— Должна констатировать полную правоту моего коллеги с 'Сайвы', — нахмурилась Вин. — Мы с ним немного поспорили, когда я была у имперцев, по вопросу однотипности жизни на разных планетах. Так вот, этот ксенобиолог, брат Ригг, попал в самую точку. Практически все найденные мною образцы имеют полные соответствия во флоре и фауне полярной зоны Гиганды. То есть сходные условия существования приводят не просто к сходным, а аналогичным жизненным формам. Это замечательное открытие, но, если честно, мне жаль, что здесь не удастся увидеть каких-то необычных и удивительных существ.

Ничего. Будут еще тебе необычные существа, когда познакомишься с конусами.

Незаметно подкрались сумерки. Островитянин надеялся спокойно переночевать в одиночестве в машине, но биолог, вместо того, чтобы устроиться с удобствами в четырехместном куполе, тоже полезла в 'Дикобраз'. Возможно, что фургон представлялся ей безопасней надувной палатки.

— Если хотите, я могу ночевать в шатре, чтобы Вам не мешать, заодно посмотрю кое-какие свои материалы, — предложил Вин островитянин.

Честно говоря, он немного побаивался этой девицы, кто знает, чего ей придет в голову, а у него, между прочим, на Гиганде жена и дети. Да и Баг, похоже, на медичку глаз положил, незачем с ним обострять отношения из-за эдакой пигалицы. Чего только водитель в ней находит — смотреть не на что! То ли дело островитянки... Какие плечи, какие бедра! Как там у поэта: 'Как волн морских колыхание...' или 'пены от волн колыхание...' В общем — в скафандр, случись, не пролезут!

Вин, впрочем, вела себя вполне прилично, вежливо попросив помочь ей разобраться с пробами почвы.

— Странно всё это, — пробормотала она через час, не отрываясь от микроскопа. — Такое впечатление, что всё вокруг — какая-то гигантская декорация, специально сделанная для нас. Наверху покрытосеменная растительность, разнообразная фауна, а десятком сантиметров ниже — уже полная стерильность. Получается, что столь развитая жизнь появилась здесь совсем недавно, сразу и ниоткуда, без каких-нибудь предшествующих форм...

— Может быть, миграция? — деликатно предположил Динга.

— Да, Вы, как всегда, правы, — вымученно улыбнулась Вин. — Я всё время забываю, что мы на чужой планете, где законы эволюции могут быть совершенно другими. Вполне возможно, что айгонские организмы действительно кочуют между такими вот котловинами. На какое-то время здесь появляются приемлемые условия, и жизнь приходит оттуда, где существование уже невозможно, и так каждый раз начинает развиваться на новом месте.

Динга уже залез в свой спальник, отвернувшись от докучливого света, а Вин всё продолжала что-то говорить и греметь своими пробирками на заваленном бумагами столе.

* * *

'Котенок' вернулся на следующий день с нерадостной новостью — мест, пригодных для посадочной площадки поблизости не было обнаружено. Лугс принял решение о многодневной поездке к предполагавшимся в центральной части котловины выходам базальтовых пород. Вин долго и тщетно уговаривала командира взять ее с собой, получив, в конце концов, категорический отказ. Баг, как мог, утешал свою подругу, объясняя что-то про тесноту бронехода, но в результате сам ушел от нее с недоуменно-растерянным видом. Разозленная Вин даже не вышла провожать коллег в поход, закрывшись в своей лаборатории. Она немного оттаяла, только когда Динга предложил ей съездить поискать воду. 'Котенок' забрал с собой почти весь водород и теперь надо было пополнить запасы водяного сырья для новой порции топлива.

Динга старался не повредить свою не самую прочную машину, аккуратно объезжая наиболее плотные заросли. Наконец среди замшелых стволов древесных карликов засеребрилась текущая вода. Судя по всему, это была всё та же речка, берущая начало из озера Девы Тысячи Сердец. Подмяв растущий по берегу унылый тростник, фургон стал шумно всасывать воду.

