Если помочь пролетариату организоваться в эффективные профессиональные союзы, да еще защитить их деятельность законодательно, направлять ее, этим можно убить двух зайцев. Во-первых, выбить социальную почву из-под ног большей части социал-демократов и прочих революционеров, а во-вторых, иметь серьезного союзника в случае, если крупный бизнес не примет предложенных ему новых правил игры. А кое-кто из них вывернуться обязательно попробует.
Кстати, если Вы думаете, что те "Союзы русских фабрично-заводских рабочих", что создал по всему Питеру отец Гапон, вполне отвечают этим задачам — заблуждаетесь. Именно от них произошла смута, которую в моей истории назвали революцией 1905-го года. Но это тоже отдельная тема, прямо связанная с англо-японскими подрывными мероприятиями против Империи. Она столь серьезна, что, если позволите, я изложу Вам ее отдельно и более подробно в другой раз.
— А как нам дальше быть со всеми дворянами, профессорами, купцами, заводчиками, банкирами? Вы правы, ведь многие из них очень амбициозны...
— Их надо занять взаимными разборками.
— Чем-чем, простите? — широко открыл глаза Николай, — что именно они будут вместе разбирать?
— Простите, фраза из моего времени. Это означает, что они будут разбираться между собой, кто из них самый-самый... А идеальная среда для этих раз... выяснений отношений, -не сразу нашел мыслящий сейчас категориями своего времени Вадик замену "разборкам", — это как раз и есть трибуна общественного парламента. Лет на несколько это говорунов и прочий интеллектуальный мусор займет. Главное, чтобы они были уверены, что действительно влияют на государственную политику.
Задача же Вашего правительства — реального управления страной этим алчущим наживы деятелям не отдать. Есть несколько домашних заготовок на этот счет. В моем времени все это называлось политтехнологиями и пропагандой.
Начинать придется с контроля над ВСЕМИ средствами массовой информации. Над газетами и журналами. Над синематографом, ибо он в перспективе, самая страшная сила на политическом фронте... Контроля мягкого, не навязчивого, а не жесткой цензуры. Это разные вещи. Потому что формально свободу слова, печати, собраний и союзов, неприкосновенность личности, это все действительно необходимо народу ДАТЬ, а то он все одно сам возьмет, разнеся полстраны до кучи.
А потом неплохо бы потребовать отчет о результатах работы этой самой Думы — сразу станет ясно, кто там собрался. Так мы выключим большинство "ниспровергателей" из активной революционной борьбы. Ну, и появится повод вводить расстрельные статьи для продолжающих использовать террористические методы. Эти маргиналы мешают нормальной работе "всенародно избранной Российской Думы", а Вы — над дракой и лишь выполняете волю народа. Причем, это будет касаться не только боевиков, но и их идейных вдохновителей, где бы они ни находились: в Женеве, Цюрихе, Париже, Нью-Йорке или Лондоне.
— А расстреливать обязательно? — неуютно поежился весьма набожный человек, волею судьбы занимающий трон в столь судьбоносный, переломный для страны момент.
— Смотря кого. Того, кто сознательно пошел на убийство вместо попытки получить больше голосов на выборах, лучше не расстреливать, а вешать.
Почему нет? Да и вообще, списки особо неприятных лиц я потом приготовлю... С кем-то из нынешних радикалов надо будет попробовать работать вместе, ведь среди них есть и интеллектуалы, и истинные патриоты своей страны. Но кого-то, так или иначе, придется убирать с политической сцены. Где компроматом и дискредитацией, а где и слишком сытным ужином с грибочками. Публичная казнь ведь тоже не идеальное средство пресечения — она создает мучеников, павших за идею...
Но во время войны любая агитация против своей страны в пользу противника — это равнозначно пуле, выпущенной в спину своим сражающимся армии и флоту. С соответствующим наказанием.
— Пожалуй, это справедливо, — задумчиво проговорил Николай, — Но, Михаил, неразборчивость в средствах я не смогу одобрить. Разве нельзя потребовать выдачи преступников у правительств тех стран, где они прячутся?
— Не нельзя. Бессмысленно. Это уголовника Вам выдадут с радостью. Политического — найдут сто одну причину этого не делать. Ведь он — их орудие в борьбе против России. Конечно, Вам решать, но бороться с пятой колонной в белых перчатках, по-моему, — совершенно контрпродуктивно. Для этой тяжкой болезни главный способ врачевания — хирургический. И это вовсе не "неразборчивость", а как раз — избирательность. Жертва малым ради сохранения неисоизмеримо большего.
— Пятая колонна, это?
— Ах, да. Простите, Ваше Величество, это же опять термин из моего времени. В Испании в конце 1930-х шла гражданская война. Мятеж, поднятый военными против правительства. Генерал мятежников, наступая со своей армией на Мадрид, передал по радио обращение к населению испанской столицы, заявив, что помимо имеющихся в его распоряжении четырёх армейских колонн, он располагает ещё и пятой колонной, в самом Мадриде, которая в решающий момент ударит с тыла. Это была колонна предателей и шпионов, окопавшихся в городе. Они сеяли панику, занимались саботажем, шпионажем и диверсиями. Пятая колонна нанесла вреда больше, чем четыре армейских... Предатель ведь всегда бьет в самое уязвимое место.
