Удивительный альянс! Этакий союз узурпаторов. Для мировой истории ничего удивительного в этом не было. Другой вопрос, что старший сын Дмитрия приобрел через брак с Екатериной права и на Польшу, и на Венгрию, дополняющие наследование Российской Империи по отцу. Острый момент, который изрядно подогревал мотивацию Сигизмунда в стремительно накаляющемся конфликте.

Другим фактором, который позволял Сигизмунду с каждым днем все больше убеждаться в своей правоте и успехе, была военная реформа.

Он не стал выдумывать ничего необычного. Просто развил старую концепцию бенефициаров под новые обстоятельства. Теперь каждый владетельный сеньор был обязан развернуть одну из рот установленных образов. Пикинеров ли, арбалетчиков ли или еще кого. Не важно. А учитывая, что видов рот было утверждено много и больших, и маленьких, и легких, и тяжелых — найти посильную ношу мог каждый.

И каждый год, по весне, проводился смотр, на котором назначалось кормление, то есть, доля с общего Имперского налога на вооруженные силы. За малую роту полуголых новобранцев оно было одно, за полностью снаряженную роту тяжелых пикинеров — другое, а за кирасир — третье. И так далее.

Лед тронулся, как говаривал Остап Бендер.

Богемскую реформу Сигизмунда приняли у себя Габсбурги, Висконти, Ольденбурги, Веттины и прочие знатные рода Священной Римской Империи. А после заключения Краковского союза в 1383 году, к ней подключилась Польша, Венгрия и Литва.

За короткий срок Сигизмунд и его союзники смогли развернуть таких вот феодальных рот на более чем пятьдесят тысяч строевых. И, не останавливаясь на достигнутом результате, продолжили угрожающий рост военного могущества. Важно отметить, что Сигизмунд учел опыт Императора России, который во время войны за Великое княжение выставил большую часть пехоты в стеганках. И только потом, по мере появления возможностей, одел их всех в доспехи. Именно это и позволило меньше чем за год большинству вовлеченных феодалов Священной Римской Империи выполнить свои обязательства перед сюзеренами.

Особняком стояла артиллерия.

Оценив ее могущество и образцы многие епископские и архиепископские хозяйства, на просторах Священной Римской Империи, начали опытные работы. Колокольных дел мастера учились лить бронзовые пушки. Получалось так себе — сильно тяжелее и менее надежно. Но получалось. А учитывая человеческие и финансовые возможности нового союза, это пугало все больше и больше. Грозовые тучи большой войны сгущались, полыхая молниями, накатываясь со всей обреченностью неизбежной катастрофы.

Глава 3

10 мая 1385 года, Москва

Шел десятый день третьих Олимпийских игр .

Участников приехало видимо — невидимо. Популярность игр постепенно возрастала. Даже рост международной напряженности не смог помешать желающим. Все-таки таких значимых и пышных развлечений не было больше нигде. Атлеты и их команды, торговцы и промышленники, богатые зеваки и просто шпионы. Густая каша из людей, прибывших со всех уголков Евразии от Иберии до Империи Мин.

Казалось бы — глупость. Зачем в преддверии большой и сложной войны пускать к себе домой такую массу вполне легальных шпионов? Но на то и был расчет. Даже возня вокруг ликвидации заговорщиков, убивших его дочь и внуков, прекратилась еще в 1383 году. Основная идея — придания минимума значимости делам Сигизмунда и Владислава.

— Какая война? Вздор! Вы посмотрите, какую оранжерею для зимнего сада я построил? — Говаривал Император, указывая на особняк с обширным остеклением двойным стеклопакетом и водяным отоплением. И все ахали:

— Столько стекла! Столько стекла!

— Прозрачного!

