Тонкая, тонкая нить

—  Броня накрылась и не смогла его подстраховать. У парня сломана шея, сержант.

—  Так, берем и тащим. Быстро, быстро! Нас вот-вот поджарят с орбиты, а ты копаешься! Храбак млосный!

Однако ни через пять, ни через десять минут десанта не последовало, и Хрбличка решил, что по "Гленливету" ударили походя, когда заработали радары. Основная цель — установки "Рубежа". Ян с болью отметил, что зарницы вспыхивают над горизонтом все реже, и причиной этому совсем не крепнущий свет Ашшура...

—  Трындец, похоже, сержант, — Каттерс кивнул головой в сторону совсем потускневших вспышек. — "Рубеж" выложился до донышка, следом наша очередь...

Подобные настроения, пусть и обоснованные, следовало немедленно пресекать, и Ян гаркнул:

—  Что расслабились, мороны хамцапетовские?! Флеймана и Томека бросили? И летунов тоже? Время не гонит, надо похоронить по-людски! Каттерс, Ли — копайте могилу — одну на всех, да не забудьте метку. Мы еще сюда вернемся, попомните мои слова!

Потом переключился на закрытый канал:

—  Пилипенко, со мной. Паттон молчит. Они шли метров на пятьсот впереди ...

—  Ага, надо глянуть, сержант, — прогудел Пилипенко. — Может, живой кто...

Ян вздохнул. Если "Огры" разбиты так, что неспособна отозваться... Но своих он больше не бросит. Хватит с него Сиринги... И путь только какой-нибудь многозвездный урод попробует скомандовать, вмиг проглотит приказ вместе с зубами... Хрбличке припомнились спокойные лица извлеченных из доспехов Володыевского и Флеймана. От чего умер Ицхак, так и не удалось установить. Что ж... По крайней мере, Флейман не хрипел пробитыми легкими, не полз к своим, волоча кишки и не пытался приставить обратно оторванные ноги... Эх... Зря вы, парни. Вы нужны мне сейчас, нужны больше оружия и брони — надежные, опытные, спокойные, прошедшие все четыре стихии. Господи, ну почему нас так мало? Хорошо бы уцелел кто-нибудь из ребят Паттона...

Детекторы вывели прямо на двухсотметровую воронку посреди хаоса поваленных стволов. Из некоторых деревьев еще вытекала густая темно-багровая смола, удивительно похожая на кровь.

—  Но хопперы не взрываются... — в голосе Пилипенко звучало недоумение, — просто нечему!

—  Значит взорвалось то, что их приложило, — огрызнулся Ян, разглядывая исковерканную груду металла на дне воронки. — Что это, вообще, такое? Не "Хеллбор", не гиперкинетика...

—  Кто-то из ребят рассказывал какую-то хрень, наподобие... Мастерсон, кажись...

—  Ладно, расспросим. Спускаемся, броня говорит можно.

Они все лежали там.

В сплющенных, обгорелых доспехах, зажатые в тиски искореженного металла, неподвижные, молчаливые... Все.

Ян еще раз обежал глазами датчики. Ни дыхания, ни сердцебиения... Пилипенко гулко вздохнул. Хрбличка повернулся и полез из воронки, ощущая спиной пристальный взгляд остающихся. Паттон усмехнулся вслед: "У меня уже нет проблем, парень. Зато у тебя они есть. Я бы с тобой не поменялся".

—  Назад? — спросил Пилипенко.

—  Хрен тебе с перцем! Вперед, рысью! Нужно посмотреть, что на базе!

—  Сержант, ты чего? Умом тронулся?!

—  Я не знаю что с базой, — медленно проговорил Ян. — А должен знать!! Марш!

Это бессмысленно, опасно и, наверное, ненужно, но сейчас Хрбличка чувствовал личную вину во всем — в убийстве Рипли, нелепой гибели Флеймана и Володыевского, в том, что отделение Паттона испеклось в собственных доспехах, словно куры в фольге. И чувство вины гнало вперед, не давая остановиться.

—  О'кей, ты командир, — проворчал Пилипенко.