Вин зашла по пояс в речку, рассматривая ракушки на песчаном дне. Закончив с цистернами, решил 'окунуться' и Динга. Вода неприятно обжимала гермокостюм, лишала устойчивости. Вокруг сновали мелкие рыбешки. Над всем этим тихим уголком, несмотря на пасмурный свет, царило ощущение полуденного сонного покоя. Речка лениво несла пожухлые листочки, обломанные ветки, легонько тыкавшиеся в скафандры. Вин схватила проплывавший мимо, ничем, вроде, не примечательный прут:

— Смотрите, какой ровный облом, будто срезали...

— Может быть, его откусил айгонский бобёр? — пошутил Динга, но Вин, похоже, заинтересовалась всерьез.

— Пойдемте, посмотрим, — сказала она и побрела вверх по течению. Внутри фургона сильно зацарапалась оставленная в одиночестве Варра.

Они прошли несколько поворотов петлявшей среди зарослей реки, иногда пробираясь под смыкавшимися сводами деревьев, пока не вышли к заводи с застывшими на воде круглыми пятнистыми цветами. Динга, в общем, ожидал что-то вроде бобровых хаток, поэтому не очень удивился при виде стоявших на берегу больших конических сооружений из переплетенных ветвей. Крупные, однако, здесь бобры. С хорошего крокодила. Такой, пожалуй, хлопнет хвостом! Надо бы выйти...

— Этого не может быть, этого не может быть... — тонко запричитал в наушниках голос Вин.

Динга одним движением перебросил со спины штурм-карабин и закружил на месте, всматриваясь в воду:

— Где он? Где этот бобёр? Вы его видите?

— Какой бобёр?!... Там же сети, поймите, там же сети!

Островитянин проследил взглядом за указующей рукой. По соседству с хатками действительно наличествовали сети, обычные такие, рыболовные, натянутые между вкопанных в землю столбов. А сами хатки, стало быть, не бобровые вовсе, а жилища местных дикарей. Хотя, может, здесь и бобры сетями ловят.

Продираясь сквозь мокрые плети кувшинок, Динга выбрался на берег. Вспоминая, какие уродливые кособокие шалаши сооружались им в детстве, можно было поразиться искусству айгонских строителей, аккуратно сплетавших ветки в легкие, но, несомненно, прочные, конструкции. Если приглядеться, поселение производило впечатление давно и окончательно заброшенного. Между плетеных домиков выросла высокая нетронутая трава и даже небольшие деревца; некоторые из шалашей покосились, а то и откровенно завалились на бок. При всем этом стойбище почему-то казалось каким-то неестественно правильным. Каждый домик стоял там, где он только мог стоять, сочетаясь с соседними домиками и всей окружающей местностью. Хижинам явно был не один год. Внутри виднелись сгнившие тростниковые подстилки, рядом лежали какие-то каменные орудия, стояла нехитрая глиняная посуда, покрытая толстым слоем пыли.

— Тут всё ненастоящее, — произнесла Вин, осматривая стойбище вместе с бортинженером. — Здесь никто никогда не жил. Это построили, а потом сразу ушли. Просто макет какой-то. Мне даже кажется, что мы не улетали с Гиганды, ходим по испытательным полигонам, а нам подсовывают разные нестандартные задачи.

— Успокойтесь! — Динга потряс ее за плечо. — Вы совершили величайшее открытие, нашли младших братьев по разуму!

— А вдруг эти хижины выросли сами собой?

— Послушайте, — островитянин уже разложил для себя в голове по полочкам, осталось донести свои выводы до медички. — Фактически есть только два варианта. Во-первых, — имперцы. Они могли высадиться тут раньше нас и построить это поселение. Вопрос в том: зачем им это делать? Отвечаю — совершенно незачем, поэтому это не имперцы, а здешние первобытные аборигены.

— Но аборигены-то, куда они делись, почему не стали здесь жить?