По XIV веку — одно только стекло с этой оранжереи тянуло на немаленькое состояние. А Дмитрий его для 'каких-то там сорняков' выделил. Большинство окружающих людей воспринимало подобные вещи, как причуды безмерно богатого человека. Мало кто из них обращал внимание на то, что эта оранжерея держалась для биологического факультета Московского Имперского университета. И использовалась не столько для демонстрации богатства монарха, сколько для научно-исследовательских целей. Ведь в ней постоянно возились учащиеся и их преподаватели. Другой стороной у данной 'демонстрации богатства' было то, что по оранжереи водили экскурсии за деньги, собирая немалые средства.

Под стать оранжерее был и новые Торговые ряды в западном пригороде. На вид — безумно дорого, но на деле практичный аспект преобладал, хоть и завуалировано. Фактически Дмитрий создал полноценный торгово-развлекательный центр для состоятельных людей со всей Евразии. Кое-что перепадало и беднякам, вход-то был бесплатный. Но клубившиеся вокруг Москвы стайки купцов наконец-то обрели свой храм под стать делам.

И таких 'игрушек' хватало. Дмитрий старательно имитировал 'головокружение от успехов', занимаясь совершенно, на первый взгляд, ненужными вещами в контексте надвигавшейся войны. А там было чего бояться.

Сигизмунд и его союзники быстро и слажено проводили модернизацию своих вооруженных сил. Да, все было далеко от завершения, но по сведениям Дмитрия до семидесяти тысяч легкой пехоты уже имелось в их руках. Пикинеры, алебардисты, лучники, арбалетчики и прочее, прочее, прочее. К счастью, практически без доспехов. Сверх того — порядка десяти тысяч кавалерии, преимущественно легкой. По сути, коалиция центральных держав ждала только пушек, работы над которыми шли не шатко не валко. Лихо взявшись епископы и архиепископы Священной Римской Империи быстро увяли, переведя дела в категорию 'работа ведется'. Собственно, только это и сдерживало Сигизмунда от начала вторжения в Россию.

В тоже время Венеция оказалась связана в Ближнем Леванте интересами Иерусалимского царства. Ведь мамлюки наконец-то замирились промеж себя, признав власть подросшего Али II аль-Мансура . После чего резко вспомнили об обиде, что им нанесли в 1379-1380 годах и возжелали реванша. С одной стороны, мамлюки, с другой османы и прочие малоазиатские силы, с третьей Тимур, который чего-то выжидал, старательно не влезая во всю эту возню. Вот и выходило, что союзники Дмитрия по уши увязли в проблемах, не имея никакой возможности открыть 'второй фронт' в случае чего. Из ключевых действующих лиц не договорились только Тимур с османами, да кое-какая массовка в лице Ганзы, Генуи, Молдавии и Валахии. Дмитрий пытался расстроить эти попытки выстроить против него обширную коалицию, но умение делать бизнес и воевать в нем сочеталось с совершенной косолапостью в вопросах классической дипломатии. Особенно тогда, когда он не мог говорить с позиции силы. Поэтому все попытки хоть как-то помешать только усугубляли дело. Настолько, что лучше бы он и вовсе носа не совал — дольше бы возились.

Глава 4

5 июня 1385 года, Рим

Великий раскол католичества набирал силу, добравшись до законного избрания уже трех Пап, не признающих друг друга, взаимно отлучив от церкви. В Авиньоне сел француз Климент VII, стоящий за интересы Парижа. В Риме вольготно разместился германец Григорий XII, отстаивающий интересы Священной Римской Империи и ее союзников. В Венеции же занял временную резиденцию итальянец Бонифаций IX, оказавшийся наиболее удобной фигурой для Италии, Англии, Скандинавии и Испании . Католичество переживало самые тяжелые дни со времен своего выделение в отдельное течение христианства.

— Его Императорское Величество желает объявить Крестовый поход против этого еретика и схизматика, — торжественно произнес посол Сигизмунда, глядя прямо в глаза Григорию XII.

— Который освободил Гроб Господень от магометан и возродил Иерусалимское королевство? — Повел бровью Папа, очень недовольный желанием своего фактического сюзерена. ТАК подставляться он не хотел.

— И осквернил его своей ересью!

