— Бери выше! Весь ресторан! Ты ведь не сообщил, в каком именно зале ужинать собираешься, — улыбнулся Берия. — Ох, и влетаешь ты со своими фокусами наркомату в копеечку! Зато у сотрудников, особенно у сотрудниц, праздник!

— Получается, я главный виновник корпоратива чекистов?

— Чего?

— Увеселительного мероприятия людей, работающих в одной организации и способствующего сплочению рядов в неформальной обстановке, — со вздохом пояснил я жаргонный термин конца 20-века.

— То есть, я тебя за это, как ты сказал, сплочение рядов, тебя ещё и поблагодарить должен? — с сомнением уточнил Берия и тут же сам ответил, одновременно переходя к делу. — Не дождёшься! Что ты там этому французу пообещал, что он убежал окрылённый?

Я коротко, но подробно, пересказал наркому свой разговор с иностранным гостем.

— У НКВД от тебя одна головная боль! — сказал в сердцах Берия, дослушав до конца. — Мало нам турок!

— Э, нет! Не надо с больной головы на здоровую валить! — возмутился я. — Боль турецкая у вас была бы без всякого моего участия. Причём, без участия — в куда больших масштабах. Ещё, кстати, неизвестно, у кого этой боли больше. У меня вон танкистов тюркоязычных совсем не осталось. Все на комплектование янычар пошли. И, так уж получилось, что шибко грамотных среди них, почему-то, мало! О самих турках вовсе не говорю! Их на наш, хотя бы, уровень, тянуть и тянуть. А времени нет.

— Мы не знаем, сколько его, этого времени. Мало ли, много ли. Может Гитлер не нападёт!

— Ты не хуже меня знаешь, что он уже выкатил пушку, прицелился в наш дом и уже заряжает! Может он её, конечно, так и бросит. Но мне так жить, знаешь ли, неуютно, — стал я зло, в который уже раз, излагать свою позицию. — Что там у фашистов в головах, я не знаю. Мы никаких поводов не давали. Наоборот, старались малейшие исключить. Однако, поди ж ты, группировки в Швеции и Турции — факт. На той неделе генерал-адмирал просил помочь договориться с Генштабом, чтоб полк "классиков" придали флоту. Знаешь почему? В Швеции "Маусы" засветились! Зачем они там, если не против нас? Так что, времени мало. Если фашисты не могут решиться, надо им помочь. Решиться. Или советскому народу трёхсоттысячную, даже более, турецкую армию и почти два миллиона беженцев десятилетиями кормить?

— Вот-вот! А ты ещё и французов к нам тащишь! — упрекнул меня Лаврентий.

— Во-первых, не я эти танцы начал. Во-вторых, любая возможность усилить войска без мобилизации, даже с учётом того, что "союзников" приходится держать тайно в глубине — благо. К тому же, каждый убитый турок или француз — это не убитый боец РККА. И если фашисты всё-таки прорвутся вдоль Закавказской дороги к Баку, то пусть уж отрежут в Иране французов, а не советские части.

— Не прорвутся, — только и сказал Берия, не споря с прочим, причём сделал это спокойно и уверенно.

— А кто мне давеча жаловался, что гитлеровцы по всей Европе разыскивают и вербуют участников "Грузинского мятежа" с "той" стороны? Значит, всерьёз рассчитывают! Недооценивать их нельзя.

— Мы принимаем все необходимые меры.

— Да понимаю я всё. Но и ты пойми, с "той" стороны тоже не лаптем щи хлебают. Вот, к примеру, мотор сбитого над Эрзерумом в сентябре немецкого истребителя разобрали. Знаешь, что оказалось? Он работает на бензине с октановым числом 100! Такое топливо в необходимых количествах можно получить, только располагая месопотамской нефтью! И я не думаю, что немцы будут подвергать её источники лишнему риску. Значит, рассчитывают на быструю победу в Иране. Каким, спрашивается, образом, если не ударом вдоль южного склона Кавказского хребта? Вот тут то им проводники и нужны! Это, кстати, в-третьих. Колеблющимся во Франции надо дать шанс повоевать не за СССР, а за свою страну. Так они, хотя бы, в рядах гитлеровцев не окажутся. Это вообще всего касается, что полковник де Голль выманить со своей родины сумеет. Технологии, деньги, бойцы, инженеры, мастера — всё будет работать на нас, а не на немцев.