Через пару секунд они неслись вперед плавными стелющимися прыжками, задействовав на максимум экзоскелеты "Огров". Хрбличка прямо на ходу связался с отделением, велел навесить периметр и заняться инвентаризацией уцелевшего. Мимо пролетали причудливые пейзажи бесконечного леса Авалона — деревья-беседки, деревья-колоннады, деревья-этажерки... Бесконечное разнообразие оттенков и форм, непрерывно меняющееся, живое, свысока глядящее на суету глупых двуногих, проливающих на собственные головы огненные дожди. Самозваные властители мира приходили и уходили, иногда оставляя после себя выжженные до голого камня звездные системы, но камень крошился, превращаясь в почву, и упрямые ростки снова и снова подставляли под синие, красные и зеленые солнца цветную листву.

И сейчас на огромном пространстве изломанного ударной волной леса оживают молодые деревца, чахнувшие до того под кронами старших братьев, склоняются, словно любопытствуя, над выжженными пятнами, осторожно пробуя на вкус искалеченную почву тонкими корнями: годится ли? Или подождать год-другой?

Однако ни Яну, ни Олегу нет дела до биологических таинств. Отдуваясь и матерясь, они пробираются через свежий бурелом, облегчить дорогу в котором не смогла даже "Ласточка" Пилипенко. Потом бурелом сменяется черным лабиринтом сгоревших на корню деревьев, и идти становится легче. При каждом шаге в воздух взлетает мельчайшая черная пыль, скоро десантники почернели с ног до головы. И если бы не фильтры брони, им пришлось бы закрыть рот и нос повязками.

—  Мимикрия опять полетела, — проворчал Пилипенко. — Чистить теперь... А после "Хеллбора" здесь была бы тишь, гладь и божья благодать...

—  А вот тебе и гладь, курцева хворба... — Ян, шедший чуть впереди, остановился. Пилипенко тоже выразился, но не "чешским" а вполне классическим фольклором.

—  ...И чеснок пропал! — стало последней фразой тирады.

Чем бы ни ударили по "Гленливету", оно оказалось поэффективнее "Хеллбора". Вся немалая площадь базы превратилась в озеро расплавленного, застывшего концентрическими волнами камня. Ян медленно обвел визором вздыбленную твердь, задерживая взгляд там, где мертвую симметрию разрывали свидетельства недавней жизни пятисот с лишним человек... С лишним... Да, рота "Коршунов" оказалась здесь не ко времени и не к месту, парни попали сюда случайно и погибли напрасно. Взгляд Яна задержался на вплавленной в камень фигуре, отдаленно напоминавшей пехотинца в тяжелых доспехах — чудовищная пародия на пловца, до половины поднявшегося над гребнем волны.

—  Пошли, — мотнул головой Ян.

—  Куда? Здесь ничего не могло уцелеть...

—  Мы должны убедиться. И я хочу взглянуть на эпицентр. Радиации здесь нет, даже остаточной. Кривый здрайца, такого оружия просто нет в природе!

—  Значит, есть.

—  Молчи, умник. Что со связью? Если бы мы могли передать нашим...

—  Нету связи. Тишина. Похоже спутники того... Я бы тоже их в первую очередь навернул.

—  Стратег, курець лявый! Что ж я тобой командую, а не ты мной?

—  Оно мне надо? Пусть лучше у тебя за все голова болит...

Ян присел у застывшего вечным памятником самому себе солдата. Вспомнилась дурацкая хохма: "Недостаток места — хороним стоймя, недостаток гробов — в кульках, недостаток памятников — по пояс". Попытался разобрать идентификатор, но сверхпрочный композит, похоже, тек и горел одновременно, и выяснить, кто из "коршунов" нашел свой конец здесь, не удалось. Ян выпрямился. "Мы вернемся сюда. Я обещал парням, и я сдержу слово. Война не кончена, пока не похоронен последний солдат. Мы вернемся". Сержант понимал — давать такие обещания сейчас — что грозить небу кулаком, но ничего не мог поделать. Это нужно не погибшим, это нужно ему самому, чтобы держаться, чтобы не рухнуть на землю, молотя по ней кулаками в бессильном отчаянии, чтобы оставаться командиром...