— Ясно, спасибо Михаил... Так, как Вы на днях сказали? Кнут и пряник, лавр и терн, Вольтер и Макиавелли?
— Да, Ваше величество. И только вместе, — Вадим улыбнулся, только сейчас заметив на углу столика у дивана Николая томик "Государя" с закладками.
— И все-таки, о народном представительстве. Из Вашего рассказа получается, что я не смог контролировать это парламентское чудище, мной же на свободу и выпущенное?
— Не так все просто, государь, хотя, в целом, и верно. Главное, конечно, в том, что Вы и ваши советники не смогли действовать на опережение. А когда вводили те или иные демократические институты, делали это уже под давлением революционного бунта. И воспринимались они уже не как дарованные Вами, а как вырванные у Вас.
В качестве слабого утешения, могу сказать лишь, что двадцатый век уничтожил все неограниченные монархии. Причина достаточно проста: чем люди умнее и образованнее, тем более эффективно они управляют собой сами — раз, и тем больше они хотят управлять собой сами — два. Если последнее ещё можно подавить или даже проигнорировать, то первое ставит страну, отказывающуюся от услуг своих подданных по самоуправлению, в заведомо проигрышное положение. Феномен САСШ — будущего мирового лидера...
— Американцы? Лидеры Мира?! А Великобритания?
— А не стало её, Великобритании. Англия одна от нее осталась. Колонии они потеряли, и даже Ирландию почти всю. Причем без войн и революций. И плелись в итоге в кильватере политики своей собственной бывшей колонии...
— Британия потеряла колонии? Вот это номер! Надо будет обязательно засесть с Вами подробно и обсудить положение стран в начале 21-го века. А то никак руки не доходят за делами и корреспонденцией... Так что помогло американцам так подняться?
— Ваше Величество, прикажите, чтобы Вам принесли текст их Конституции. Феномен успеха САСШ — во многом именно в этом документе. И перевод, и подлинник на английском. И особо — Билль о правах. В конце концов, нам ведь это нужно не только потому, что лишний раз изобретать велосипед — напрасная трата времени, но и потому, что противника нужно изучать с азов...
А по поводу лидерства, конечно, были и субъективные моменты. Так, отсутствие значимых внешних врагов помогло — все были "плюшевые", как раз для сплочения нации, но не для серьёзной драки. На начальной стадии это имело определенное значение. Поэтому для нас на этапе реконструкции страны крайне важно удерживаться от войн. Если, конечно, не как в этот раз. Когда сами лезут...
— Идею вашу с парламентом я понял — уступить часть, чтобы сохранить главное. Но я примерно о таком же и подумал. И с игрой на опережение — тоже понятно. Если уж в зубе есть дупло — нужно скорее звать дантиста. Само не зарастет, а если тянуть — без зуба останешься.
— Угу. И еще намучаешься сначала.
— Конституцию Северо-Американских Штатов, говорите? Хорошо... Кстати, а как они это физически проделали?
— Технически, сначала был промышленный и сельскохозяйственный рывок, затем господство на морях, которое они отобрали у англичан. Причем бескровно. После чего — доллар, который они сумели фактически сделать мировой валютой, и, наконец, взятие под контроль добычи углеводородного топлива, нефти и природного газа.
— Вот даже как... Но не будем отвлекаться от нашей сегодняшней темы... Так что же у нас получается: если не рабочие, то, следуя вашей логике, Михаил, главная опора государства и трона в России — это крестьяне? Так?
— Именно. И вот это — без вариантов. Крестьянство, вот кто пока в России составляет большинство населения. И даже только поэтому логично начать решать накопившиеся проблемы и недовольства не сверху, а снизу.
Как Вы, конечно, лучше меня знаете, сельское население России за последние 40 лет удвоилось, с 50 до 100 милионов человек, причем еще 10 милионов человек за этот срок переселились в города, численность населения в которых возросла в пять раз. Всех оставшихся надо обеспечивать землей. Но ее в общинном землепользовании не прибавилось. Поэтому в деревне нарастает критическая масса обездоленных, голодных, в значительной массе молодых, неграмотных и недовольных людей, которые просто взорвут страну, если не предпринять срочных мер. Причем масштабных и радикальных.
Грабеж хлебных амбаров в усадьбах в последние два-три года — только первые звонки. Частности, вроде переселенческой политики, могут только отодвинуть срок бунта, хотя на начальном этапе и это очень важно.
Ситуация усугубляется тем, что в связи с ростом экспорта пшеницы и ее возросшей "товарностью", крестьяне стали отказываться от выращивания других культур. Это не только увеличивает риск голода в неурожай. Это черевато катастрофическим снижением урожайности из-за резкого сокращения площадей под посевами гречи. Что в особенности, как это не прискорбно, относится к нашей главной житнице — к Малороссии...