— А не побегут французы, если всё пойдёт не так гладко, как кажется полковнику де Голлю? — с большим скептицизмом спросил нарком. — В прошлом году они показали достаточно прыти, но не там, где надо.

— Не побегут, — возразил я уверенно, — если у них за спиной, в Туркестане, семьи поселить. Если гитлеровцы туда дойдут — не пощадят. Такие простые вещи любому французскому добровольцу понятны.

— А если измена — мы не пощадим, — продолжил мою мысль Берия. — А ты жесток, товарищ генерал-полковник!

— В жизни не поверю, что вы с годами размякли, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга!

— Я бы и рад, да служба не даёт... Значит, обошли меня моряки? — сменил он тему разговора.

— Вот только не надо из-за конторских обид друг на друга нужное дело заваливать! — насторожился я. — Понятно, почему от вас скрыли. Вы бы ни за что переправку в СССР такого числа гарантированных контрреволюционных элементов не поддержали бы!

— Вот именно, товарищ Любимов, вот именно!

— Иран — не СССР.

— А Туркестан?

— Так это ненадолго! Либо французы вперёд пойдут и семьи в Сирию, подальше от нас, перетащат. Либо немцы их на ноль помножат и тогда лагеря иммигрантов, если на нашей территории останутся, превратятся просто в лагеря. Делов-то!

— А вы подумали, товарищ Любимов, что будет после войны? Когда эти, как вы сказали, гарантированные контрреволюционеры, вернутся с победой во Францию? Что тогда ждёт французских коммунистов?

— Французских, и любых других, коммунистов всегда, до, после, во время войны, всегда ждёт СССР. Кому-кому, но не вам, товарищ комиссар государственной безопасности, я должен напоминать о генеральном курсе партии на концентрацию коммунизма в СССР! — ответил я с досадой. — К тому же, совсем не факт, что гарантированные контрреволюционеры вообще доберутся до Франции, а не полягут где-нибудь в пустыне. Но если дойдут, то это будет сила, пришедшая с нашей стороны. И она сделает всё, чтобы не дать утвердиться во Франции американцам. Ведь именно это является задачей-максимум, которую СССР может поставить перед собой в Мировой войне? С правительством де Голля можно будет иметь дело на взаимовыгодной, конструктивной основе. Братство по оружию для этого романтика чего то, да стоит! Я надеюсь, товарищ Берия, что вы с пониманием отнесётесь к начинанию... — последнюю фразу я произнёс "обтекаемо", поскольку вернулась Нино и наши переговоры пришлось закруглить.

Конечно, у Берии с иммигрантами проблем — пруд пруди. Но не может же он не понимать, что каждая французская дивизия в Иране — это лишняя советская дивизия в Закавказье, на его малой Родине.

Эпизод 8.

На ноябрь месяц 1941 года выпало много событий, потребовавшего моего непосредственного участия. Как только подморозило и кончилась распутица, началось небывалое — массовое зимнее строительство долговременных оборонительных сооружений, как на основной линии обороны по восточной границе ДМЗ, так и в самой зоне. Приводились в порядок и "модернизировались" не только старые русские и австрийские крепости, такие как Ковно, Олита, Гродно, Брест, Перемышль, но и любые древние замки, будь они даже давным-давно перестроены в дворцы или заброшены и забыты так, что из земли торчат лишь остатки руин. При нужде даже этого не требовалось. Любой холм объявлялся древним славянским либо литовским укреплением. Впрочем, так оно, зачастую, и было. Стародавние, былинные оборонительные линии, защищавшие в древности от тевтонского ордена, вновь проступали на современных картах.