— Разумеется, — улыбнувшись уголком рта, согласился Григорий XII. — Но прежде — освободил и позволил всем христианским паломникам посещать его. Кроме того, вернул католическому ордену госпитальеров Крак де Шевалье — самую неприступную крепость Святой земли. Или, ты полагаешь, этот орден тоже осквернен?

— Но... — недовольно поджал губы посол.

— Что, но? Его Императорское Величество желает, чтобы от него отвернулся католический мир? Пожалуйста. Но я в этом участвовать не стану.

— И что же мне ответить Императору? — Ехидно спросил посол.

— Мои слова и передай. Пусть поищет более разумный предлог для войны. Крестовый поход — худшее, что могло прийти ему в голову. После столь стремительного освобождения Гроба Господня, явившего явное божественное благословление, бессмысленно говорить об ином. Так и скажи — Григорий всячески отговаривал и предостерегал от такого поступка, грозя большими осложнениями и бунтами.

— Хорошо, — чуть подумав, кивнул посол. — Может быть, что-то еще передать моему Императору?

— Мое пожелание примириться, если есть такая возможность, с Дмитрием.

— Боюсь, что это невозможно, — развел руками посол со скорбным выражением на лице.

— Да, да, я понимаю, — кивнул Григорий. — Но попытаться-то он должен? Если не перед Богом, то перед людьми. Выступать войной на человека, освободившего Гроб Господень, без должного повода — дурная затея. Нашел на кого идти, — произнес Григорий и покачал головой, вспоминая о тех временах, когда правил Вацлав с Ириной и о грядущем кошмаре не было даже намеков. Пообщавшись с госпитальерами, он знал твердо — это война ничего хорошего его пастве не принесет. Только вот его никто не слушал....

Глава 5

7 сентября 1385 года, Москва

Конрад фон Валленрод немного хмурился, находясь в этом, в общем-то, враждебном ему городе. Но долг обязывал, да и здравый смысл над душой стоял словно нудная старая кошелка.

— Его Императорское Величество готов принять вас, — четко и довольно громко произнес слуга, обращаясь к ожидающему в приемной Великому магистру.

Тот встал. И, немного поколебавшись в нерешительности, направился следом за слугой.

Двойные двери с просторным тамбуром.

И вот он — кабинет человека, о котором уже много лет подряд говорит вся Европа.

Прямо напротив двери располагалось огромное зеркало больше человеческого роста. Из-за чего Конрад вздрогнул, не ожидая встретиться лицом к лицу с собой. Слева, у большого остекленного окна стояли массивные часы с противовесами и маятником. А справа, на изящном диване, сидела Императрица с внимательным, цепким взглядом от которого Конраду стало не по себе. Он был наслышан о славе этой женщины и печальной судьбе герцога Леопольда фон Габсбурга. Чего-чего, а крови она не боялась и, как ходили слухи, любила убивать своими руками, медленно и мучительно.

Он едва заметно вздрогнул, побледнев, и проглотил вязкий комочек, подкативший к горлу. Анна чуть заметно кивнула, здороваясь, и улыбнулась кончиками губ. О своей репутации она была наслышана. Конрад не замедлил ответить глубоким поклоном и, сделав шаг назад, повернулся в другую сторону комнаты, где, по всей видимости, должен был находиться Император.

Дмитрий сидел за письменным столом в глубине помещения. Одетый, как и Анна, в легкий готический доспех, без которого он вообще мало где появлялся. Покушения, прекратившиеся было после ликвидации внутренней оппозиции, возобновились вновь. Все серьезное блокировала служба безопасности, но никому не хочется умереть от внезапного рывка безумца с кинжалом или остро отточенным карандашом.

— Ваше Императорское Величество, — еще раз поклонился Конрад.

— Что привело тебя, мой друг, в мою скромную обитель? — Поинтересовался Дмитрий.

— Скромную? — Удивленно переспросил фон Валленрод, оценивший только одно зеркало невероятных размеров, стоимостью в сотни марок золота. — Впрочем, не мне о том судить. Мой господин, Великий Понтифик и епископ Рима просил быть его посыльным и передать тебе в руки свое письмо.