— Отвечаю. В древности у многих народов был обычай сооружать для душ умерших жилища, а иногда и целые поселения. Возможно, что перед нами такие вот ритуальные постройки. Честно говоря, к другому выводу о происхождении этих шалашей я прийти не могу.

Вин нервно, с истерическими всхлипываниями засмеялась, нервное напряжение в ее голосе постепенно стало исчезать:

— Я думала, что сошла с ума... Вот, оказывается, на Айгон надо было брать этнографа, а не биолога. Но ведь тогда должны быть настоящие поселения, с живыми айгонцами...

— Да, думаю, их надо искать вдоль реки...

— Выходим на связь с командиром?

— Вы же помните реакцию барона. Если вызвать его обратно, он, поди, решит, что мы тут сами понастроили этих шалашей. Давайте не будем спешить. Вот наладим контакты с местным населением...

— Пойдем искать аборигенов прямо сейчас?

— Нет, сначала подготовимся.

Вечером был сеанс связи с 'Котенком'. Помехи наполовину заглушили рассказ Бага. Бронеход добрался до громадного внутреннего озера, почти сплошь заросшего водорослями. Они, очевидно, и создавали в Котловине кислородную атмосферу. Лугс передал, что в случае чего, место под посадочную площадку они расчистят атомной миной. Вин начала было возражать, что ядерный взрыв угрожает местным обитателям. Динга даже испугался, что она проболтается про айгонцев. Но барон успел отключиться.

Потом тщетно пытались связаться с Хэнгом — по расчетам в этот момент над ними как раз пролетала 'Заггута'. Похоже, что плотные облака вверху поглощали радиоволны. Динга подумал, что можно было бы поднять на аэростате антенну, но тут же ему стало ясно, что даже большому шар-зонду не осилить вес трехкилометровой проволоки. Выходило, что в котловине Багира они фактически отрезаны от связи с внешним миром.

Допоздна изучали взятые из стойбища каменные ножи, скребки и проколки. Вин восторгалась ювелирной технике работы неведомых мастеров. Дингу же больше поразило то, что орудия одного типа были просто неотличимы, буквально повторяли каждый скол друг у друга. Очевидно, техника поделок из камня у айгонцев была доведена до автоматизма. На этот раз островитянин сам предложил Вин ночевать в фургоне. Он настороженно всматривался в окружавшую темноту — не таятся ли там аборигены.

* * *

На следующее утро они взяли с собой в поход пневматическую платформу, с легкостью превращаемую в надувную лодку, вернее, в прямоугольный плот. Пока ехали к реке, пришло короткое сообщение от Лугса о том, что нашли подходящую площадку и уже начали устанавливать там атомную мину. Ее подрыв намечался уже в эту ночь, после чего 'Котенок' должен был сразу отправиться обратно к лагерю. Динга понял, что свободы действий у него максимум на два дня.

Электромотор легко нес плот по течению. Петляющая река не давала точно определить направление движения, а гирокомпас остался на 'Дикобразе'. Однако вдали уже явственно проступали обрезанные тучами горные склоны. Очевидно, что они возвращались к краю котловины, но немного с другой стороны. Перед каждым поворотом Динга заблаговременно останавливался, чтобы внимательно осмотреть в бинокль новый изгиб реки. Его предусмотрительность, в конце концов, была вознаграждена. Остановившись у начала очередной речной петли, они заметили вдалеке тонкую струйку дыма, поднимающуюся из прибрежных зарослей.

Лодку спрятали под корягой, после чего стали пробираться к стойбищу, где явно наличествовали признаки жизни. Сквозь чащобу уже можно было рассмотреть приземистые неуклюжие шалаши, не похожие на идеальные постройки, виденные в пустом поселении. Между хижинами бродили или сидели на земле меднокожие мужчины и женщины, одетые в шкуры мехом наружу. Тут же бегало множество совершенно голых детей.

— Да, — Вин говорила в микрофон шепотом, будто их могли услышать. — Опять оказался прав брат Ригг, айгонцы вполне соответствуют принципу образа и подобия. Только кожа у них красная...