Понятно, что бетонирования при отрицательных температурах быть не могло, поэтому ГВИУ "на полную катушку" использовало наработки в рамках проекта Западно-Сибирского моря. Мощная землеройная техника, доведённая более-менее до ума и даже выпущенная серийно, полностью использовалась на западе, а не в зауралье, для рытья котлованов и траншей. Только что выстроенные большие бетонные заводы стали потоком гнать плиты, кольца, сваи, надолбы, которые, правильно уложенные в грунт, превращались в укреплённые точки.

В общем случае, центральное заглублённое убежище соединялось потернами с боевыми и наблюдательными колодцами, которых могло быть от четырёх в самых малых "пауках" (за начертание в плане) до семи-десяти. Противопехотное вооружение ДОТов составляли, разработанные в рамках "вертикальной фортификации", полноценные двуствольные кривоствольные пулемёты Шпагина, оснащённые водяным охлаждением, огнемёты, автоматические 60-мм миномёты в литых броневых оголовках, выдерживающих без потери боеспособности наезд гусениц любых, даже сверхтяжёлых танков.

А вот артвооружение пришлось устанавливать из-за зимы исключительно в виде танковых башен за счёт и при непосредственном участи ГАБТУ. Благо на армейских АТРБ оставался по ним кое-какой задел полуфабрикатов, да и производство их до конца никогда не прекращалось, поскольку надо было вооружать малые, большие и морские бронекатера. ДОТовские башни получали оригинальную допзащиту в виде 45-мм бронеплит, установленных с наклоном в 45 градусов наружу, опирающихся на нижний край основной брони. Эта конфигурация, в своё время, была предложена для танков, но отвергнута из-за громоздкости и опасности рикошета вниз, в крышу корпуса. Но в долговременной фортификации всё это не имело значения. Зато даже "стандартные" башни с погоном 1650 миллиметров и 60-мм бронёй, не говоря о башнях КВ, становились практически неуязвимыми от огня прямой наводкой орудий калибром до 88 миллиметров. Снаряд с бронебойным наконечником, при попадании, нормализовался вверх, приходя в основную броню, уже без наконечника, под невыгодным углом и рикошетировал. Более того, если он приходил в верхнюю треть проекции, то потом просто пролетал над крышей. Нижняя же треть в ДОТах, как правило, защищалась сборным бетонным барбетом. Чтобы усилить защиту сверху, на крышу укладывалась 75— , а то и 120-миллиметровая плита. В зависимости от этого, командирские башенки или переваривались на неё, или вообще срезались. Вдобавок, часто башни наполовину устанавливались в укрытии из подкреплённых сваями бетонных плит, засыпанных сверху грунтом.

ДОТовские башенные пушки, ставились двух принятых ГВИУ видов. 87,6-миллиметровые 50-калиберные в башнях КВ, как правило, размещались во второй линии, имея широкий сектор обстрела и только в основной полосе. В первой же линии и в ДМЗ, в стандартных башнях, за укрытыми за холмами напольными стенками, ставились 70-калиберные 57-миллиметровки, полученные наложением нового ствола на люльку Ф-34. Такие же 57-мм пушки, но уже "безоткатные", с жёсткой передачей отдачи на сооружение, ставились в броневых блоках в амбразурах фортов старых крепостей.