Эпицентр выглядел столь же жутко. Вертикальная шахта, уходящая в землю на неопределенную глубину. Неопределенную?! Ян глянул на приборы. Диаметр одиннадцать с половиной, глубина... Ого! Сто пятнадцать метров. Ничего себе "укольчик"! И по-прежнему ни следа радиации.

—  Олег, ловить здесь нечего. Похоже, достало даже бункеры. Пошли к своим, будем решать, что делать.

—  Яблоню трясти... — буркнул Пилипенко.

—  Опять твои дурацкие шуточки!

—  Почему дурацкие... Думать — занятие для начальства. Наше дело — трясти...

—  Пока что-нибудь не упадет и не врежет по дурной башке. Так вот — намекаю для особо тупых — по башке нам уже врезали! Да так, что мало не покажется! Нету начальства, нету больше! Только мы! Восемь человек — даже не полное отделение!

—  Отважная восьмерка против нашествия из космоса!! Мы будем героями!!! Проживем недолго, но о-очень бурно, правда сержант?!

—  Пилипенко, смирррно! Кру-у-гом! Бегом... Марш!

—  Хо-ро-шо жи-вет на све-те Вин-ни Пух, От-то-го по-ет он эти пес-ни вслух... — запыхтел Пилипенко, скачками уносясь вдаль в такт нелепой считалочке.

Прыгая следом, Ян подумал, что зря дал Олегу послушать блок, подаренный очкариком.

Десантники встретили новости философски. За годы службы они привыкли не загадывать вперед. Но Ян не мог позволить себе тешиться профессиональным фатализмом:

—  Инвентаризацию провели? Что имеем?

—  Если сложить все, то на двое-трое суток интенсивного боя или дней на десять стелс-операций. Потом — кердык. Построим шалаши и будем в голом виде сливаться с природой... Если она не сольется с нами раньше.

—  От же ж каячья дупа! Смирнов, на тебя дурно влияет Пилипенко. Или это в крови у славян? Тогда мне следует поостеречься... Вот, кстати! Кто-то из вас знает, чем приласкали "Гленливет". Ну-ка колитесь!

—  Точно не скажу, — Мастерсон почесал затылок, — но однажды я охранял что-то жутко секретное. Умники говорили "силовое копье". Штуковина делала в бетонных плитах лунки, чертовски похожие на ваше описание. Огненные искры во все стороны, в бетоне горелая дыра и волны вокруг... Размером с суповую тарелку. А установка-то на танковом шасси! Помню, приехал какой-то бригадный генерал, посмотрел, и как начал нести ученых по кочкам! Я такого мата сроду не слышал — даже от вас, сержант, уж извините! Ихний старший бормотал что-то о "кубическом пороге распространения", а генерал обещал все кубы научникам позасовывать туда, откуда их потом придется долго и больно выковыривать...

—  Н-да... Вот и пришлось. Только уже нам. Ладно, пригодится, если до своих доберемся. Но, похоже, с нашими запасами этого не будет никогда. Что думаем делать, орлы?

Глядя на ухмыляющуюся рожу Пилипенко, Ян решил — хитрый куркуль давно все обдумал. И выводы у них наверняка одинаковые. Но скорей здрайца вдавится, чем Олег откроет рот, а остальные слишком хорошо знают командира. Одна надежда на новичка, благо парень сообразительный.

—  Надо идти к камперам, — Ли не подвел сержанта. — Рипли говорил, они таскают товар и рабов на подводных лодках. Это не лучший способ добраться до материка, но другого нет. Да и ресурсы...

В воздухе на секунду повисла тишина. Отделение переваривало услышанное.

—  Так они нас и приняли с распростертыми объятиями... — хмыкнул Каттерс.

—  Особенно после рейда, — поддакнул Мастерсон.

—  А вот это скорее в плюс, — возразил Смирнов. — Камперы наоборот нас уважать будут. За крутость и безбашенность. Ну... Если конечно на владельца кампы не наткнемся.

—  Камперы? — Россель брезгливо скривился. — Эй, "Коршуны", низко летаем! О чем с ублюдками говорить?! Придем и возьмем что надо!

—  Исходя из последнего инструктажа, — протянул, глядя в пространство, Райнфорд, — камперы — такие же враги, как денги и малах...

