Новатор

Ко мне же домой Татьяна приходила в джинсах и синей водолазке с большим воротником, или в традиционном бежевом свитере. Нет, я ничего не имел против того, чтобы видеть её даже в таком, наглухо застёгнутом одеянии, но меня смущал такой контраст и я больше любил встречаться на её территории — там она чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее.

Ещё пару раз спермотокзикоз достигал такого пика, что я перед Танюшкиным приходом закреплял в туалете камеры от Жориного подарка, чтобы хоть краем глаза увидеть своё сокровище в том виде, которого я так желал. Но потом я бросил это делать — Татьяна почему-то просто не ходила в туалет в моей квартире. Уж не знаю, как она терпела и чего ей это стоило, но факт остаётся фактом, до сих пор она не разу не сходила в эту маленькую кабинку, поэтому я плюнул и перестал пытаться подсмотреть на неё через миникамеру.

В тот декабрьский вторник я окончательно решил, что хватит трусить и думать о пустяках. Отправившись к Тане, я решил, что сегодня я её обязательно поцелую чего бы оно мне не стоило.

Привычно пройдя в её комнату, и пропуская мимо ушей всю её болтовню, я подошёл к окну, а когда она подошла и встала рядом, я улыбнулся и приобнял Таню за талию, почувствовав сквозь халат, что она напряглась. Пока не прошла решимость, я приблизил свои губы к её губам и прижался к ним долгим поцелуем. Несколько ударов сердца я думал, что Татьяна отпрянет, поскольку она никак на мой поцелуй не отвечала, а стояла как завороженная. Потом она медленно и осторожно стала отвечать на мой поцелуй и вдруг, словно одумавшись, дёрнулась и отодвинулась.

Потом Татьяна покраснела, отвернулась и спросила:

— Зачем?

— Я тебя люблю, — пожав плечами, сказал я немного охрипшим от волнения голосом.

Татьяна выдержала небольшую паузу, очевидно обдумывая как ей поступить, потом потянулась ко мне и поцеловала меня в ответ. Теперь я уже действовал медленно и не спеша, поэтому ответный поцелуй мне понравился куда больше, чем первый. Таня положила голову мне на плечо и прошептала:

— Я тебя тоже люблю.

Мы постояли так ещё минутку, понятия не имея, что делать дальше. В фильмах обычно за такими фразами следует раздевание девушки и укладывание её в постель, но каким-то шестым чувством я понимал, что если я стану ускорять события, то рискую получить от ворот поворот. Поэтому, я просто наслаждался каждой секундой, прижимаясь к Таниному телу, обхватив её руками за талию и не решаясь пока опускаться ниже или подниматься выше.

Пока я раздумывал, что же сказать или сделать дальше, Таня потихонечку отстранилась и, как ни в чём не бывало, подскочила к письменному столу:

— Смотри сюда, я, после того как мы сходили с тобой в музей, выпытала родителей и бабушку всё что они знали о моих предках и составила генеалогическое дерево. Представляешь, моим прапрадедушкой действительно мог быть один из декабристов. По крайней мере, фамилия моего предка совпадает с той, что числится в списках сосланных декабристов. Я послала отца в архив, чтобы он уточнил — так ли это.

— А если так, то вы, молодой человек, имели честь поцеловать наследную баронессу, — добавила она, кривляясь и пытаясь присесть в реверансе.

Я рассмеялся и подошел, чтобы поцеловать её ещё раз.

В тот день мы так и не смогли толком начать делать уроки до тех пор, пока не пришла с работы Танина мама. Тогда, впрочем, я в первый раз в жизни подумал о ней, как о моей будущей тёще.

Мы открывали учебники, доставали тетрадки, но каждое новое задание вызывало у обоих лишь нездоровый и немного истерический смех, после которого мы снова и снова целовались.