Конечно, немцы возмущались на дипломатическом уровне такой "реставрацией", конечно, смотрели за ходом строительства в ДМЗ, срисовывая планы. Но что это им давало? "Вертикальная фортификация" обеспечивала сплошное поле огня, круговую оборону даже единственной уцелевшей из всего "паука" огневой точки. Штурмовыми группами тут ничего не сделать, только переть танками, создав численное превосходство, или долбить тяжёлыми артсистемами. И то, и другое, по многим причинам, далеко не просто и требует времени. Попробуй, пройди и не застрянь через конрэскарпы, противотанковые рвы, надолбы, ежи или попади издалека в стальную "нашлёпку", которую и вблизи-то не разглядеть! Узлы обороны можно, конечно, обойти по оврагам и буеракам, так нам только этого и надо, задержать, сбить темп. Боеприпасов бойцам свежесформированных по моему наущению (наконец то!) "гарнизонных" бригад дивизий НКВД хватит на неделю непрерывной войны, а продовольствия и воды — на месяц. Потом — уходить. Метрострой — наше всё. Вон, литовцы встарь ходы аж из замка в замок рыли, не то что из замка в лес. Кое-где, кстати, именно те древние ходы в дело и пущены. Карбышев, помню, удивлялся, кладка кирпичная, внутри на телеге проехать можно. Из больших крепостей, буде их блокируют, эвакуируем личный состав вертолётами. Их у нас, кстати, две транспортных дивизии. Посмотрим как теперь немцы поокружают!

Вторым большим делом стал прототип "мышебойки". Нет, конечно это не была полноценная САУ. Среди "теоретиков" из КБ танкового завода и "практиков" из Бронетанковой академии разгорелся спор по поводу работоспособности трансмиссии в вертикальном положении. Конструкторы танкового "Большевика" скептически предрекали, что она умрёт из-за недостаточной смазки. Спор решить мог только натурный эксперимент, на который пожертвовали невооружённый КВ-2, использовавшийся, благодаря отсутствию башенного сочленения, для опытов по подводному вождению. МТО перекомпоновали, приварив получившийся на корме "шкаф", к рубке раскосами ради жёсткости конструкции. Радиатор переехал наверх к двигателю, в вниз, на его место, рокировали воздухоочиститель и аккумулятор. В таком виде шасси прошло 150 километров в постоянном режиме на обкаточном стенде. Фактически танк, "пришвартованный" к якорю, шлёпал гусеницами по толстому стальному листу. Испытатели лишь изредка подходили к нему и переключали передачи. Переборка трансмиссии, к удивлению теоретиков, не показала каких-либо отклонений по износу. Потом танк погоняли ещё 250 километров натурально, в переменном режиме по полигону, с подъёмами, спусками, преодолением сложных препятствий, разгонами после коротких остановок. И опять норма! Даже "лишние" 25 лошадиных сил вертолётного мотора и перегрузка до 55 тонн, которой в серийной "мышебойке" вовсе быть не должно, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на износ. Вдохновлённые полученным результатом, танкостроители "Большевика" обещали дать полноценную опытную машину уже в январе

Ну, и наконец, в конце ноября — начале декабря мне в Кубинке продемонстрировали "в железе" первые танковые пушки 3-го поколения.

— Василий Гаврилович, откуда? — спрашивал я у Грабина.

— А я знал, что этим всё и закончится, поэтому работ сворачивать не стал. Вёл их за счёт внутренних резервов и средств завода, — пожал плечами конструктор, всем своим видом намекая, что я ему теперь по гроб жизни обязан.

Образцов было три. Все подобные по конструкции, с едиными противооткатными устройствами и, тем не менее, чуточку разные. "Базовая" 87,6-миллиметровка в 50 калибров, в силу более длинного, тяжёлого ствола и желательности естественного уравновешивания, не могла не выйти похожей на ЗИС-С-53 "эталонного" мира, поскольку, как и она, выросла из Ф-34 и Ф-22. Вторая пушка имела изменённую люльку, поскольку её ствол был стандартным для тяжёлых КВ 2-го поколения, 107-мм в 30 калибров. Казённик второго образца вышел более объёмным и массивным, поэтому на ствол пришлось прикрутить противовес. У третьей пушки такой проблемы не было, поскольку она использовала баллистику 107-мм орудия 1910/30 годов и имела 40-калиберный ствол с дульным тормозом.