После чего Конрад потянулся к кожаному тубусу, сломал печать и, медленно достав тугую трубку письма, писанного на пергаменте, со всем уважением положил его на стол перед Императором.

— Что там? — Спросил невозмутимо Дмитрий.

— Послание моего сюзерена.

— Если оно отравлено, ты умрешь, ты знаешь это?

— Если ты не веришь мне, то прикажи казнить немедля, а письмо сожги, не вскрывая, — чуть помедлив, произнес бледный, но недурно держащийся Конрад.

— Хорошо, — кивнул Дмитрий. — Я люблю смелых людей. Впрочем, мерами предосторожности я пренебрегать не стану. Тебя могут использовать втемную, пуская твою жизнь как разменную монету в это партии.

С этими словами Император достал из ящика стола небольшой ящик, в котором находилась остекленная маска для лица с дыхательными щелями, выведенными на затылок, и перчатки, пропитанные вулканизированной гуттаперчей. Далее, внимательно осмотрев письмо, он аккуратно сломал печать, прислушиваясь к характеру звуков, развернул пергамент на вытянутых руках и замер, читая.

— Невероятно... — тихо выдохнул Император, спустя минуту внимательно изучения послания. — Ты знаешь, что внутри?

— Нет.

— Прочти, — произнес Дмитрий, протягивая Конраду письмо.

— Милый? — Вежливо поинтересовалась Анна.

— Григорий пишет, что наша дочь с детьми сейчас в Зальцбурге. Архиепископ не решился убивать их и нашел полное понимание у Папы Григория. Тот приказал имитировать их смерть. Саму же Иру с Карлом и Маргаритой спрятали в землях архиепископства.

— Ох... — выдохнула Императрица и схватилась руками за лицо. — Их можно оттуда вывести?

— Григорий не советует, опасаясь нападения.

— И что он просит у нас?

— Попросить царицу Иерусалима, Кипра и Армении Валентину выделить Тевтонскому ордену хотя бы один захудалый замок в Святой земле, дабы они вернулись к своим прямым обязанностям по защите паломников к Гробу Господню.

— Вот как? — Сразу подобралась Анна. — А если это все обман?

— Может и так... — тихо проговорил Дмитрий себе под нос, а потом обратился к Конраду. — Ты что-нибудь слышал об этом?

— Смерть... кхм... мнимая смерть вашей дочери и внуков окутана туманом. Мне было известно, что Сигизмунд приказал заточить их в монастырь. Братья Габсбурги и герцог Висконти какое-то время боролись за то, где именно их заточат. Каждый предлагал монастырь в своих владениях. Каким-то образом они попали в архиепископство Зальцбург, где странным образом скончались после двух недель пребывания.

— Очень интересно... — хмыкнула Анна. — Это получается, Габсбурги и Висконти хотели получить в свои руки индульгенцию?

— Похоже на то, — усмехнулся Дмитрий. — А ты как думаешь?

— Может и так, — чуть подумав, произнес Конрад, — но мне кажется, их уверенность в Сигизмунде не так уж и высока, как кажется. Каждый из них себе на уме. Если в один прекрасный день и Висконти, и Габсбурги объявят о выходе из состава Священной Римской Империи — я не удивлюсь.

— А Ирина, Карл и Маргарита им тогда зачем? Хотя... глупый вопрос. Ладно. Новость отрадная, но удовлетворить просьбу твоего сюзерена я не могу.

— Почему? — Напрягся, было расслабившийся Конрад.

— А как ты думаешь? — Как можно мягче улыбнулся Дмитрий. — Я не верю ему. Но и отвечать злом на добро не стану. Поэтому я вот что предлагаю. До тех пор, пока Ирина с детьми не окажется либо в Венеции у наших родственников, либо здесь, я предлагаю тебе принести мне вассальную клятву. Не как рыцарю, а как Великому магистру Тевтонского ордена. То есть, ты, и твои рыцари станут под мою руку на это время.