После прихода Таниной матери я пытался было ещё раз поцеловать Татьяну, воспользовавшись тем, что будущая тёща гремела посудой на кухне, но получил лишь кулак под нос.

— Ты что хочешь, чтобы нам запретили встречаться? — прошептала она.

Этого я хотел в последнюю очередь, поэтому поостыл и больше в этот день никаких поползновений не делал. Да оно мне особо и не было надо, и без этого всё у меня внутри пело.

Много месяцев спустя я спрашивал Таню — что было бы если бы я поцеловал её не через почти три месяца после знакомства, а, например, в первую неделю. Она задумалась, а потом ответила, что приставания с моей стороны в первый месяц нашего знакомства наверняка бы привели к разрыву, её всегда воспитывали в довольно строгих традициях. А второй и третий месяц она и сама уже с нетерпением ждала когда я сделаю первый шаг и даже подумывала тайком от самой себя — не поцеловать ли меня первой.

— —

В тот день я уже не пошёл в КБ, оставив Жору отдуваться одного. Да и помощи от меня было пока немного — мы ещё вчера убрали ставший ненужным "Колизей" и выставили два наших железно-резиновых блюдца на расстоянии двух метров друг напротив друга. Теперь ход был за Жорой — он должен был придумать как их надёжно соединить и как сделать дверь в получающейся у нас огромной консервной банке.

В часы пессимизма я говорил Жоре — не легче ли было подобрать какой-нибудь корпус и уже к нему приделать все эти генераторы полей. Он неизменно отвечал, что подходящими для нас корпусами обладают только сверхзвуковые самолёты и ракеты. Всё остальное тут же развалится на части.

— Конечно, — говорил он, — если бы нам не нужно было прятаться или скрываться, то мы могли бы прицепить эти самые генераторы полей к любой бочке, приставить к ней руль и спокойно летать невысоко над землёй с небольшой скоростью. Но у нас другая задача — нам нужно как можно дольше сохранить НЛО в тайне, для чего нам нужно стартовать с максимально-возможным ускорением.

— А ещё нам нужно, чтобы эта колымага могла быстро долететь до моей подруги и вернуться обратно, чтобы я хоть пару раз в неделю мог её навещать, — грустно добавлял он.

Жора кстати, послушался моего совета и отправил ей настоящее бумажное письмо. Для пущего антуража, он даже вырвал лист из тетради, а не взял стандартный А4 и написал текст настоящими чернилами — даже не представляю где он их достал, может тоже сам сделал? Его девушка, наверное, была просто в восторге.

Я поймал себя на мысли, что так и не знаю, как зовут его подругу, оставшуюся в другом городе, и ни разу не видел её фотографии — надо будет как-нибудь спросить у Жоры.

Весь вечер я просидел дома и промечтал о Татьяне. Даже сны мне снились все эротические, как на подбор и я снова проснулся в липких трусах.

На следующий день, едва заметив её в классе, я не смог сдержать довольную улыбку, рот буквально сам раздвинулся до ушей. Татьяна посмотрела на меня и смущённо отвернулась, пряча свою улыбку.

Жора понимающе посмотрел на меня, подмигнул и сказал шепотом:

— Теперь понятно, почему ты вчера не пришёл, ну и как она?

— То, что я иногда делюсь с Вами, Георгий, своими переживаниями не даёт Вам право вмешиваться в мою личную жизнь, — так же шепотом отшил я его.

Тем не менее, после занятий я поплёлся в наше КБ, хотя с гораздо большим удовольствием пошёл бы к Танюхе, или позвал бы её к себе.

— Наверное она обидится, — подумалось мне.

В КБ я обнаружил, что Жора собрал из бруса новый стенд для того, чтобы гнуть металл полукругом для боковины НЛО, и мы принялись за работу.

За последний месяц противогаз мне порядком опротивел и хотелось как можно быстрее закончить корпус, чтобы начать уже монтаж необходимого оборудования.