— Даже так? А почему так важна именно гречиха?
— Гречиха убивает сорняки тенью своих листьев. И после нее зерновые можно высевать на незараженном ими поле. Поэтому под нее раньше и отводилось около 15-20% посевных площадей...
Кстати, раз уж затронули, гречиха будет нам еще очень необходима и по другой причине. Когда мы начнем создавать госрезервы продовольствия на случай большой войны, для переселенческой программы, да и просто как прекрасный продуктовый товар. Консервированную тушеную говядину или свинину с гречневой кашей можно хранить в герметичных банках много лет. Если технологию консервирования и хранения соблюдать — десятилетиями даже.
Одним словом, исправление перекосов в землепользовании, интенсификация и механизация сельского хозяйства, включая мясное и молочное животноводство, строительство элеваторов, консервных фабрик, агрономия, производство и внесение удобрений, безотвальная вспашка, внедрение тракторов и прочей механизации, расширение садоводства... Все это, — важнейшие, давно назревшие вопросы, увязанные в единый клубок. И, к сожалению, требующий для своего распутывания не год или два.
Но сами крестьяне, в массе своей, ни о чем подобном и не помышляют. Они жаждут решения "в лоб". Их будоражит в первую очередь малоземелье. И видят кратчайший путь к этому в отъеме барских и церковных земель. Отгородиться от этой проблемы, или загнать внутрь штыками уже нельзя. Единственный способ быстро остановить брожение в этой бочке, у которой вот-вот сорвет крышку со всем, что на ней стоит, а это и мы с вами, — это решать земельный вопрос. Разумно. А не рубя с плеча. В нашей истории это с переменным успехом делал Столыпин, пока его не грохнули. Если его энергию немного перенаправить с обязательного и немедленного разрушения общины в сторону более активного наделения землей тех, кто из нее и так готов выйти...
Ведь для прекращения брожения достаточно удалить дрожжи. А если дать активным людям России возможность зарабатывать и брать столько земли, сколько они могут вспахать, то им никакая революция не нужна уже будет! Вот где необходима Маньчжурия!
А старая община — это готовый источник кадров для крупных сельхозхозяйств, которые благодаря передовой агрономии и сельхозтехнике, позволят собирать урожаи с десятины в два-три раза большие, чем сейчас собирают общинники на своих наделах. Именно при них нужно создавать машинно-тракторные станции, у которых и частники начнут со временем арендовать технику и трактора, чинить свои собственные, когда обзаведутся. И элеваторы, и консервные заводы. Все это будет привязываться к крупным сельхозхозяйствам. К их организации можно будет и иностранный капитал допустить.
Пусть крупное германское юнкерство не зарится на Малороссию, как на главного конкурента или объект военного захвата, а само приходит сюда со своей агрокультурой. Нужно дать им налоговые льготы, гарантии, чтобы кайзер и рейхстаг поняли, что с нашей помощью продовольственная безопасность их Фатерлянда будет обеспечена. Вдумайтесь только, немцы собирают у себя в три-четыре раза больше зерна с десятины, чем у нас! И при этом в малых хозяйствах жнут до сих пор серпом!
Конечно, с ростом производительности крестьянского труда, количество потребных рабочих рук на селе будет уменьшаться. Но для городских заводов, которых нам через пару лет надо будет строить десятками, а лет через пять-семь уже сотнями, эти высвободившиеся на селе люди будут крайне необходимы.
— Значит там... В вашей истории, Петра Аркадьевича...
— Да, увы. В Киеве, осенью 1911, когда...
— Нет. Не надо об этом. Главное, что я в нем не ошибся. Могучий он человек...
И знаете, что, Михаил... Если Вы не возражаете, давайте мы пока на эту тему закончим.
С меня на сегодня хватило. Понимаю, что Вы устали очень, но все-таки попрошу: Вы мне тезисно постарайтесь набрасать на бумаге то, что Вы мне сегодня и вчера рассказали, чтобы я мог подумать по каждому пункту... Совсем не хочется ошибаться. Совсем...
— Конечно, сделаю... Однако, можно я закончу свою мысль, Ваше Величество?
— Слушаю Вас, Михаил.
— Необходимо не откладывая брать под контроль Земство. Не на словах, а на деле. И взваливать на земские органы решение крестьянского вопроса наравне с правительством. Кроме Петра Аркадьевича, я прошу Вас вызвать князя Вяземского. Он — лучшая кандидатура из всех имеющихся. Если во главе Земства Вам удастся поставить его, при Столыпине во главе правительства и Дурново в роли начальника полиции, все предпосылки к недопущению смуты на селе у России будут.
— Ну, что-ж... Хоть и обижен князь на меня. Но раз Вы говорите...
— И, кроме того, не плохо бы было заручиться поддержкой графа Льва Николаевича Толстого. Или хотя бы разъяснить ему суть задуманного в отношении села, для начала. Несмотря на все его странности последних лет, авторитет в обществе у него огромный.