—  Как сказал один не самый глупый политик, они хоть и сукины дети, но они наши сукины дети, — Смирнов устроился поудобнее, готовясь к долгому спору. — С ними можно договориться. А вот с теми, кто атаковал Скальдию — вряд ли...

—  Так, — веско изрек Ян. Наступила тишина. — Малыш подал толковую идею — нам нужны союзники. Камперы. Даже если кое-кому, — он покосился на Росселя, — придется зажать чувствительный носик и смахивать дерьмо с розовых ушек. Потому как мы в дерьме по уши!! Всем ясно?! — сержант выдержал паузу. Возражений не последовало. — Поехали дальше. Рипли, мир его праху, успел сделать доброе дело — слил мне карты расположения камп. Я их сейчас просмотрю, а вам — профилактика брони и оружия по полной программе! Переход будет дальним и опасным.

—  Т-т-твою мать! — рявкнул в наушниках знакомый голос.

Ян обернулся, зная уже, что увидит. И точно — на шлеме Пилипенко, нежно облапив шероховатый мимикрид когтистыми лапками, угнездилась чешуйчатая тварюшка. Длинный голый хвост обвил армированные кольца шейного сочленения, зубастая пасть упорно пыталась угрызть бронекомпозит, обильно заливая слюнями забрало. Идиллическая картина.

—  Седьмой однако... — выдохнул Пилипенко и заорал. — Там что, медом помазано?!!

В эфире грянул шквал здорового хохота, посыпались предположения — что может понадобиться сладострастной зверушке от бравого десантника. Ян, в принципе, приветствовал шутки — обстановку они разряжали здорово — но эта начинала замедлять движение.

—  Пилипенко! Сними чертову дрянь и марш сюда!

Олег отцепил зверька и от всей души швырнул в чащу. Оттуда донесся пронзительный визг и стрекот.

—  Низко пошла... К дождю! — философски прокомментировал Смирнов.

Сержант критически оглядел громоздкую фигуру Пилипенко. Орел... Вернее, "коршун".

—  А поворотись-ка, сынку! — скомандовал Ян и отцепил с затылка десантника пучок ярких перьев. Пару секунд Олег рассматривал причину пылкой любви чешуйчатых охотников к его особе, потом обернулся к откровенно ржущим десантникам и прорычал:

—  Повбываю на фиг! Кто у нас такой умный?!

Десантники дружно выставили вперед кулаки с оттопыренными пальцами.

Пилипенко популярно объяснил товарищам, что, невзирая на традиционную сексуальную ориентацию, будет не прочь заняться с ними любовью в максимально извращенной форме — со всеми сразу, а потом и поодиночке.

—  Цыц! — рявкнул Ян, — Утихли все — мы не одни. Градусов тридцать к северу. Похоже драка. И как раз там у Рипли галочка. Мимикрию на максимум и рысью! Глянем, что за дела.

Восемь человек призрачными тенями скользнули сквозь пеструю зелень леса. С каждым пройденным метром "Огры" прилежно суммировали поступающие сведения, боевые процессоры непрерывно экстраполировали ситуацию, быстро уменьшая процент погрешности. Увидев получившуюся картину, Ян удивленно приподнял брови. В двухстах метрах впереди сотня плохо вооруженных бойцов атаковала... Отделение легкой пехоты? Похоже. Армейская броня, оружие... Ага! Сигнатуры-то "серые"! Камперы! Но с кем же они дерутся?

—  На цыпочках, парни, — скомандовал он, выбирая удобную позицию. За кустом будет самое то. — Ну-ка, ну-ка...

Впереди, метрах в ста, устроился охранник в легкой броне. Никакой мимикрии, раскраска, похоже, самодельная, но на редкость грамотная. Ян и сам бы лучше не сделал. Стоит на одном колене, к держателям брони пристегнут рэйлган. Толковый мужик. Стрелять из этой штуки от бедра — пижонить впустую. Ян почувствовал что-то вроде уважения — перед ним такой же крепкий профессионал войны, как и он сам. А кого он выцеливает? Хм... Брони нет... Редкие энергетические всплески... Несомненно, люди, но почти безоружные. На что рассчитывают?