— Кстати, — спросил я у Жоры. — Вот мы сейчас закроем всё железом, оставим только одну дверь, а как навигацию-то осуществлять будем без окошек?

— По мониторам, как же ещё? — удивился он. — Всё продумано, налепим на корпус мини-камер и изображение с них будем подавать на мониторы внутри, там будет сидеть рулевой и крутить джойстик. Можно, конечно сделать какую-нибудь автоматическую систему управления, но уж больно это сложно, да и специалистом надо быть в этом деле.

— Я думал, что ты специалист во всём, — усмехнулся я.

— Что ты, — опешил Жора, — в том же программировании я почти полный ноль. Да и в электронике не больно-то... Нет, я конечно смогу собрать схему чтобы НЛО повиновалось джойстику и поворачивало вправо-влево или там запрограммировать его, чтобы он возвращался в забитые в GPS координаты, но не более того. Мой конёк это физика. Все остальные науки я изучаю лишь потому, что они пересекаются с физикой по тем вопросам, исследование которых меня интересует.

Я был немного расстроен таким заявлением. За пару последних месяцев я как-то уверился, что для Георгия вообще не существует никаких тайн мироздания и если надо, то он хоть шахматную программу напишет, хоть процессор Пентиум-10 разработает, хоть эликсир молодости сделает, а тут — такое разочарование.

— Постой, — сказал я, — так ты ведь намешал эту розовую чачу для склейки резины и металла, а что это как не химия?

— Граница между физикой и химией весьма условна. И та и другая наука изучает вещество. Неправильно думать, что строение вещества изучает только химия, для физики это так же близко.

Я покачал головой, не поняв ничего из этого путанного и ничего не объясняющего объяснения.

Наконец, к новому году мы собрали его! Конечно, это был только корпус, пока совершенно без начинки. Но всё же это был полноценный, очень прочный, герметичный корпус летательного аппарата, собранный всего двумя подростками за каких-то три месяца.

В корпус была вмонтирована заказанная Жорой отдельно мощная сейфовая дверь, на которую он тут же поставил замок с автономным питанием, открывавшийся лишь когда я или он прикладывали свои пальцы к сенсорному устройству.

Пока, впрочем, мы и использовали корпус как сейф, сложив в него все более-менее ценные инструменты.

Теперь нужна была лишь начинка для нашего НЛО. Собственно, как мне представлялось, начинка должна быть не такая уж сложная. Несколько генераторов, для того, чтобы генерировать поля притяжения снаружи НЛО и несколько для того, чтобы генерировать противополе внутри для пассажиров. Ещё нужны были экраны для того, чтобы следить за тем, куда летим и какие-то элементарные приспособления, чтобы управлять полётом.

Никаких сложных приборов, которые обычно стоят в самолётах и прочей летающей дребедени, тут быть не должно. По крайней мере, по словам Жоры.

Все эти устройства, как он говорил, служат двум целям — ни во что не врезаться и посадить самолёт точно туда, куда требуется. А так как НЛО может врезаться во что угодно, то Жора, в отличие от прототипа, решил установить демпферные полуметровые поля вокруг НЛО со всех сторон, а не только снизу. Соответственно, если даже на пути встретится какое-то препятствие, то наш летательный аппарат просто остановится на месте. По его словам даже если мы влобовую врежемся в самолёт, то ни НЛО ни самолёту это повредить не должно.

— Вот, смотри, — говорил он, доставая у себя с полки макет самолёта и взяв бублик в качестве нашего НЛО.

— Летит себе спокойно самолёт, а тут мы, — Жора резко подвёл бублик к носу самолёта. — В полуметре от столкновения у нас срабатывает автоматическая защита, которая включает обратную скорость и мы так и продолжаем лететь перед носом Боинга с такой же, как у него скоростью, наблюдая, как в кабине пилоты потихоньку сходят с ума. Когда нам надоедает, мы меняем курс, спокойненько облетаем самолёт и летим дальше.

