никто не знает? О вашем обществе вообще мало кому известно. Почему вы не подаете свои данные в Совет? Почему не привлекаете общественное внимание?

— Ну, сказать, что мы разобрались во всем, будет некоторым преувеличением, — протянул Имилин, с видом сверх довольного человека. — Но мы на пороге того, чтобы окончательно разобраться в механизме происходящего.

— Ты хочешь сказать, что вы разобрались в том, что происходит? — моему удивлению не было предела. — Но почему об этом никто не знает? О вашем обществе вообще мало кому известно. Почему вы не подаете свои данные в Совет? Почему не привлекаете общественное внимание?

— Ну, сказать, что мы разобрались во всем, будет некоторым преувеличением, — протянул Имилин, с видом сверх довольного человека. — Но мы на пороге того, чтобы окончательно разобраться в механизме происходящего. Мы даже разрабатываем предварительные модели решения проблемы. Когда исследования закончатся, их можно будет применить, немного модифицируя под ситуацию. Но базовые алгоритмы уже существуют. Мы стараемся не выпячивать себя именно из-за того, чтобы не вступать в конфликт с Центром. Когда вся работа будет сделана, то тогда и объявим об этом всему миру. Но ты вполне можешь о нас написать, мы ничего намеренно не скрываем.