— А у меня голубая, — заметил вскользь островитянин, смутив замолчавшую биолога.

Динга переключил наушники на внешний микрофон и неподвижно застыв на несколько минут. У Вин кончилось терпение, она сжала руку превратившегося в слух бортинженера. Тот вздрогнул и открыл глаза.

— Самое интересное, что я их понимаю. Они говорят на пантианском, наречии варваров с севера Запроливья.

— Вы шутите?! Я готова к тому, что гуманоиды Айгона похожи и даже подобны людям Гиганды, но не могут же быть идентичными два языка на двух разных планетах! Да, и откуда Вы знаете этот, как его, пантианский?

— Знаю я его совершенно случайно, — с расстановкой говорил Динга, спешно продумывая про себя складывавшуюся ситуацию. — Дело в том, что на флоте всегда есть необходимость в оперативной шифрованной радиосвязи. Имеющаяся аппаратура для этого плохо подходит. Имперцы вышли из положения, посадив радистами выходцев как раз вот из этого редкого народа — пантиан. Они спокойно могли говорить в эфире по-своему, все равно их никто другой не понимает. Ну, а у нас про это узнали и организовали срочные курсы пантианского языка. Я их прошел лет восемь назад, но у меня хорошая память.

— Так может, это действительно имперцы ведут шифрованные переговоры?

— И обсуждают между собой последнюю охоту?

— Ну и как же, тогда, по-Вашему, дикие пантиане оказались вперед нас на Айгоне?

— Я должен над этим подумать.

— Что же, думаете, никто Вам не мешает! — Вин забрала у него бинокль и отвернулась в сторону стойбища. Было заметно, что она никак не может приспособиться смотреть через окуляры, прижатые к остеклению шлема.

Да, надо было идти сюда одному, чтобы потом спокойно над всем этим поразмышлять. События развивались действительно самым неожиданным образом. Но Динга чувствовал, что их можно и должно обратить себе на пользу. Сердце в груди забилось с удвоенной силой от предчувствия озарения. Ну, конечно же!

— Ну, конечно же! — рассмеялся Динга и неловко обнял спутницу сзади за ранец скафандра. — Конечно же!

Вин оглянулась и смотрела на островитянина восторженными глазами, словно ожидая от него очередного чуда.

— Понимаете, тут опять возможно только два варианта, — уже привычно начал Динга вступление. — Первый — мы каким-то образом переместились, сами не заметив этого, из Котловины Багира на Айгоне в полярную область Гиганды. Фантасты писали о возможности такого мгновенного подпространственного переноса, но я должен этот вариант отвергнуть.

— Почему? — Вин уже озиралась вокруг, будто спрашивая: к черту подробности, на какой я планете?

— Я, честно говоря, сам засомневался, особенно когда пропала связь с 'Заггутой'. Однако же мы не ловим и ни одной гигандийской радиостанции, а, главное, тут нет магнитного поля!

— Хорошо, хорошо, я поняла...

— Значит, остается второй вариант. Первобытные пантиане сумели переместиться на Айгон, где, как мы убедились, в Котловине Багира существуют вполне привычные для них природные условия.

— Переместились через подпространственный туннель?

— У меня другая гипотеза.

Динга постарался возможно кратко поведать об умирающем конусе, виденном им по дороге к котловине.

— Почему же Вы не рассказали этого раньше?

— Чтобы барон обвинил меня в пустых выдумках! Нет, этот брат-храбрец верит только в то, что может пощупать.

— Сама не могу поверить! Конусы — живые существа! Выходит, на Айгоне две эволюционных линии. Кроме обычных животных и растений здесь есть создания, питающиеся энергией, способные к космическим полетам. А, может, они разумные?

— Думаю, нет. К счастью для нас! Конусы — существа космоса, они живут в нем, приземляясь на планеты, как птицы на деревья. На Гиганде их тоже видели. Вспомните легенды про птицу Сиу. Может, на Айгоне у них что-то вроде гнездовья или места, куда они прилетают умирать.