Похоже, что сцена с испуганными пилотами Боинга не очень понравилась Жоре, поэтому он добавил:

— Потом наверное доработаю немного программку, чтобы в режиме автопилота она сама обруливала большие объекты типа самолётов хотя бы в полукилометре.

— А как насчёт второго, — уточнил я.

— Какого второго, — не понял Жора.

— Ну ты говорил, что приборы для того, чтобы не врезаться и для того, чтобы сесть куда надо.

— Ах, это, — вспомнил он, — ну с этим вообще всё просто. В КБ будем садиться по координатам GPS. Тут главное забить две точки — одна это будет сам дом, вторая — в нескольких километрах над домом. В результате, в каком бы месте ты не находился, при нажатии кнопки "домой" НЛО в два прыжка переместится прямо в КБ. В остальных местах придётся садиться вручную, но это не беда, мы ведь не собираемся садиться в людных местах.

— А как же родной город твоей девушки? — поинтересовался я.

— Твоя правда, — почесал Жора репу, — надо будет там тоже базу оборудовать. Только вот где взять денег?

— Так тебе же вроде отец без проблем давал столько сколько нужно?

— Давал, — вздохнул Жора, — а больше не даёт. Последнего транша, который я выпросил, едва хватит на то, чтобы дооборудовать НЛО. После этого меня садят на довольно жесткий лимит.

— Да не беда, — успокоил я друга, — если у нас будет работающий летательный аппарат, то денег мы достанем.

Жора посмотрел на меня с сомнением, но спорить не стал.

Ещё одна проблема подкралась с другой стороны. Во второй четверти мои школьные оценки совсем покатились вниз. Если в первой четверти учителя ещё немного завышали мне отметки, памятуя о том, что в прошлом году я вроде учился неплохо, то теперь им явно надоело закрывать глаза на моё откровенное игнорирование домашних заданий. Более-менее я готовился лишь к тем урокам, которые были у нас в среду и пятницу, так как по вторникам и четвергам не ходил в КБ, а ходил к Татьяне. Среди наших совместных занятий были и уроки, поэтому в эти дни недели я готовился хоть как-нибудь, в отличие от остальных.

Более всех учителей я приводил в недоумение математичку, у которой у нас были урок дважды в неделю — во вторник и пятницу. Я традиционно был совершенно не готов во вторник и неплохо готовил домашнюю работу к пятнице. Соответственными были у меня и оценки по математике — двойки чередовались с пятёрками.

Родители, конечно не оставили без внимания такою тенденцию и начали вести со мною воспитательные беседы. В конце концов они даже договорились до того, что Цветков на меня плохо влияет — ранее такого родители ни про кого из моих товарищей говорить себе не позволяли. Хоть натиск родителей я и сдержал, не дав им ограничить своё участие в проекте строительства НЛО, тем не менее, оценки в четверти не радовали не только их, но и меня самого. Так много троек у меня ещё никогда не было.

Причём Цветков совершенно не понимал моих проблем. Конечно, ему-то что, чем хуже он учится, тем больше это устраивает его родителей.

Впрочем, у него не всегда получалось учиться плохо. Пару раз его прорывало на физике, когда он начинал доказывать физичке, что она неправа, и один раз на математике, когда он увлёкся и решил на доске уравнение, которое не решалось в принципе.

Физичка была туповата и её выходки Цветкова не насторожили — она отмахнулась от него, как отмахивалась и от остальных учеников.

А вот на математике Жора чуть не прокололся. Я тогда разговаривал с кем-то и отвлёкся, а когда повернулся назад к доске, то увидел, что Цветков ушёл в себя и быстро-быстро пишет на доске какие-то формулы, интегралы и кучу всяких непонятных знаков, а наш математик стоит и, разинув рот, молча на это смотрит. Я понял, что дело — жвах, быстро скомкал шарик из бумаги и запустил им в голову Жоре.